Woodkid - Run boy run

Тишина в салоне машины. Умиротворенная, безупречная. Никакой музыки, никаких голосов навигатора или предупреждений о том, что отстегнут ремень безопасности, телефон и счетчики тоже молчат. Звуки города бьются о стекла автомобиля, но не прорываются дальше, и сам серебряный зверь двигается бесшумно, будто затаившись в каменных джунглях. О такой тишине он мечтал последние несколько часов совещания и, наконец, получил ее. Единственное, о чем он сожалел, так это о том, что не слышно, как капли дождя играют свою рапсодию, разбиваясь о крышу автомобиля. Но стоит приоткрыть окно, как цунами городского шума врывается сквозь надежную защиту и затапливает собой все безмолвное пространство, не давая продохнуть. Нет. Тишина должна быть чистой.
Всего полчаса назад он сидел в офисном здании в зале переговоров. Конечно, об отпуске он мог только мечтать. Ведь когда ты владеешь таким количеством разных предприятий, самые важные решения все равно ложатся на твои плечи, а сбагрить их на чьи-то чужие он не мог. Не доверяет. Пока его коллеги отстаивали позиции, он лениво выслушивал дебаты с потенциальными партнерами, рассматривал их лица с поверхностными ужимками и фальшивыми улыбками и все поглядывал в окно. Как будто там, где-то за пределами этого здания его ждет что-то новое, манящее, живое.
Припарковавшись у входа в жилой комплекс, Давид вышел из машины, прихватил с собой лишь бумажник, связку ключей и телефон, и неторопливым шагом направился к дверям. Несолидно было ему мокнуть под дождем, но пройтись несколько метров до дома не было чем-то из ряда вон выходящим. А еще холодные капли освежают, отрезвляют и успокаивают. Серая дождливая погода - рай для вампира. Вот и ангел заодно подоспел.
Конечно, мальчишка, появившийся у него перед носом, на ангела совсем не тянул. Разве что на падшего. Падшего беспризорного подростка, коим он и являлся. Выглядел бродяга очень плохо. Промокший, какой-то мутный, с рассеянным взглядом. Давид отметил и синяк на его лице, и нездоровые глаза. Его предложение вызвало у мужчины лишь легкую ухмылку. Очевидно, что парню нужны деньги, а у Цепеша они как раз есть, но единственный способ их заполучить - только через постель. Забавно. Он наверняка даже не подозревает, отчего ему так плохо и не догадывается, что деньги ему больше не потребуются, и сам пришел сдаваться в плен с таким непристойным предложением. Дождь над парочкой вдруг перестал капать, потому что подошедший швейцар раскрыл зонтик, любезно укрывая их от непогоды.
- Спасибо, Генри. - Поблагодарил он мужчину в возрасте, и на его лице даже мелькнула легкая полуулыбка.
Да, этот вампир уважительно относился к обслуживающему персоналу. Ведь эти люди делают твою жизнь более комфортной. Тут действуют два фактора - деньги и отношение. Чем больше платишь, тем быстрее приносят вещи из химчистки, но чем учтивее относишься к обслуге, тем вкуснее завтрак, и можно не волноваться, что кто-то со злости плюнул на твой стейк. Но самое ценное качество, которое может быть у персонала - это умение молчать. Давид был уверен в том, что Генри не разболтает всем уборщицам и официанткам, что вампир снимает шлюх прямо перед входом в дом.
- Пойдем. - Небрежно бросил парнишке и пошел к зданию.
Двери открыл все тот же услужливый швейцар, а дальше - холл, лифт, коридоры, еще одна дверь.
Оказавшись в квартире, Давид первым делом снял влажный от дождя пиджак, повесил его на крючок в прихожей, ослабил галстук и две верхние пуговицы рубашки, и прошел дальше. Расстегнул часы, в последний раз взглянув на время, оставил их вместе с содержимым карманов на кухонном столе, прошел в сторону спальни, и только в этот момент подумал о мальчонке, которого привел. Вернулся в коридор, чтобы убедиться, что тот дошел до его апартаментов и не заблудился в них.
- Раздевайся, - Вот так прям сразу, встав перед ним и сунув руки в карманы брюк. Без задней мысли. - и иди в душ.
Только в такой последовательности. Указав в сторону, где должен быть душ, мужчина проследил за ним, разглядывая свое новое приобретение и думая о том, зачем оно ему надо.

