И как-то сразу полегчало, от одних этих простых коротких объятий. Ян невольно улыбнулся, соглашаясь со словами патриарха. Наверное действительно хозяин не умел баловать, забыл или же не знал, как надо обращаться с  только-только входящими в жизнь подростками, и заботился, как получается. Все же все те хорошие, пусть и редкие моменты перевешивали весь негатив. И стоило быть честным хотя бы с собой – Цепеши ему были по душе. Наверное, он  потенциальный самоубийца, мазахист или адреналигновый наркоман, но  ему нравилось это напряжение, непредсказуемость, которые он ощущал и с Давидом, и с патриархом. И теперь внутри все звенело он  предвкушения развязки их маленькой миссии, пока парнишка шел рядом с  Домиником по знакомым уже коридорам.   Еще утром он проходил тут совсем с другой целью и даже не предполагал, что за несколько часов может случиться столько всего  и жизнь столкнет его с главой грозного вампирского клана.
Своеобразная похвала его немного озадачила, Ян мельком глянул на  патриарха  и опустил голову, пряча едва заметную улыбку.
- Пофиг с одеждой, но вот помыться да, это надо, очень-очень надо, - согласно кивнул, стараясь о большем не думать, потому что от одного упоминания о еде в животе вновь заурчало. – Иду, иду.
Спокойно прошел в так учтиво открытую перед ним дверь, заходя в пустынную комнату и с интересом ее рассматривая. Он даже немного расстроился, самую малость. Из-за того, что она не была набита верными солдатиками Доминика. Но он очень надеялся, что они где-то тут просто заныкались,  и в нужный момент непременно появятся. Это было бы весело и зрелищно, как в  крутых боевиках. Теперь, когда его самого никто не дырявил и не пинал, мальчишку вновь захватил азарт и ожидание чего-то нового и необычного.
- Да иду я, иду.  И не боюсь, ну.
Дернул плечом чисто из духа противоречия, заходя в нужный кабинет, и клыкасто заулыбался, наблюдая за вытягивающейся рожей солидного дядьки за столом по мере того, как патриарх приближался к его столу. Наблюдать со стороны, как Доминик деловито раскладывает бумажки, а потом вываливает  обезображенную голову з пакетика было… все еще дико. Наверно, Ян не скоро привыкнет к отрезанным головам и прочим частям тела. Понятливо кивнув, подросток уселся на удобный стул рядом с патриархом , хотя пододвигаться так же близко к столу не стал. Да и на голову старался не смотреть. Одного резкого  запаха запекшейся крови для чуткого  звериного нюха было вполне достаточно, чтобы почувствовать легкую тошноту. Не самые приятные все же ощущения.  Куда занимательнее было наблюдать, как главный Цепешь вертит головешку, а его  подчиненный стремительно  бледнеет и зеленеет.  Хорошо, что не синеет и не желтеет. От была б ржака тогда.
Мальчишка удобнее устроился на стуле с видом оскорблённой невинности, скрестив перед грудью руки и  хмуро наблюдая за важной персоной. Он тут за свидетеля, тем более пострадавшего, так что самое время сидеть тихо и коварно потирать ладошки, пока с главным обидчиком будет разбираться мистер Волк. Все равно толку от него уже мало, да и встревать в разговоры взрослых дядей не прилично. Он же вежливый мальчик, дрессированный. Главное  дышать ртом, и не смотреть  на головешку, чтобы не мучить и без того измученный голодом желудок. И все-все запоминать и мотать на длинный кошачий ус.

Яну чертовски сложно было сидеть спокойно и не ерзать в кресле. И вовсе не потому, что у него по жизни шило в заднице. От неприятных трупных запахов, которые начал улавливать чуткий звериный нюх начинало конкретно подташнивать,  да и голод на пару с нервным напряжением ничуть не улучшали ситуацию, и подростку приходилось собирать  в кулак всю свою выдержку и по возможности дышать ртом, чтобы чего доброго не блевануть прямо тут.  Ему было интересно, чем все это закончится. Природное любопытство не давало покоя, но голову не покидали мысли о том, что он с куда большим удовольствием бы оказался дома, подальше ото всех этих разборок. Но тогда он, возможно, никогда бы и не узнал о том, что происходит, и кто решил напакостить хозяину. Это просто еще несколько  ступенек в его взрослении, пусть и довольно крутых, но он собирался подняться до конца. Чтобы заслужить доверие? Стать нужным?  Наверное. Все же даже уличной шавке хочется хоть кому-то быть нужной.
