Шел уж третий год как Трандуил ушел из общины, где он провел детство и юность свои.
Долгий третий год.
Невыносимость мысли, что любимая женщина принадлежит родному брату, что эта женщина, не смотря на слова свои, искренностью пропитанные, сама выбрала Фрэвардина, отказавшись от непутевого Трандуила, гнали его прочь и от родителей, и от родного дома. Впрочем, не так далеко, как хотелось бы самому эльфу, а всего лишь в соседнюю общину, к деду, который будучи пусть и эльфом мудрым, а после смерти жены своей, бабки Трандуила, от чего-то не хотел жить рядом с семьей.
По его примеру и сам остроухий так решил, питая глубокую обиду на всех. И на брата, и на бывшую любимую, и на мать с отцом, что решили их судьбу таким образом, договорившись о свадьбе красавицы Иримэ с Фрэвардином, не слушая его. Ушел, сказав, что в этом доме, среди непонимания, ему больше места нет, а вот у деда, в одиночестве, будет лучше, пытаясь таким образом не столько сделать хорошо себе, а наказать родителей. Дед-то, кстати, оказался не в восторге от такого. Возражал он тихо и сурово, однако не долго, что молодой эльф смог пережить и остаться сначала погостить у своего родственника, а потом и вовсе напроситься в подмастерье, лишь бы не возвращаться в родительский дом. Только вот, о доме Трандуил все же думал, но не оттого, что по матушке скучал, или забыл свои обиды, а потому, что у деда приходилось работать. Много и временами весьма даже интересно.
Эллон, под строгим руководством старшего довольно-таки быстро научился недурно работать по дереву, вырезая что-то сносное и иногда даже красивое, а так же немного с камнями и металлом, помогая деду колдовать над украшениями для женщин и дивными шкатулками, что славились в других общинах. На редкость, но ремесло это нравилось ему, ведь увлеченный работой, Трандуил мог полностью отдаваться делу, забывая о своей горькой обиде, да и здесь, за пределами общины, редко бывали собратья. Девушки заходили к деду в поисках какой-нибудь особенной и красивой вещицы, но они дело другое. С девушками общаться молодому эльфу всегда было проще и интереснее, они находили его привлекательным, улыбались приветливее и не пытались оскорбить, в отличии от мужчин. Вот только, ему до этого дела не было почти и всякое внимание в свой адрес, Трандуил по-прежнему воспринимал в штыки или как минимум настороженно, не видя искренности и полагая, что все с целью как-то посмеяться над ним.
И вот сейчас, когда одна из таких милых, обычно беззаботных, особ эльфийских кровей спешила к деду Трандуила - видимо за очередной парой серёжек или браслетом - тот даже и не взглянул в ее сторону, отдыхая во дворе дома.
К этому моменту, он уж переделал всю работу, оставленную ему родственником, и наконец мог отдохнуть, расположившись на травке в тени дерева. Трандуил почти засыпал под ласковыми лучами летнего солнца, запутавшимися в изумрудной листве. Но, видно, Богине было угодно иначе, что она послала гостью, которая напрочь не замечая дверь и решив что стучать в ту не надо, решила поскребстись прямо в окошко в поисках хозяев дома.
- В дверь - было бы эффективнее, - все же взглянув на незнакомку, прокомментировал Трандуил. Он не старался выглядеть приветливым, отчего получилось, что он почти пробурчал это - громко, быстро, хмуро - для пущего эффекта сурово сдвинув к переносице брови. - Впрочем, и то было бы зря, ибо хозяина нет. Ушел он. Будет не ранее, чем к зиме.
Ох, если бы дед слышал это, то непременно прилетел бы Трандуилу подзатыльник, за которым последовало бы наказание физическим трудом, дабы отучить неразумного мальчишку врать и хамить гостям и возможным заказчикам. Однако, деда сейчас здесь не было, поэтому эльф, еще раз глянув в сторону девицы, отвернулся и снова закрыл глаза, питая надежду, что она уйдет.

