Ярко-жёлтой окраски, разбавленной редкими, но толстыми черными полосами, старенький Мустанг ворвался на площадку, шумно разбрасывая шинами мелкие камни, ослепляя присутствующих светом фар и нарушая ночную тишину оглушительным воем музыки. Миг — и всё затихло. Мотор послушно замолк, чуть недовольно проурчав напоследок, исчезли музыка и свет, с легким щелчком открылась дверь, выпуская водителя.
Клод вышел, глубоко вдыхая прохладный и чистый воздух, наполненный множеством запахов, по-разному интересных и будоражащих. Только надышавшись вволю, он огляделся, выискивая хозяйку, по приглашению которой и решил прийти.

Подобные мероприятия были, конечно же, больше светскими. Бутафория настоящей охоты. На это указывало всё — подготовленные заранее жертвы, общий выезд, даже наличие менеджеров. Мероприятие, организованное КГБ, было развлечением, спортом, в чем-то приятным времяпрепровождением, совсем не напрягающей обязанностью, но не настоящей охотой.
И всё же Клод подготовился. Он оделся в тёмное, максимально удобное и, как обычно, немного щегольское: плотно сидящие на нём тёмно-серые джинсы, легкую чёрную рубашку с уже закатанными рукавами и расстегнутым на несколько пуговиц воротом, берцы, в которых не страшно поскользнуться и что-либо себе сломать. Спортивного вида чёрный пиджак, который Клод нёс в руках, он собирался накинуть позже. Всё «лишнее» вампир с себя снял, оставив даже бумажник в машине, но захватив с собой телефон.

Обнаружив Калису, лёгкой пружинистой походкой Клод подошёл к ней практически вплотную, и, изящным жестом подхватив ручку, прикоснулся губами к тыльной стороне её ладони. Взгляд вампира был несколько шалый — Клод намеренно немного поголодал перед мероприятием, позволяя инстинктам обостриться. Охота, может быть, и была бутафорской, но удовольствие от неё он собирался получить настоящее.
— Мадам Лабиен, — приветственно с лёгким акцентом протянул вампир, произнося фамилию женщины так, словно намеренно отделяя первый слог. В итоге получалось нечто французское и заметно более игривое, нежели фамилия известная историкам по достижениям римского полководца.
Клод позволил себе придержать руку Калисы больше установленного приличиями времени.
— Доброй ночи, — ночь, по его убеждениям, даже несмотря на дождь, была действительно доброй и подходящей для любой охоты. Вампир был взбудоражен радостным предвкушением и лёгким, но чувствительным голодом, из-за которого его хитрый взгляд, только что с игривой преданностью всматривающийся в глаза Калисы, скользнул к рабам.
— Задумали что-то интересное? — с любопытством спросил Клод. В группе «дичи» обнаружилась знакомая. Девушка примелькалась за то время, пока Клод пробыл на «Алмазном Береге» в целом и  в обществе Калисы в частности. На Эрис (Эрис же?) вампир взглянул лишь мельком, не остановив на её лице взгляда дольше, чем на лице любой другой жертвы. Причин, по которым оборотниха принарядилась быть дичью, могло быть много, и обнаруживать её раньше времени он не собирался.

Отредактировано Клод д'Эстен (12.06.2013 15:38:49)

— В таком случае мне остается только ждать, — тактильный контакт с учётом обостренной голодом чувствительности, позволил ему уловить отзвук беспокойства Калисы, смешанного с какими-то неясными метаниями, но Клод не стал вдаваться в подробности. Хозяйка мероприятия была ему рада и задумала что-то, как надеялся вампир, действительно интересное.

«Что-то» не заставило себя ждать. Глядя на человека, подъезжающего на коне, Клод поймал себя на мысли: «Словно бы кто-то с собой свой собственный обед захватил. Эта охота все больше напоминает какой-то пикник». Нельзя было сказать, что вампир был категорически недоволен присутствием нового лица, который, судя по всему, под определение «дичи» не подходил, но его наличие делало весь процесс неправильным, абсурдным и, вместе с тем, более интересным.
— С какого он века?! — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. Вампиры были склонны цепляться за старые обычаи. Это было естественно — им сложно было полностью отказаться от уклада, во время которого формировалась их личность. Но что заставляло человека вести себя, как гость из прошлого, было загадкой.
Клод выразительно посмотрел на Калису. Та удивлена появлением человека не была, и испытывала к нему крайне неоднозначные чувства.
— Хм… — он улыбнулся. Охота вполне могла выйти действительно интересной: слуга Лабиенов в роли дичи, человек — как охотник. — Мадам знает вкус развлечений, — практически промурлыкал Клод, наконец, выпуская её руку из своей. — Не забудьте потом мне рассказать, где вы подобный самородок отыскали? — он сказал это слегка склонившись к уху Калисы, но не шепотом — так, чтобы желающие могли расслышать.

— Смерть ему! — уже громче отозвался вампир, в ответ на возмущения хозяйки. Все, кто его знал сколько-либо хорошо, поняли бы, что, несмотря на тон, шутил он лишь наполовину. Его зрачки расширились, практически скрыв краснеющую радужку глаз. Не нужно было быть эмпатом, чтобы понимать, что Калиса чем-то обижена на человека, и предложение составить ей компанию на охоте было чем-то вроде извращенной мести.
«Глупый человечек», — вампир, наконец, перевёл взгляд на мужчину, посмотрев на него с ленивой снисходительной улыбкой. Человек держался хорошо. Была ли эта самоуверенность или он просто умело держал лицо, Клод пока не знал, но ему было любопытно.
—Приятно познакомиться, — вампир протянул руку в приветствии. — Если у тебя есть ко мне какое-то дело, Лючио, мы можем обсудить его после охоты. Ты когда-нибудь загонял дичь? — с лукавым любопытством поинтересовался Клод.
«Выживет он или нет? Интересно, на что ставит Калиса», — до жизни одного единственного человека ему дела не было, но мотивы хозяйки мероприятия волновали. Был ли это розыгрыш? И разыгрывался ли только человек? Клод хотел это узнать. И вместе с тем, он был голоден, и понимал, что даже собственное любопытство может не уберечь человека от риска, который непременно возникнет, если они окажутся в одном лесу. 
— С коня тебе действительно лучше не спускаться — так шансов будет больше, — для чего именно Клод уточнять не стал. — Осторожней выбирай дорогу. Конь не то животное, которое хорошо видит в темноте. Скачка по пересеченной местности, наличие вампиров и оборотней, запах крови могут слишком перебудоражить его. Будет жаль, если он переломает себе ноги. И… — Клод хищно усмехнулся, — не поранься. А то тебя перепутают с дичью.