Эту квартиру он давно уже про себя окрестил "пещерой" за ее каменную серость. Отчего-то сюда он приезжал именно тогда, когда хотел уединиться. Здесь он был редким гостем и сам, стыдно признаться, путался в этих зеркальных лабиринтах из мраморных стен. Апартаменты никогда не выглядели обжитыми и уютными. Это было своеобразное холодное и зловещее логово вампира, где он часто коротал голодные деньки. Правда, уединялся он здесь чаще с жертвами или шлюхами, или вовсе совмещал приятное с полезным. Кажется, и этот случай не такой уж необычный, если не считать, что этого мальчишку он сделал слугой крови. Обычно для такой должности он выбирал надежных, образованных или талантливых людей, чтобы они были ему верными помощниками или хотя бы усладой для души. А вот этому мальчонке досталась такая участь лишь из мимолетной прихоти, за которую сейчас, сидя в кресле в гостиной, и корил себя немолодой вампир. "Слишком молодой, дикий, необразованный. Только на роль постельной грелки и годится. Надо с ним поговорить," - размышлял Давид, задумчиво разглядывая незамысловатые линии на натертом до блеска полу, - "Нет, надо выпить".
Мужчина прошел на кухню, просмотрел несколько шкафчиков, пока не нашел бар, достал оттуда бутылку виски, придирчиво посмотрел и поставил обратно, затем бутылку рома, глянул на этикетку, прислушался к своим ощущениям и ее тоже вернул на место. Пока его гость намывался в гостевом душе, хозяин квартиры решал одну простую дилемму - пить или не пить, а точнее, что из всего этого лучше выпить. В итоге выбор его остановился на бутылке хорошего красного вина, одно из немногих, которое способно было доставить ему настоящее удовольствие своим насыщенным букетом и приятным послевкусием. Вампир спокойно продавил пробку внутрь бутылки без зазрения совести, едва не разломив горлышко, взял два бокала и прошел в одну из спален неподалеку от ванной, в которой пребывал слуга.
Теперь тишина его удручала, и он включил спокойную фоновую музыку в комнате. Давид чувствовал себя уставшим, и выглядел соответственно. Не потому что работал три дня без сна и перерыва, а потому что все эти три дня он не питался кровью, и как это ни банально, проголодался. Стало непонятно даже, кто кому нужнее - вампир парнишке, который сможет избавить от ломки, или же парнишка вампиру, который поможет утолить жажду крови. Как ни крути, но скорее первое, потому что Цепеш может кем угодно поужинать, а вот бунтарю придется туго, если он не получит его крови еще несколько дней. Это успокоило волка, так что он вполне расслабился и принялся наслаждаться вечером, налив вино в один бокал почти до половины и пригубив его.
На пороге появился его незваный гость. Мужчина поставил бокал на пол за неимением лучшего, подошел к мальчишке почти вплотную и грубо схватил за подбородок, заставляя поднять на себя взгляд.
- Назови свое имя. - Не просьба, но приказ холодным тоном, непродолжительная пауза. Это начинало походить на допрос. - Где ты живешь, чем занимаешься и что еще умеешь, кроме предоставления своей задницы за деньги?
Как ни странно, вампир начал издалека. Почти со знакомства, как благородно. Немного оскорбительно и чересчур грубо, все блуждая взглядом по лицу, изучая, рассматривая. Парнишка не из тех холеных красавчиков со смазливыми личиками, которых обычно хочется просто взять и трахать до изнеможения. Было в нем что-то... Нет, не особенное и не таинственное. Таких, как он, брошенных на произвол судьбы деток, обозленных на весь мир, он повидал на своем веку, так что особенным он не был. Тогда в чем же дело? Его взгляд определенно цепляет, но и это не то, из-за чего Давид впустил его в свой дом. Глаза вроде не слишком выразительные, и упаси боже, это вовсе не омуты, в которых хочется утонуть. Мужчина и сам не замечал, как сжимает его личико сильнее, причиняя боль, как медленно поворачивает его голову, то влево, то вправо, пытаясь рассмотреть еще ближе, словно рентгеном сквозь слой кожи, мышц, сквозь череп, добраться до самого мозга и узнать, что творится в его мыслях. А ведь может, черт возьми, просто взять и прочитать его, как раскрытую книгу, но предпочел все же вести беседу, чтобы не пугать мальчишку прям сразу.
- Вытащи это из носа, - Указал на колечко, висящее над губой, и отпустил мальчишку.
Маленький бунтарь. И сломить можно, и наиграться. Прелестный питомец из него получится, не бестолковый до одури. Цепеш отошел от парня, тяжело вздыхая, сомкнул пальцы на переносице и зажмурился на мгновение, пытаясь смахнуть усталость, будто это была лишь паутина, застилающая глаза своей белесой завесой. Мужчина подошел к шкафу и довольно скоро выудил из него свой белый свитер, достаточно теплый, чтобы мальчонка после душа не замерз, и наверняка достаточно длинный, чтобы прикрыть все его причиндалы и прочие прелести.