Надежда, что девчонка уйдет, рассыпалась на мелкие осколки, предварительно недурно приложив Трандуила тяжестью своей невозможности о голову. Эльф тяжело вздохнул, мученически, словно у дома стояла не симпатичная девушка, а старушка с всем известным яблоком, пришедшая отравить Белоснежку, и почувствовал себя под потоком информации, торопливо произнесенной эллет, самым настоящим гномом - маленьким и, безусловно, злым оттого, что он такой маленький. А еще, подумал, что надо было молчать - не подал бы он голоса, возможно гостья и ушла бы ни с чем, недолго потоптавшись у дверей. Сам виноват, поэтому, ничего не поделаешь. Он снова вздохнул и все же поднялся, однако подходить не спешил, вместо этого поднял голову, щурясь на полуденное солнце, проглядывающее сквозь листву. Она сравнила его с яблоком, вяленым к тому же, что было само по себе непривычно и даже как-то совсем не обидно. Будто девчонка не пыталась его обидеть или задеть, в отличии от других, кому словно бы удовольствие доставляло подобное. Да и с занятием она угадала, ибо Трандуилу и правда делать было нечего и он действительно просто лежал. Впрочем, эллет об этом знать было не обязательно, для нее - он отдыхал, после непомерно тяжелого труда, которым наградил внука хозяин дома. Поэтому, Трандуил неохотно отлип от дерева, что подпирал плечом после того, как встал, сохраняя на лице выражение крайне хмурое и, вроде как, даже усталое, которому научился у деда.
- А ты ведь просто так не уйдешь, угадал? - подобие улыбки мелькнуло на все так же недовольном лице. Эллон посмотрел на мастерскую, что располагалась чуть поодаль от дома и рассудив все же, что ему действительно ничего не стоит показать девушке пару безделушек, кивнул той, - Идем, - он указал в сторону небольшого строения и сам направился туда же. Общение с теми, кто приходил к его деду что-нибудь купить, обычно не доставляло радости Трандуилу, который, в принципе, не отличался особенной любезностью, но провожая эту маленькую эллет до мастерской, он отчего-то не испытывал привычного неудобства. Оно слово бы таяло под теплыми и ласковыми лучами летнего солнца, заставляя то и дело поглядывать на девушку. Миленькая, привлекательная, как и всякая эльфийка, она тем не менее не казалась холодной и ее красота не несла в себе оттенка высокомерной отстраненности. Она говорила быстро, как-то по-детски задорно, не смотря на то, что вроде как порицала его ленные возлежания у дерева, и была похожа на волну, беспокойную в своем нраве.
- Ну вот, - он отворил двустворчатую дверь, впуская незнакомку внутрь, а сам оставаясь в проходе.
Трандуилу нравился запах дерева и смолы, что наполнял мастерскую, а после ухода его всякий раз путался в волосах и цеплялся за одежду, заставляя эльфа вспоминать и непрерывно думать о проделанной работе. О том, что в конечном итоге ему нравится здесь, и жить с дедом, ежедневно находя себе занятие в помощи старшему эльфу, это лучше чем грустить о потерянной любви. За три недолгих для жизни эльдрим года, Трандуил научился у старика многому. Не только работе с деревяшками, из которых получались вполне себе симпатичные фигурки, но и в некотором роде переменил взгляд на жизнь, решив для себя, что в одиночестве и непонимании собратьев нет ничего плохого, все временно.
- Там есть не только статуэтки, еще и украшения, - Трандуил прошел внутрь, к одному из столов, - С янтарем, нефритом, другими камнями. Дед не часто, но все же берется за подобное, - он вытащил на стол шкатулку, из которой наугад достал подвеску в виде деревянного кленового листа с узорчатыми прожилками металла и несколькими каплями нефрита, показывая девушке.