По договоренности отписываю вперёд любезно уступившей мне очередь Калисы.
Слова человека, его реакции и выражение лица вызвали в Клоде короткую вспышку гнева, которая на миг исказила черты его лица — сделала их более хищными. Яростное напряжение вампира, только подстегиваемое голодом, распространилось по воздуху, отдаваясь по вмиг притихшим рабам, по замершему персоналу, по животному, нервно дернувшемуся в сторону, и, наконец, по человеку.
— Ты вообще понимаешь, куда попал?* — на французском промурлыкал Клод. Он хорошо знал, как люди должны реагировать на его присутствие. Даже скрываясь под маской обаяния, он всё ещё был чистокровным вампиром. Одна его близость давила на существ с иной расой — на кого-то сильнее, на кого-то слабее, — но давила, заставляла чувствовать себя неуверенно, слабо. Калиса — великолепное древнее существо, прекрасное в своей кровожадной женственности, — была ещё старше и создавала гораздо более внушительное впечатление, поскольку, в отличие от него, не пыталась как-то разбавить ту атмосферу, которую создавала одним своим присутствием.
В человеке, стоявшем на расстоянии вытянутой руки от Клода, было что-то ненормальное. Хотя впечатление какого-нибудь банального маньяка он не создавал, что-то с его психикой было не так. Он не проявлял ни страха, но даже банального беспокойства. Ему было наплевать на ночь, на охоту, предполагающую убийство ему подобных, на вампиров, для которых он был не более чем пищей, игрушкой, диковинкой, которой хвастают перед старинным другом, чтобы в следующую секунду сломать и выкинуть за ненадобностью.
«Что с тобой не так? Кто ты вообще такой?»
Подобная реакция, чувства, которые он изображал, были нечеловеческими. Люди, не закрытые ментальными щитами, обычно фонят мыслями. Пусть даже не словесными формами, а импульсами: страх, желание, гнев. От этого ничего подобного не исходило. Только неестественное веселье, которое изображало его красивое лицо.
При желании, Клод мог вытрясти из этого куска плоти в смазливой оболочке всё. Не одним, так другим способом. Не телепатией, так обыкновенным и даже банальным насилием. Клод вышел из возраста, когда в рамках приличия можно не сдерживать свои порывы, но только это бы его не сдержало. В их цивильном вампирском обществе каждый кровосос знал, что д’Эстены с головой не дружат. Ему было наплевать на возможные последствия, и здесь не было никого, кто бы мог его остановить.
Голод, смешанный с гневом, стал практически невыносимым, заменив стройные мысленные процессы инстинктивными импульсами. Хотелось… Даже не перегрызть горло человечишке и выпить его кровь, нет. Просто сжать его, сломать, позволить костям под давлением прорвать на вид гладкую и какую-то чересчур идеальную кожу, и оставить его истекать собственным высокомерием.
Рот наполнился слюной, челюсть словно бы стала давить и даже в шее появилось ненормальное напряжение. И всё же он сдержался. Подавил вспышку, вновь пропитав свой фон обаянием. Он позволил человеку почувствовать себя хозяином положения, чтобы посмотреть, что из этого может выйти. Одного лишь любопытства было недостаточно, чтобы сдержать его, но эта игра была частью охоты.
— Да вам не терпится, mon ami**! Это превосходно! Я вас прекрасно понимаю. Когда вокруг такое великолепие, — Клод неопределенно взмахнул руками, одновременно показывая и на лес, и на рабов, и на топчущихся неподалеку менеджеров,  — так и тянет скорее его разрушить. — Его голос, учитывая вспышку гнева, был удивительно мягким и спокойным. Только дыхание немного сбилось. Клод глубоко вздохнул и выдохнул, прикрыв алеющие глаза. В этот миг, когда разум вновь стал полностью ему подчиняться, он почувствовал, насколько сильно хотел курить. Сигареты остались в машине, и пропитывать этот сладкий ночной воздух табачной гарью не было желания, но курить, насколько это противоречиво не было, хотелось и сильно.
— А хотите пари? — неожиданно поинтересовался вампир. — В обычной ситуации я бы спорил на количество жертв, но, из снисхождения к вашей природе, сыграем на качестве. Вы должны загнать хотя бы одну, но конкретную жертву. Например, во-о-он ту чудесную рыжулю, — он указал на Эрис, явно затосковавшую в обществе рабов, пока «охотники» обменивались любезностями. — Я её присмотрел для себя, но, так и быть, уступлю вам. Что скажите? — взгляд Клода, всё ещё окрашенный красным, теперь горел ещё и лукавством.
— Ну же, решайтесь! Я чувствую, что у меня, наконец, появился достойный противник и не могу упустить подобного шанса. А вы, — он вновь взял ладонь Калисы в свою руку и, чуть склонившись, поцеловал кончики её пальцев, — согласитесь быть нашим судьёй? Только не обижайтесь, Калиса! Вы прекрасны, но соревнования достойны только между мужчинами. Верно, Лючио? — Клод подмигнул человеку. «Посмотрим, какой ты смелый на практике».

*говорит по-французски
**мой друг (франц.)

Отредактировано Клод д'Эстен (14.06.2013 08:55:45)

«А они все о своем… О конях, должностях, родах, крови, жертвах. Очередной господский бред – и ему, кажется, нет конца и края. Пф, такими темпами мы здесь протопчемся до утра, и придется сворачивать лавочку. Глупо… Глупо было рассчитывать на то, что эта охота сегодня вообще состоится. Пока они выяснят, кто что где и когда забыл, пока соберутся, пока очухаются – хм, зря только я втянулась в этот спектакль,  никакого интереса…»

Эрис продолжала следить за едва ли прикрытым противостоянием вампиров  и человека. Весь этот фарс напоминал ей столкновение двух стихийных бедствий, от которых в любом случае пострадают совершенно не причастные к сему действу существа. А пострадать в этот раз должны были простые люди, те, что были избраны жертвами, дичью для сегодняшней охоты… и она. Эрис сама избрала для себя эту участь, но она точно знала, что сможет выбраться живой и невредимой, преодолев эту страшную бурю, порожденную человеком, вампиром и ее госпожой.  А учитывая то, как долго продолжался «миленький» разговор охотников, то и возможность поиграть в добычу, также как и вариант с гибелью лисицы можно было просто отправить в корзину с мусором.

