Что представляет собой жизнь? Насколько она ценна? Когда-то Алвару казалось, что он знает ответы на эти вопросы, и даже был готов отстаивать значимость чужой жизни, чего бы ему это не стоило. Он бы привел сто и один довод в пользу неприкосновенности чьего-то существования, не задумываясь над тем, а нужно ли это кому-то еще. Эльфы, люди, вампиры – каждая душа равна с другой. Но жизнь расставила все на свои места.
Да, когда-то он считал иначе, чем сейчас. Теперь жизнь не значила для него ничего, и эльф предпочел бы умереть, если бы смог забыть о младшем брате. Несколько раз Сньольф пытался достучаться до сознания брата, но, то ли тот не мог принять его зов, то ли находился слишком далеко от эльфа. Единственное, что узнал Снежный Волк, так это то, что Мюркьяртан жив и от этого становилось легче. Сейчас он ничего не мог сделать для младшего. Сейчас он – раб. Такой жизнью не живут, даже существовать удается с трудом. Он – заложник, игрушка, подстилка, никто. Чтобы Алвар не придумывал себе в самом начале, он ничего не смог доказать. Когда от тебя устают, то избавляются: дарят, продают, убивают. Впрочем, новый хозяин был оригинальней. Синяки не сходили с тела эльфа неделям, а наказания за непослушание очень скоро отбивали любые попытки возмущаться и бунтовать. Сньольф не знал, как выглядит дом, в котором их держали, в каком городе он находился, а так же в каком был до этого. Один из многих, живущих в клетке, забывших, как пахнет свобода - частная коллекция, похвастаться которой теперь было бы стыдно.
Вообще-то эльф боялся, что было заметно по прижатым к голове ушам. Боялся, что как только наскучит хозяину, то он его убьет. Люди часто твердят: «Нет человека – нет проблемы». Очень удобно, учитывая, то немногое, что Алвар знал о Латвии. Эта страна никогда не вызывала у Снежного интереса, одну лишь брезгливость, о чем он очень скоро пожалел.
Сньольф часто подумывал о побеге. Пусть ему было страшно, иной раз хотелось умереть, словно он сам проникся безысходностью, которой был пропитан город, но эльф тщательно подыскивал возможности для бегства. Многие сородичи, непробиваемые дуралеи, только покрутили пальцем у головы, показывая собрату, что тот сошел с ума. Так же было и в общине: Алу приходилось обрабатывать их по десять раз, прежде чем хоть один обращал внимание на логичность его доводов и прислушивался к словам. Почему же сейчас они не хотят ничего делать? Почему закрывают глаза на попытки вырвать себе свободу? Сньольф не понимал. Лишь беспомощно смотрел на рабов и чувствовал пустоту и какое-то страшное безразличие. Что это? Неужели ответ на нежелание других спасать себя? Обреченность? Ведь, несмотря на физическую выносливость эльфов, на их умение пользоваться магией, они ничего не хотели делать, а в одиночку он ничего не мог. Даже от этого ошейника невозможно было избавиться, а кожу он натирал до красноты. Приходилось подсовывать под него хоть какой-то кусок ткани, чтобы не так мучительно было носить такое украшение.
В эту ночь, почти под утро, Алвар снова постарался достучаться до брата. Он словно чувствовал, что тот находится совсем рядом и тянулся к нему.
- Мюркьяртан, - позвать младшего и убедиться, что он в порядке. Пусть совсем не слушает его, пусть рыдает, глупый, в три ручья, но для Сньольфа узнать, что любимый брат жив, как бальзам на душу. Так страшно было думать, что он погиб. Раб пытался сказать, чтобы Томас его не искал, страшно было представить, что тот окажется в этом месте, с него бы сталось прийти на помощь. Пытался предупредить, что обязательно попробует скоро вернуться, не упоминая, что для этого ему надо сбежать. Но в тот момент эльф верил тому, что говорил. Знания – сила. Нужно только применить их в нужном направлении, в лучшем случае использовать хитрость. В худшем – проклятье. Но тогда Алу следует как можно сильнее испугаться, или разозлиться.

- Да, последний.
Подтвердил росомаха, аккуратно наглаживая эльфа по голове. Томас опять казался слишком доверчивым, но теперь это более не раздражало зверя. Эльфа хотелось защитить. Прижать к себе, укрыть от всех напастей и не отпускать уже никогда. Стать для него лучшей защитой, навсегда. Похожие чувства испытывал Виктор ещё к хозяину. Старого гада, даже когда он оказывался просто невыносимым, всё равно хотелось защитить, во что бы то ни стало. Один из сильнейших вампиров, ну и что? Защищать его надо.
- Голодный. Надо что-то поесть.
Виктор смотрел не на Томаса, а словно сквозь него. Тот просил не торопиться. Но эльфёнок не знал кое-что важное, что знал росомаха.
- Нет, здесь нам не стоит задерживаться.
Раздраженно отозвался зверь, отстранил эльфа от себя резко и грубо.
- Не надо мне ничего.
По идее – оно-то уже надо. Вот когда последний раз росомаха кого-нибудь трахал? Дней пять назад, не меньше уж. А это долго уже, надо бы подумать над предложением Томаса… потом как-нибудь, когда будет время и силы. Виктор вышел из машины, открывая и вторую дверь. Стоило проветрить, хотя воздух в этом пропащем городе чистым уж точно назвать нельзя было. Зверь уже привык к природе на Алмазном берегу. Густые леса, что росли на месте бывших городков, казались ликану очень живописными и приятными. Но сейчас Виктора заботило и одновременно тревожило совсем другое.
«Как же всё объяснить? Или сказать, как есть? Но если эльф испугается и откажется идти? Одному-то мне – бесполезно. Я не знаю его брата. Не узнаю среди других остроухих. И тогда задание Гада будет провалено. Чёрт с ним!»
Росомаха твёрдо решил, что лучше он провалит задание, чем будет подвергать жизнь Томаса реальной опасности. Пусть эльф знает всё, что знает зверь. Но всё равно вопрос не был снят – как ему об этом рассказать.
- Сам куплю. А ты – сиди в машине. И только попробуй выйти – прибью!