- Надевай. - Очередной приказ прозвучал будто вслед брошенному на кровать свитеру, а сам хозяин вернулся в кресло и вновь взялся за бокал вина.

"Надо было начать с разговора о погоде? Серьезно?" - Мельком пронеслось в голове вампира, следя взглядом за пятившимся мальчишкой. - "Ну давай, на старт, внимание... марш!"
Парнишка действовал синхронно с последними мыслями Цепеша, отчего он заулыбался, чуть прищурившись, осушил бокал вина и оставил его в покое на полу рядом с бутылкой. Шел по своим хоромам он неторопливо, давая гостю фору одеться и вырваться на свободу. От Давида еще никто не убегал без разрешения и без последствий. С одной стороны ему нравилось то чувство страха и злость, которые исходили от беспризорника, а с другой... Он ведь пытался о нем позаботиться. В своей манере, непривычной для него самого. Ему было жалко мальчишку и он совершенно не хотел издеваться над ним, оно само так получалось, машинально, и поведение человека жутко его забавляло, хотелось понаблюдать еще, пусть и за предсказуемыми действиями, но дать ему поверить в то, что он еще может управлять своей судьбой, такая милая наивность была ему к лицу.
Мужчина вышел на шум в прихожей и застал занимательную картину столкновения его подопечного с официантом. Бедняжка парень, что-то совсем ему не судьба сбежать от вампира. Уголки губ приподнялись в хищной ухмылке, а взгляд сверкнул янтарным цветом, мелькнувшим бликом в полутьме. Подойдя ближе, Цепеш поймал его в свои жаркие объятия, такого хрупкого, холодного, дрожащего. От такого набора ощущений по телу пробежала волна возбуждения, мужчина зарылся носом во влажные пряди, прикрыл глаза, упиваясь этим моментом, прижал к себе парнишку еще крепче, так, что выбора не остается, либо задохнуться, либо присмиреть.
- Это был твой ужин. Какая досада. Доедать будешь? - Шепотом на ушко, задевая его губами, снова хищно ухмыляясь и пристально глядя на растерянного официанта, который, в свою очередь, бесконечно извинялся, пытался поскорее собрать еду обратно в тарелку и вытереть пол, чтобы не осталось ни следа от произошедшего недоразумения.
- Сними одежду и отдай ее прислуге. - Очередной приказ прозвучал уже громко, хорошенько сдобренный усилившейся аурой подчинения. Пусть только попробует снова не послушаться хозяина. Бродяга должен знать свое место.
Давид почти искренне верил, что пытается заботиться о своем подопечном. Он чувствовал свою вину, но не перед ним, а скорее за свой необдуманный поступок, который привел мальчонку в лапы вампира в роли несуразного слуги. Ответственность теперь есть, а вот толку от такого подданного никакого. Придется исправлять. И сейчас ему хотелось хотя бы выстирать его вещи и переодеть во что-то менее... Непрезентабельное. Главное объяснить неприкаянному, что бежать ему некуда и незачем, будет только хуже. Авось поймет свое положение и перестанет брыкаться.
- Отнесите это в химчистку, - Вполне любезно попросил, указав на вещи дрожащему под влиянием вампирской силы официанту. Тот с перепугу обнял мокрые шмотки парнишки, собрал все, что принес и уронил, и удрал в конец коридора, где стал лихорадочно нажимать на кнопку лифта. "Надо было дать ему чаевые..." - С сожалением подумал он, провожая взглядом несуразного служку.
Хлопком закрыв дверь квартиры, Давид повернул все замки и повесил цепь, чтобы в следующий раз при попытке побега мальчонка замешкался до того, как выбежит за порог его дома. Пора вернуться к своему слуге. Парнишка, видать, все еще находился под влиянием ауры, хоть и противился всеми хилыми человеческими силенками, поэтому Цепеш решил его поощрить, ослабив ее действие, позволяя гостю выбраться из-под контроля. Ему было интересно, как он поведет себя дальше, но пространства для маневра у него было катастрофически мало: путь к отступлению преграждала закрытая дверь, к которой он прижал мальчонку спиной, а путь в квартиру преграждал сам вампир.

