Лабиен, впервые за столько сотен лет, не ожидал именно такого поворота ситуации. Уж не Цепеш ли как-то подшучивал над ним, говоря, что Паук скоро такими темпами себе маразм заработает, если не бросит постоянно думать о Корпорации, о её будущем. И Лабиен смеялся над подобным, мол, тогда-то Доминику придётся всё взвалить на свои плечи и тянуть лямку, продлевая жизнь их могущественной империи, у руля которой должны стоять сильнейшие вампиры. Реальность вышла совершенно другой. Противной и мерзкой. Теперь, когда Макс вёз в чужой машине, чужого же сына, о прошлом вспоминать не хотелось, так же, как и думать о будущем. Последний разговор с Цепешем, а, точнее, с тем, во что тот превратился, прошёл совершенно не так, как должен был и закончился отвратительными последствиями. Лабиен проиграл вчистую, допустив подобное. Он не мог предположить такого исхода, хотя был обязан думать о будущем. Но какое будущее они способны построить, когда Доминик буквально слетел с катушек прямо на глазах у Максимилиана и Игоря? Какое, к чёрту, будущее, здесь настоящее-то никак не может собраться в единую картину, рассыпаясь сотнями, тысячами осколков реальности. Паук чувствовал себя просто отвратительно, о том, что чувствовал Игорь, Лабиен старался не думать.
- Домой, ко мне.
Сам Макс боялся заговорить первым. Паук вообще опасался говорить что-то, ведь объяснений происходящего у него не было. Он выходил сухим из воды, умело выкручивался из самых пакостных ситуаций, всегда, на протяжении всей своей жизни, но теперь всё произошедшее пугало не меньше будущего.
- Я не могу отвезти тебя в резиденцию вашего рода, или куда-либо ещё. Ты не в том состоянии, чтобы позаботиться о себе самостоятельно. И если кто-то узнает о том, что произошло – пойдут очень неприятные слухи.
Объяснял Лабиен привычно аккуратно, но уверенно. В отличие от Цепеша, он предпочитал не давить, если его и так слушали. У нынешнего собеседника выбора-то не имелось: в машине они были одни, а Макс даже не включил радио, потому что просто забыл, о таких мелочах он теперь не беспокоился, отбросив, как ненужное. Последний приказ Доминика своему собственному сыну был настолько неудобен и нежелателен, что Лабиен даже разочаровался в своём союзнике, минут на пять. Потом прошло и это. Теперь следовало действовать правильно и незамедлительно. Они с Цепешем всегда подменяли друг друга, всегда были опорой друг другу и если один не мог идти дальше, то шёл другой. Знамя тандема никогда не должно упасть в грязь, даже в те моменты, когда опускаются руки и не остаётся сил даже думать о чём-либо.
- Прекрати.
Лабиен устало глянул на Игоря. Тот говорил глупости. Конечно, в таком-то состоянии. Макс вообще удивлялся, что у сына Доминика на что-то остались силы. Но, возможно, молчание для него было куда труднее. Он не слышал мыслей старшего Цепеша, не мог слышать. Волк боролся с той силой, и он принял решение уйти, чтобы обезопасить всех от гибели. И Лабиена, и Игоря. От Макса же Доминик то ли вдруг стал неспособен скрывать свои мысли, то ли просто не хотел этого делать. И его приказ сыну Паук воспринял так, как и должен был воспринять. Что творилось теперь на душе у Игоря, Лабиен не знал, мало того, узнавать такое было страшным делом.
- Пристрелить. Чушь городишь. Неизвестно, справится ли Доминик, выживет ли. Если патриарха не будет, ты подумал, что станет с родом Цепеш? Ты – единственный, кто способен взять всё в свои руки, способен править родом.
Всё-таки Макс надеялся на то, что Игорь действительно на такое способен. Он был куда лучше отца, сдержанней и умнее. И именно этого вампира Лабиен хотел бы видеть на должности патриарха после Доминика. Правда, такой уход старого Волка в планы не входил, но уж как вышло теперь.
- Замёрз сильно, да, Игорь?
Не дожидаясь ответа на вопрос, Максимилиан включил печку в машине.

Путь от Мигнотта к столице Алмазного Берега был довольно долгим, и только пустые дороги давали возможность гнать машину быстрее. Лабиен, как и большинство вампиров, любил скорость, по счастью, Цепеш её тоже уважал, поэтому разогнать его тачку оказалось делом простым. На Волка приходилось время от времени посматривать. Выглядел тот крайне паршиво, и Макс очень уж не хотел, чтобы сын Доминика помер в машине своего отца.
- Часа за два доедем, даже быстрее. Дороги свободные ведь. Это хорошо.