Патриарх задал самый волнующий вопрос, который терзал и самого оборотня. Что он знал о «своем» Цепеше? Да ровным счетом ничего. Тот не распространялся о свой жизни, о семье, и вообще о чем-либо. Да они-то и разговаривали совсем мало, если не считать «приказов», не требующих вопросов и обсуждений. Отстойно…  И теперь подросток напряженно замер, превратившись в слух, даже забыв об тошнотворном, удушливом запахе.
Отпрыск. Это совсем не удивило, Ян часто думал о теоретической семье Давида, и сейчас он только убедился  в собственных мыслях. Это нормально, вполне себе разумеющееся, что у того есть семья. Дети, жена.  И вопрос, сколько же  детей и, возможно, жен, было и есть у шестисотлетнего вампира, волновал его куда больше, чем  какие-то Джонсоны.  Но думать об этом было не очень приятно, особенно сейчас, когда в голове творился полный бардак, и мысли не отличались особой адекватностью.
Тряхнув головой, мальчишка мельком глянул на патриарха,  сосредотачиваясь на разговоре, только сейчас замечая, все тело подрагивает от напряжения, а костяшки пальцев побледнели, так сильно он стиснул пальцы на мягкой обивке кресла. Предложение убить Давида отозвалось тупой болью внутри, а дорогущая кожа седушки кресла с тихим скрипом порвалась, не выдержав натиска непроизвольно выпущенных когтей. Мысль о смерти хозяина казалась дикой, неуместной, чертовски неправильной, и его зверь готов был в туже секунду сорваться с места и вцепиться клыками в глотку того, кто посмел дунуть в сторону его Цепеша.  И дело было вовсе не в желании сохранить собственную жизнь, ведь он ненадолго переживет хозяина. Просто это… Давид. И  этого было достаточно.
Изменившиеся глаза неотрывно следили за самодовольным напыщенным гадом, и каждое его слово выламывало по прутику из  внутренней клетки оборотня, давая возможность зверю почувствовать больше свободы и проявить себя в желании пощупать когтистой лапой чужие внутренности. Боковым зрением заметил, как поднялся со своего места патриарх, как подошел к мужику и так по панибратски приобнял его за плечи. Какого черта?  Мальчишка перевел настороженный взгляд на  мужчину, подобрался весь.  Не может быть. Сердце пропустило удар, Ян неверяще уставился на Цепеша, решив, что ему просто послышалось. Но по тому, как заулыбался и приосанился второй мужик, понял, что слух его не подводит. Уничтожит предателя, на которого тот указал.  На Давида. Нет… Из груди вырвался приглушенный рык. Не дать, не допустить, только не его. И то, что ему сломают хребет одним движением, ничуть не волновало зверя, но он не мог подавить в себе иррациональное желание вцепиться в глотку теперь уже патриарху.
Секунды отделяли его от необдуманного действия, но  их оказалось достаточно, чтобы остатки адекватных мыслей вылетели из взбалмошной головы. Всего одно молниеносное движение, резкий рывок. Ян тупо смотрит, как то, что секунду назад было горлом, превращается в кровавое месиво, багровые брызги разлетаются вокруг, и  несколько капель попадает на его и без того грязную рубашку, на бледное лицо, и одна даже попала на губы, обжигая огнем. Подросток непроизвольно слизывает ее и  еле сдерживает подкатившую к горлу тошноту. Мерзко, противно, гадко.  Он не может отвести глаз, как завороженный наблюдает, как карминовые потоки льются по дорогому костюму, превращают белоснежную рубашку в алую. Дышать становится невозможно из-за металлического запаха, который оседает мерзким осадком на языке, стоит лишь вздохнуть. Ему кажется, что кровь повсюду. На столе, на дорогом кресле, в котором почему-то сидит патриарх, на  полу. На полу ее больше всего, она продолжает упругими толчками  выбиваться из разодранного горла, и вокруг тела уже образовывается настоящее море. Кажется, оно еще подергивается в последних конвульсиях, скрюченные пальцы в последний раз скребут по полу, будто надеются уцепиться за последнее напоминание о жизни. Так нелепо. Подросток смотрит себе под ноги, наблюдает как маленькое море, разрастаясь, достигает его ботинок и плавно обволакивает, будто скалы. Когда он успел подняться? Неважно. Переступает с ноги на ногу, как-то уж слишком явно слыша, как хлюпает под подошвами, и  немного заторможено поднимает взгляд на Цепеша. До него далеко не сразу доходит, что тот ему что-то говорит. Пригласить. Уполномоченный. За дверью. Ян… За дверью, Ян.