«Идиотзм, да и только… Не выношу ожидания, ненавижу ждать того, что не состоится».

Плугару так и хотелось рявкнуть на них, чтобы господа прекратили страдать какой-то фигней и приступили к делу. Но положение, в котором она была на данный момент, обязывало девушку держать рот на замке, вслушиваясь в каждый шорох, запоминая каждое слово. Шелест слабых голосов рабов, перекрываемый шушуканьем менеджеров, в свою очередь  полностью заглушаемым светской беседой охотников, от которой у лисицы уже развилась страшная мигрень. Эрис уже было хотела просто заткнуть уши и ничего более не слышать, если бы не одно «но». Слова д’Эстена, донесшиеся до слуха девушки, заставили ее насторожиться. Тон, с которым говорил вампир, тембр, слова, обрывки фраз, произносимые им – все это заставило Плугару вновь слушать то, о чем говорили господа-охотники. И не зря. На этот раз, речь уже шла о ней.

«Черт… Этот вампир – он все рассчитал.  Он с первых минут знал, кто я…  И теперь я всего лишь объект спора между непримиримыми соперниками, этим князем и д’Эстеном. Это очень опасно… и захватывающе!»

Лиса на мгновенье ухмыльнулась, в следующую секунду вновь став серьезной. В ней, как и до этого, не было ни капли страха, лишь интерес, предвкушение игры, что вот-вот начнется. Плугару взглянула прямо в глаза Калисы, подошедшей к ней, стараясь увидеть в них какой либо план, приказ, пожелание ил что-то в этом роде.

«Да, госпожа Лабен, я справлюсь с этим, я выиграю, во что бы то ни стало. Я смогу все это провернуть – мне просто нужно вовремя убегать и прятаться, как в детской игре в прятки, не более того… И придется вспомнить то, каково это – быть зверем, выпущенным на волю. Это не страшно – это просто весело… Поэтому, просто сидите и наблюдайте, госпожа Калиса, за тем, как я одурачу эту парочку «охотничков»…»

- Я знаю…

Тихо, чтобы никто, кроме Калисы, не услышал, прошептала Эрис.

- Спасибо Вам за шанс, госпожа…

«У меня есть на вооружении всего два правила – полная свобода действий и время до рассвета. Что ж, я использую их с максимальной выгодой для себя, не забывая при этом про веселье… Так что, осталось только дождаться знака госпожи Лабиен и игра начнется».

Подумала лисица, ожидая сигнала к началу «охоты».

Почувствовав, как тонкие пальчики Калисы легли на ее ошейник, Эрис улыбнулась.

«А вот и сигнал… Пора начинать игру».

В ту секунду, как госпожа Лабиен отпустила ошейник, Плугару пулей сорвалась с места, побежав в сторону темного, непроходимого леса.

«Вот и ты, моя стихия, мой дом… Я так давно не чувствовала себя настолько свободной, словно спала все это время беспробудным сном… А сейчас, я на воле и ничто меня не сможет остановить в этом беге. Слышите?! Ни князь, ни ты д’Эстен, никто не остановит меня до самого рассвета…»

Подумала девушка, перепрыгивая через ствол поваленного дерева.

«Я не обернусь, чтобы посмотреть, где охотники, как не оборачивалась, чтобы взглянуть на свое прошлое… Это мое предназначение – бежать вперед не оглядываясь. Ждите, госпожа Лабиен – я скоро…»

Похоже, своей демонстрацией Клоду всё же удалось добиться какого-то ощутимого результата. По крайней мере, когда Лючио в следующий момент ответил, у вампира не возникло острого желания запихать его слова обратно ему в глотку. Тон человека растерял большую часть веселости и того сарказма, который имел все шансы вывести Клода из себя.
— Если госпожа-судья не возражает, я не против, — всё тем же мягким тоном ответил вампир человеку, но взгляд его в тот миг был прикован к «жертве», а не к черному псу, охотно отозвавшемуся на свист хозяина. Он улыбнулся и кивнул Калисе, принимая комплимент. Его выбор был очевиден — человеку не уйти от охотника на лошади в темноте, тем более, если у такого человека есть собака.
«Эта охота может выйти очень интересной», — в очередной раз повторил про себя Клод, вновь переживая гнев Калисы. В момент своей вспышки он был практически глух к чему-либо кроме своих собственных ощущений. Слова Калисы, её задорный и радостный смех, резкие эмоции теперь казались ему не более чем воспоминанием, но воспоминанием приятным. Калиса предлагала ему поиграть, но он слегка видоизменил правила.
«Надеюсь, это не слишком её задело», — нельзя было сказать, что это по-настоящему его беспокоило, и всё же мадам Лабиен оставалась чудесным компаньоном, поэтому поссориться с ней из-за глупости, связанной с человеком, было бы обидно. «И всё же… Столько эмоций и всё потому, что я разгадал вашу маленькую шалость. Мадам, я в восхищении!»
— Если она вам так дорога, не стоило задействовать её в подобном мероприятии, — действительно мягко проговорил Клод уже после того, как человек рванул вслед за рыжей красавицей в лес.
«Однако это рьяное желание кажется мне скучным», — про себя заметил Клод. Ему не нравилась человеческая жестокость. Это была одна из причин, по которым он не участвовал в традиционных развлечениях клуба КГБ. Игра в доминирование с рабами, наполовину смирившимися со своей судьбой, а наполовину сходящими с ума от страха — это скучно. В общем-то вся человекоподобная жестокость, призванная доказать всему миру, кто хозяин положения — до чертиков скучна.
Подчиняясь секундному порыву, Клод рванул наперерез человеку и, схватив коня под узды, резко осадил его. Животное и не думало его не слушаться. Притих и пёс, придавленный ментально. Прямой и острый взгляд вампира остановился на лице их хозяина. Наверное, он хотел увидеть у него хоть какое-то сопротивление. Одно дело, когда два более сильных существа, заставляют слабых между собой грызться, и совершенно другое, когда мужчине с собакой и лошадью приятно загнать невооруженную девушку.
— Вообще-то принято дать жертве немного форы, — довольно холодным тоном заметил Клод. — В чем удовольствие сходу поймать её?
Их преимущественное отличие от Лючио заключалось не в том, что их сила, скорость, органы чувств были сильнее, чем у человека. Для них люди — скот. И охота на них — естественная потребность, превращенная в игру. Как правильно заметила Калиса «как кошка с мышкой». Лючио же был другим.
— Вы перешли к травле, пропустив немаловажный этап охоты — поиск. Это неспортивно. Теперь Фосфором и Духом вы приравняли наши шансы, так дайте же их и девушке, — довольно игривые слова не сочетались с тоном голоса вампира. Он явно не был склонен к обсуждению данного вопроса, и предлагал Лючио просто смириться с его точкой зрения.
Выждав время, достаточное, чтобы девушка ушла из зоны его слышимости, Клод отпустил животное и коротким, но ощутимым хлопком по крупу, отправил его в галоп. Даже заключив спор, вампир не был заинтересован в победе. Он решительно променял удовольствие от погони на удовольствие от наблюдений, но, несмотря на это, всё же обернулся к Калисе:
— Как бы вам хотелось, мадам, чтобы Эрис (её же зовут, Эрис, да?) поймал я или чтобы она осталась не пойманной? — в его глазах застыло лукавство, и в тоже время он был вполне серьёзен.  Соревноваться с человеком было скучным, но Клод, действительно, мог приложить немало усилий на то, чтобы поймать, и, тем самым, уберечь её от возможных неприятностей.

