Начало игры.
16 августа 2066 года.
С рабов снимали всю одежду – чтобы не могли ничего спрятать и отличались от свободных. Рядом с фургоном, на капоте которого был намалеван неумелой рукой рогатый не то бык, не то какой еще другой зверь, скорчившись на бетонном полу, который едва прикрывала пара тряпок, несколько невольников. Остроухая эльфийка, вздрагивающая от каждого резкого звука, неловко пыталась прикрывать руками свою наготу от любопытных взглядов. Полудикая кошка слизывала запекшуюся кровь с лопнувшей губы, сверкала на проходящих мимо заплывшим глазом, но уже не шипела, смирившись с тяжелым ошейником, обхватившим шею. Подросток и чуть взрослее, еще не муж, но юноша, жались ближе друг к другу, затравленно озираясь вокруг. В одинакового цвета зеленых глазах мелькали в равной степени испуг и любопытство.
Небольшой семейный бизнес братьев Хью не процветал, он напоминал загнивающее болото, и их товар выглядел не лучше того, что продавали здесь остальные.
«Падаль,» - отстраненно подумал Ингвар, слабо дернувшись. Эльфийка успокаивающе погладила оборотня по виску, невесомо скользнула тонкими пальцами от виска до затылка, перебирая неровные пряди волос.
На мгновение гул рынка снова хлынул в сознание, заглушая боль в руках, вывернутых за спину, запястьях и больших пальцах, на которых было застегнуто по паре наручников, врезавшихся стальными браслетами в кожу. Под ногтями уже потемнела кожа, вздувшиеся следы от металла кровоточили – братья Хью не рискнули снять с раба оковы после поимки, так и оставили, надеясь, что успеют сбагрить товар раньше, чем кисти рук начнут вонять гангреной.
«Стервятники,» - оборотень вдыхал едва слышный запах палой листвы и первой зелени, которыми пахла эльфийка. Едва уловимые нотки, но их не могли заглушить ни затхлая вонь подземного базара, ни бьющие по обонянию миазмы потных грязных тел, ни касающееся обоняния разложение тел, висящих у одной из серых стен. Подрезанные сухожилия, неестественно вывернутые руки, содранная с лиц кожа. С черного рынка редко бежали невольники, а когда пробовали – жестоко за это расплачивались, иногда именно так. Ингвар знал, что завтра стена будет пустой, он слышал разговор братьев Хью, которые заплатили за эти туши, планируя перепродать мясо в какую-то закусочную.
«…я буду с ними,» - перемолотый в крошево, лишенный последней почести погребения, еще один сгинувший на Алмазном Берегу безымянный раб.
Йоана умерла. Ослабела за один день, закрыла глаза, когда оборотень уложил ее на больничную койку, и открытыми раб их уже не увидел.
Возвращаться теперь в «КГБ» было незачем. Первые две недели Ингвар оглядывался на любой подозрительный шорох, а потом пришло простое понимание, что после хаоса в клубе личный охранник одного из администраторов был никому не интересен. Хватало других проблем помимо ловли разбежавшихся рабов, на место которых выкупили новых.
Впервые за долгое время Ингвар был свободен, но не чувствовал радости. Бесцельно сжигал щедрый подарок судьбы алкоголем, не делал ничего, снова начал раздаваться вширь, забыв про гармональные препараты, курил дешевые сигареты и покорно таскал ящики в порту. В конце дня руки дрожали от предвкушения, принимая заработанную наличность. Деньги уходили быстро. Наутро оставалось похмелье и смутное чувство стыда.
Добровольное рабство.
Йоана была бы недовольна…
«Йоана умерла!» - безмолвный крик разъедал сознание похлеще поганой синтетики, вкатываемой во вздувшуюся вену, перехваченную выше на руке тугим жгутом.
Он не знал, почему позарились именно на него. Возможно, в нем опознали раба. В конце концов, на открытых участках его тела было слишком много отметин, выдающих в нем чужую собственность. Он не помнил, как его взяли: после очередной бутылки третьесортного виски, с разгулявшейся дурью в крови или по-простому ударили по затылку в переулке, когда потерявший остатки бдительности бывший раб мочился на стену, уныло созерцая однотипные кирпичи. Важно было то, что сейчас Ингвар оказался на самом дне. Черный рынок рынка официального, где торговали живым товаром. Дальше падать было просто некуда. И уж конечно некому было помочь подняться, вытащить из этой богадельни раба, потерявшего своего хозяина.
«Это конец,» - скользнуло по краю сознания. Ингвар снова пошевелился, утыкаясь лицом в мягкий живот эльфийки и пытаясь отрешиться от происходящего.
Рядом прошелестел чужой шаг.
Остроухая испуганно вскрикнула, срываясь с места – оборотень скорее почувствовал, чем услышал звук удара до того, как ушло тепло чужого тела. Один из братьев любил прокручивать резиновую дубинку в руках и без зазрения совести пускал ее в ход, считая это лучшим средством воспитания рабов.