Моргнул несколько раз и кивнул запоздало, с трудом заставляя себя двигаться.  Под ногами все еще хлюпает, и мальчишка старается не думать о том, что каждый его шаг оставляет кровавый след на начищенном дорогущем  паркете.  Кровавый, мать его, след. Будто он какой-то чертов маньяк или мясник.
Отчего-то ручка двери поддается ему не сразу, и все, что появляется за приоткрытой дверью кажется ему сюрреалистичной картиной из другого мира.  То, что осталось у него за спиной – вот она, реальность, в которой они живут, а вся эта начищенная идеальность перед глазами – только ненужная шелуха. Голос  оказывается на удивление ровным и спокойным, когда он зовет того самого уполномоченного, подросток отступает чуть в сторону,  пропуская в кабинет мужчину, и закрывает дверь, вновь разделяя этот мир и внешний. Такие простые действия помогают немного прийти в себя, и Ян понимает, что он просто не готов. Не готов ко всему этому дерьму. Интриги, разборки, расправы, отрывание голов и разорванные глотки.  Он, черт побери, просто семнадцатилетний подросток, ему надо ходить в школу, думать о девчонках, смотреть втихаря от родителей порнушку и просить старших бро купить ему пива.  А не проводить день в компании патриарха Цепешей, получать пинки и пули, смотреть, как убивают,  и быть по уши в крови. К такому он просто не готов. Мог бы -  разревелся бы, устроил истерику с требованиями отвезти его домой к мамочке.  Но  мамочки нет, дома тоже нет, так что он просто остался стоять у двери, прислонившись спиной к стене и стараясь не поддаваться ознобу во всем теле, пока взрослые дяди решают насущные вопросы.

Отредактировано Ян Рувье (17.07.2015 11:00:24)

Стеночка, которую Ян подпирал, пока  решались насущные вопросы, ему очень полюбилась, но он оставил ее в одиночестве без зазрения совести, как только Цепеш направился к выходу.  Оставаться в провонявшем кровью помещении подросток не  хотел, тем более делать ему тут было абсолютно нечего, только бы мешался. Он немного  поспешно двинул следом за патриархом, неловко впечатался плечом в дверной косяк, но даже не заметил этого,  щурясь от яркого света в  необоснованно стерильном помещении то ли приемной, то ли холла. Соображалось довольно туго, мальчишка обвел мутным взглядом сновавших вокруг людей и немного заторможено кивнул. Подпишет, все, что надо подпишет. И тут же отрицательно замотал головой.
- Не надо больниц, все нормально.
Не то чтобы он боялся больниц, вовсе нет, он там даже и не был никогда, но и не горел желанием туда попасть. Особенно сейчас. Он же чертов оборотень, что с ним станет. Тем более что на горизонте замаячила перспектива наконец-то принять душ, смыть с себя кровь и грязь. Это лучшее лекарство в такой ситуации. Подросток шумно выдохнул,  неотрывно следуя за патриархом, старательно отгоняя навязчивые картины только что произошедшего. Новое упоминание хозяина вынудило его невольно вздрогнуть, Ян медленно кивнул, нервно покусывая губы.
- Я понимаю, да… -  тихо выдохнул, хмурясь.  Действительно лучше  он, чем пострадал бы сам Давид, или его отпрыск.  В случае смерти беспризорника, о нем забудут на следующий же день, а то и раньше, парень в этом не сомневался. А потерять сына, или отца… это наверное больно. Мальчишка неопределенно пожал плечами,  обследуя рассеянным взглядом их маршрут следования.  – Просто… непривычно еще.