Отредактировано Клод д'Эстен (15.06.2013 09:22:05)

Ночь, улица, фонарь. Простите, ночь, тропинки, деревья. Сырость, ощущение опасности, а для кого-то... Свободы?

Машина, прошуршав колёсами по тропинке, остановилась неподалёку от руин какого-то замка, что находился возле леса. Водитель огляделся, мысленно сверяя увиденное с описаниями местности, куда он должен был привезти свою Госпожу - Калису Лабиен. Едва заметно выдохнул.
"Надеюсь, я ничего не перепутал и привёз её туда, куда надо", - подумалось ему; второго такого "обряда посвящения", подобного тому, что имел место два дня назад, ему не хотелось. Он бросил взгляд на зеркало заднего вида, в котором отражалась женщина - не стал поворачиваться к ней лицом - и негромко произнёс:
- Приехали, Госпожа Лабиен.
Выбравшись из машины, он как-то не сообразил подать руку Калисе - или попросту не успел: она сама открыла дверь и вышла раньше, чем он успел что-либо предпринять. Но сама она, похоже, не обратила на это особого внимания: скорее всего, спешила.
"И зачем ей сюда понадобилось ехать?.. - думал он, прислонившись к транспортному средству, сложив руки на груди и провожая Госпожу взглядом. - И почему именно меня попросила вести машину? Я же еле вспомнил, как это делается. - Тихо усмехнулся сам себе. - Как она тогда до этого ездила? Может, муж возил или кто другой? Тогда почему в этот раз именно я?.. Странно".
Джерико действительно уже не помнил, когда последний раз водил машину. Решив не углубляться особо в воспоминания (или отложить это на потом), он задрал голову и вздохнул, втянув носом окружающий запах.
"Как же давно..."
Сырость после пролитого недавно небом дождя сделала запах листвы, зелени более отчётливым и каким-то дурманящим, будоражащим каждую клеточку организма.
"Как давно я не чувствовал этого".
Внутренний зверь проснулся, ему хотелось вырваться наружу. Его тянуло туда, в лес, в свою родную "стихию", чтобы по-настоящему вкусить...
"...Свободу..."
Джер облизнул губы. Он уже забыл, каково это слово на вкус. Особенно - когда это не просто слово.
Он выдохнул, осадив волка внутри себя. Нельзя. Калиса не сказала ничего, но это не значит, что можно бросить машину и уйти наслаждаться природой и духом свободы - той самой свободы, которой он уже лишился. Он - раб. Это слово эхом отдалось в сознании, острое такое слово, неприятное. Он теперь - живая собственность, и с ним будут делать то, что захотят. События двухдневной давности показали это.
"Отвоюю ли себе заново свободу... Вырвусь ли... И... Надо ли..." - Последние мысли мелькнули где-то уже на краю сознания, когда Джер, сам того не заметив, задремал, стоя у машины.

...Он сам не понял, что заставило его проснуться. Проморгавшись, он отошёл от машины на шаг вперёд и посмотрел туда же. И как раз заметил жест Госпожи. "Зовёт?.."
Тряхнув головой и заставив себя проснуться окончательно, волк подошёл ближе. То, как она назвала его, заставило поморщиться. Мысленно поморщиться, так как любое внешнее проявление неодобрения грозило... Чем грозило, оборотень пока не знал - и не хотел знать.
- Да, Госпожа, - только и ответил он - тоном, к которому невозможно было придраться. Быть частью стаи - необходимость для волка. Вожаком Джерико стать не успел - оставалось подчиняться. Ей, Госпоже, а взамен... Взамен не чувствовать себя брошенным, как тогда.
"Приказ?.."
Оборотень стал внимательно слушать суть этого самого приказа. И осмысливать - если это в принципе было позволительно для раба.
"Уничтожить собаку... Она мешает тому, что собирается сделать здесь Госпожа? Но зачем ей это нужно? Что-то вроде мести? И собака, судя по всему, крупная, раз справиться с ней должен я..."
Вопросы в голове ещё остались, однако было не время для них. Ни сейчас, ни, скорее всего, позже: вряд ли господин отвечает на вопросы раба - он лишь отдаёт приказы. Которые надо выполнять. И к этому надо снова привыкнуть.
- Да, всё ясно. - Взгляд в сторону леса. Последним словам Калисы он не уделил внимания: главное - суть приказа.
- Я сделаю это.
Внутренний волк понял, осознал, что на этот раз осаживать его не будут. Нужно только дождаться своей минуты, и тогда...
Лес, свобода, охота на дичь. Он будет один - без стаи, и это будет непривычно, он будет один на один с противником, но - хотя бы на время забыть об оковах рабства. Ему приказали на время стать свободным.
Постепенно ускоряющимся шагом он прошёл некоторое расстояние, а потом сорвался на бег. Вопросы вылетели из головы - они были более не нужны. Пробравшись через кусты и скрывшись из виду, он в течение нескольких минут обратился, не придавая значения тому, что целостность одежды, бывшей на нём, безвозвратно утрачена; встряхнувшись, сбросил с себя оставшиеся от неё лохмотья.