Направившись к ближайшей забегаловке, зверь тем самым дал себе фору. Думать было о чём, хоть думать росомаха и не умел. Но пришлось. Виктор никогда не подозревал, что слова подбирать так сложно. Да, он сталкивался с подобным столько раз, но этот казался совершенно невыносимым. Все мысли спутались, распутать их не представлялось возможным. Росомаха даже случайно чуть не заказал вместо шаурмы да побольше – рабов, да побольше. Мысли были заняты совсем не тем, и, купив фаст-фуд, вернулся зверь к машине всё с той же проблемой: он не знал, как рассказать всё эльфёнку.
- Вот, на, держи. Там тарелки где-то были, пластиковые. Мы их покупали, когда ехали сюда, Томас. Ты помнишь? Найди их, а то класть некуда.
Зверь помялся ещё немного, натужно сопя, потом вручил шаурму эльфу в руки, осмотрел остроухого внимательно и придирчиво, и начал говорить.
- Который, к кому мы едем. Последний тот. Он, в общем, не как раньше.
Росомаха почесал в затылке, ещё раз глянул на эльфа, тяжко вздохнул.
- Он тот, у кого мы должны купить рабов. Но не просто рабов, а тех, кого можно убить. Ну, легально, как в Клубе, но только за его пределами.
Сосредоточенно сопя, Виктор всё вглядывался в лицо эльфа, пытаясь понять, доходит ли до него сказанное ликаном. Вроде как, относительно доходило.
- Тут я не как представитель выступлю, а как, как, в общем, как перекупщик живого товара. Эльфы некоторые были вывезены из Канады нелегально. Возможно, и твой брат так же. Поэтому нужно проверить этот адрес.
Говоря всё это, ликан успел весь вспотеть с натуги, мысли вроде даже были и формировались в его голове, но говорить от этого легче не становилось.
- Ты же понимаешь, как они относятся к своему товару, Томас?
Росомаха взволнованно глянул на эльфёнка, машинально сгребая того в охапку, и прижал к себе сильно, обнял всего, пытаясь защитить от угрозы.
- Я же не рабовладелец. Я так… не умею. Не смогу! И ты ещё. Ты представляешь только, как тебе нужно себя вести? Ты посмотри на себя – ты же не раб! А я не похож ни на какого хозяина. Да у меня у самого хозяин дома остался! Какой из меня работорговец. Мы точно спалимся. И…
Виктор шумно выдохнул, разжимая свои объятья и отпуская эльфёнка.
- И если провалимся здесь, то назад пути может и не быть. Они – работорговцы, им плевать, кого продавать. Я-то ладно. Но ты. Я не хочу тебя потерять, не хочу, чтобы тебя продали для того, чтобы кто-то убил!
Если честно, росомаха не собирался говорить так много, но как-то само вышло. Откровенничать Виктор не любил, но в этот раз что-то припёрло.
- Давай не поедем по последнему адресу? Вернёмся на Алмазный Берег. Потом – решим, что делать. Может, хозяин сам съездит, у него-то получится.
Ликан коснулся ладонью своей шеи, которую теперь не охватывал ошейник Лабиена, защищавший зверя от срывов. Остались лишь браслеты, но если росомаха слетит с катушек – они ему мало чем помогут. И это тоже очень напрягало Виктора. Его сила – убийственна. И сдержать её не сможет.

- Угу.
С готовностью отозвался зверь, забрал свою тарелку, но есть не стал.
- Потому что ты не раб! Я не хочу, чтобы ты был рабом. Я просто хочу, чтобы ты был рядом. Разве я отношусь к тебе, как к невольнику?
Виктор насупился, откусывая большой кусок от шаурмы. Да он даже эльфа гулять отпускал, одного совсем, и в магазины! Какое это рабство…
- Боялись рабы, да. Потому что я свободный. Но другие хозяева никогда не признают меня равным им. Даже если на моей шее нет ошейника, и по документам я принадлежу к состоятельному классу. Это ничего не меняет, они чувствуют. Особенно такие, как этот, который последний.
Росомаха многое не знал о том работорговце, но хозяин предупредил его, чтоб был он с ним осторожнее. Мол, беспринципный тип, повёрнутый на рабстве. Невольники у него – это для него лишь жалкие вещи.
- Опять эти сны! Это потому, что ты про него постоянно думаешь. Вот и снится… всякое. Ч-чего это ты?!
Чуть не выронив тарелку с шаурмой, росомаха разозлился лишь на секунду, и справился с собой, не оттолкнув от себя эльфёнка. Наверное, ему нужна была сейчас поддержка. Только Виктор не умел никого поддерживать.
- Ты что говоришь вообще?!
Возмутился зверь, хотел оттолкнуть от себя Томаса, но тот отстранился сам.
- Я не собираюсь тебя бить! Чёртов ты эльф с… Да ты! Ты чёртов эльф!
Не успев придумать за столь короткий промежуток времени обидное наименование Томасу, Виктор ещё больше рассердился. Чего он, этот мелкий ублюдок, орёт на него? Чего толкается?! Вот как сейчас ликан-то его толкнёт! Мало точно не покажется. Обиженно сопел росомаха, но к эльфу приближаться не собирался. Тот выскочил зачем-то на улицу, Виктор тяжко вздохнул и успокоился, с состраданием глядя на остроухого мальчишку.
«Он хочет, чтобы я разозлился. Хочет взять на слабо, чёртов пацан!»
- Садись в машину. Мы едем домой.
Ровным, спокойным голосом произнёс ликан, заводя мотор.
- Я не потеряю тебя. А Лабиен…
При упоминании о хозяине, росомаха подумал, что хорошо бы было где-то отсидеться с недельку, чтоб не показываться тому на глаза, но быстро отбросил от себя трусливые мысли. Он скажет всё в лицо этому старому гаду, как и всегда. И тот ничего ему не сделает. Как всегда. И эльфу – тоже…
- Он же старый, он всегда вечно ворчит и постоянно всем недоволен.
Искал себе оправдания ликан, но не мог найти их. Это всего лишь отговорки. Конечно же, Лабиен будет очень недоволен. Будет сердиться, ругаться. И он тоже может отобрать эльфа у Виктора. Выходит, что возвратившись домой, назад, к хозяину, росомаха опять подвергает жизнь Томаса опасности.
- Сел в машину.
Тихо проговорил Виктор, нервно сжимая руль пальцами.
- Сел в машину, я сказал. Раб. Или мне тебя на цепь посадить? Может, хочешь в Клуб, назад? Сдам тебя туда, если будешь себя так вести.