Сообщил Лабиен лишь для того, чтобы просто заговорить. Молчать древний вампир не любил, тем более, в таких ситуациях. Невольно наблюдая за действиями Игоря, Макс удивлялся его выдержке. Досталось Волку сильно, но тот вёл себя достойно, даже не жаловался. Паук проводил взглядом упавшую зажигалку, глянул на Волка и неопределённо кивнул. Сам Максимилиан практически не курил. Если только сигары, да ещё, уж очень редко, чего под руку подвернётся, и не страдал этой странной привычкой, которую древний считал слишком уж малодушной, ведь ею чаще страдали люди, но против сигарет ничего не имел. Хочет, пусть курит. Только вот…
- Уверен, что тебе оно надо? Лёгкие, небось, повреждены.
Лишь и уточнил Лабиен. Меньше всего он хотел, чтобы Игорь скопытился по дороге до дома. Паук обязан хотя бы попытаться спасти младшего Цепеша.
- Нет, Доминик не лишился рассудка, это совершенно другое.
Сухо отрезал вампир, наградив Игоря строгим взглядом. Сын своего отца. Как он мог даже помыслить о таком? Говорить о смерти своего патриарха.
- Но тебе-то проще думать именно так, как ты думаешь и как сам решил.
Вначале, Лабиен не хотел продолжать этот бессмысленный диалог. В словах Игоря он не слышал ничего, что хотел бы услышать. Это речи, не достойные наследника рода Цепеш. Малодушные, обличительные, низкие. И это он говорил о своём отце, великом Доминике Цепеше, о котором ходили легенды. О его славе. О его чести. О воинской доблести непобедимого вампира. Как смел его старший сын, опора его, говорить нечто подобное?!
- Я забрал тебя лишь потому, что так бы сделал и Доминик на моём месте.
Огрызнулся древний, не глядя на Игоря. Он видел всё не так, как было. Он смотрел так узко и так мелочно, что с ним противно было говорить. Но Лабиен всё ещё списывал такие речи на состояние наследника. Игорю было больно, Игорю было тяжело. И только это останавливало Макса от того, чтобы вмазать оплеуху этому вампиру, посмевшему говорить подобное.
- Не смей. Так говорить. Хотя бы при мне. С твоим отцом мы прошли бок о бок слишком многое, чтобы я спокойно относился к тому, что ты желаешь его смерти. Он единственный раз вышел из строя, единственный раз не смог сделать ничего, да и то – предусмотрел многое! Он ушёл, неизвестно куда, чтобы только тебе жизнь сохранить. Он же мог убить. Убить тебя, Игорь! И в этот единственный раз, что, его некому поддержать и заменить? Так что ли? Да что с тобой говорить. Тебе важнее твои раны и обиды на отца.
Махнув рукой на Игоря, Лабиен требовательно уставился на дорогу, будто так она могла измениться под не озвученные запросы древнего вампира.
- Мы растим наследников для того, чтобы, в тот момент, когда мы не сможем более выполнять свои обязанности, быть полностью уверенными в том, что на наши места придут достойные, способные взять в свои руки нашу власть, способные добиться большего, чем добились мы. А ты, что говоришь? Что ты несёшь, Игорь Цепеш, Наследник рода Волков? Род остался без правителя, а он собирается убить своего отца. Да сам он справится, сам, без сопливых. Если потребуется ему умереть – он сделает это достойно.
Всё-таки высказался Макс, хотя и не собирался переубеждать Игоря хоть в чём-то. Тот был волен думать так, как хотел, и говорить так, как… Или… нет. Может, Доминик неспроста отдал своего сына во власть Паука? Этому была причина. Он знал Игоря очень хорошо, скорее всего, Цепеш подозревал, что Наследник будет думать о чём угодно, лишь бы не думать о важном в данный момент. Ничего, если случится взять всё в свои руки – Лабиен это сделает. Даже если придётся прибегнуть к жестокости и насилию.
- Привидение. Это было. Или что-то наподобие. Почему оно привязалось к Доминику – не знаю. Он сам не знает. Возможно, именно поэтому он и ушёл – чтобы узнать, понять себя самого. Игорь, это сложно, когда в твоей голове вдруг появляется что-то ещё, помимо твоего собственного рассудка.
Наконец ответил на вопрос Волка Максимилиан. Паук не был никогда одержим духами, но зато он в какой-то момент смог общаться со своей покойной бабкой. И поначалу тоже были проблемы контроля. Непонятная агрессия на всё подряд, всё, что не нравится духу, а не тому, к кому он является. Приходится контролировать одновременно и его и себя.
- Доминик доверил тебя мне. Да, тебе очень не понравилось то, как он это сделал, но, возможно, у него не было иного выбора из-за этого призрака. Если тот хотел твоей смерти, а он хотел, то Цепеш просто подменил его желания на приемлемые действия. Он знал, что ты выполнишь его приказ.
