Клод проснулся, когда время уже плавно подходило к вечеру. Впечатления вчерашнего дня вымотали его и, не имея никаких особых планов на сегодня, он решил дать себе отдых. Словно чувствуя настроение вампира, его телефон молчал ровно до того момента, как он встал, смотался в душ, выпил кофе и начал просматривать ещё со вчера накопившуюся корреспонденцию.
Звонок, который отвлек его от дел, был также удивительно кстати. Ему сообщили, что яхта Альбера причалила, так что он имел вполне вероятную возможность застать племянника в клубе. «Чудно», — решил Клод, и без особой суеты принялся собираться на встречу.
Нескольким работникам яхт-клуба он начал приплачивать довольно давно. Сам Клод не очень любил ходить под парусом (хотя и имел подходящее для этого, вполне соответствующее статусу судно и членскую карту), но ему нравилось быть в курсе происходящего. Так, прознав, что Альбер регулярно бывает на Алмазных Берегах, он приобрёл нескольких осведомителей, рассчитывая на то, что им повезёт как-нибудь встретиться. Расчёт оправдался, и даже повод для встречи нашёлся не из самых скучных.
Одевшись не по погоде в лёгкие летние джинсы, ярко-жёлтую футболку с аппликацией, изображающей радостно улыбающийся смайлик, и серый пиджак, на который всё же прицепил злосчастный зажим для неодетого галстука, Клод добрался до клуба на собственной машине: раритетной уже модели «Мустанга», ещё не полностью зависящей от автоматики.
В яхт-клубе в это время было довольно людно. Войдя в дверь, Клод оглянулся, выискивая взглядом своего племянника, и, как только его увидел, целенаправленно пошёл к нему. Толстый ворс ковра, в котором тонули мягкие кожаные туфли, глушил его и без того тихие шаги.
— Salut! — он поприветствовал Альбера несильным хлопком по спине и, сбросив литовскую газетенку на стол, сделал сигнал официанту — за семейную встречу вполне можно было выпить. — Ну, как жизнь? — с лукавой усмешкой поинтересовался Клод.
Он был из тех мужчин, которые любили всё делать сами — работать, водить машину, охотиться. Как бизнесмен, планирующий свои дела, а не полагающийся на волю случая, Клод имел агентов в разных странах, просматривающих информацию в нужных ему направлениях, и целый аналитический отдел, который строил прогнозы. И всё это находилось под его чутким руководством.
Статейка из Литвы оказалась в его почте практически случайно: один из агентов скорее нечаянно на неё напоролся, нежели направленно искал. Чтиво оказалось занимательным, но названивать по его поводу кому-либо Клод не стал, хотя и взял этот вопрос под контроль. Вряд ли новости из Литвы скоро дойдут до Нового Орлеана, да и репутации его семейки (узнать которую под другой фамилией мог лишь узкий круг людей и нелюдей) подобная беллетристика не повредит — наоборот привлечет к ним внимание, а это вполне может сыграть на руку.
И всё же они были вампирами и старались оставаться в тени, а статья вытаскивала на свет Божий саму их сущность. Не хорошо будет, если нечто подобное будет возникать снова и снова даже в жёлтой прессе.

Отредактировано Клод д'Эстен (01.06.2013 09:26:10)

— А то! — согласился Клод бодрым, но равнодушным тоном. Он всегда любил яркие цвета, но никогда особо не задумывался над тем, нравился ли ему желтый сильнее остальных. — Цвет солнца! — глухо произнёс Клод, наклонивший голову так, чтобы можно было рассмотреть футболку. Уж не за красивые цвета Альбер решил обратить на нее внимание, и раз никаких пятнышек на ней не затесалось, значит, это была нелепая попытка увести разговор в другое от газетенки русло.