Размечтался. Давид прекрасно знал, что как только он отпустит разум мальчишки, тот попытается что-то предпринять. Уж больно настырный он, бунтарский дух не позволит ему сразу сдаться. И так как парнишка лишь уличный оборванец, то и план действий у него такой же уличный. Кулаками решать все проблемы. Может, в его прежнем мире это и помогало, но не сейчас. Теперь вообще все будет по-другому.
Цепеш отступил на полшага назад, подыгрывая прыти нагого слуги, не смог скрыть очередную явную ухмылку, а в прищуренном взгляде мельтешил азарт. Он ожидал удара, но это было и не важно, ведь для вампира человек двигался так медленно. Слишком медленно. Хотя, надо отдать должное, силы он туда вложил достаточно, чтобы мужчина почувствовал удар, если бы кулак добрался до своей цели. Не успели костяшки пальцев мазнуть по щетинистой коже на подбородке, как Давид перехватил руку, развернул мальчишку спиной к себе и грубо впечатал лицом и грудью в стену, заломив руку за спину. Ему не нужно было изощряться, чтобы скрутить своего питомца, это просто рефлекс, надежно засевший в его голове еще со времен первых драк. Все произошло в одно мгновение, но и этого хватило, чтобы Цепеш почувствовал, как от всех этих игр его возбуждение растет, как он наслаждается, упивается этим тщетным сопротивлением, этим отчаянием и страхом, граничащими с примитивной обидой. И он уже не может остановиться, не может и вернуться на исходную точку, начать все сначала, "привет, как дела?", это не для его мира, не по его правилам.
- Нет, детка, так не пойдет... - Проговорил спокойным приглушенным голосом, склонившись к его ушку. - Повторим? Бесплатно.
Нет, ему было не жалко сотки за ночь, он был дал и больше, он бы купил, арендовал этого мальчишку за любую сумму, если бы действительно хотел. А потом купил бы его сердце, душу, любовь и вообще все, что, как говорят наивные смертные, нельзя купить. Все они сначала подставляют свою задницу за деньги, а потом точно так же продают чувства и громкие слова. Но этот парнишка был ему не нужен. Проще было бы убить его прямо здесь, выпить до дна и выкинуть пустое тело. Так он избавил бы себя от хлопот и парня от мучений. Наверное, ему все-таки хочется дать человеку шанс проявить себя, показать, что он не такой, как все, увидеть в нем что-то новое. Дурацкое чувство - надежда, и он раздает ее направо и налево, и сам при этом надеется на то, что бродяга сможет стать чем-то большим, чем просто ходячим ужином. И, что уж скрывать, ему понравились те ночи, проведенные вместе. Ничего сверхъестественного, но его пухлые губы и юркий язычок могут доставить удовольствие на уровне. Жалко терять такого опытного и талантливого умельца с рабочим ртом. Приходится нейтрализовать строптивого для его же блага.
Стянув уже ослабленный галстук с шеи, мужчина отпустил руку пленника из захвата и теперь завел за спину вторую, чтобы соединить их узами мужского аксессуара. В считанные секунды узкий галстук превратился в прочную веревку, ставшую петлей для одного запястья, опутал собой второе и зафиксировал обе руки вплотную друг к другу. Хорошо бы полноценно связать мальчонку, или хотя бы до локтей, но настоящей бечевки под рукой, как ни странно, не оказалось, несмотря на частое пристрастие хозяина квартиры к ограничению своих партнеров в свободе. Проверив прочность узла, мужчина довольно хмыкнул, чуть отстранился, чтобы буквально пару секунд полюбоваться соблазнительной попкой и зрелищем в целом. Весь такой настырный уличный хулиган теперь перед ним полностью обнаженный, безоружный, обездвиженный. Идеально.
Возбуждение уже четко обозначилось теснотой в брюках, поэтому Давид больше не медлил, расстегнул ремень, подметив, что на худой конец и его можно использовать для дополнительного связывания, затем пуговицу и ширинку, расслабленно выдохнул. Вновь приблизившись к жертве, вампир вжался пахом в его попку, чтобы дать понять, что его теперь ждет, повел ладонями по обнаженному телу, по бокам, затем по животу и груди, до боли сжал соски, потягивая и прокручивая пальцами. Мужчина приспустил белье, высвобождая налившийся соками член, уже откровенно начал потираться между ягодицами, прижимая мальчонку сильнее к двери. Цепеш прошелся кончиком носа по шее, с упоением вдыхая чистый запах тела с ноткой знакомого геля для душа, склонился к плечу, принялся терзать его грубыми укусами, поднимаясь вверх по изгибу к ушку и вдруг замер, когда губы добрались до сонной артерии и отчетливо ощутили пульсацию крови. Голод, возбуждение и жажда слились воедино, заставляя вампира терять голову от желания овладеть этим телом и попробовать на вкус его кровь.