Ещё Лабиен умолчал о том, что этот призрак нёс в себе колоссальную силу, которой, если подчинить духа себе, сможет обладать Доминик. Вся эта прескверная история может обернуться очень удачливыми событиями. И Цепеша не только не придётся хоронить, но и использовать его новые способности будет возможным в дальнейшем. А этого не так уж мало.

Отредактировано Максимилиан Лабиен (05.03.2016 17:31:24)

Конечно, не сдохнет он. Будто Лабиен слепым был от рождения, не видел.
- Никого. Я никого не оправдываю. А ты? Себя? Плохо выходит.
Огрызнулся по-звериному Лабиен. Наследник будто получал удовольствие от того, что жалел сам себя, Максимилиан не понимал его, ему такое не нравилось. Он видел в Игоре способного вампира, великого вампира. Но сейчас перед ним сидел обиженный на отца мальчишка, который заслуживал не места на отцовском троне, а хорошей порки, в дополненье к предыдущей.
- Случись такое с тобой, что, пошёл сразу всем жаловаться? Рассказывать? Нет. Ты бы считал, что справишься сам, сможешь. Вы оба ужасные упрямцы.
Никого Лабиен не оправдывал. Ни Доминика, ни себя. Он оправдывал только ситуации, происходящие по его жизни. Если оплакивать каждую неудачу, каждый неверный шаг – свой ли, чужой ли, то не хватит времени на другое.
- Он не выжил из ума, он потерял контроль над новой силой, мать твою. Игорь, я не думал, что ты настолько не умеешь смотреть на ситуацию!
И хорошо, что Максимилиан был очень занят ведением машины, хоть руки заняты, а то сын Доминика так и напрашивался на совсем иной разговор.
- Не чувствуешь, говоришь, за ним силы? Да он разбросал нас, как котят. Если он справится с этим, подчинит себе, ты только представь, чем он будет обладать. А если не справится… он найдёт способ убить себя, сам.
Нежелание Игоря понимать то, что говорил Лабиен, удивляло древнего вампира. Он так привык сотрудничать с его отцом, что и забыл, что такое – объяснять каждую мелочь, происходящую, встречающуюся на их пути. А ведь когда-то его и Доминик не понимал. Всё подвоха ждал, не доверял.
- У патриарха всегда лишь один наследник. Остальное – это запасные варианты. И они нежелательны. Так что – прекрати уже городить чушь.
На полном серьёзе приказал Лабиен, и уже тише, спокойнее продолжил.
- Вожак твоей стаи сейчас не со своей стаей. Он почувствовал за собой слабость, не готовность править, и ушёл. Освободил своё место. Только вот, тот, на кого он делал ставку, сидит и жалеет себя, вместо того, чтобы начать, хотя бы попытаться начать думать о своём роде, который ему достался.
Как же сложно с этими детьми! Максимилиан боялся теперь даже думать о Тейлоре. Тот был совсем ещё молодым вампиром, и если взрослый Игорь ведёт себя так мерзко, то что станет творить молодой наследник рода Лабиен.
- Пустит он себе пулю в лоб, видите ли. Для этого ума-то много не требуется! Доминик ещё не одержим духом, он способен с ним справиться, подчинить.
Именно в это и хотел верить Лабиен. Игорь его желания явно не разделял.
- Так и не разговаривай. Сиди, вон, и молчи, раз так хочется-то. Меня ж как-то это не волнует. Похоронил себя, да, Игорь? Теперь сидишь, оплакиваешь.
Наследник не замечал, как он был жалок. Лабиен это отлично видел, но предпочитал молчать на эту тему. Может, у волков так положено – зарывать себя раньше времени в землю и тут же ставить памятник, а вдруг, забудут?!
- И что изменилось? Я и раньше мог тебе приказывать. Но не приказывал. Могу начать, раз ты так жаждешь это прочувствовать. Унизить тебя ещё больше. Сильнее. Думаешь, некуда? Есть, точно есть. Продемонстрировать?
У Цепешей будто какая-то особая карма, Лабиен злился вместе с Домиником, тогда, в Канаде, и теперь, только что. Сейчас, когда Игорь бесился, Макс словно ощущал и его злость, но вместе с ней – горечь безысходности.
- Чего ты боишься, Игорь? И, главное – почему ты боишься.
Куда тише спросил вдруг Лабиен.

- Ты – ударил, верно. Но мне не пятьдесят лет, Игорь, я умею защищаться. Доминик давил, более того, этим он не ограничился. Я следил за ним, за его действиями, но пропустил твои. Точнее, я не ожидал, что и ты нападёшь.
Признался Лабиен. Он не видел в этом ничего странного, так же, как и не видел ничего странного в действиях Игоря. Тот защищал своего отца. Всего несколько десятков минут назад он его защищал. А теперь что творит? Несёт чушь несусветную, пытаясь ещё и Лабиена убедить в своей правоте.
- Включить мозг и наконец-то подумать! А не сидеть и копаться в своих обидах на отца. Что? Вернёшься, ты? Тебя подвести или ты своим ходом?