«Альбер...» — Клод поднял на него укоризненный взгляд и вздохнул. — «Ну, что ты как маленький?!» — вампир плюхнулся на сидение рядом и подозвал официанта:
— Мне то же самое, — он указал в сторону тарелки племянника, — и стакан виски. Моя жизнь удивительна и прекрасна! — сообщил Клод, уже обращаясь к племяннику. — Жером заявился в КГБ, и наша встреча закончилась настоящим файер-шоу с моим участием в главной роли. Вчера сходил к Калисе Лабиен на «охоту», думал, повеселюсь, побегаю, развеюсь. Черта с два! Калиса привела какого-то пафосного человекоподобного хмыря, у которого что-то не ладно, то ли с головой, то ли с психикой. Веселья не вышло, вернулся я оттуда голодный и злой, а всё бабы и их бабские проблемы. Потом, кажется, было что-то ещё… — в задумчивости Клод приподнял брови и выстучал на стойке замысловатый ритм. Разговоры за жизнь были, как минимум, не в его стиле. Он не привык и не любил жаловаться, и никогда не делал этого серьёзно.
— Короче, всё не слава богу! Ещё и корреспонденцию с утра получаю такую, что вместо кофе с утра впору портвейн лакать. Например, сегодня мне попалась на глаза занимательная статейка. Я даже её с собой захватил, чтобы за завтраком подробней ознакомиться, — Клод, прослюнив пальцы, развернул газетку. — И ты знаешь, прямо дежавю. Читаю и понять не могу, то ли у красавицы — я надеюсь, она хотя бы красавица? — пророческий дар, то ли у кого-то язык без костей. Судя по тому, как описывается главный герой, я подозреваю второе, — бодрым тоном подытожил вампир и, свернув газетку, хлопнул ладонью по столешнице.
— Я чувствую в себе настоятельную потребность кого-нибудь больно ударить, — доверительным и гораздо более серьёзным тоном сообщил д’Эстен. — Не облегчай мне выбор и рассказывай, что, как, куда. Только не про журналистку рассказывай, а про статейку. Там «продолжения следует…» и мне интересно, оформлять подписку на него или не стоит.

Слова Альбера заставили его заметно сморщиться. Несмотря на то, что Клод сам завёл эту тему, он всё же не чувствовал в себе ни необходимости, ни желания обсуждать привязанности Жерома и способ, которым он демонстрировал свою любовь. Эта шутка была давно на слуху в их семействе, и, на самом деле, успела надоесть Клоду чуть менее чем полностью.
«На самом деле, лучше бы ты спросил, как отреагировали зрители», — подумал вампир, невольно вспоминая papa. С Жеромом всегда было сложно. Он казался немного сумасшедшим даже по меркам д’Эстена. По крайней мере, Клод, зная его мысли, не особо понимал, о чём он думает на самом деле. Пока Жером был жив, его эксцентричность нисколько не напрягала. Пока Жером был жив, всю эту хрень вполне можно было простить ему или весело за неё отомстить. Теперь столкновения с ним не казались весёлыми и несли неприятный оттенок тлена.
«Какого чёрта ты сдох?!» — спрашивал Клод, но чёткого ответа так и не получил. Он бы мог развязать войну, узнай, что Жерома кто-то убил, но Жером ни в чём подобном не признавался. Каждый раз, отвечая на призыв, он рассказывал новую байку о причинах своей гибели и постепенно Клод убедил себя в том, что умер Жером как-то очень глупо. Умер, потому что ему не очень-то хотелось жить или по какой-то другой не менее тупой причине, и поэтому на него теперь совсем не стоит обращать внимание. Духи они, в конце концов, как дети — если показывать, что их истерики как-то трогают, они будут истерить постоянно.
При мысли о детях Клод нехорошо улыбнулся и, наконец, прислушался к рассказу Альбера.
Сама по себе история не казалась такой уж важной по меркам семьи и всего вампирского сообщества. В конце концов, всегда существовали те, кто верил в них вопреки рациональности. Вампиры и сами нередко наживались на этой вере, снимая очередной блокбастер или выпуская роман. Это было даже логично — люди всегда с сомнением относились к тому, что видели в фильмах. Тем не менее, печатать правду совершенно не стоило. Даже не из соображений безопасности, а потому что среди вампиров встречались редкостные зануды, которые выгрызут весь мозг из-за подобного нарушения правил.