Снова кивнул на слова патриарха, растирая на ходу пальцами левую простреленную руку. Хоть и без пульки внутри, болела рана нещадно, добавляя особый колорит в общее поганое состояние. Отчего-то последнее такое будничное уточнение Цепеша про убийства вызвало у Яна улыбку. Тихо хмыкнув, мальчишка искоса глянул на мужчину, понимая, что от одной этой фразы заметно полегчало. И вовсе не потому, что он опасался новых кровопусканий и всего прочего. Его будто пытались успокоить. Звереныш словил себя на  мысли, что ему на удивление спокойно рядом с этим Цепешем, патриарх волков казался вполне себе обычным мужиком, даже не смотря на все увиденное ранее. Простое правило жизни – или ты, или тебя, по которому жил и сам подросток всегда, только в более мягкой форме.   
- Я понял, никаких убийств. На сегодня.
Ян криво ухмыльнулся, понимая, что если ему сейчас действительно перепадет  душ и пара сигарет, он готов понаблюдать за расправой над еще несколькими неугодными, особенно если они  точат зуб на хозяина. Но только понаблюдать,  самолично выпускать кишки он пока готов не был. И сомневался, что вообще когда-нибудь станет готов.
Обещанный душ оказался действительно манной небесной, реальным спасением и от отупляющей усталости и от гнетущих мыслей. Стоя под теплым потоком воды, парень позволил себе абстрагироваться, сосредотачиваясь на упругих струях, льющихся сверху и приятном ознобе, который оставался после них.  Если бы у него время и возможности, он бы с удовольствием простоял бы так добрых пол часа, а то и больше, но в тот момент, когда он неуверенно пошатнулся, практически заснув, понял, что пора и заканчивать. Хорошего понемножку,  а заставлять патриарха Цепешей ждать было чревато. Мальчишка включил воду попрохладнее, чтобы окончательно не заснуть и не поддаваться накатывающей волнами усталости, и поспешно подхватил с полки нужный флакон. Мытье много времени не заняло, и через пару минут выбрался из душа, почти стуча зубами от холода и кутаясь в большое полотенце. Водные процедуры помогли  очистить голову от лишних мыслей  и понять, что ему придется из кожи вон лезть и обзавестись мозгами, если хочет прожить подольше. Совсем нехитрые истинны, но уверенности в себе они не прибавляли.
Натянуть на продрогшее тело одежку было белом минуты, но особого восторга не вызывало, ведь желание надеть чистый шмот на чистое тело вполне естественно. Но выбить не приходилось. Так что через пару минут подросток вышел из ванной комнаты, вертя в руках не пригодную больше для носки рубашку и соображая, стоит ли еще вообще одевать, или лучше так. Конечно, представлял он собой не вполне приятное зрелище со всеми своими многочисленными живописными синяками и ссадинами, но… кому какое дело.
Найдя взглядом патриарха, еле заметно улыбнулся, неловко переступая с ноги на ногу.
- Спасибо, - вполне искренне и честно. Спасибо не только за душ, но за весь день, за доверие, помощь, даже за все кровопролитие и собственные травмы. Это хороший урок, еще один маленький шаг в реальной жизни и возможность лучше понять,  как жить. Именно жить, а не существовать, как раньше. -  Можно вопрос? – который невольно крутился в голове с того момента, как Цепеш упомянул возможную смерть Давида.  – Как можно убить вампира? Ну, там, кол в сердце всадить или голову оторвать? Или так же просто как человека? – кто как не древний вампир  может лучше остальных рассказать о таком. Глаза мальчишки заинтересованно блеснули, он немного склонил голову на бок, неотрывно и вполне серьезно глядя на патриарха. – Я не собираюсь никого убивать, просто чтобы знать, раз Давид вампир, - «хозяин – защищать» естественная для него истина, и дрессировка в кгб была тут совсем не при чем. и раз уж он оказался во все это втянут, то должен знать, к чему готовиться и чему учиться в первую очередь.