Максимилиан ухмыльнулся, глянув на Игоря, но тут же уставился на дорогу. Молодёжь, молодёжь. Вот всё ей надо по её, всё для неё. А как столкнётся с трудностями – так сразу все виновны. Все, только не те, кто повинны на самом деле. Лабиен мог бы спросить, что же любящий сын нихрена не предпринял-то, когда мог. Что же не забил тревогу, если видел ухудшения.
- Твоей выпоротой заднице там обрадуются. Особенно те, кто жаждет занять место патриарха. Скажи ещё, что таковых нет. Они есть, и их много. И твоё странное расставание с батей они будут трактовать по-своему, для себя.
Политические интриги и подковёрная возня всегда были слабой стороной Доминика. Он просто не видел многого, что происходило за его спиной. Сынок у него, видимо, такой же. Зато Лабиен знал очень многое.
- Ты боишься его. Ты боялся своего отца всегда. И сейчас боишься его.
Ухмыльнулся вампир, глядя только на дорогу, не оборачиваясь к Волку.
- Я жду от тебя поступков, достойных сына Доминика Цепеша, патриарха вашего рода. Но ты предпочитаешь вести себя, как обиженный ребёнок!
Лабиен всё-таки повысил голос на Игоря, ведь терпеть ещё один круг рассуждений о том, как он собирается прикончить главного союзника рода Пауков, Макс не хотел. Ему было тошно слышать подобное от сына Волка.
- Доедем до дома, я тебя свяжу, вылечу, благо, у моего рода есть отличные целители, и выпровожу на все четыре стороны. Но запомни, Игорь. Если ты посмеешь пойти против Доминика Цепеша, моего союзника, я лично оторву твою башку и кину её собакам. Твой род не примет тебя, предавшего отца своего. Не примет. И я не приму. Столько лет я видел в тебе своего союзника, но то, что я вижу теперь – не придёт к власти. Предатели нам не нужны.
Больше с этим вампиром Лабиен не разговаривал, вплоть до того, пока не добрался до дома. Было непреодолимое желание выкинуть Игоря где-то по дороге, но так было бы нечестно. Доминик просил Максимилиана позаботиться о его сыне. Негласное соглашение между ними действовало ещё с того злополучного тысяча семьсот шестьдесят второго, когда Лабиен, по своей глупости и наивности, заключил союз с самым кровожадным вампирским родом. Тогда это действие многие расценили ошибкой Макса. И лишь теперь, спустя столько столетий, и он сам признавал этот союз не более чем досадной ошибкой. Своей собственной. Достигнутые соглашения, столько войн и труда просто пропадали даром теперь, когда будущего у их союза не стало. Возможно, его вообще никогда и не было, и лишь два вампира наивно полагали, что построили империю, которой не страшно даже время. Оказалось, что ей страшны только распри, и их избежать не удалось.

Благо, до дома они почти доехали. Макс устал. От Доминика, от Игоря. От их выходок и от себя, тоже, устал. Но Паук отличался врождённым упрямством, поэтому нужные дела всегда доделывал до их логического завершения.
- Наш союз не разорван. Его никто не разрывал. Понял?
Огрызнулся Лабиен на Игоря уже спустя, кажется, час. Он слышал этот вопрос, но тогда предпочёл не отвечать, посчитав наследника просто отвратным собеседником. Тот мнил себя хищником, но, видимо, забыл, кто сидел рядом с ним. Максимилиан являлся вампиром, чистокровным, а не какой-то ничтожной помесью. И он очень не любил пререканий. Никаких.
- Доминик не способен так просто подохнуть. Его никогда не брали ни пули, ни стрелы. И какой-то дух не сможет одержать над ним верх. Доступно?
Лабиен заехал на парковку возле собственного дома, не особо сбавляя скорость. Всё, что он сейчас хотел – это выполнить обещание, данное Цепешу, и потом – избавиться от его сына. Вышвырнуть того из своего дома. Пусть топает, куда хочет. Берёт, что хочет. Власть, так власть. Богатства, нажитые его отцом, так пусть и их забирает. Игорь не состоял в родстве с Максимилианом, и тот крепко решил, что вмешиваться в их отношения с Домиником он не будет. Но на месте патриарха Цепешей Паук бы ввалил хорошенько по пятой точке неразумному отпрыску и отправил осмысливать, лет на сто, в родовое гнездо, чтоб неповадно было другим поступать так же. Что-то подсказывало Лабиену, что и Доминик поступил бы не иначе, чему он горько ухмыльнулся. Кажется, у них было куда больше общего, чем они об этом подозревали. Признавать Цепеша мёртвым Максимилиан не мог, как бы не пытался заставить себя это сделать, подготовить, хотя бы. Не выходило. У древнего вампира не укладывалось в голове, что Волк мог вдруг помереть. Перестать существовать, сгинуть, либо подчиниться кому-то. Его сын предпочитал убить то, во что превратился Доминик, Лабиен же вначале хотел бы увидеть то, что получилось у Цепеша сделать с этим духом, который вступил в схватку с великим вампиром. Волк не умеет проигрывать, так же, как Лабиен не умеет ошибаться. И пока, до сего момента, так всё и было. Просто так не разорвать союз двух древних, и без того ебанутых на всю голову, кровопивцев. Даже если подобное захочется сделать им самим.