Дедушка. Трандуил едва ли слышно хмыкнул, уголками губ улыбаясь на слова гостьи. Дедушка не любил, когда его так звали и напоминали ему о возрасте. Старый и мудрый Эльвэ был справедлив и великодушен, но также и весьма упрям и в некоторых вопросах непримирим. Отец рассказывал Трандуилу и его брату, что про деда отзывались по-разному. Кто-то говорил, что Эльвэ дружественен и добр, а кто-то считал его слишком резким и скрытным. Но, так было раньше, пока он в одну из суровых зим не потерял ту, которая несла с Эльвэ свет по извилистым тропам этой жизни. Тогда же от доброго и великодушного дедушки осталось не самое лучшее, ибо остальное он спрятал столь глубоко, что даже его сыну не доставалось ничего, кроме суровости родителя. И Трандуил, у которого тоже отняли его любовь, оставив взамен только обиду и гнев, понимал деда. Поэтому, и пришел жить к нему, не рассчитывая на какое-то понимание, ища лишь спокойствия и одиночества. Чтоб упиваться своим горюшком, да копить ненависть на собратьев. Впрочем, это оказалось сложнее, чем думалось эльфу, потому что, следовал собственному плану он только первый месяц, а потом откровенно заскучал, начав искать себе занятие более интересное, чем чахнуть под грузом своих обид на весь мир.
Вопрос гостьи заставил Трандуила вынырнуть из своих недолгих размышлений и взглянуть на девушку несколько озадаченно.
- Я... я... - эллон замялся с ответом. Было несколько непривычно слышать подобный вопрос. Раньше никто не интересовался тем, что он здесь делает, равно как и мало интересовался самим Трандуилом - разве что Иримэ, да родители, но они не в счет. Однако, как бы то ни было, но за несколько лет жизни с дедом и работы его подмастерьем, от природы любопытный эльф научился кое-чему. Он не плохо обращался с деревом и металлом. До той красоты, что мастерил старый Эльвэ для девушек, его ленивому внуку было еще очень далеко. Но тем не менее, Трандуил мог вырезать неплохую шкатулку, ножки для столов у него получались прекрасно, но еще лучше и более нравилось самому эльфу обрабатывать натуральные материалы металлом. К примеру, те же листья покрывать специальным раствором на основе серебра, делая из них подвески, нередко дополняя небольшими камнями.
- Тебе правда интересно? - с недоверием в голосе серьезно спросил эллон, внимательно глядя на девушку и только сейчас обращая внимание, что глаза у той зеленые, что было весьма необычно для снежных эльдрим, среди которых встречались чаще серо- и голубоглазые. Точнее, сам он за свои семьдесят лет не встречал таких. А быть может, просто не обращал внимание. Поэтому, сейчас очень удивился, заглянув в глаза девушке. - Трандуил. Моё имя Трандуил, - он тоже представился и указал на шкатулку, в которой лежали украшения, - Вот моя работа. А еще вот это, - и выудил из шкатулки гребень с листами смородины, украшенный необработанными камнями аметиста, показывая Шайлих.
- Дед говорит, что мне лучше браться за что-то подобное, чем мучить дерево, из которого пока получаются хорошо разве что стулья, - эллон улыбнулся девушке, что получилось совсем даже как-то дружелюбно, в отличии от того, как он ее приветствовал сначала, - Я тоже здесь недавно. Приехал погостить, да остался. - он не стал говорить о том, что "недавно" в его случае - это уже не первый год, потому что хоть времени прошло и достаточно, а друзей Трандуил так и не завел, и все было в точности так же, как и в его родной общине - его сторонились.

Слушать голос юной эллет, что в тишине пыльной от опилок мастерской звучал веселыми переливами колокольчиков, время от времени скоростью речи напоминавший птичью трель, было весьма занимательно. Интересно, что было непривычно для Трандуила. Она все говорила и говорила, ненадолго прерываясь, рассматривая предметы, хвалила его и и его имя, много улыбалась и напоминала эльфу солнечный лучик, настойчиво заглядывающий по утру в окно. Яркая и звонкая, смеющаяся. Глядя на Шайлих сейчас, Трандуил представлял себе праздник Бельтайн, почти явственно видел эту эллет поющей гимн солнцу и встречающей рассвет в танцах у костра. И сам эльф не замечал за собой, как улыбался, как взгляд его следовал за каждым движением девушки.
- Нравится, - эллон уверенно кивнул в ответ на ее вопрос.