- Покушение? Я не самоубийца, спасибо, - мальчишка тихо фыркнул,  пряча улыбку и искоса поглядывая на развеселившегося патриарха. Когда тот заговорил, Ян навострил уши, мотая информацию на ус. Чего-то подобного он и ожидал, все же вампиры весьма живучие нелюди. И это  успокаивало, звереныш сомневался, что всерьез найдется такой полоумный смельчак, который рискнет оторвать голову Давиду Цепешу, или поджечь его.
То, что неудачливый бунтарь, которому господин патриарх так не деликатно разорвал горло, еще жив, очень удивляло.  Наверное, в  его подростковом мозгу просто не укладывалось, КАК можно выжить после такого, и как это можно восстановить. Он все еще  оценивал происходящее по меркам человека, как привык делать всю жизнь, и прошло еще слишком мало времени, чтобы он свыкся со всей этой сверхъестественной хренью, как и со своим положением нелюдя. 
- Вот и я не могу понять – зачем я ему, - тихо пробормотал, переступая с ноги на ногу и комкая в руках бедную рубашка. Болезненное сожаление кольнуло сердце, оставляя неприятный осадок,  который, впрочем, быстро пропал. Кажется, мальчишка начал привыкать к роли бесполезной зверушки, или же просто смирился.  – И что надо, чтобы поступить на службу? – нет, все-таки не смирился,  хочет быть хоть немного нужным, или хотя бы попытаться. Перспектива стать воякой его никогда не прельщала, и даже отталкивала, а в свете последних событий и вовсе стала вызывать дрожь. Но это лучше, чем быть персональной постельной грелкой, которую в любой момент могут выбросить на помойку.
Новая одежда его немного удивила. У него не возникло и мысли, чтобы попросить о чем-то подобном патриарха Цепешей, и  то, что мужчина сам о таком позаботился, было крайне непривычно. И немного смущающе.
- Спасибо, - еле слышно пробормотал, принимая новую одежку.  Любое проявление внимания и заботы даже от Давида он до сих пор воспринимал с настороженностью, ожидая подвоха, а уж от патриарха, с которым знаком меньше суток… Еще и накормить решил. Совсем странно, очень-очень странно.
Ян несколько поспешно и неловко натянул рубашку, морщась от отголосков вернувшейся боли, застегнул все пуговки, а куртку положил пока на свободный стул, и сам сел на соседний. Одно упоминание о еде заставило желудок мучительно сжаться, но перед глазами живо  встали картинки о недавних кровопусканиях, и идея питания прямо сейчас уже не казалась такой замечательной.
От противоречивых мыслей его отвлек неожиданный вопрос Доминика.  Подросток чуть нахмурился и неопределенно пожал плечами.
- С улицы я взялся, откуда еще… - тихо фыркнул, опуская голову. -  Он меня… - что? Трахнул, взял в добровольно-принудительное рабство, лишил свободы, сделал кормушкой, надел ошейник? Это точно не то, о чем прилично говорить во всеуслышание в обществе. – С конца августа я у него, в общем.
Шумно выдохнул, радуясь появлению служащих. Это немного отвлекло, и помогло парнишке вновь расслабиться. Лучше сейчас не думать обо всем этом, не позволять мыслям возвращаться к хозяину, чтобы не  давать себе лишний повод и не разводить сопли.
- А? Зачем ликвидировать, куда? – кажется,  за сегодня он слишком много раз получал по голове, и теперь уже туго соображал и не понимал шуток.  А когда перед носом замаячили тарелки с едой, а  в нос забились аппетитные ароматы, звереныш совсем поплыл, подвиснув.   Облизнулся невольно, судорожно сглатывая и понимая, что никакие зверства и кровопускания не смогут помешать ему. Жратеньки-жратень-жратеньки.
Но все-таки элементарное приличие он еще не  растерял, хотя зверь внутри так и  подталкивал, чтобы наброситься на  вкуснейшее мясо. Исчезновение патриарха он успешно проморгал, но к возвращению он успел взять себя в руки и не сверкать голодным взглядом.  На бутылку глянул с нескрываемым интересом, взял в руки стакан, благодарно кивнув, и принюхался. Такого он точно не пил.
Проследил взглядом за служащими, и только когда они остались наедине, сделал небольшой глоток
- Что это?  - точно, такого не пил. Наверняка какое-нибудь дорогущее пойло, которое стоит столько же, как несколько таких Янов как он. Но вкусно, определенно.