С политической точки зрения, Альбера стоило пожурить: разыграть на публику воспитательную беседу, поругаться на потупившего свой ясный взор племянника, выбить из него обещание всё исправить и больше так не делать. На этом вопрос можно было бы закрыть. Даже учитывая раздражительность Клода, чего-то подобного не хватило бы ему для здоровой злости, но Альбер спас положение. Он говорил неохотно и почти не по делу. За это Клод был ему благодарен. Небрежный тон и словно бы намеренное затягивание с ответом на главный вопрос злили, а ему сейчас стоило хорошенько разозлиться.
— Совершенно случайно, значит? — Клод осклабился, демонстрируя кривую усмешку, и почти ласковым жестом устроил свою руку на плечах любезного племянника. — Ты кушай, не стесняйся, — предложил он. — На самом деле, подобное чтиво я не люблю. Можно сказать, что я наткнулся на него случайно и совершенно не хотел бы, чтобы это произошло в будущем, — взгляд Клода на мгновение застыл, его лицо напряглось, но вместо ярости отразило улыбку.
— Меня совершенно не волнует тот факт, что ты не можешь удержать то, что у тебя в штанах. В конце концов, это семейное, — сообщил вампир доверительным тоном и растрепал племяннику волосы. — Но за своим языком тебе стоит следить. Это понятно? — не дожидаясь ответа, Клод резким коротким движением впечатал голову племянника прямо в стол. Разумеется, он не собирался его сильно травмировать, но в тайне надеялся, что красивый нос Альбера значительно пострадает. «Ну, понеслось».

«Понеслось», — промелькнула в голове Клода задорная мысль. Судя по выражению лица племянничка, по горящим яростью и негодованиям глазам, Клоду удалось вывести его из себя. Тот факт, что это вроде бы не входило в изначальные планы, никак его не волновал. В конце концов, в отличие от Альбера, Клод был агрессивным. Решать дела разговорами, тем более разговорами смущающими, неловкими, интимными ему было, как правило, просто скучно, а вопросы справедливости собственных требований или ответные претензии к его поведению, скорее раздражали Клода, чем взывали к его совести.
«Не переводи стрелки», «Отвечай за свои поступки», «Меньше говори, больше делай» — именно такие советы мог бы дать д’Эстен в ответ на возмущения, но мальчишка не собирался возмущаться только и исключительно на словах, и за это Клод его вполне уважал. Он даже не попробовал увернуться от прямого удара Альбера — вроде как мальчик негодовал с основанием и вполне имел права на утешительный приз.
Издав какое-то не столько удивлённое, сколько довольное уханье, д’Эстен, придерживаясь за столешницу, осел на пол. Тяжёлый стул с грохотом приземлился возле его ног, мешая сразу подняться. Впрочем, ни сам факт удара, ни это конкретное обстоятельство, нисколько не расстроили вампира. В конце концов, ему нравилось решать проблемы кулаками, а от чистой и неприкрытой злости он испытывал невероятный подъем. Кроме того, Клод любил оказываться в центре ярких событий, а что может быть ярче драки между родственничками в яхтовом клубе?!
«Завтра об этом будет говорить все на АБ», — ухмыльнулся Клод, прохаживаясь языком по зубам. С ними всё оказалось в порядке, но на дёснах, судя по всему, выступила кровь. — «И на том спасибо», — он сплюнул. Больше показательно, чем имея на это какие-то реальные причины. Завтра ему придётся как-то объясниться перед Эмилией, через несколько минут он, пожалуй, попробует примерить Альбера с парой синяков, но пока под расширяющимися глазами посетителей, под их возмущённые возгласы и недовольное бормотание, Клод поддавался своей злости.