- Всё, приехали. Давай, выметайся.
Сухо, абсолютно безжизненно, приказал Лабиен. Потом глянул на Игоря, тяжко вздохнул, и сам выполз из машины. Обойдя ту, он остановился в шаге от наследника, протянув тому руку. Игорь был ужасно слаб, даже если и не признавал сам этого. Максимилиан видел многое, знал, какие бывают последствия, когда регенерация хватается разом за все раны. Организм испытывает крайне неприятные перегрузки, и слабость сваливается такая, что в какой-то момент смерть кажется вполне логическим завершением мук.
- Пошли, тебе нужно лечь. И поесть. У меня есть слуги крови, они послушны, просто прикажи им, чтоб руки не распускали. Да. Хотя лучше подойдёт донорская кровь, верно? И такая имеется. Найду всё, что тебе понадобится.
Обязательства перед союзником должны быть выполнены любой ценой. Глядя на Игоря, Лабиен потихоньку перестал на него злиться. Тот пережил много боли за этот день, как физической, так и психологической. Да и на отца он злился вполне правильно. Цепеш, дибил, додумался такие приказы сыну-то отдавать. Тут уж одержим ты, или не одержим, да хоть при смерти! А думать-то башкой следует. Иначе из вот таких вот дурацких поступков получаются поистине отвратные ситуации. Да ничего, и не такое исправляли.
- Не будешь ж ты отрицать, что тебе действительно надо отлежаться и пожрать хорошенько. Так что – идём. Нечего здесь мне героя строить.
Глянув на Игоря, уточнил Лабиен. Волки все отличались непроходимым упрямством, поэтому Пауку оставалось лишь уповать на разумность Игоря.

Как говорится, в самый неподходящий момент, включается вечный тормоз даже у вечных двигателей. Максимилиан терпеливо ждал, пока Волк соизволит сообразить, что в машине его никто не оставит, потому что машина-то не Лабиена, а Доминика, и пачкать её как-то немного стрёмно. Волк сообразил, даже полез наружу, после чего Паук пожалел, что подал ему руку. Игорь оказался куда тяжелее, чем подозревал вампир, но Лабиен стойко выдержал и это. Ну не объяснять же Волку сейчас, что Максу, де, тяжело, надо, мол, поаккуратнее. Паук был старым, но не на столько, чтоб сломаться под тяжестью молодого, свежевыпоротого Цепеша.
- Донорской. Хорошо.
Быстро согласился Лабиен. Без проблем, запасливый Макс иногда заботился о припасах сверх меры. И иногда, как сейчас, например, это было на руку.
- Вот ещё. Жалеть тебя. Выпороть – выпорол бы. Но ты и так, вон, хорош.
Не скрывая своего недовольства, оповестил вампир Игоря. Остальное Паук выполнял добросовестно – ухватил волка за руку уверенно, когда тот принялся было наваливаться всем весом, что ожидаемо, перехватил второй рукой его за плечо, чтоб не выронить такое сокровище ненароком. Чужое ведь ещё, сокровище-то. Ладно, своё. Своё не разобьётся. А тут-то всё иначе. Как потом Доминику объяснять, что, мол, выронил я твоего сынка, пока вёл до постельки. Стыдоба-то какая. Лучше это предотвратить и держать крепче.
- Какое обратиться. С ума сошёл что ли. Ты подохнешь при обороте. У тебя сил на это нет. Вначале – пожрёшь. А потом – я подумаю над этим.
Ну, вот и договорились. Лабиен потащил наследника союзного рода к себе в логово, простите – в дом. Тащил он его, прям так, заботливо, со знанием дела, аккуратно даже. Цепеш умудрялся не падать, и на том спасибо ему.
- Дача это, моя. В особняк к себе я тебя не повёз: там слишком много народу вечно ошивается. Тем более, охрана состоит процентов на пятьдесят, не меньше, из вас, Цепешей. Картинка, несомненно, милая, всем будет интересно взглянуть на результаты отцовского воспитания на твоей шкуре, поэтому, привёз на дачу. Здесь парочка дампиров всего, и слуги крови, тоже, парочка, если не подохли ещё. Минимум свидетелей. Да и не сунется на дачу никто в ноябре месяце – чего тут делать? Так что – самое безопасное место!
Без зазрения совести похвалился Лабиен, удобнее перехватив наследника под руку. Была и ещё одна интересная новость, которую пока Макс не озвучивал.