Оказавшись в лесу, сразу принялся за поиски, вынюхивая нужный след. Среди прочих запахов вскоре выискалось несколько чужеродных. Принюхавшись повнимательнее, волк пошёл по одному из них и через несколько минут нашёл то, что искал. Довольно крупный чёрный пёс, который тоже чего-то вынюхивал. Укрывшись в кустах на приличном пока расстоянии, Джер припал к земле и наблюдал, не выходя из засады, куда направится его потенциальный противник - а в идеале потенциальная жертва. Пёс в этот момент стал приближаться. Волк сосредоточился на нём, подпустил его ещё ближе - и атаковал. Началась драка. Джер постарался подмять пса под себя и зубами дотянуться до его шеи, однако чёрный противник оказал сопротивление. Они набрасывались друг на друга, распаляясь всё больше. Рычание и лай наполнили клочок пространства, в котором находились эти двое. Зубы-лезвия время от времени достигали своей цели, в сыром воздухе запахло кровью. Каждый из двоих дерущихся не избежал ранений - у обоих их было примерно одинаковое количество. Бой был настолько быстротечен, что раны оборотня попросту не успевали затянуться, регенерация не помогала. Через несколько минут это уже была битва на износ - кто выдохнется быстрее? Волк к тому времени "обзавёлся" тремя кровавыми полосками под правым глазом. Переведя дух, он проследил за тем, как его противник поднимается на лапы. Волк был немногим крупнее, зато пёс - моложе и проворнее. Необходимо было сравнять шансы, как следует вымотав противника. Однако и у Джера запас энергии был не бесконечным, через несколько минут битвы это уже ощущалось.
Два противника снова приблизились друг к другу, обойдя по дуге, а затем уже пёс пошёл в атаку - и ему удалось подмять волка под себя. Они снова вцепились друг в друга. Не без труда оборотню удалось отбросить от себя противника. Царапины на левой лапе не давали атаковать в полную силу, но, поднявшись, Джер набросился на своего врага, дотянулся зубами до его шеи и вцепился в неё. Он постарался вонзить зубы как можно глубже, однако через пару мгновений пришлось вновь отпрянуть - ран и так было уже много. Однако примерно столько же было и у пса.

Оба медлили перед последней атакой, переводя дух. И оба решились одновременно, набросившись друг на друга. Одному из них повезло больше, и прижал другого к земле. Второй ещё сопротивлялся, первый же, изловчившись, прокусил-таки противнику шею, вырвав оттуда приличный кусок плоти. Потом принялся раздирать плоть врага дальше, превращая его в кровавое месиво, пока не убедился, что тот не шевелится.

И когда пёс действительно перестал дёргаться, Джер позволил себе попробовать собачьего мяса, сырого окровавленного мяса. Но немного - он не был голоден. После этого волк отодрал от растерзанного пёсьего трупа кусок чёрной шерсти - как доказательство и небольшой трофей - и, не возвращаясь в человеческий облик, прихрамывая пошёл обратно, к Госпоже, неся этот кусок в зубах. Раны оборотня, хотя и медленно, но начали затягиваться.

Найдя Калису, Джер подошёл к ней и поднял голову, демонстрируя "трофей". Сказать он сейчас, естественно, ничего не мог, однако в зубах у него было доказательство того, что задание выполнено.

Отредактировано Джерико Леманн (17.06.2013 18:59:57)

Клод молча кивнул. Выбор, который ему оставляла Калиса, полностью устраивал вампира — он не любил ограничивать себя в рамки собственных обещаний. Да и держал их, откровенно говоря, редко. Сейчас ввязываться в глупое соревнование с Лючио было бессмысленно — Клод знал, что победит, если приложит хотя бы минимум усилий. К тому же, он не заключал пари на то, кто быстрее поймает девушку, он утверждал, что Лючио в принципе не способен её поймать.
— Ммм? — Клод с любопытством глянул на Калису и перевёл взгляд в сторону парня. «Очередной оборотень», — констатировал он без особого интереса. Раздражение и голод не делали его приятным собеседником,  и он с трудом заставлял себя поддерживать разговор. Впрочем, это угрюмое настроение быстро исчезло, стоило только вампиру понять, чего хотела женщина.
— Браво, Калиса! — рассмеялся Клод. — Похоже, травля всё же имеет место, — довольным тоном добавил он. «Травля двумя вампирами одного зазнавшегося человечка», — он хмыкнул.
Конечно, охота выглядела совершенно не так, как это изначально задумал Клод. Не было того удовольствия, которое получаешь поддавшись инстинктам и голоду. Пари превратило охоту в классическую ночную травлю лисы. Всадник на обученной лошади едет следом за ведущей его лаем собакой. Быть просто зрителем в таком действе скучно, поэтому неудивительно, что им хочется вмешаться хотя бы косвенно.
— Он ослепнет, — Клод улыбнулся. Конь, сколь бы хорош он не был, по чащи скакать с той же скоростью, что лиса не сможет. Он ориентируется на лай. Если лая не будет, найти и догнать лису, нарезающую круги по непроходимому лесу, для него невозможно. — И проиграет.

В ожидании, пусть и недолгом, пока оборотень вернётся, Клод успел вернуться к машине и взять сигареты. Остатки раздражения почти развеялись вместе с выдыхаемым дымом, когда ветер доносил до них едва слышимые звуки борьбы. Клод прикидывал расстояние и своё желание, если не принять участие, то хотя бы занять место в первых рядах. После второй сигареты оставаться около полуразрушенного замка стало просто скучно.
— Мышиная охота… — фыркнул вампир себе под нос. — С другой стороны, я всё ещё д’Эстен, а мыши, вроде как, по кошачьей части.
Волк принёс кусок плоти. Клод присел перед ним на корточки, рассматривая трофей с любопытством. В воздухе стоял запах крови. Запах неаппетитной, на самом деле (Клод никогда не любил использовать животных для утоления голода), но всё же еды. Чувство голода, задавленное и даже забытое на время, вернулось с новой силой, пробуждая в нём жажду деятельности. Сидеть на одном месте и ждать до утра стало просто нестерпимо. Альтернативой ожиданию была прогулка по лесу. Благо волк. Неся свой трофей, хорошо пометил дорогу.
— Ну, прямо как в сказке, — мурлыкнул вампир и направился в лес. — Пойду поищу нашу мышку… или Эрис. Продолжать всё равно нет смысла, — сказал Клод и сорвался в лёгкий бег.