Росомаха не умел подавлять свою злость. Более того, именно она сопровождала его по жизни. Злым проще вступить в драку, со злости проще врезать хорошенько своему оппоненту. В ярости легче убивать, тогда лицо убитого не всплывает в памяти, стираясь навсегда. Но теперь ликану нельзя было злиться. Точнее – надо показывать, что ты злишься, но вести себя ровно и спокойно. Как хозяин. Теперь Лабиен виделся ему с другой стороны: властный, сильный, могущественный… он редко без дела унижал кого-то. Будь то раб, или свободный с низким социальным статусом. К Виктору тот тоже относился снисходительно, на многое закрывал глаза. И почему росомаха начал понимать это только сейчас? Всё же так очевидно. Но… ему никогда не стать таким хозяином каким был Максимилиан. Не выйдет у него.
- Дверь закрой.
Пристальный, внимательный и одновременно – оценивающий взгляд на остроухого. Виктор старался не злиться, держать себя в руках, и это получалось. Ему удавалось не срываться, когда его бесят специально.
- Мы едем наз… в. Нам надо… Надо, чтобы… чтобы. Нельзя рисковать…
У Лабиена получалось держать себя уверенно, независимо. Его боялись и уважали. Сам Виктор гордился, что у него есть такой хозяин. И пусть он тысячу раз будет гадом, он – лучший. И другого ему не надо. Макс всегда заботился о звере. Помогал, учил. Так же, как старший брат опекал Томаса. Ничего бы не пожалел росомаха для хозяина. Жизнь бы отдал свою, лишь бы тот выжил, лишь бы у Лабиена всё было в порядке. Никогда бы не отступил. Выходит, Томас тоже не может отступить, как не смог бы и сам ликан.
- Едем выполнять задание хозяина. Пристегнись.
Твёрдо сказал Виктор, вручив мешающуюся тарелку с недоеденной шаурмой эльфу. Но плана у росомахи по прежнему не было совсем.

Алвар позволил себе непозволительную в его положении роскошь, он уснул. Переутомленный организм сам решил, что для него лучше, не интересуясь желаниями своего хозяина. Так было всегда: уставший Сньольф засыпал быстро и в любом месте, в то время как пробуждение становилось для него пыткой. Он слабо ориентировался в происходящем, не понимал, где находится и что от него хотят. Когда он еще был в возрасте Томаса, родители пытались как-то повлиять на сына, но потом перестали издеваться над ребенком, давая тому возможность поваляться лишних десять минут. Позже, Ал познакомился с таким изобретением человечества, как будильник, и жить стало проще. Он ставил его за десять, а потом и за пять, минут до пробуждения, тем самым давая себе время прийти в себя, сообразить, в каком мире он находится и хочется ли ему туда возвращаться.
Чужой крик оглушил эльфа, вырывая из сна. Он с трудом разлепил усталые глаза и зашипел от неожиданной резкой боли. Сон, как рукой сняло, из глаз выступили невольные слезы, Ал рефлекторно потянулся к чужим рукам, в попытке отцепить их от своих волос. Очень хотелось как минимум пнуть человека по ноге, лишь бы только он отпустил, но Сньольф, резко осознавший, где находится, вспомнил, что этим только усугубит свое положение. Никому не понравится, когда раб даст сдачи. Это как если башмак начнет возмутится, что его одевают на ногу. За это как минимум изобьют до потери чувств. Так что эльф терпел, до боли кусая пересохшие губы.
«Я?» - непонимающе уставился на мужчину Сньольф, с опаской ожидая возможный удар. Когда знаешь, куда будут бить, проще, если не увернуться, то хотя бы снизить силу удара. Но предугадать не вышло. Нежданный удар выбил из эльфа дух, вызвав взрыв боли, аж искры из глаз посыпались. Человек получал от этого почти физическое удовольствие, что для Снежного было непонятно. Конечно, Алвар знал, что люди по натуре своей очень агрессивны и слабы, что они подвластны своим желаниям и порой готовы мать родную продать, лишь бы получить желаемое, не зря он много лет проводил в их обществе. Он встречал таких раньше, но старался не связываться, понимая, что подобное знакомство ничем хорошим для него не закончится. Но чем больше эльф находился в клетке, тем сильнее боялся сам себя. Он никогда не думал, что умеет так ненавидеть: всей душой, до желания убить.
- Хочу, - Сньольф ответил честно. Он хотел быть свободным, мечтал снять с себя этот позорный ошейник, но не таким способом. К своему несчастью, Ал прекрасно понимал, зачем с него сняли одежду, что значит этот похотливый взгляд и на что у него хотят «выменять» свободу. Вот только эльф так же знал, что как раз свобода ему и не светит.
На долю секунды им овладели паника и ужас. Играть роль ничего не понимающего идиота ему не хотелось. Бесполезное и неблагодарное занятие, Снежный мог бы с уверенностью сказать, что в девяносто девяти процентах его просто изобьют и трахнут, но «хозяин» своего мнения не изменит.
От похотливого вида человека стало так противно, что Ал не выдержал и скривился.
- Не хочу, - не в силах справиться с отвращением, эльф отпрянул от человека назад к клетке. Ни за что он не станет послушной шлюшкой, выполняющей прихоть своего хозяина. - Я тебе не вещь.
Снежный запнулся, понимая, что наговорил пусть не много, но лишнее, а с таким человеком подобное поведение было сродни самоубийству. Пусть он и так в свите смертником, но приближать срок собственными руками не хотелось.
- Может, я буду вам полезнее, - неуверенно начал эльф, зябко ежась. - в качестве личного помощника? Я знаю ваш язык. Я вел дела и сотрудничал с людьми. Я многое умею. Может, договоримся?

- Зачем? А чтоб понял ты, дрянь, что не велено рот разевать таким, как ты.
Петерис чувствовал себя просто великолепно в статусе работорговца. Ему нравилась такая жизнь. А ещё больше нравилась власть. Пусть и пока что лишь над остроухими выродками. Ничего, пройдёт время, и он поднимется.
- Какой непонятливый. Сказано – молчать. Но если ты не понимаешь по-хорошему, то придётся говорить с тобой на одном языке, раб.
Снисходительно произнёс Петерис, зато ухмылялся он в это время злобно и сладострастно. Разумеется, в понимании человека разговор на рабском языке подразумевал применение неких девайсов, с помощью которых твоя собственность просто обязана прочувствовать на своей поганой шкуре всё, что желает донести до неё хозяин. Ремень. Плеть. Кнут. Забить одного и бросить к остальным подыхать. Тогда, считал человек, дойдёт до рабов всё.