Вот это было что-то новенькое. Давид его куда-то оформлял? Как собственность??  Или не оформлял? Его согласия на такое точно никто не спрашивал…  Хотя один ошейник с пресловутой надписью чего стоит. Но. Это же просто ошейник,  по приколу. Или нет? С этим определенно стоило разобраться, потому что «официально» быть чьей-то собственностью не хотелось.
- Эм, вроде да, тут рожден, но я не очень уверен, наверное, да, - сбивчиво забормотал, немного озадачившись от такого потока вопросов. -  На улице жил, вот прям совсем, с девяти лет вроде, я ж говорил, есть паспорт и права, но естественно продельные, или уже нету, может Давид забрал, не знаю.
Почти оттароторил.  Выдохнул. Хмуро глянул на патриарха. Определенно, это не то о чем хочется рассказывать и чем можно гордиться. Но этот Цепеш вроде «свой мужик» значит все не так плохо. Ну, хотелось в это верить.
- Ем, я все ем, - кивнул, не смело улыбнувшись, и вновь принюхался к содержимому стакана, который все еще сжимал в руке. Раньше никогда настоящий коньяк он не пил, поэтому и не признал по вкусу,  ведь то пойло, которое  он раньше разливал в баре  и называлось у них коньяком, не шло ни в какое сравнение с тем, что налил ему Доминик.
- Угу, нравится, вкусный.
От выпитого напитка по внутренностям волной прокатилось приятное тепло, мальчишка прикрыл на секунду глаза, наслаждаясь, и подтянул к себе поближе свою порцию, вооружившись вилкой. Орудовать правой было немного непривычно и неудобно, но выбирать не приходилось, потому что шевелить левой было все еще больновато. Но все мысли о дискомфорте тут же вылетели из головы после первого же кусочка. Вкуснейшее, нежнейшее мяско – то, что нужно изголодавшемуся зверенышу.
Ян не сразу уловил, почему вампир начал рассуждать о выпивке, но уши навострил, уже скорее на автомате отправляя в рот новые кусочки и сосредоточено поглядывая на партиарха. Наверное, чтобы сполна понять истинный смысл его слов, подростку необходимо было  прожить как минимум половину из того, что прожил Доминик.  Он был слишком молод, чтобы всерьез задумывать о таких вещах, слишком импульсивен и порывист, чтобы вообще задумываться прежде чем делать.  Мальчишка сам не заметил, как замер, вслушиваясь в каждое слово, неотрывно глядя на мужчину, будто тот подчинил его себе. Но нет, это была магия момента. Ему никто и никогда не говорил чего-то подобного, не объяснял и не рассказывал, даже хозяин. И сейчас он впитывал информацию, стараясь переварить, понять. И, кажется, все-таки понимал, о чем говорил ему древний вампир. Ему было еще далеко до зрелости, слишком юн,  неопытен, наивен. Но сейчас ему давали шанс все-таки достичь этой зрелости. И, к своему счастью, он был не настолько глуп, чтобы его упускать.
Отмер он в тот момент, когда патриарх вновь наполнил его стакан янтарной жидкостью.  Ян немного заторможенного опустил взгляд, поболтал напиток и выпил его.
- Наверное недостаточно хорош, пока, надо еще времени, - рассеянно пробормотал, запоздало понимая, что невольно сравнил себя с дорогим пойлом. Ему точно надо время, чтобы стать хотя бы приблизительно таким же ценным как и этот коньяк.
Отставив стакан, мальчишка оперативно доел свою порцию и довольно облизнулся. Наверное, он бы не отказался и от добавки, но  ночью есть после таких приключений все-таки не лучший вариант. Тихо угукнул, кивнул, и еле сдержался, чтобы не зевнуть во всю пасть. Кажется еда сделала свое дело, и подростка начинало клонить в сон. А значит действительно самое время домой.
-  Не знаю… хотелось бы в это верить, -  как-то невесело улыбнулся, одевая новую куртку. Он-то уж точно заждался, и соскучился, как бы сам этого не отрицал.
- И, это, спасибо вам, это было круто, -  глянул на мужчину, ухмыляясь. Это был очень ценный урок, главное теперь  его не просрать. – Серьезно, спасибо.