Ориентироваться по стойкому запаху и редким капелькам крови, помечающим дорогу, было нетрудно. К тому же Клод примерно представлял себе направление, в котором нужно двигаться, а кусты и брёвна, через которые периодически приходилось перемахивать, не были для него особой преградой. И всё же, после очередного такого препятствия, он внутренне восхитился с коня, который по такой местности ввёз своего хозяина ночью. Тут и днём можно переломать себе все кости.
Клод разбирался в лошадях, но относился к ним равнодушно. Хотя он родился тогда, когда их довольно активно использовали, как транспортное средство, автомобили, появившиеся позже, нравились ему больше. Управление машиной — это механика, а не сложный эмоциональный контакт.

Остановившись возле истерзанного трупа пса, темнеющего на земле, Клод пнул его ногой, словно проверяя на наличие жизни, и огляделся. По следам он определил, что здесь проходила не одна схватка, и как волк, принёсший трофей своей хозяйки, Эрис тоже добилась успехов — чтобы конкретно не послужило тому причиной, но Лючио потерял управление над конём. «Поэтому машины мне нравятся больше», — второй раз за несколько минут подумал вампир.
Кругом стоял стойкий тяжелый аромат крови, в котором терялись все остальные запахи. Обоняние притуплялось, а зрение, какое бы оно ни было хорошим, вряд ли поможет найти лисицу в ночном лесу. Впрочем, Клод не был настроен на то, чтобы сделать это незаметно — он не пытался вести себя тихо и не скрывал своего присутствия.
— Эрис! — раскинув широкую ментальную сеть, позвал Клод. Даже если девушка не выйдет к нему, он услышит её по-другому и будет знать, где искать. — Эрис, выходите! Если этот князь искать вас не будет, нет смысла сидеть здесь до утра!

По договоренности отписываюсь вперед уступившего мне Джерико Леманна.

«Возни нигде не слышно… Долгожданная тишина – Джерико наверняка уже принес какой-нибудь «трофейчик» госпоже. Он ее не подвел, и мне не следует этого делать…»

- Пора вставать, Эрис…

«Некогда лежать… Нужно подниматься и бежать как можно скорей – у меня нет времени лежать в этих кустах.  Но мои силы до сих пор не восстановились… Так хочется спать или же просто лежать, не двигаясь. Все же, надо было хоть пару часиков до «игры» поспать…»

Превращение обратно в человеческую форму было завершено. Лисица, свернувшись в «клубок», лежала недвижно. Как ни крути – оборотень в человеческой форме без одежды, как животное без меха. Эрис поежилась от холода.

«Черт… И о чем я думала, когда превращалась в зверя? Надо было хотя бы что-то из одежды снять и припрятать, а так… Ветками кустиков вот этих вот самых что ли прикрываться теперь? Ну и фиг с ним – так пойду, не впервой же!»

Поднявшись на ноги и немного шатаясь, Плугару уже хотела было уйти от этого места подальше и желательно спрятаться где-нибудь до рассвета, как почувствовала чье-то присутствие не так далеко от нее.

«Черт возьми! Кто-то совсем рядом… Нужно затаиться на время, а потом бежать, как можно скорей… Вдоль того ручья… Там наверняка есть укрытие! А?...»

В это мгновенье, девушка почувствовала сильное желание выйти из своего укрытия и идти обратно, в сторону развалин… Что-то пыталось заставить ее идти обратно, к точке начала игры.

«Этот вампир д’Эстен… Это наверняка его рук дело! Я не могу поддаться этому желанию, иначе игра будет проиграна.  Я не позволю себе проиграть ему в этой «игре»…»

Думала лиса, продолжая сидеть в своем ненадежном укрытии. Ей оставалось только сидеть и пытаться хоть как-то использовать свою способность к временному частичному слиянию с окружающей средой. Но если уж когда она полна сил способность может скрывать ее присутствие не более 10 минут, да и то в лучшем случае, так сейчас этот трюк мог и вовсе не сработать. Оставалось только надеяться на то, что способность сработает хотя бы на минуту и Клод, не заметив Плугару, пройдет мимо ее убежища, а она, в свою очередь, успеет найти другое, более безопасное место для того, чтобы скрываться до самого утра.

«Так, в любом случае придется попробовать слиться с окружающей средой…»

Эрис припала к земле, стараясь принять как можно более удобную позу, при этом, не выходя телом за рамки куста. Закрыв глаза, она стала прислушиваться к каждому шороху, каждому звуку, что заполнял воздух. Вдалеке слышалось уханье совы, и песнь ветра, колыхавшего немного жухлые листья. А вот уже совсем рядом были слышны шаги и треск веток под чьими-то ногами.

«Он идет… Так, нужно попробовать!»

Повернувшись на бок, все еще с закрытыми глазами, лисица стала готовиться к игре в «прятки-догонялки».

«Я часть этой земли… часть куста, под которым лежу. Тело мое – корни, руки – ветви, волосы – листья… Я незаметна… незаметна для тебя… незаметна для всех…»

Создавая в своем уме мыслеформу, девушка продолжала недвижно лежать в кустах, ожидая прихода вампира. От этого трюка сейчас многое зависело – если бы он удался, у лисицы было бы достаточно времени, чтобы сбежать от того, кто искал ее, и  тем самым спасти свою шкуру. Звук шагов стал еще более отчетливым, говоря о том, что д’Эстен был уже совсем близок. Плугару зажмурилась еще сильней, при этом немного сбивчиво задышав.

«Пожалуйста… пройди мимо, не заметь меня. Меня здесь нет – здесь лишь кусты, простые кусты. Проходи мимо меня…»

Думала Эрис, сжимая в кулак, от накатившего на нее волнения, горсть земли.