От слуха его не укрылось голодное урчание, что принадлежало явно желудку гостьи. Впрочем, как и она Трандуил предпочел сделать вид, что ничего не слышал, только лишь мысленно раздумывая над тем, чем он может накормить эллет. Кормить ли ее вообще. И на сколько будет прилично предложить незамужней юной девушке остаться на обед. Как она сама воспримет это - с той же легкой непосредственностью, с которой стучалась в дом и называла его, праздно являющегося под деревом, вяленым яблоком. Или же смутится вдруг и, чего хуже, огреет чем-нибудь тяжелым.
- Спасибо, - прозвучало искренне, но все же несколько хмуро. Он вздохнул, понимая, что от всех этих мыслей снова сам начинает чувствовать себя неловко. - Третий год. Столько же, сколько и живу здесь, с дедушкой. Только, меня никто не посылал помогать ему. Я сам ушел из дома родителей… - эллон резко замолчал, серьезно глядя на девушку. Вернее, сквозь нее. Воспоминания неприятные об отношениях с братом, о том, что тот отнял у него любимую, а родители поддержали это, не став слушать младшего сына, снова будто облаком грозовым нависали над Трандуилом. Ему было неприятно вспоминать это, ему было неловко сейчас, а под любопытным и озорным взглядом зеленых глаз Шайлих он чувствовал себя маленьким. Эльф шагнул в сторону, почти неосознанно, словно яркий и теплый свет, исходивший от этой девушки, мог ранить его, или вовсе изменить. Трандуилу не хотелось меняться, становясь добрым и мягким. Ему нравился его гнев, что выстужал привычные эмоции, оставляя взамен холод и пустоту. Ему казалось, что этот гнев делает его сильнее перед лицом всякого эдэль.
- Эго*, - коротко бросил он, не глядя на эллет и убирая украшения обратно в шкатулку, - все равно ничего брать не будешь. До зимы. - резко захлопнув крышку, он все же посмотрел на Шайлих. Однако теперь не так, как несколько минут назад, когда он откровенно любовался ее улыбкой и наслаждался звуком голоса, рассказывающего о весне. Теперь гостья мешала ему. Ведь именно она заставила его чувствовать себя неловко, и из-за нее он снова вспоминал о своем ненавистной брате.
_____
*(синд.) - уходи.

Отредактировано Трандуил (16.10.2016 15:18:02)

Иримэ говорила, что он виноват во всем сам. Она ругала его, укоризненно качала головой, смешно цокала языком, называя Трандуила упрямым и гордым дураком, у которого из-за его несносности никогда не будет друзей. Самому же Трандуилу было все равно, пока она была рядом с ним, заменяя собой весь мир. А потом, она исчезла из его жизни, выбрав другого. Теперь же, Трандуилу тем более было плевать. Что есть весь мир, если его смеющаяся дева принадлежала другому?
Все перестало иметь какой-либо смысл, а внутри у эльфа, в душе его, теперь отныне заметала декабрьская поземка, что сковывала эмоции холодом, ярким контрастом подменяя свет на тьму - расписывая будущее гневом и бесконечным одиночеством.
Три года он жил вот так. Не нуждался ни в ком и ни в чем, тихо ненавидел всякого, кто приближался к нему, питая неизбывное недоверие. Не интересовался ничем, кроме своей работы и помощи деду. А эта маленькая и солнечная эллет пришла и все сломала, она настаивала, проявляла искренний в своей непосредственности интерес, хвалила, много смеялась, чем вызывала любопытство у Трандуила, которому ей даже было нечего сказать. Он смотрел на нее широко распахнув глаза и раздумывал, почему же он все-таки такой дурак, который действительно всегда все портит и сам обижает даже тех, кто обращается к нему с добрыми намерениями. Думал, пытаясь найти причину и нужные слова, но не находил. Девушка была права, бесконечно права, говоря, что ни в чем не виновата. Вот только, гордыня Трандуила и его привычка винить всех, кроме себя, твердили обратное, наступая на совесть, которая, впрочем, в этот раз оказывалась сильнее. Она говорила в памяти голосом Иримэ, настойчиво повторяла о том, что у Трандуила никогда не будет друзей, если он сам будет продолжать отталкивать всех. Шайлих была искренна с ним, уж это он видел, не хотел верить и делал вид, что не замечает, но видел и в конце-концов сам поддался же этим чарам, став приветливым с ней. И, если быть откровенным хотя бы с самим собой, эльфу понравилась эта девушка, а осознание того, что он своей грубостью внезапной мог обидеть ее, было неприятным и заставляло язык промерзать к небу.