- Импотентом, говоришь? А, может, я уже импотент, не боишься промахнуться, сучья ты тварь?
Рассмеялся человек. Нет, разумеется, у Петериса с этим делом было всё в порядке. Но это далеко не первый эльф-раб, что попал в руки людей. Многие говорили об их силе, как физической, так и сокрытой, прозванной среди народа человеческого сверхспособностями. И Петерис был бы не собой, если б не обезопасил себя всякими разными побрякушками, что советовали те, кто проверил на своей шкуре эти странные способности эльфийского народца.
- Так что, ублюдок, нихера у тебя не получится. Я тебя и будь импотентом выебу во все щели, сосунок. Шваброй, блять, выебу!
Человек вновь смеялся. Забавляла его эта ситуация с поганым выродком.
«И кто их только говорить по-нашему, сук поганых, научил-то? Язык бы тому выдрать и собакам скормить! Ишь, что удумали, падлы!»
Но не смотря на нескрываемое недовольство, Петерис был в добром расположении духа. Что, в прочем, было ещё хуже, нежели был бы он зол.
- Кастрирую, падлу! Знаешь, что означает это слово? Зна-аешь!
Резко дёрнув раба за импровизированный ошейник, которым нынче служила ржавая, но весьма прочная цепь, человек со всего маху приложил эльфа по башке, для уверенности вдарив несколько раз. Не помрёт же, выродок!
Спустя десяток минут, Петерис всё-таки доволок свою добычу до двери, которая(добыча, в смысле!), кстати, даже почти пришла в себя. Кинул на пол, аккурат возле двери. Сноровисто приладил длинную цепь к специально забитому крюку в полу, что скрывался под очаровательным низеньким лаковым столиком, который украшала ваза искусственных, ярких цветов. И, шустро притащив откуда-то крепкую верёвку, приладил к подобному же крюку, только с противоположной стороны – и ноги эльфа. После чего натужно выдохнул, устал ведь со всякой шушерой возиться. Вот сколько таких же дерзких ублюдков пролежало возле порога вместо коврика до этого эльфа? Оу, десятки. А всё почему? Потому что Петерис очень заботился о своей живности, и воспитывал, а не забивал до смерти сразу же.
- Ну, и кто ты теперь?
Ровно, довольно задал свой вопрос мужчина, глядя на свою придумку. Нет, всё же, умён человек! Такое не просто было придумать. Рассчитать всё, чтоб вышло интересно и надёжно. А у него, Петериса Шкеле, получилось! Собой он был очень доволен. Вальяжно прошёлся к дивану, бережно забрав оттуда брошенную некогда плеть. Медленно, растягивая время, вернулся к пареньку, вставая аккурат над ним, так, чтоб тело оказалось между ног. Пнул по заднице ботинком, брезгливо отряхивая его же, будто испачкался в чём.
- Ты не вещь, нет. Ты – пользованная вещь, грязный коврик у порога!
Расхохотался человек, принимаясь стегать беззащитное, распластанное перед ним, тело длинной плетью. Не беспокоился он о ссадинах и шрамах – на утро они сойдут. Нет, всё же – удобный товар, эти остроухие мутанты.

Отредактировано Максимилиан Лабиен (07.08.2015 23:57:00)

Томас довольно быстро слинял в туалет, оставив Виктора в полном одиночестве возле входа. Зверь осмотрелся по сторонам, что-то пробурчал, и медленно направился к раздаче. Несмотря на то, что было довольно раннее утро, народу тут оказалось многовато, росомахе это совсем не понравилось.
«Ещё и эльф долго копается, вот чего он такой медленный всё время?!»
Бурчал про себя ликан, пристраиваясь в конец очереди. Лезть вперёд не рискнул – всё-таки он не один, с Томасом, мало ли, что случиться может.
- О, явился. Ты там душ принимал что ли?!
Сквозь зубы проговорил ликан, хотя и довольно тихо. В голосе не слышалось недовольство, хотя Виктор пытался казаться недовольным. Пододвинул ребёнка к себе, обняв за плечи, чуть сильнее нужного, тряхнул эльфёнка, и отпустил. Хотя для надёжности взял его за руку, чтоб не потерялся.
- Всё в порядке?
Озабоченно спросил Виктор, чуть сжимая в грубой ладони тоненькие пальчики Томаса, глянул сначала на эльфа, а потом – крайне внимательно куда-то вдаль. Ликану всё казалось, что за ними точно следят, не может же быть, чтоб не следили, но никаких доказательств этому не находилось.
- Можно. Что, так сильно голоден? Возьмём мясо, картошку и бургеры. Котлеты мне здесь не нравятся – воняют. И надо салат взять, вон, с огурцами.
Объяснил Виктор, недовольно фыркнул, принюхиваясь. Не доверял он этим котлетам. Он вообще тут ничему и никому не доверял и даже не собирался. Котлеты были странного серого цвета и почему-то разили псиной. Росомаха громко чихнул, запоздало прикрываясь ладонью. Кашлянул, внимательно посомтрев по сторонам. Волна кроткого, робкого недовольства прошлась по очереди, но никто даже не посмотрел в сторону здоровяка и его раба. На Томасе был невольничьих ошейник, свидетельствующий о его положении. И неизвестно, кого эта полоска блестящего металла напрягала больше – Виктора или эльфа. Росомаха чувствоал себя некомфортно в роли хозяина.
- И шоколад надо купить. И что-то из сухих закусок – в машину, на всякий случай. Может быть, нам не удастся остановиться где-то после...
Натянуто улыбнулся Виктор, не глядя на Томаса. Мальчишка казался совсем беззащитным, а теперь выяснялось, что он ещё и голоден. Виктор ничего не видел и не понимал, пока эльф не озвучивал сам то, что ему нужно. Хороший хозяин, который и был у росомахи, знал всё сам, даже то, о чём сам Виктор даже и не собирался думать. Как ни крути, а выходит, что ликана хорошим хозяином назвать было нельзя. Ещё этот визит к работорговцу, о котором как ни пытался не думать Виктор, а всё равно, упорно думал, прогоняя в голове все возможные варианты развития событий. Их было не много, но все – отвратительные. Росомаха знал точно одно – он никакой не хозяин.