Оставалось только ждать и надеяться, что вампир пройдет мимо нее.

Эрис на его призыв, судя по всему, отвечать не собиралась. Она восприняла весь этот фарс с пари слишком серьезно и увидела в его словах уловку для поимки. По крайней мере, именно об этом вопили её мысли, пропитанные недоверием и волнением. Клод от подобных умозаключений только тихо хмыкнул и тяжело вздохнул. Если бы он действительно охотился, то использовал бы другие средства. К примеру, ни за что бы не стал терять жертву с поля видимости, вёл бы её, давая иллюзию бегства, до тех пор, пока в ней не выросла бы уверенность в собственном успехе и тогда бы…
«Эрис, Эрис», — вампир, не особо стараясь скрыться, но создавая видимость того, что он пытается не шуметь, двинулся на поиск лисицы. В лесу она, наверняка, чувствовала себя уверенней, чем Клод. И на это у неё были все основания. Вампир, даже увлекаясь охотой, никогда бы не сравнился с диким зверем в обаянии, слухе, умении ориентироваться на местности и пользоваться её. Под его ногами шумно хрустели сухие ветки, он оставлял заметные следы на земле, пах дымом и его поведение во время охоты было человеческим, в то время как Эрис была, по крайней мере, наполовину зверем — она двигалась неслышно и очень хорошо пряталась.
Клод, в целом, симпатизировал девушке. Он всегда был неравнодушен к рыженьким и смышленым, а Эрис к тому же обладала миловидной внешностью и хорошей фигурой. Из уважения к её чувствам, Клод не стал пользоваться подавлением воли, чтобы вынудить лисицу выйти к нему навстречу, и всё же изобразил видимость охоты. Он никуда не торопился, хотя его уважения было всё же недостаточным, чтобы прождать в лесу до утра и обеспечить, таким образом, победу девушки.
— Эрис, — позвал он, когда почувствовал, что находится рядом с объектом своих поисков — девушка напряглась, сжалась, превратилась в один комок нетерпения и нервов. Видно её не было, но Клод знал, что она находится где-то рядом и был уверен, что долго поддерживать собственную невидимость она не сможет. — Вам незачем прятаться. Мы решили оставить князя изучать местные виды и отправиться по домам, — ничего подобного «они» не решали, но, учитывая, что и Калисе, и Клоду мероприятие наскучило, его оставалось только свернуть. Дожидаться утра было бессмысленно, а объясняться слишком пространственно и сложно. — Если хотите, можете оставаться здесь, но доказывать вам нечего. Князь проиграл пари в тот момент, когда потерял собаку, а я никогда не собирался за вами охотиться.

Клод в задумчивости стоял невдалеке от места, где пряталась лисица. Видеть её он ещё не мог, зато явственно ощущал пронизывающий девушку страх. Эрис боялась и, что самое интересное, даже не столько его, сколько перспективы подвести хозяйку.
«Знала бы Калиса…» — беззвучно хмыкнул Клод. Ситуация в какой-то мере казалась ему забавной: Калиса волнуется за Эрис, но не хочет этого показывать, а Эрис как смерти боится позора перед ней. «Глупость», —  Клод не мог понять, что именно вынуждало его недоумевать сильнее: довольно искренняя, но бессмысленная преданность лисицы, сковывающая ей разум настолько, что она не может правильно оценивать ситуацию, или её убежденность, что она имела против него хоть какие-то шансы.
С точки зрения Клода, одна из самых больших ошибок, совершаемых существами любой расы, заключалась в несоответствии амбиций и реальных возможностей. Как князь, из гордости или уверенности принявший его пари, так и Эрис очень ошибались, считая, что Клод может проиграть. Они принимали простую, в целом, игру слишком близко к сердцу, и отравляли её драматизмом.
На секунду представив, во что превратиться прогулка с миловидной рыжей девушкой по лесу, если он всё же настоит на своей компании, вампир приуныл: он будет вынужден выслушивать и, что хуже, чувствовать переживания Эрис. И зачем? Никакой необходимости тащить лисицу к мадам Лабиен у него не было и потребности в этом он не испытывал. Если Эрис настолько сильно желала остаться на ночь в лесу и, ради собственной гордости, поморозить прекрасную задницу, Клод стоять на пути её желания не будет. В конце концов, он считал себя джентльменом и, как правило, не мешал женщинам совершать глупости.
Даже когда маскировка лисицы окончательно упала, Клод не двинулся с места, делая вид, что не видит её, не ощущает горячий запах, не слышит тяжелого дыхания, шороха листы под её телом и, главное, обреченных мыслей. Пауза затянулась, и, прежде чем Эрис, ведомая своей гордостью,  совершит очередной глупый поступок, Клод двинулся через лес дальше.

Сделав немалый крюк, вампир продрался сквозь заросли кустарника и вышел с другой стороны полуразрушенного замка. К этому времени его настроение выровнялось, даже несмотря на то, что он вернулся на стоянку с пустыми руками. Клод насвистывал себе под нос мотив похабной песенки, повествующей о тяжелой судьбе Мери — жены моряка, вынужденной месяцами в одиночестве ждать своего супруга. Песенка была популярна в его родном городе едва ли не четверть тысячелетия назад, слова давно выветрились из памяти (хотя Клод припоминал, что каждый очередной куплет заканчивался строчкой «даже в чужих объятьях, руки мужа вспоминала она»), но мотивчик оказался довольно въедливым и, вопреки современной попсе, приятным.
Обнаружив глазами Калису, он подошёл к ней и улыбнулся. Голодный блеск в его глазах не потух, но интерес к охоте, не оправдавшей его ожидания, он уже растерял:
— Если вы позволите, мадам, я поеду домой. Эрис я не нашёл, но, думаю, что с ней всё в порядке, а князя, судя по всему, можно не ждать — он слишком увлекся экскурсией по лесу.