- Поднимайся. Встава-а-а-ай!
Оборотень шевельнулся, неловко переворачиваясь и подтягивая под себя ноги, чтобы едва приподняться, как и положено рабу. Один из братьев расхваливал товар: вздернул голову оборотня, больно подцепив под подбородок, без тени брезгливости мазнул пальцем по деснам, чтобы показать крепкие зубы невольника. Ингвар двинул веками, стараясь разглядеть покупателя, но против воли скосил глаза в сторону, откуда слышалась тяжелая торопливая поступь.
Рослого раба боялись. Настолько, что никто не хотел рисковать, приобретая подобную собственность. Слишком большой. Много ест. Может свернуть шею голыми руками. Последнее – недалеко от истины. И когда появился желающий отслюнявить стопку хрустящих купюр, братья спешили сбыть неудобного раба. Окончание дубинки ткнулось выше кадыка, вырывая из пересохшей глотки сиплый кашель, ударило под дых, и снова подцепило подбородок, поднимая голову.
«Безопасен,» - услышал Ингвар голос одного из братьев, а потом прилетело по губам, вворачиваясь, заставляя разжать зубы – неприятный, синтетический вкус резины на языке, скользящей туда и обратно. Знакомый хохот младшего Хью. Ингвар, жмурясь, уткнулся в жесткую поверхность дубинки языком, пытаясь вытолкнуть инородный предмет изо рта – прочертило по нёбу, дальше, до основания языка, легко ломая сопротивление.
«Абсолютно безопасен,» - снова донеслись обрывки разговора на непривычном языке, который оборотень понимал через слово. Его оставили в покое. Ингвар провел языком по губам, слизывая унижение. Начался торг, а вокруг уже собралась небольшая толпа, заинтересованная зрелищем продажи рослого раба. Возможно, ждали, что сейчас стоящий на коленях здоровяк взбунтуется и случится драка.
- …он может стоять? Ходить? Выглядит неважно.
- В полном… если… привести в порядок.
- Вставай! – взревел братец Хью. От ощущения, что деньги утекают сквозь пальцы, как песок, работорговец зверел – выждав несколько секунд, с руганью схватил раба за плечо и дернул вверх. Ингвар взвыл – боль в потревоженных руках отдалась в локтях, прострелила по нервам выше, ноги стали ватными и здоровый оборотень завалился на бок, а братец упорно пытался заставить раба встать, хотел добиться своего, уже не ради продажи, а просто чтобы выместить злость, когда заметил, что возможный покупатель отрицательно мотнул головой и поспешил удалиться.
Пнул в бок, снова дернул, уже за предплечье, замахивался дубинкой, хлестко ударяя куда придется раз за разом. «Забьет, - пришло простое понимание, словно это происходило с кем-то другим. Ингвар пытался прятать голову, прикрываясь плечом, сипло схватывал воздух между ударами по ребрам, - Остановится только… когда… перестану двигаться…»
Внутренний зверь решил иначе: поднял ослабевшее тело легко, рывком бросил на работорговца, сбивая того на землю, и потянулся челюстью к горлу. Все происходило, как в тумане – придавленный к земле братец истошно орал, упираясь своим нехитрым оружием под кадык раба, захлебывался ужасом, видя, как вывернутая оборотом пасть тянулась к нему, как в глотке оборотня клокотало захлебывающееся рычание. Второй «Хью» кинулся к фургону, но он был неинтересен зверю, пока Ингвар не почувствовал, как сводит тело под ударом искрящего электрошокера. Схваченные спазмом мышцы потеряли всякую возможность двигаться, сознание снова поплыло.
«Убьет,» - как-то спокойно подумал оборотень, едва слушая очередную перебранку братьев и закрыл глаза. По телу прокатывалась судорога, лишающая возможности двинуться. Мутило. Влажная пелена перед глазами размывала реальность цветными пятнами.
- Додумался?! Додумался?! – кричал один из «Хью» на своего родственника, - Какого хрена творишь, полудурок?!. Я под ним был! Лучше ничё не придумал?! А?! Дай сюда шокер! Дай, говорю!.. Ты… Нахрена его на полную выкрутил, а?!
- Так не брало его с полоборота! Не брало же!.. Ну я и…
Толпа похохатывала над незадачливыми работорговцами.
- Видали? С рабом справиться не могут!
- Один другого отделал, во дают!
Пострадавший «Хью» обвел оставшихся поглазеть на зрелище диким взглядом. Он ничего не мог сделать с чужими насмешками, гораздо проще было:
- Я с него шкуру спущу! – взревел братец и с силой опустил ботинок, метя в голову лежащего рядом раба. Но даже сейчас промахнулся, попав куда-то в плечо.