- И минералки. Надо взять минералки, ты пить захочешь, в машине.
Виктор настороженно обернулся через плечо, в очередной раз не увидев ничего настораживающего. Всё было тихо и спокойно. И это было странно.

Сделав заказ, росомаха едва унёс всё, что назаказывал, шикнув на эльфа, чтоб тот тоже взял – несколько бутылок минералки и чипсы с прилавка.
- Ешь. Только быстро. Сиди и ешь, и никуда не уходи. Я только до машины.
Распихав всё добро на долгосрочную перспективу по пакетам, Виктор принудительно усадил эльфёнка за стол, заботливо пододвигая к тому тарелку. Теперь Томас казался ликану очень голодным.
- Ешь. Я сейчас. Только в машину всё брошу – и сразу вернусь к тебе.
Честно заверил Виктор, быстро сваливая к машине, выхода из кафе.
Ликан решил не тратить времени на раскладывание купленного, быстро свалив всё добро в багажник, отделив только хрупкие чипсы от больших бутылок воды, посчитав, что мятую картошку ни он, ни эльф жрать не будут.
Вернулся назад Виктор крайне озабоченным. Молча уселся за стол, принявшись поглощать содержимое своих тарелок. На эльфа он даже не смотрел. Были очень важные думы, касаемо задания, и он считал, что разобраться надо ему самому, не впутывая и без того напуганного Томаса.
- Всё доел? Надо ехать.
Глядя на опустевшие тарелки перед собой, заявил росомаха, поднимаясь с места. Эльфа, опять же, ликан вниманием обошёл, хотя заметил, что тот тоже угомонил свои порции даже быстрее, чем росомаха. Виктор брал себе больше еды, потому что считал, что потом возможности поесть может и не представиться. Но эльфа перекармливать почему-то не решился. Вдруг, станет тому плохо ещё…
Всю дорогу до нужного адреса Виктор продолжал молчать, правда, в машину эльфёнка усадил заботливо, как ему показалось. Осторожно ехал по дороге и даже на подрезавшую их ауди росомаха выругался как-то неохотно и возмущался потом очень мало. И только когда остановил автомобиль возле довольно приличного, по местным меркам, домика, зло уставился на эльфа, зачем-то проверил на том ошейник, сильно дёрнув к себе, и начал спешно, говорить, то и дело оглядываясь и всё ещё не глуша мотор хаммера.
- Этот, куда мы пойдём, он – работорговец. Ты должен вести себя как раб. Понимаешь? По-настоящему стать рабом. Взгляд не поднимай, становись на колени, когда говорят об этом, не делай лишних движений и не смей озираться по сторонам! Что бы ты там не увидел – сделать ты сам ничего не сможешь. Запомни – ничего ты не сможешь сам сделать! Ты просто раб!
Полушепотом, рьяно объяснял Виктор, наклонившись ближе к эльфу. Зачем-то прогладил того по волосам, как бы успокаивая, хотя успокаивать тут надо было скорее самого росомаху. Зверь заспереживался не на шутку.
- Говорить можно только когда я разрешу. В остальном – молчи. За тебя буду говорить я. Не спорь, не суй свой нос, куда не надо. Я сам найду тебя и спрошу обо всём – тогда и расскажешь, если что-то увидел. Дальше будем действовать по обстоятельствам. Запомни – ничего не предпринимай сам! Иначе не только твоего брата придётся вытаскивать оттуда, но и тебя тоже!
Разозлился Виктор, рассматривая своего эльфёнка. Он казался таким беззащитным. Ну как можно было его принять за какого-то раба?! И чистый слишком. А вот этот момент росомаха совсем не предусмотрел.
- Ботинки снимай. И всё остальное тоже. Остаться должны только джинсы, поверх набросишь куртку. И трусы! Трусы рабам совсем не положены! Да что ж ты такой чистенький-то, а! Так нельзя, ты не похож на раба.
Ликан устало выдохнул, стараясь успокоиться, но мелкая, противная дрожь не хотела успокаиваться. Припарковавшись возле домика на стоянке, Виктор вышел из машины, предварительно достав из бардачка чёрный, кожаный поводок, открыл дверь со стороны эльфа, пристегнув новое украшение к ошейнику, и резко дёрнул, выругавшись на нерасторопного раба.
- Знай своё место, урод.
Подходя к двери, Виктор сильнее дёрнул за поводок, заставляя эльфёнка упасть на колени, прямо на грязный асфальт.

Мужчина и не собирался прекращать лупить это ничтожество, что отныне валялось у него под ногами. Безвольное, обездвиженное, жалкое. Человек не сразу понял, почему эти эльфы стали вдруг таким ходовым товаром. Их покупали – этих гордых, высокомерных мутантов с острыми ушами, и покупали охотно. Чтобы выбить всю надменность самолично, чтобы избивать до кровавых синяков и сломанных рёбер. Этих хватало надолго. Быстро восстанавливались эти выродки. Их брали, чтобы изучать. Отрезать конечности и смотреть, не отрастут ли вновь. Многие искали эликсир молодости и вечной жизни, мерно срезая кожу с этих непослушных, гордых уродов, которыми их сделали сами люди, потроша на внутренности, отделяя кровь, быстро текущую по венам, от плоти… Их было выгодно продавать. И Петерис продавал, не брезгуя оставить себе несколько невольников. Этот эльф. Вначале внимание мужчины привлекла только милая мордашка, но чуть позже что-то задело его, нечто увиденное в глазах остроухого. Что-то, чему он не мог дать названия. Эльф был не так прост. Не показался Петерису забитым, более того, этот взгляд и повадки, желание поговорить и договориться. Эта непокорность, будто остроухий вдруг решил, что он – ровня людям, что он может договориться с ними. Какой вздор! И сразу захотелось научить этого ублюдка, показать ему, кто он таков и какая пропасть разделяет их двоих. Его – Петериса Шкеле, и эту падаль под ногами. Поэтому на спину эльфа продолжали ложиться удары плети, раздирая кожу всё сильнее. И человек не мог сказать, когда стоит прекращать. Зрелище завораживало. Кровавые разводы, порванная кожа, которая заживёт довольно быстро, и даже шрамов не останется. Но нет, ей не суждено будет зажить. Эту собачонку Петерис оставит себе. Чтобы поверх старых ран вновь и вновь накладывать новые, покуда эльф не издохнет.
