Вот уж больше года жила юная и немного взбалмашная особа чистейших эльфийских кровей, именуемая Регинлейв, в коммуне хиппи. Процесс вписывания в человеческое общество шел то шатко, то валко. Английский язык с американским акцентом пал под ее напором и ныне она мучила группку французов, что кучковалась в одной из просторных и полупустых квартир. К запаху сигаретного и прочих дымов гордая дочь Фрэвардина уже давно привыкла. Она ко многому привыкла за почти три года своих странных странствий. Люди оказались не такими страшными, как рассказывали в общинах, а нелюди ей встречались редко и, как правило, были слишком заняты своими делами, чтобы обращать на нее внимание. Тоска, свернувшаяся в сердце кусачей змейкой, эльфийку почти не мучила. Жадный до знаний ум морской губкой впитывал любую информацию и на тоску просто не оставалось времени.

   Накаленный на солнце асфальт обжигает босые ступни и Регнилйв начинает подумывать о том, что наверно стоит надеть плетеные сандалии, сейчас зажатые в руке. И продолжает ступать необутыми ножками по горячей дороге, едва заметно морщась. В конце концов должны же быть в жизни трудности! Вот и на пути к стоянке бродячего цирка эльфийка была твердо намерена организовать себе хоть какое-то их подобие. Цирк был чем-то новым, неизведанным, он искрился на горизонте волшебным миражом и это сокровище не могло попасть ей в руки просто так. Только трое из Хейт-Эшбери тоже собирались посетить первое представление, но и они планировали не сильно напрягаясь доехать до места на машине. Регинлейв щурится, вглядываясь в раскаленное небо Калифорнии. Морщит чуть облупившийся на жарком солнышке носик и улыбается своим мыслям. Ничего эти короткоживущие не понимают. Редкие автомобили периодически притормаживают рядом с девушкой, чья выгоревшая на солнце копна светлых волос сейчас горит истинным золотом. Она улыбается и машет рукой водителям, чтобы проезжали дальше. Бусинки в браслетах на руках и ногах, в нитках, вплетенных в волосы и в вышивке рубашки тихо перезвякивают.

  Цирк ослепляет, сбивает с толку. Вихрем самых разных запахов кружит светловолосую головку и глушит спрятанные прической острые ушки какофонией звуков. И неприятной неожиданностью среди всего этого шума и блеска - чья-то рука на коленке. В коммуне эльфийку уже давно никто и не помышлял трогать, зная о ее "фобии" на прикосновения. Да и были у Регинлейв подозрения, что почти все тамошние обитатели считают ее почти ребенком. Так что в первые мгновения она несколько растерялась, искоса изучая мужчину, что сидел справа от нее. Не слишком крупный, так что скинуть его на арену большого труда не составит. Но действие сие привлечет излишнее внимание. Да любой имеющийся в ее арсенале прием - привлечет. А значит нужно попробовать тихо уйти. Одним текучим движением выскальзывает эльфийка из нежелательных объятий и устремляется к выходу...

  ...Прячась за цветастой занавесочкой, Регинлейв наблюдает, как нетрезвая компания все же удаляется от фургона и мысленно ругается на трех языках сразу - родном, английском и французском. Кто бы мог предположить, что прицепившийся к ней мужик не один. А еще кому-то следовало думать, прежде чем лезть в первый подвернувшийся фургон. И уж дважды надо было думать перед тем, как захлопывать за собой кем-то приоткрытую дверь. Эльфийка мечется из угла в угол, спотыкаясь об наредкость низенькую мебель и клянет свою везучесть на чем свет стоит. Окошки такие крошечные, что она рискует застрять в весьма пикантном положении. Нет уж, когда хозяин объявится - "Где его черти носят?!" - ей следует быть во всеоружии. Если бы у нее еще это оружие было! Короткий взгляд на посудный ящик. Нет, все не настолько плохо, чтобы хвататься за ножи. Она просто все объяснит и ей поверят. Регинлейв тихонько всхлипнула и потянула носом, заранее тренируя жалобное выражение лица. Расположенное странно низко зеркало показало ей, что с выражением все в порядке. Остается только ждать. Разместившись на трехногом табурете, юная эльфийка обняла коленки и вздохнула. Давно с ней такого не случалось, расслабилась. Но где все же носит хозяина фургончика?! О том, что он артист и представление еще не закончено - дочь Дану за своими бедами благополучно забыла.

Конюх тупо уставился на песика. - Это ты сказал? - спросил он.
- Конечно нет, - ответил песик. - Собаки не умеют разговаривать. Ты что, совсем тупой?©

    Пронзительные голоса ворвались в мирный и тихий сон Регинлейв совершенно не вовремя. Недовольно шевельнувшись на низеньком табурете, она вздохнула, пытаясь вернуться к чему-то стремительно ускользавшему, но несомненно замечательному. Что-то было там про прищепки и чьи-то излишне длинные носы в чужих делах. Но голоса все не стихали, напротив, становились громче. И чего этим супругам Взжимским неймется опять, а? Эльфийка смирилась с тем, что спокойно досмотреть сон ей не дадут и распахнула глаза, уже готовясь произнести гневную тираду, но тут же прикусила язычок, ибо зрелище ее очам открылось... своеобразное.