- А не помнишь ты потому, что никогда сюда не ездил. Здесь, в основном, околачивался твой папочка, когда бухал по-чёрному. Ну и рыбалка тут классная. И, главное, никто сюда особо не суётся, разве что – летом. Летом-то тут и слуг тьма тьмущая. Сейчас – нет. Нечего им тут делать-то ведь.
Продолжил рассказывать Лабиен, потому что идти молча с таким ценным грузом, он просто не мог. Надо было про что-то пиздеть. И Паук рассказывал о своей даче, о том, как он её планировал, как строил, как жинка потом решила здесь засадить всё растительностью, и как Макс отбивался всеми способами, чтобы была хотя бы отличная дорога до трассы и парковка. И ведь настоял на своём, потому что нечего тут каким-то бабам всё решать!
- Пришли, вот.
Неизвестно, кто из них двоих был больше рад этому великому событию.
- На кровать надо. Давай, ещё немного, идём, идём. Почти пришли уже.
Вообще, Макс никогда не знал, что до комнат на его дачи идти так долго! Ползком и то быстрее будет. Главное, что дошли, в целости и сохранности.
- Всё, дошли. Ложись пока, отдыхай. Я сейчас, кровь принесу. Донорскую. Только сознание не теряй, а то придётся тебе искусственное дыхание делать ещё. А я не хочу. Или – хочу. Не решил пока что. Поэтому – не спать.
Распорядился вампир и быстро пошёл добывать кровь для раненного собрата.

Ишь ты, ещё и глянул-то как, будто Лабиен Волку враг. Был б врагом – сбросил б где-нибудь по дороге в канаву, и хрен бы кто нашёл! У Цепеша ни связи, ни сил, да и про встречу двух патриархов никто не знал. Тем более, не знал, где и как произошло деление африканского континента, и куда потом, после этого, поедут сильные мира сего. Бухать вообще много где можно.
Кровь нашлась быстро, как и охрана со слугами крови. Всех Лабиен отправил на заслуженный выходной, чтоб избавиться от посторонних глаз и лишних вопросов потом. Чем меньше людей и нелюдей знает о произошедшем, тем лучше для Лабиена. Не придётся объяснять жене, кто заляпал ковры кровью в прихожей. Пусть радуется, что розы целы и трупов нет. На данный момент. Теперь оставалось только надеяться, что Доминик справится со свалившейся на его голову силой и не заявится сюда, на дачу, добивать своего нерадивого сына лопатой. Максимилиан не был уверен, что сможет защитить наследника чужого рода от его отца. Цепеш и так был силён и больной на всю голову, а теперь ещё этот дух или призрак. Хотя, возможно, Лабиен ошибался, и у Волка просто совсем слетела крыша. Тогда назад хода не будет. Придётся уничтожить опасную тварь. Невменяемый союзник это очень плохо для общих дел. От такого следует как можно быстрее избавиться. Но Паук до сих пор не мог поверить, что Доминик так просто сдастся, подчинившись духу.
- Живой тут что ли?
Уточнил Лабиен, открывая дверь комнаты, в которую он недавно поселил Игоря. Вернулся он не так скоро, ведь искал ещё и воду для Волка. Хищники, они такие, водохлёбы. Не было, конечно, уверенности, что у Игоря не повреждены внутренние органы, но, как когда-то кто-то сказал – волк сам знает, что ему надо. Лишнего не съест и не выпьет. Кажется, это говорил Доминик. И хоть он частенько напивался на пару с Лабиеном до интересного состояния, Максимилиан продолжал надеяться, что Игорь окажется умнее.
- Вода. Кровь. Другой еды нет, кроме картошки и каких-то полуфабрикатов в холодильнике. Так что, стол накрывать нечем, питайся тем, что есть.
Оповестил Волка Лабиен, чтоб тот не смел даже выпендриваться на счёт продуктов питания. Паук хотел было ему предложить поменять его дачу на какую-нибудь гостиницу с комплексом услуг «всё включено», но решил пока не издеваться так сильно над пострадавшим наследником рода Цепеш.
- Сейчас главное это подлатать тебя. Дальше регенерация сделает своё дело.
В чём был уверен Лабиен, так это в возможности здорового организма вампира закрывать куда более серьёзные повреждения. Максимилиан был рождён давно, в неспокойное время, когда люди умудрялись охотиться на кровососов, да и оборотни выступали радикально против вампиров. Тогда случались ранения куда серьёзнее, чем сейчас у Цепеша на спине. Но даже с такими выживали: регенерация способна восстанавливать и переломы, и раздробленные кости. Кстати о последних, желательно их вначале собрать, а потом уже «включать» регенерацию на полную.
- Много рёбер сломано? Надо бы перемотать чем грудную клетку. Срастутся неправильно – придётся ломать заново и опять ждать, теряя время на это.