Отредактировано Клод д'Эстен (02.07.2013 16:43:19)

Джер посмотрел на Калису, та, в свою очередь, отступила от него в сторону на шаг, а в её взгяде мелькнуло что-то похожее на...
"Отвращение..."
Волк успел убедиться, что Госпожа от него не в восторге. Или же делает вид, что не в восторге. Казалось, что она относится нормально только к собственным сородичам. Однако вот уже два дня Джер служил ей - как раб, преподнесённый в подарок. Если бы кто-то из клана Леманнов узнал об этом - от него бы отказались как от наследника. Хотя он перестал быть таковым уже тогда, когда попал к своему первому владельцу.
Несмотря на отвращение Калисы, Джер никуда не уходил - приказа не было. Он терпеливо ждал, не двигаясь с места. Однако молчание пока никем не нарушалось, и ничего толком не происходило. До того самого момента, когда случилось невесть что.
Что именно? Непонятно. Вроде бы источника опасности поблизости не было. Вроде бы никто не двинулся с места. Пожар нигде не начался. Даже запаха дыма не было - сигаретный уже испарился. Тогда что же заставило волка подняться на лапы и тихо зарычать? Внезапно возникший страх, неслабый страх за собственную шкуру, ощущение того, что его вот-вот убьют - но кто? Откуда это взялось? Эта неопределённость выбивала из колеи едва ли не больше, чем сам страх. Взгляд на Госпожу. Почему прямо сейчас показалось, что источник опасности - она? это также пониманию не поддавалось, однако волчьи инстинкты сейчас уверенно говорили: устранить. Уничтожить.
"Нииии за чтоо, - пытался он себя сдержать. - Я не должен... Не должен нападать на неё..." - Но страх и инстинкты были не на стороне разума. Рычание возобновилось, сейчас волк выглядел так, будто действительно собирался напасть. У человеческого разума осталось ещё меньше шансов усмирить его, однако стоило ещё попытаться. К тому же сейчас, когда он заставил себя хотя бы не рычать, до него словно откуда-то издалека донеслись слова Госпожи. Правда, обращены они были пока что не к нему. Неимоверным усилием воли Джер заставил себя более-менее успокоиться, подавив волну страха. Пока же он переводил дух, пытаясь прийти в себя, Госпожа отдала приказ.
"Плугару... В лесу... Эрис?"
Калиса не смотрела на него. Его же взгляд скользнул по ней и был адресован лесу. Волк Сорвался и ринулся туда. Ринулся не столько от того, что приказали, сколько от возможности развеять свой неизвестно откуда взявшийся страх окончательно.

Снова лес. Джер замедлил бег, а там и вовсе остановился, принюхиваясь. Он до этого чуял запах, показавшийся знакомым, однако именно сейчас сомнений не возникало - то была лисица. Однако что она делает здесь? Её тоже направляли кого-то "устранить", как того чёрного пса? Впрочем, вряд ли кто скажет Джеру об этом. Так что оставалось лишь искать.
Спустя несколько минут нужный след обнаружился. Он привёл Леманна к какому-то ручью, по пути до которого пришлось преодолевать полосу препятствий в виде стволов поваленных деревьев. Затем след вёл вдоль ручья - но в обе стороны. Пришлось проверять оба направления. Первое оказалось неверным - след оборвался спустя несколько метров. Пришлось бежать обратно, и через пару-тройку минут дальнейших поисков Джер, к своему удивлению, увидел неподалёку растерзанный им же собачий труп. Тут запах ощущался сильнее всего, его уже не перекрывали запахи крови, князя и его коня. Вывод был один: объект поисков здесь. Принюхавшись ещё раз, волк подошёл к ближайшим кустам, обошёл их, приблизившись к лежавшей на земле девушке. Он знал, что это была та, которую он искал - да и вряд ли в лесу в данное время суток найдётся ещё одна рыжая особа. Но оборотень, будто чтобы удостовериться, обнюхал её с ног до головы. Потом поймал её взгляд, посмотрел в течение пары секунд, будто попытавшись передать ей информацию телепатическим путём; а после, развернувшись и пройдя пару метров в обратном направлении, остановился и обернулся, снова поймав взгляд Эрис и этим будто говоря ей: "Идём со мной".

— Может веселье вышло не таким, каким мы его ожидали, но скучно мне не было. Милый Люцио внёс разнообразие в охоту — столько кровожадности в человеке со столь приятной внешностью… Мне было интересно, чем это кончится, и всё же не настолько, чтобы играть честно, — вампир тонко улыбнулся. — Надеюсь, он расцарапал свою милую мордаху о ветви деревьев, пока нёсся сквозь плотный лес на коне.
Ироничному и насмешливому настроению Клода не повредил даже эмоциональный фон мадам Лабиен, хотя, стоило признать, что он немало его удивил. Более того, список вопросов, на которые Клод, наверное, никогда не найдёт ответов, пополнился. Зачем, о Боже, держать рядом с собой существо, с которым связаны неприятные воспоминания?! Что это за склонность к душевному мазохизму?! Ну, почему, чёрт возьми, нельзя стремиться к собственному счастью?!
Клод почувствовал лёгкую тоску по дому. По наполняющему его смеху, по громким искренним возгласам, по своей немного безумной семейке. Всё же этому миру, населённому такими сложными и переживающими личностями, не мешало бы хоть немного стать похожим на одного из д’Эстенов — сильнее любить, искренней реагировать и меньше сковывать себя такими глупыми и странными обязательствами.
— Калиса, — вновь, как несколько часов назад, когда Клод только-только вышел из машины, он говорил мягким и практически мурлыкающим тоном, — с вами всё в порядке? — его беспокойство было вполне искренним. Ему нравилась Калиса — красивая, умная, порывистая. Они прекрасно проводили время вместе, и поэтому ему не хотелось, чтобы она засоряла себе голову омрачающими мыслями.
— Этот… — «Слуга? Раб? Оборотень? Право же, вариантов немало», — хмыкнул Клод, решив, что названием породы карманной собачки всё же мало подходило для взрослого мужчины. — Волк, — вслух подытожил вампир. — Этот волк, зачем он вам? — спросил Клод. — Мне понятная концепция рабства, но разве она не создана ради удовольствия?
Он не любил рабов и не любил слепую преданность слуг, хотя последняя, конечно, была приятней. Клоду нравилось окружать себя существами, способными принять собственное решение, имеющих личное мнение, мыслящих творчески. Тогда они становились помощниками и имели цену. Раба можно купить, но нельзя купить его чувства. Клод любил острые ощущения, но существо, которое в перспективе может впиться в глотку, ему было не нужно. Длительное воспитание, конечно, могло кончиться и верностью, и преданностью, и любовью, но зачем за это платить деньги, если то же самое он мог получить совершенно бесплатно?