    Вошедшие карлики ее решительно не заметили (что, впрочем, совершенно неудивительно, учитывая некоторую захламленность фургончика и почти полное отсутствие освещения) и продолжили свои бьющие по нежным ушкам препирательства. И ладно бы они только препирались, так ведь нет! Повторно потерявшая дар речи эльфийка даже отвернуться толком не успела, потому что едва небрежно сдираемые и расшвыриваемые одежки упали на выцветший ковер, устилавший пол фургончика, как шумная лилипутка взялась преображаться самым радикальным образом. Нет, Регинлейв слышала об оборотнях. И даже с несколькими встречалась. Но вот застать оборот вживую ей пока не доводилось. И сейчас она порадовалась этому обстоятельству. И пожалела, что нырнула именно сюда. А потому, когда второй лилипут начал дергать ее за подол, а потом, встретившись с нею глазами, заорал как резаный, она тоже заорала. От неожиданности, от всего вот этого. И еще подумалось, что может там снаружи что-то случилось, потому что и лилипут, и пушистый енот, оба рванули на выход, только пятки сверкнули. И юная эльфийка замерла в ожидании ужасного...

    Оцепенения ее хватило на пару минут. После чего мысль снова заработала сразу в нескольких направлениях. Шум снаружи был, но не такой, какой должен бы быть, когда идет бой с каким-то монстром. Скорее там продолжалась примерно та же болтовня, разве что на несколько тонов громче. И пока тонкие голоса звенели, Регинлейв успела вспомнить, что на афишах значилась добрая дюжина лилипутов. И примерно столько же енотов. Так, это получается она их секрет открыла? И чем ей это грозит? Даже ее богатое до чрезвычайности воображение наотрез отказалось показывать сцену расправы то ли лилипутов, то ли енотов над юной и несомненно прекрасной дщерью Дану. Возможно и зря. В конце-концов вряд ли эти оборотни сумели оказаться совсем уж в стороне от войн прошлого. Еще одна загадка, над которой, будь она старше и умудреннее, Регинлейв непременно задумалась бы — каким таким образом все нелюди друг о друге знали, периодически довольно кроваво воевали, но при этом умудрялись оставаться совершенно незаметными для людей. Так, отголоски легенд, не более, вызывающие лишь насмешку у всех знакомых ей короткоживущих. Вот хоть только что разыгравшуюся сцену взять — окажись на ее месте обычная девчонка из города — визгу было бы. И к закату вся округа бы уже слышала о ужасных чудищах. Эльфийка вздохнула — ее мысли занимало совершенно другое. И потому вошедший — какой-то еще лилипут — был с порога огорошен вопросом, заданным на чистейшем голубом глазу. И плевать, что глаза серые.

— А платят вам как — в двойном размере, как за лилипутов и как за енотов, или же напротив, экономят и платят за оба облика лишь один раз? — и ресничками пушистыми еще хлопнуть этак наивно. Что, правда, сейчас действует не так эффективно, как обычно, учитывая разницу в росте между не очень обрадованным ее появлением лилипутом и уже вставшей с табуреточки Регинлейв. Но она старалась.

Отредактировано Регинлейв (28.09.2016 03:16:54)

Работа мне нравится. Она меня зачаровывает. Я способен сидеть и смотреть на нее часами.©

   
    Будь Регинлейв постарше да по-опытнее, она, быть может, остереглась бы задавать маленькому человеку... То есть нелюдю, конечно, подобные вопросы. Да ещё с порога. Но юность свято верит в собственное бессмертие, и беглая дочь Фрэвардина не была в этом плане исключением. Но все же и она кое-чему успела научиться. Не делать резких движений при встрече с оборотнями, например. А потому она очень аккуратно включила наконец-то свет — теперь, когда стало видно, кто живет в этом фургоне, выключатель нашелся легко и просто. Там, где и положено, просто чуть ниже. И одним текучим движением села на ковер, рассудив, что нависать над и без того раздраженным собеседником не стоит. Удирать давно расхотелось, а вот когда ей предоставится новый случай ознакомится с жизнью цирка изнутри — одним богам ведомо.

— За номер... разумно, — как будто она что-то в этом понимает! Нет, разумеется, за прошедшее со дня побега время Регинлейв успела вникнуть в основы человеческого товарообмена, не зря же вопрос задавала. От чуткого слуха юной охотницы не укрылась напряжение в голосе маленького нелюдя. Вот с лицом было немного сложнее, плотный грим хорошо прятал эмоции, но что-то такое и в лице читалось неуловимое, отчего наверно все же следовало бы удирать, сверкая аккуратными белыми пяточками. Но эльфийка осталась сидеть, задумчиво перебирая пальчиками светлые пряди с позвякивающими бусинками в них. И, будто бы небрежно и не думая совершенно о том, что делает, заправила локоны за острое ушко, открывая его, ушко то бишь, на всеобщее обозрение.

— Высокооплачиваемую работу... Скорее — интересную. А у вас тут довольно занимательно, — и взгляд в глаза прямой. За три года эльфийка отучилась быть небрежной в жестах и характерными эльфийскими ушами светила крайне редко. Не то чтобы она не знала, как отвечать, в случае чего. "Атавизм" стал одним из первых выученных ею слов. Но с нелюдями история совершенно другая. И хотя далеко не все они сталкивались с эльфами до встречи с Регинлейв, но слышать, так или иначе — тут исключений не было — слышали. Порой детей Богини выдавали даже не уши, но та хрупкая, хрустальная красота, какой больше никто из живущих в подлунном мире не обладал. И охотнице приходилось стараться, наводя маскировку, скрывающую хотя бы часть. С помощью краски ли, каковую человеческие женщины, обманывая себя, использовали для того чтобы якобы стать красивее, а эльфийка вполне честно — чтобы чуточку приглушить природное сияние. Прической ли, что не давала светлым волосам струится волной. Одеждой ли, что прятала изящную фигурку. Но нынче она забыла о краске, рассудив, что смотреть будут не на нее. Хотя полумрак, что тусклые лампочки не столько рассеивали, сколько подчеркивали, должен был скрадывать многое. Так что с ухом — оно надежнее.

Отредактировано Регинлейв (26.10.2016 02:42:57)