В идеале – привезти б наследнику лекаря, ведь Лабиен был не лучшим биоэнергетиком в роду, да и вообще, чаще предпочитал калечить, чем лечить. Но так уж сложилось, что врача тут не было. Оставалось положиться на чувства Игоря, его честность и умение распределять собственные силы, чтобы не подохнуть от лишних повреждений организма. У того хоть ноги, руки целы. Хотя важнее, наверное, внутренние органы. В общем, Лабиен нихрена не понимал в медицине. Но деваться им было особо некуда.

Договорился? Макс придирчиво окинул Игоря внимательным взглядом. Мало того, что у Доминика крыша поехала, так и сынок сам с собой тут беседы беседует. Может, у Волков как-то иначе всё? Один с ума слетел, и остальные последуют за ним, как преданные и верные до гроба воины? Жуть. Лабиен молча отдал пакеты с кровью Игорю, на невысокую тумбочку возле кровати пристроил воду. Волку нужно было поесть, дальше станет видно, насколько всё плохо. Максимилиан точно знал одно – вампир такого возраста, как Игорь, просто не в состоянии скопытиться от подобных ран. И это успокаивало, совсем чуть-чуть, но хоть так. Паук вёл себя совершенно спокойно, для паники не было ни сил, ни времени, да и бесполезна она. Пока Волк находится в доме Макса, пока Лабиен рядом, наследник будет жить. Конечно, если сам не захочет помереть, но кто сказал, что ему такое позволительно? Доминик сделал правильный выбор и отдал правильный приказ. Теперь, глядя на Игоря, Макс это отлично понимал. Но понимал ли это Наследник союзного рода? Если бы у молодого Волка не было подобного распоряжения от его патриарха, то пошёл б Игорь творить дела несусветные и совершенно лишние. Бросился бы отца ещё останавливать. А ведь Доминику сейчас не нужны лишние глаза и бесполезные попытки помощи. Ему хватит своей борьбы, внутри себя, с тем, кто посмел перечить воле Цепеша, с тем, кто по каким-то странным обстоятельствам обязан стать одним целым с Домиником, или умереть повторно. Волк или победит или умрёт, другого не дано. Так ведь? Так некогда говорил патриарх рода Цепеш.
- Не смертельно. Главное, что хребтина цела. Остальное подлатать можно.
Лабиен смотрел на Игоря и его раны оценивающе, он боялся случайно не заметить чего-то более серьёзного, что может сильно повредить Волку, но, в целом, всё было приемлемо. Раны, как раны. Макс не думал, что Игорь не привык за свою жизнь как к подобным повреждением, так и к более худшим, с неприятными последствиями: резаные раны доставляли куда серьёзные неудобства. Волки же воевали всю свою жизнь, в отличие от Пауков. Так что, Игорь однозначно сталкивался и с ранениями пострашнее разодранной кожи.
- Не оставлю я тебя, не брошу и не уйду. Смирись с этим уже, Волк.
Очень серьёзно предупредил Лабиен. И это совсем не потому, что ему был не безразличен наследник рода Цепеш и его благополучие, а потому, что Игорь был сыном Доминика, а вот связываться с последним совсем не хотелось. Тот ещё и невменяем теперь. И раньше волчаре ничего не объяснишь, не слушает ведь, он всё с голыми руками на танки кидаться готов без разбору, так ещё теперь и крыша поехала окончательно. Тоже вот, послали боги союзничка.
- Я?
Вот это новости. Чего, совсем всё так плохо, что ли, если Игорь Цепеш так заговорил? Вроде на вид ничего так, сойдёт – живой, вон, разговаривает.
- Я-то много чего умею.
В этот самый момент Лабиен почему-то пожалел, что не повёз наследника к себе в резиденцию. Там-то и врачи есть, и вообще – народу побольше. А то вот как кинется и загрызёт! Чего дальше-то? Хрен отобьёшься ведь.
- Ладно, попробую. Только, чур, не кусаться.
Наставительно объяснил Лабиен, обошёл кровать, подходя с другой стороны, и замер, молча. Молчал он не долго, но правильно, ведь на ум от увиденного приходили только нехорошие слова и всякие ругательства на разных языках.
«Доминик точно ебанулся, прям вот окончательно».
Вздохнув, вампир крайне уверенно, со знанием дела, уселся на кровать рядом с Игорем, аккуратно и совершенно по-хозяйски, будто это были собственные рёбра Макса, прощупал кожу в местах, что указал Волк, оценивая урон.
- Как бы это. Орать – ори, но лучше не дёргайся.
Объяснил Лабиен, накладывая ладони на повреждённые участки рёбер.
- Лечить умею, но делаю это крайне редко, особенно для других, поэтому могу потерять связь с реальностью и любое движение восприму, как угрозу себе. Тогда жахну так, что пиздец, лечить тебя будет уже бесполезно. А это пока в мои планы не входит. Так что, терпи и двигайся по минимуму.