Шаги возле входной двери насторожили человека – хоть он и ждал важного покупателя, но и полиция могла нагрянуть. Стоило быть аккуратнее. Петерис брезгливо бросил плеть возле самого носа невольника, перешагнул через новый коврик у двери, и поспешил открыть незваным (а может и званным – всё-таки важный покупатель обещался быть с утра) гостям.
- Чем обязан?
Спокойно поинтересовался Петерис, облокотившись о дверной косяк боком и крепко сжимая дверную ручку пальцами, чтоб в случае чего резко закрыть дверь, не впустив нежеланных посетителей. Стоявшее возле входа не впечатлило. Точнее – сильно впечатлило. Здоровяк был на голову выше Петериса, да и шириной плеч выдавался. Таких часто нанимали телохранителями какие-нибудь крутые местные авторитеты. И такие не отличались ни умом, ни сообразительностью. Опасаться их не надо, просто расположить к себе, заплатить бабла и они мирно пойдут рядом, не мешая.
- Вы тоже предпочитаете этих, остроухих уродов? Они нынче падают в цене.
Затянувшееся молчание Петерис с облегчением разорвал, углядев возле незваного гостя остроухого раба.
«Значит, про рабов в курсе. И кто же ты тогда? Тупой какой-то…»
Человек доверительно улыбнулся, и всё-таки открыл дверь чуть шире, крайне важно, и совершенно учтиво уточнив у незнакомца:
- А вы кем будете-то?
Не то, чтоб Петерису было прям вот совсем интересно, но надо как-то узнать. Вдруг, кто важный, заблудился или потерялся. Тачка у него знатная, значит – при деньгах. А такие всегда нужные и важные. Даже если идиоты. На тачку заработал или наворовал и не сел. Значит не такой уж и тупой, всё поймёт!
- У меня тоже имеются эти остроухие обезьянки. Не желаете взглянуть?
Всё-таки не следовало бы предлагать, а вдруг купит?! Нельзя терять такого клиента, даже если он и не собирался ничего покупать – купит! Петерис всё устроит. Чайку, коньячку, кофейку, дури… Да всё, что угодно. Лишь бы платили. А этот заплатит. Тупой, при деньгах – таким только и продавать!

Виктор настороженно замер, когда дверь начала открываться. Смотрел во все глаза, даже принюхивался, пытаясь предугадать дальнейшее. Не получилось. Человек возник как-то быстро, даже слишком, оказался ближе, чем то предпочитал росомаха. Начал говорить так же внезапно, и спрашивал что-то важное, а Виктор всё пытался сообразить, как лучше ответить и нужно ли.
Чем обязан – поинтересовался хозяин дома. Ликан прокашлялся, громко вздохнул и… выдохнул, не сказав ни слова. Взгляд человека напрягал. И вообще он весь напрягал! Спокойный такой, и свободный. Как и Виктор, да, нужно думать именно так. Ликан сейчас был свободен, у него были необходимые документы, деньги, машина и даже молодой, симпатичный раб.
- Я? Да-а! Предпочитаю. Они… они ломаются не так быстро, знаете… там.
Наконец-то человек хоть что-то сказал! Виктор совершенно забыл о том, что нужно было поздороваться хотя бы, но не вспомнил об этом и теперь. Убедительно кивнул, подтверждая свои слова. Странное желание вмазать этому человеческому ублюдку по роже становилось нестерпимым.
- Я-то? Я этот, представитель, с Алмазного Берега.
Учтиво отозвался росомаха, тяжко вздохнул, вспоминая, что же ещё надо сказать. Нахмурился, почесал в затылке, и даже вспомнил.
- Виктор Грауббер. Меня звать.
Как-то коряво представился ликан, доброжелательно, как учил хозяин, улыбнулся своему собеседнику, скалясь, и протянул тому свою ручищу для рукопожатий. Которые должны быть непременно, ведь с такими вот представителями, как этот Грауббер, любили заключать всякие важные сделки люди из Латвии, мечтая покинуть этот убогий городок и устроиться на Алмазном Берегу, где жизнь бьёт ключом, где денег всех не заработаешь.
- Да, конечно, хочу взглянуть!
Радостно выпалил Виктор, и заторопился зайти вовнутрь, пока человек не передумал с приглашением. Забыл про Томаса, резко дёрнув того за поводок.
- На этих остроухих… уроды они, правда? Но трахать их здорово!
Не теряя радостного настроя, громко тараторил росомаха. Прошёл вовнутрь, миновав дверь, и чуть было не споткнулся о то, что лежало под ногами. После короткого осмотра препятствия, Виктор озадаченно нахмурился.
- А это чего еще… оно шевелится. Живое?
Неожиданная находка под ногами подавала все признаки жизни. Дышала, истекала кровью, и, по ходу, собиралась откинуть коньки прям тут, сразу.
- Это эльф?
Виктор озадаченно показал пальцем на свою находку, и очень внимательно уставился на человека.
«Это он его так? Или, может, это раб и он непослушный… Хозяин мне тоже грозился, что изобьёт как-нибудь, но как-то всегда проносило. А этого, видать, не совсем пронесло. Чёрт, Томас!»
Виктор дёрнул к себе эльфа, потянув за поводок, вцепился тому в плечо, как будто это могло как-то защитить остроухого от всех бед и напастей.
- Надеюсь, у вас не весь товар такой… порченный.
Росомаха кашлянул, и всё-таки отвёл взгляд от распластанного на полу эльфа. Главное, чтобы Томас не напугался и не сделал чего не того…

Услышав фамилию, человек просиял. Петерис всегда знал, что у него чутьё на всяких важных шишек. И этот вот невзрачный громила оказался ни кем иным, как тем самым Виктором Грауббером, который, по сведениям Петериса, был не маленькой кочкой в мире бизнеса Алмазного Берега. О, Алмазный Берег, кто же из таких мелких сошек, как Шкеле, не мечтал оказаться в этом удивительном месте, где печатают деньги. Где трепетно хранят свои состояния великие люди со всего мира, где жизнь плещется через край и всё, абсолютно всё можно, если у тебя есть бабло. АБ. Всего две простых буквы, а сколько смысла, сколько желаний, надежд заключено в этих заурядных "а" и "б". И лишь написание их с заглавной буквы придаёт месту неповторимую уникальность, коей не встретишь в других странах.