Трандуил фыркнул, сам себе, взял Шайлих за запястье и осторожно отвел в сторону руку, которой девушка держала его за рукав.
- Извини, - прозвучало негромко, но вполне отчетливо в тишине мастерской, - Просто ты слишком добра, Шайлих. Это непривычно.
Он не стал говорить что-либо еще, оправдываясь или объясняясь - он все еще не знал, как это следует сделать. И вместо слов, эллон прошел к выходу, и остановившись на пороге мастерской, обернулся к деве.
- Время обеда, а ты голодна. Идем, - Трандуил кивнул в сторону дома, - Или боишься? - и улыбнулся, внимательно с прищуром глядя на эллет. В настойчивости девушки, что сначала казалась ему навязчивой, когда та стучалась в дом, теперь он видел упорство, что не позволило Шайлих уйти. А дружелюбие и непосредственность ее и вовсе обезоруживали, поэтому эльф решил больше не гнать ее от себя, а напротив попробовать быть таким же. Хотя бы по отношению к ней одной.

- Ударить? - переспросил Трандуил, внимательно глядя на девушку и не понимая, шутит она или нет.
Он старался сохранять серьезность, но получалось плохо. Ситуация теперь, со словами эллет, казалась забавной, и вместе с тем странной. Поскольку все менялось слишком резко. От легкого раздражения ее явлением к деду к попытке казаться гостеприимным, от внезапного гнева к веселью еще более внезапному. Предложила бы Шайлих Трандуилу укусить его, а не просто ударить, эльф бы рассмеялся точно.
- Боюсь, что даже если ты станешь меня бить или ломать здесь все, ты не станешь менее доброй. Неуравновешенной - да, но не злой точно. Это разное. Доброта, она в отношении, в словах, во взгляде, что не имеет оттенка презрения, - Трандуил улыбнулся, замолкая и выпуская девушку вперед из мастерской.
Он снова замечал за собой, что в обществе этой эллет чувствует себя комфортно, не испытывает неудобства, что обычно присутствовало в общении с собратьями. Это чувство ему нравилось, равно как и улыбаться искренне чужим словам. Трандуил даже ненадолго задумался над тем, что хотел бы сделать для Шайлих что-то хорошее. Быть может, подарить что-то. Эльф видел, как смотрела девушка на украшения, и он знал, как девушкам нравятся украшения. Как-нибудь потом, вероятнее всего, он именно так и поступит. Сделает для эллет что-то сам, что-то, что было бы похоже на нее.
- О, это уха, - почти гордо проговорил он, отвечая, - По настоящему холостяцкому, дедовому, рецепту. И нет, помощь не нужна. Прежде, чем ты явилась, у меня уже было все готово и я собирался обедать. Теперь же буду за компанию с тобой, - эллон отворил дверь, снова пропуская деву вперед, - не дожидаясь деда, который будет к вечеру, - он внимательно глянул на Шайлих, понимая, что вопрос был не с проста. Она догадалась, что Трандуил сразу обманул ее, желая спровадить прочь. - Я не люблю общение, не люблю других эльдрим, - он умолк, подходя к очагу и заглядывая в котелок, в котором томилась уха. Как казалось самому Трандуилу, этого объяснения было достаточно, чтоб понять, отчего он сначала был столь неприветлив и потом тоже гнал эллет. Впрочем, это никак не объясняло перемен Трандуила в отношении гостьи и его внезапного предложения составить ему компанию за обедом.
Что-то менялось. Это эльф понимал, чувствовал. Но пока не осознавал, насколько глубоко чужое тепло и свет могут ранить, заражая дружелюбием, от которого Трандуил намеренно отстранялся, отгораживался стенами надменной холодности. Однако, так ведь было не всегда. Он помнил свои хорошие отношения с братом и то, с каким восхищением глядел на старшего Фрэвардина. Но упорно не мог понять, было ли это когда-нибудь правдой. За столько десятилетий эта тонкая грань настоящего и детских впечатлений, когда мир видится ярче и добрее, стерлась, оставив Трандуилу горечь непонимания и обид.