— Может ты не знал, mon cher gamin, но язык в этом деле прибор последний, — ухмыльнулся вампир, пинком отправляя находившийся в его ногах стул прямо под ноги Альбера. — «Смотри-ка какой агрессивный», — подумал Клод, вскакивая и перехватывая руку с зажатой в ней кружкой. — «Прямо интересно, как бы он отреагировал, узнав, кто и как “сношал” его собственную матушку», — вампир недобро ухмыльнулся. Грубость в отношении сестры окончательно взбесила его. Взбесила даже больше того факта, что их маленький секрет — секрет, который они прячут на протяжении сотен лет, — так невежливо сообщается абсолютно посторонней публике
— «Живой супруг» никогда не был против, — горячо прошептал Клод на ухо племянника. — Да и ты сам не отказался бы её трахнуть. Так? — резким движением вампир приложил руку с кружкой об столешницу так, чтобы стекло разбилось вдребезги, а у племянника оставалась только ручка, ощерившаяся острыми краями. — И что теперь ты намерен делать?

На лице Альбера застыло настолько бешеное выражение, что оно растеряло не только миловидный, но и человеческий вид. Глаза племянника полыхали гневом, а кровь с разбитого носа стекала прямо в рот, где уже удлинились клыки. Вряд ли такого Альбера даже самая отчаянная журналистка нашла бы достаточно обаятельным для того, чтобы получить у него интервью в интимной обстановке. Да и Клод настолько чистую неприкрытую агрессию от племянничка видел впервые. Вполне вероятно, дело было даже не в том, что он не проявлял любопытства по отношению к самостоятельному родственничку, просто как-то так вышло, что ему не приходилось до этого дня без особой причины бить Альбера в лицо. Сейчас вампир почти жалел об этом. По крайней мере, пару раз на подобное преображение посмотреть стоило.
Спорить не хотелось. Эмилия и, правда, была прекрасна, а Альбер, в любом случае, времени на лишние высказывания дядюшке не оставил. От его толчка вампир потерял равновесие и был вынужден отступить на шаг, чтобы не упасть. Время, потраченное на возвращение устойчивого положения, не позволило ему полностью отреагировать на удар, пришедшийся по щеке. Чувства Клода, заполненные яростью - своей и чужой, - затопила обжигающая боль, когда острые стеклянные края рассекли его кожу. Он скорее по инерции, чем рефлекторно, схватил руку Альбера, в которой была зажата ручка из-под пивной кружки. Уходя от второго удара, Клод отступил в сторону, резко заломил руку племянника за спину и, развернув, впечатывал дампира в стол.
Несколько мгновений, проведённые в удушливой тишине собственных чувств и действий, прошли. На Клода навалилось ощущение присутствия множества посетителей, шум, создаваемый их переговорами, взволнованный визг какой-то барышни и скрип отодвигаемых стульев. Охрана подойти ещё не успела, но вряд ли ждать её придётся долго. 
«Вот и поиграли», — мелькнуло в голове Клода. В его нос бил навязчивый запах собственной крови, а футболка, судя по ощущениям, была безнадежно испорчена.
— Какой гнев! Какая неприкрытая ярость! Сколько негатива! Как тебе удаётся всё это скрывать?! — удерживая племянника, Клод с видимым удовольствием вытягивал из него эмоции. — Твою же мать, Альбер, да ты же псих! Самый натуральный психопат! — восхищенным тоном выдохнул д'Эстен, пытаясь о плечо стереть кровь со щеки. Ощущение оказалось малоприятным, и вампир сморщился. Впрочем, и это не убрало восторженного выражения с его лица. Если до этой стычки у него и были какие-то сомнения, то теперь вампир считал, что Альбер со своим темпераментом, действительно, мог быть его сыном.
— Ладно-ладно, я извиняюсь, — насмешливым тоном произнёс вампир, неправдоподобно изображая сожаление. — Это было очень грубо с моей стороны, ты в полном праве трахать кого попало и на каждом шагу рассказывать о том, что твой папочка вампир. Хотя нет, не в праве. Но кто я такой, чтобы учить тебя жизни, так?! — он хмыкнул и слегка расслабил хватку, давая понять, что может его отпустить, но не теряя, впрочем, бдительности. — Ну, так как я пустил тебе кровь, ты пустил мне кровь, всё нормально?