Раздался неприятный хруст, возвещающий о нескольких сломанных костях. Глазные яблоки медленно вывалились из глазниц, уступая место звериным желтым с черными зрачками, а вслед за ними последовали и зубы. Острые когти рвали пальцы, проступая сквозь фаланги. Он сдирал с себя кожу как одежду, ревел от боли и то сгибался, прижимая колени к груди, то выгибался, как будто переломанную и истекающую кровью спину еще было куда ломать. Изо рта показалась волчья пасть, раздирающая лицо. Зверь зарычал, встряхнулся, сбрасывая с себя остатки кожи, наступая лапами на вывалившиеся человеческие внутренние органы, и быстро пожирал их, словно долго голодавший набрасываясь на пищу.
Залюбовавшись этим крайне неаппетитным зрелищем, Реан пропустил пинок. Нога Франчески нанесла ущерб животу, заставив поморщиться. Стукнуть бы, да вот ее светлая головушка, в которой, по мнению Реана, все равно одни опилки да ветер, слишком далеко, а на коленях целых ворох нужных и не очень бумаг, являвшихся предметом их спора. К сожалению, размеры дивана не позволяли отодвинуться, дабы избежать атак ног-убийц, и ему оставалось только жалеть, что свою, без сомнения, гениальную, идею он воплощает не с близстоящего кресла. План был прост, как и все гениальное: достать Франческу до такой степени, до какой достала его самого их многострадальная компания, и надавить на ее совесть, ибо «я-уже-черт-знает-сколько-лет-пашу-пока-ты-черт-знает-какой-фигней-страдаешь». Этот «поиск совести» продолжался уже несколько серий какого-то старинного сериала про вампиров и оборотней, на просмотр которого обе спорящие стороны постоянно отвлекались. Вот и сейчас старший из двойняшек-Цепешей засмотрелся на трансформацию, столь далекую от реальности, на пару с укуренным наркоманом из телевизора, нашедшим, кажется, любовь всей его жизни. Чем дорогая сестрица и воспользовалась.
— Я понимаю, что тебе скучно на многочисленных заседаниях и различных светских приемах, и, как истинный джентльмен, не буду просить тебя о невозможном. Но, знаешь, в Париже ныне нам почему-то не хватает уборщиц, да и охранник-вампир солидного возраста тоже не помешает. Кстати, я готов оставить твою «зарплату» тех же размеров, несмотря на небольшое понижение в статусе, можешь не благодарить.
Пока Реан говорил, мысленно он медленно и аккуратно поднимал со столика, стоявшего почти вплотную к диванному подлокотнику, на котором покоилась голова сестры, стопку книг, что было бы неплохо внезапно опустить на ноги Фран, так как пинков на сегодня с него хватит. Чтобы не выдать себя, он снова уставился в телевизор и слегка прикрыл телепатическую связь со своей стороны. Как-то раз, лет триста с лишним назад, когда у них проснулась эта способность, вышел неприятный казус, повторения которого не очень хотелось, и поэтому сестру это не должно удивить.
— В конце концов, как один из создателей «Доны» ты отвечаешь за нее не меньше меня, — после секундного молчания добавил Реан.
Внезапно — впрочем, обычно так всегда и бывает — дверь гостиной открылась, явив удивленному взору двойняшек молодого вампира с характерным, скажем так, цепешевским запахом. Явно родственник, но вот кто — сразу и не вспомнишь.
— Здравствуйте, юноша. — Реан считал себя вежливой личностью, всегда отвечающей на приветствия. — Не хотите представиться?
Из-за того, что он отвлекся, книги чуть было не спикировали на голову Франческе, но удалось вовремя «подхватить» их, хотя сейчас было уже не до спора. Сопоставив все сроки, Реан пришел к неутешительному выводу, что не узнал младшего брата, который, по идее, должен был готовиться к выпускному. Только вот почему он вернулся домой на две недели раньше ожидаемого?
«А ребенок-то подрос», — хмыкнув, «телеграфировал» Франческе Реан. Для вампира за четыреста десяток лет как десяток дней, и образ пухлого карапуза так и стоял у него перед глазами. Что ж, пришло время знакомиться заново.