- Ты присаживайся, - он указал на стол, - Если так хочется помочь, то там есть нож, можешь порезать хлеб и сыр, - сам же Трандуил взял две чашки и наполнил их супом, попутно думая о том, что Шайлих следовало приходить вчера, когда у них с дедом на обед была дичь.
- А ты? Надолго ли у тети? - он поставил чашки на стол и сам сел напротив девушки, - И как тебе живется здесь?

Трандуил прекрасно понимал, о чем говорила девушка. Она была вынуждена уйти из дома. Потому что, думала, что так будет лучше, но в то же время чувствовала себя лишней здесь и, скорей всего, скучала по своей семье. Непросто оставлять свой дом, не просто принимать подобные решения, эллон был согласен. Непросто жить с кем-то, кому ты мешаешь.
Трандуил в первый год своей жизни с вредным и упрямым стариком испытывал похожее, но это, в конечном итоге, оказалось лучше, чем быть лишним для всей общины и собратьев, не находя друзей в лице сверстников и понимания у родного брата. Но он привык, так же, как привык к нему и дед, который постепенно начал относиться немного теплее к своему внуку. Эльф тихо себе под нос хмыкнул, не сводя взгляда с Шайлих, пока она рассказывала - нельзя было сказать, что они с Эльвэ стали дружнее и между Трандуилом и его старшим родственником все еще случались конфликты, но все же, понимания прибавилось. Дед перестал так часто ворчать на бездельника внука. И если в общении с одним эльфом наметился явный прогресс, этого же Трандуил не мог сказать об остальных собратьях. Эльдрим гордый народ, высокомерие и надменность свойственна им едва ли не с самого рождения, никакое воспитание не может этого стереть с чела долгоживущих детей Дану. Вот только, все это в нынешнее время, когда прошла эпоха королей, проявляется выборочно. Трандуилу, наверно, не повезло, быть выбранным для насмешек, которых он никогда не понимал. Поэтому, сейчас ему было нечего ответить Шайлих. Эллон мог попытаться объяснить, но не был уверен, что получится.
Он улыбнулся, упираясь локтем в столешницу и ладонью подпирая подбородок.
- Не знаю, Шайлих, - задумчиво проговорил он, - все было давно, что может и не правда уже. Может, и не обижал меня никто, может, я сам виноват, что все складывается так. Я не люблю эльдрим и эльдрим не любят меня, - Трандуил на мгновение опустил взгляд, рассматривая суп у себя в тарелке. Никогда его не спрашивали о подобном, никто не стремился поинтересоваться, в чем причина его обиды на собратьев. Даже Иримэ. Она принимала это все и упрямо пыталась поучать его, как делать лучше, но не старалась копаться в прошлом. Самому же Трандуилу казалось, что так было всегда. Он жил еще совсем недолго, все помнил, но не мог точно сказать, когда и с чего все началось.
- У меня есть старший брат, которому всегда доставалось все. Внимание отца, друзья, удача в охоте, но я не завидовал ему. Я принимал это как испытания, ниспосланные Богиней, чтоб воспитать и закалить характер. Пока брат не отнял у меня любовь, - Трандуил умолк, выдыхая, прислушиваясь к своим эмоциям. Он не любил вспоминать своих обид на брата, потому что, всякий раз начинал злиться. Однако, в этот раз, все было тихо, ветер пронесся мимо, касаясь его души, но этот ветер не потревожил спящих в памяти чувств, лишь вызвал очередную улыбку, адресованную гостье.
- Но не только брат виноват в том, что я зол на эльфийский народ. Есть еще она, она тоже выбрала его - говорила, что любит меня, а выбрала его. И родители, что решили все. Но, это все... - он хмыкнул, ненадолго становясь серьезнее, опять хмурясь, но тут же снова теряя всю суровость и продолжая, - Дед говорит, былое - забыто, будущее - закрыто, настоящее - даровано Богиней. Он наверно даже прав, но я пока не могу забыть своего прошлого. Особенно, когда о нем постоянно напоминают.