На сегодня с делами было покончено. Загородный дом, великолепное, огромное здание, «легкого» стиля, с прекрасной подсветкой, каждым своим кирпичиком кричавшее о финансовой состоятельности владельцев, стоял неподвижно, величественно утопая в наступающей темноте бархатной ночи. На данный момент дом пустовал, терпеливо дожидаясь, пока хозяева окажут ему честь и нанесут очередной визит, что случалось очень редко… и что радовало Изабель, в глубине ее души. Дом ей нравился, к хозяевам девушка, так бесцеремонно подаренная в качестве действительно ценного приобретения, относилась равнодушно, как относилась бы к плохо знакомым людям, не ставшим еще частью ее жизни толком. Хозяева – люди, небольшая, но уютная и очень состоятельная семья, тоже, как казалось самой Изабель, не слишком пока доверяли ей, несмотря на все великолепные рекомендации, предоставленные предыдущими владельцами, поэтому с самого своего момента пребывания на новом месте, девушка поселилась в этом, загородном, не основном доме, получив четкие указания следить за порядком в нем, содержать в полной чистоте, идеальном состоянии и постоянной готовности к встрече с семьей, если ей заблагорассудится приехать сюда на выходные.
«На сегодня закончила, думаю… Джейми с Сарой ушли спать, завтра еще раз проветрим гостиную и гостевые, потом садом займемся, договариваться с цветами у меня получается лучше всего…»
Мысли текли неспешной чередой, девушка, минутно обернувшись и еще раз окинув дом взглядом от и до, весь, целиком, тихо выскользнула за ворота, аккуратно прикрыла их, легко толкнув, еще раз порадовалась полному отсутствию охраны у ворот и вышла, наконец, окончательно, останавливаясь и вглядываясь в темноту пространства за воротами.
Смириться с собственной неволей, с положением рабыни, было сложнее, чем с должностью прислуги, однако девушка легко, без особых душевных терзаний и переворотов переносила и саму мысль о рабстве, и все те моменты, которые этот статус отмечал собой. Естественно, если бы у нее спросили, о чем она мечтает больше всего, она бы ответила так, как большинство невольников, но… с небольшой заминкой, с легким элементом раздумья перед ответом. Если ты не знаешь воли с самого своего рождения, если тебя с детства, с глубокого детства готовят к тому, чтобы подчиняться, слушаться, прислуживать, выполнять команды, приказы, ты можешь говорить о свободе только понаслышке, ты можешь мечтать о ней, но, одновременно, и опасаться ее, как что-то очень неизвестное и неизведанное. Нет, Изабель не боялась, как не боялась любой работы, как не боялась темноты сейчас, но с обычной рассудительностью и прохладным спокойствием все же подумала бы…минуту. Минуту – но подумала бы.
Мирная, спокойная, с чувством собственного достоинства, врожденным, проявившимся и навсегда занявшим место в ее натуре, всегда уравновешенная и адекватно реагирующая на самые сверхъестественные приказы хозяев, девушку считали практически идеальной служанкой, и то, что при этом она еще и принадлежит кому-то, стоит под графой, под ярким и заманчивым статусом собственности, только добавляло ей ценности. Выполнять приказы и работать было несложно, руки всегда росли из нужного места, намного труднее было справиться с собственной сутью… особенно когда тебе всего 18 лет.
Совсем еще малышке, ей сообщили ее имя, ее возраст, ее принадлежность к истинным вампирам, и на этом поставили жирную точку, не спеша докладывать никаких иных сведений. Девушка росла, неизвестность сначала мучила, потом, вместе с самоконтролем, спокойствием и умением видеть во всем что-то положительное, пришел и определенный фатализм восприятия всего, что происходит вокруг, что может подкинуть тебе судьба. В организме постоянно происходили какие-то изменения, обучить ее, как с этим справляться, что делать, как не навредить ни себе, ни окружающим, было некому, да и не слишком желали бы возиться с рабыней, пусть даже ценной, красивой, умелой, поэтому и с этим приходилось тоже разбираться самостоятельно. И у нее получалось, сначала с трудом, потом – все легче и легче, прятать всплески алого в огромных, выразительных глазах, тщательно маскировать Жажду, Голод, когда они подходили, и стоило быстрее, как можно быстрее отыскивать возможность утолить их, резкие смены настроения – с этим было проще всего, характер позволял просто игнорировать подобные глупости.
«Как же хорошо здесь, сейчас. И никого, ни души…»
По четко очерченным, обычно спокойно и плотно сжатым губам, скользнула улыбка, тихая, умиротворенная, под стать ночи вокруг, редкая, и от того более привлекательная, чем обычные улыбки. Наконец расцепила скрещенные на груди руки, выпрямилась, небрежно облокотилась о полуоткрытые ворота и, запрокинув голову, чувствуя затылком прохладу металла, прикрыла глаза, просто наслаждаясь окружающим миром.