- Рад вас видеть, дорогой Виктор Грауббер!
Протянутую руку человек пожал с радостью, сжимая крепче, и отстранённо надеясь на то, что здоровяку хватит мозгов нечаянно не сломать ему кисть.
- Виктор. Можно же просто по имени? Виктор, у вас замечательное имя!
Разумеется, можно. Петерису вообще много чего можно, а этот приезжий обормот уберётся отсюда через пару дней на свой Алмазный Берег и в ближайшие несколько лет будет воротить нос от Прейли, распуская про этот город грехов всякие грязные шуточки и мерзкие слухи. Хотя нет, секундочку. Петериса не устраивал такой вариант. Вот свалить на АБ – это хорошо. Ещё лучше – там как-нибудь сносно устроиться. И у него за столько времени единственный шанс хоть как-то приблизиться к своей заветной мечте. КГБ, Клуб Глобальных Бесчинств, да у него были сотни различных наименований, пошлых, величественных, возвышенных и порочных, но всё его описание неизменно сводилось к одному важному факту – там ахуенно круто! Вершина олимпа, недосягаемая из небольшого скучного городка, где всю свою жизнь прожил Петерис. И он обязан вырваться отсюда. Да если потребуется – человек собственноручно намотает кишки этого здорового ублюдка на люстру, заберёт документы и таки доедет до Алмазного Берега!
- Разумеется, их здорово трахать. А вам какие больше нравятся – обученные и ласковые, аль молоденькие, неопытные, которых нужно воспитывать?
Но пока это были лишь мечты. Убийство важной шишки с АБ точно не пройдёт бесследно, поэтому нужно разработать иной, более легальный и чистый план по переселению на постоянное место жительства на Берег.
- Конечно, оно живое! Ничего с ним не будет. Просто повоспитывал чуток. А то буйные рабы-то пошли. Пока не вломишь хорошенько – не слушаются ни в какую! А вы как воспитываете… своих? У вас же много рабов, верно?
Разумеется – верно! Разве Петерис хоть когда-то ошибался?! Предыдущая сделка, женитьба на той страхолюдине 30 лет назад и проёб на позапрошлой неделе двух косарей совершенно не в счёт! Со всяким такие беды случались.
- Не весь. Зачем это я товар-то портить буду. А это – личная подстилка. Дрянь товар, бракованный. Людям такое и не предлагаю! А вам кто, собственно, нужен? Мальчик, девочка, беленькая, тёмненькая, ручная?
Объяснив бугаю то, что было нужно, Петерис тут же перешёл к очень важным вопросам. Надо было определить, что предлагать, за сколько, какой именно товар. Клиент всегда прав, особенно тогда, когда делает дорогой заказ. А чтоб он всё-таки купил то, что нужно было продать Петерису, следовало узнать получше, чем именно интересовался этот Виктор Грауббер.
- Что-то ваша обезьянка говорливая чересчур.
Человек прищурился, чуть склонив голову на бок, и принялся наблюдать за рабом, что приволок этот странный «человек с Берега». Эльф, и говорил-то он по-человечьи, а не на своём непонятном языке, на котором говорило большинство из рабов, что встречались Петерису. И это совершенно не нравилось работорговцу. Ещё одна назойливая пакость, которую следовало так же жестоко уничтожить, искоренить. Выбить кнутом всю дурь, чтоб осталось лишь послушание, покорность, трепет и страх. Более рабу не надо. Но крупная, практически непреодолимая преграда в лице огромного бугая – важной шишки с Алмазного Берега, который, если разобраться, походил больше на зверя, чем на человека – точно просто так не позволит забрать себе невольника, присвоить чужое. Значит, надо идти в обход, как всегда.
- Плеть, кнут? Или как-то иначе привыкли наказывать нерадивых рабов?
Простое уточнение – учтивое, аккуратное. Настаивать на своём не время.
- Ну и право же – зачем на шаурму?!
Развёл руками человек, удивлённо уставившись на своего дорогого гостя.
- Продайте его мне. Я уж найду применение невоспитанной игрушке.
Найдёт, ещё как найдёт! Ладонь уверенно легла на плечо здоровяка, Петерис чуть приблизился, заговорив теперь уже тише, спокойнее, хотя заговорщицкие нотки всё же звучали в голосе, выдавая нетерпение человека.
- Или, может, желаете сдать его на воспитание? Пару дней – и этот раб более не будет вести себя, как не подобает. Станет послушным мальчиком. Ну, что?
В глазах отразился явный азарт, и Шкеле поспешил перевести взгляд себе под ноги. Ещё не хватало, чтоб всё сорвалось. Нет уж, не в этот раз! Эта мерзкая ушастая скотина не должна говорить на человеческом языке. И, уж поверьте, Петерис Шкеле знает, как исправить такое дерзкое упущение.

Отредактировано Максимилиан Лабиен (06.09.2015 23:39:55)

Какие Виктору нравились рабы? Вот откуда он знает! Спросил бы лучше у хозяина этот странный человек, тот точно всё знает. Но гада Лабиена здесь не было. И Виктор успел начать об этом сильно жалеть.
- Которых… здорово трахать.
Всё-таки нашёл, что ответить росомаха. Человек говорил много и быстро. Вёл себя уверенно. Виктор не успевал за ним. Как не успевал и за Максом.
«Хозя-яин».
Нехотя подумал ликан и возненавидел себя за такое малодушие. Он не подчинится этому, он сильный и он – зверь. Хищник, мать его, ну спокойно!
- Я? Я воспитываю… много. В смысле – много рабов. У меня.
Виктор весь и так вспотел и перенервничал, но когда Томас ещё и открыл рот… Росомаха готов был провалиться сквозь землю, оказаться как можно дальше отсюда, и плевать – что потом будет! Как отреагирует на проваленное задание хозяин, что случится с эльфом – плевать! Только подальше отсюда. Как можно быстрее. Но ликан только шевельнул ногой, раздражённо хватая эльфёнка за волосы и отцепляя от себя принудительно.
«Что ты творишь, сучий выродок, мразь ушастая!»
Оскорблениям не было и конца, как и гадким мыслям и липкому страху, что всё глубже опускали сознание Виктора в какую-то страшную пучину. Ту самую, в которой он пребывает, лишь теряя контроль над собой, над зверем.
- Мне нужен. Эльф.