Инструктаж, как говорится, завершён. Максимилиан не был уверен, что всё у него получится, с другой стороны, дар у него был, и некогда его бабка даже почти добилась от своего внука желания лечить, а не калечить. Правда, было это очень давно, но было! Осталось только вспомнить и, желательно – поэкспериментировать на ком-то. К сожалению, помимо Игоря, тут больше никого не было. Ну и ладно. Подумаешь. Он же ж не наследник рода Лабиен!
- Будет сильно больно – ори громче.
Усмехнулся Лабиен, прикрывая глаза, сосредотачиваясь на ранах, что скрывались под кожей и мясом. Почему-то он знал, что Доминик не бросил бы в беде и его сына. Поэтому отступать некуда. Прикрывать задницу союзника стоит по полной, если то вдруг требуется. Теперь именно такой случай.

- Надо станет – и не только в душ потащусь.
Сразу же уточнил Лабиен. Не Волку тут решать, что следует делать Максу на его собственной даче. Уж разрешения у Игоря он точно спрашивать не собирался. Сыну Доминика придётся мириться с таким ходом событий.
- В горло будешь целиться своим врагам. Я в их число не вхожу, как видишь.
В этом-то Лабиен был уверен полностью. По его мнению, Цепеши вообще должны быть ему до гроба благодарны, что он с ними возится столько веков. Понятное дело, что о таком Макс никогда и никому, даже в пьяном бреду, не трепал вслух. Но думать-то ему хрен запретишь. Проще уж убить Паука, чем не позволить ему что-либо, а лишняя подстраховка от несанкционированного чтения сакральных мыслей Лабиена, как нельзя лучше играла ему на руку. Пару сотен лет назад подохли от старости (и не только) те, кто всё же был в состоянии тягаться с Максимилианом в его телепатических талантах. Сам Макс себя старым вообще не считал, поэтому поддерживал отличную форму, а давний союз с Цепешем давал возможность изо дня в день развивать свой дар, даже не прибегая к дополнительным занятиям: волчара редко держал свои способности при себе, поэтому отвлекаться было нельзя. А вот как возьмёт Доминик, и пробьёт защиту Лабиена? Много ж он о себе, однако, узнает интересного! Нет, такое допускать точно нельзя, а то союзника приступ хватит. Он-то, поди, считает, что Макс к нему хорошо относится и плохого не говорит. Верно, не говорит. Никогда, почти. Но как вообще можно не думать дурного о дураке?! Так что, слава всем богам разом, что Лабиен умный и умеет подстраховываться от беды своевременно и верно.
- Не трогай мою мать.
Мягко проговорил Паук, больше по инерции. Он не особо знал свою мать, и слова о ней его не трогали. Вот скажи Игорь что-то про бабку Максимилиана – он б и в глотку вцепиться мог бы, или, вон, ещё пару рёбер сломать, для симметрии, чтоб держал язык за зубами наследник пока что союзного рода.
- Тише, тише, не так уж это и больно.
Успокоил Лабиен Волка. Сам-то он не знал, но в своих словах был уверен, как всегда. Цепеши столько сражались в прошлых веках, что Макс точно знал – срастить кости биоэнергетикой, по сравнению с тем, что бывало на поле боя, это так, цветочки. Но у наследника рода была одна маленькая, и крайне неприятная тайна, к которой, впрочем, Лабиен не проявлял никакого интереса. Знал Паук всегда много, ему положено. Но умел держать язык за зубами и не допускать скверных ситуаций со своим прямым участием.
- Ну вот, в принципе и всё. Теперь ведь точно не подохнешь!
Радостно сообщил Лабиен, по-свойски похлопав наследника по плечам, хотя скоро убрал руки совсем, поднимаясь с кровати.
- Остальное само затянется. Ты, вон, крови ещё выпей, чтоб наверняка.
Наставительно сказал Максимилиан, взяв в руки небольшое полотенце, что лежало давеча на маленькой тумбочке у кровати.
- И отлежись. Не смей уходить. Рано тебе ещё. А я, пожалуй, созвонюсь с Шайной. Спрошу, не объявлялся ли у неё Доминик. Твой отец-то отчего-то всегда у неё оказывается, если что плохое случается, или просто тошно становится. Странно так – ведь твердит всем, что не любит, а ходит к ней.
Лабиен ухмыльнулся, подумав о том, что ведь и он сам, порой, считает, что отношения с Калисой у него давно угасли: столько лет вместе, и кроме рутины семейной и не осталось уж меж ними ничего. А то вдруг что-то произойдёт – и вспыхнут чувства, и поймёт он, что нет, не может ведь он без своей дорогой Калисы, не проживёт и дня без её участия и поддержки.
- Ложись, давай, без разговоров. О новостях тебе сообщу обязательно.
Пообещал Макс, направляясь к выходу из комнаты.