Голос даже не дрогнул, слава тренировкам хозяина! Росомаха шумно выдохнул и так же шумно вздохнул. Надо всё-таки прийти в себя, взять себя в руки. Но это было слишком сложно. И стало ещё сложнее, когда то существо, истекающее кровью, вдруг заговорило. Глаза на долю секунды сверкнули желтовато звериным цветом, Виктор сильно зажмурился.
- Не только моя. Говорливая-то.
Задача номер раз – отвести подальше от этого страшного человека Томаса. Виктор сгрёб эльфёнка в охапку, грубо дёрнув к себе за куртку, и отчётливо приложил тому ладонью по заднице. Удар пришёлся всё-таки на поясницу. Чёткий, характерный звук шлепка звонким эхом отдался в ушах ликана, и ему показалось, что он начал всё-таки различать все смешавшиеся воедино звуки. Картина прояснилась, и Виктор вдруг понял, что медлит с ответом.
- Я наказываю, как мне удобно. Плеть, розги. Или выебать хорошенько, да так, чтоб потом эта падла в себя приходила пару дней.
Голос звучал уверенно, хоть немного тихо, с хрипотцой. Но уверенно! Ликану было очень сложно абстрагироваться от происходящего. Взять всё под контроль, в первую очередь – свои эмоции. Успокоиться. И попытаться выполнить задание. То, что лежало перед ним на полу, было чем-то важным для Томаса. Значит и для Виктора. Понять бы – чем важно и что делать.
- Я всегда воспитываю своих рабов сам. Так, как считаю нужным.
Важно отрезал ликан, выпрямился гордо, натянуто улыбнувшись человеку.
- Так вы мне покажете товар, который мог бы заинтересовать меня, или вы продолжите меня учить, что мне делать с моими невольниками, как их воспитывать и содержать, когда их у меня сотни, а то и более, я не считал.
Получилось убедительно, голос продолжал отрабатывать положенный ему тембр, не подводя. И всё-таки что-то тревожило ликана. Томас не повёл бы себя так, зная о запретах, значит, этому была веская причина. Он знал, как тяжело Виктору вести это дело, какими трудами даётся ему контроль над собой. И теперь эльф творил всё это неспроста. Или с какой-то целью, или чтобы позлить росомаху, не дать ему выполнить задание и подвести своего хозяина! Ликан едва сдержал рычание, рвущееся из горла наружу. Неужели этот мелкий ушастый ублюдок – предатель?! Может, его и правда следует оставить здесь, а самому уйти и выполнить задание хозяина, не подвести его.
- Мне разный товар нужен. Говорящие на нашем языке эльфы – их куплю дороже. Они пользуются большим спросом в рядах элиты Алмазного Берега.

Или Петериса подводило чутьё, или этот странный громоздкий человек представлял куда меньше интереса, чем предполагалось. Здоровый, а толку.
«Наёмник. Или из тех, кто охраняют, идут рядом или следом. Он не из знатных шишек с Алмазного Берега. Не из тех. Не похож!»
Вёл себя не так, не так держался. И вообще был до неприличия странным! Но вниманием человека быстро завладел эта ушастая дрянь, что привязал он крепко. Видимо, не сломал ещё Петерис эльфа-то, но надо будет поработать с ним.
«Хвалёная мутантская выдержка. Падла! Ничего, это ещё не конец. Ты захлебнёшься в своих криках и стонах, чёртов остроухий ублюдок!»
Человек отметил специально для себя, что этот товар не будет выставлен на прилавок. Это его добыча. И он будет с ней делать всё, что ему пожелается.
- Хозяин – барин!
Петерис поднял руки к верху и глянул на гостя открыто и совершенно беззлобно. Вот ещё не хватало, чтоб клиент остался недоволен!
- Могу посоветовать одно местечко – там делают отличные ударные девайсы! Плети, кнуты. Кожаные, всё по высшему разряду, многие отовариваются.
Объяснился человек. Здоровяк заговорил как-то привычно, что Шкеле даже проникся. Вот какая ему разница – кем был его гость? Главное, чтоб при деньгах! И не болтал потом лишнего. А ещё и представитель с Алмазного Берега, красота! Не свезёт туда попасть, так хоть продаст дерьмо подороже!
- Говорящие на нашем языке?
Человек недовольно поморщился. В этой партии таких было маловато. Это поначалу таких было много, везли целыми кипами, а сейчас – одни дурные остались. Мямлят что-то по-своему, ни черта не понимают по-человечески. И это хорошо! Нечего отбросам общества пользоваться тем же языком, что и такие важные персоны, как Петерис. Правда, выяснилось только что, на Алмазном Берегу на них спрос выше, на говорящих мразей-то. Вот почему так? Когда у тебя нет нужного товара, его непременно будут спрашивать!
- Мы можем договориться на поставку. Мне скоро пришлют ещё этих ушастых выродков. Сговоримся о цене, а я поставлю их столько, сколько необходимо. И говорящих, и обученных уже. Сам дрессировать буду!
«Ну же, соглашайся. Тебе нужен товар, мне нужны твои бабки – всё просто!»
Разговорившегося эльфа Петерис приложил по башке тяжелым ботинком.
- Ты ещё тут рот открой – выебу! А потом – кину охране, пусть позабавятся.
Шкеле был зол, очень зол. Его новая игрушечка была не так проста. Даже после жесткой порки показывала свой норов, открывала пасть, когда не следует. Выбивать из буйной головушки дурь придётся долго и методично.
- Вы проходите, проходите. Посидим, выпьем, договоримся.
Человек так и светился радушием и гостеприимностью, хотя откровенно жаждал выкинуть ублюдков куда подальше. Не нравился ему этот странный субъект. И лишь тот факт, что здоровяк с Алмазного, его останавливал.
- У меня и в наличии товар есть. Желаете глянуть? Да что же это я?! Сейчас распоряжусь, чтоб привели! Посмотрите всех разом. Знаете, там парочка особенно соблазнительных блядей есть остроухих. Такие прям – вах! Только брать и трахать! Правда, говорливых у меня нет… в этой партии. Но будут!
Заверил Петерис, взял бугая под руку и потащил того к диванчику совершенно принудительно. В ногах правды-то нет! Так что, вначале он сядет, потом – выпьет, потом можно и эльфийку ему подложить. А потом и обчистить хорошенько, заключив отличный, лично для Шкеле, контракт!

Отредактировано Максимилиан Лабиен (30.09.2015 19:38:42)