Все это сопротивление и попытки увернуться, чтобы избежать прикосновений, лишь сильнее будоражили кровь в жилах, распаляли тугой ком вожделения, вызывали неподдельный азарт. Секс, наверное, одно из немногих удовольствий, которые никогда не смогут наскучить даже такому долгожителю как Давид. Особенно, когда в твои руки добровольно попадает такая диковинка, необузданный мальчишка, словно мотылек, прилетевший на свет. А этот свет убивает его, молча и безжалостно. Какое удачное сравнение, и люди, и вампиры, кажется, живут по таким же древним законам природы, с теми же инстинктами и потребностями, только сами об этом не догадываются.
Самообладание с каждым мгновением все больше покрывалось трещинами и вот-вот готово было рассыпаться на тысячи осколков, выпуская на волю истинного зверя. Но чаша терпения еще не заполнилась до краев, у мальчишки есть еще немного времени, чтобы смириться, успокоиться и обезопасить себя от гнева Цепеша.
- Тише, детка. - Прошептал мужчина, крепко удерживая брыкающегося гостя. "А за твой поганый язык я накажу тебя позже". - Продолжил мысленно, чтобы не выдавать свое состояние хрипотцой в голосе и пониженным тоном.
С каждым своим движением парнишка сам все сильнее прижимался к нему задницей и в попытке вырваться активнее терся о возбужденный член, чем лишь усугублял свое положение. Вампир же все больше наслаждался этим потоком злости, отчаяния и страха, вдыхал его, словно прекраснейший аромат, и довольно щурился. Он медленно провел языком по шее, хорошенько прочувствовав нужную вену, приветливо толкнувшуюся чувствительному органу навстречу своим бешеным пульсом. Это безумно пьянило и затуманивало разум Давида, и совсем не шло ему на пользу. Пришлось мигом перейти к делу, чтобы окончательно не потерять рассудок от всепоглощающего желания. Мужчина всем телом навалился на мальчонку, совсем вжимая его в дверь, чтобы тот не мог больше биться как пойманная пташка, одной рукой крепко обхватил поперек живота, другой взялся за увесистый стояк и надавил головкой на тугое колечко мышц.
- Расслабься. Впусти меня. - Прежние сдержанные фразы, сказанные привычным приказным тоном не возымели должного эффекта. - Так нам обоим будет лучше...
На этом мирные переговоры закончились, а строптивый юноша и не думал слушаться хозяина. Будем говорить по-плохому. Вампир повторил попытку проникнуть в желанное тело, но мальчишка так сжимался, что при своих немалых габаритах протиснуться в него, не сделав больно себе, было невозможно. Какой бы потасканной шлюшкой он ни был, надо отдать ему должное, попка его казалась чуть ли не девственной при таких обстоятельствах. С грозным рычанием мужчина безотчетно применил телепатию и подавление воли одновременно, влияя на разум парня сразу со всех сторон. Когда настырное эго беспризорника было нейтрализовано, в ход пошло внушение приятных мыслей и образов, обрывков красивых эротических сцен и собственных ощущений. Все-таки трахать безэмоциональное и бесчувственное тело - удовольствие сомнительное, попахивающее некрофилией, ему нужно было, чтобы мальчик сам раскрылся, и он смог бы дальше наслаждаться всем спектром переживаний, который испытывал партнер. Результат такой хитрости не заставил себя ждать - тело поддалось, впуская пульсирующий член в горячее нутро. Давид с шумом выдохнул и прикрыл глаза, замирая на мгновение, а затем рывком вошел до упора. Это было лишь началом пытки. Радужки разгорелись алым пламенем, клыки стали длиннее и заметно заострились, пока вампир вновь приближался к шее своей жертвы, чтобы на этот раз получить то, чего он так жаждал. Тонкая кожа быстро поддалась, когда зубы стиснулись на намеченном месте, кровь начала сочиться робкими каплями, и тогда мужчина надавил сильнее, вонзая клыки глубже, до тех пор, пока не почувствовал, как теплая жидкость потекла по языку прямо в горло, пока не начал делать большие и жадные глотки, совсем ускользая от своей человеческой сущности. Качнул бедрами, начиная движения в каком-то особом изощренном ритме, в унисон с пульсом, так и бьющимся под языком. Он не увлекался, быстро отстранился, сыто облизываясь, и вновь прильнул к шее, чтобы зализать укус, будто это может ускорить процесс заживления. Впрочем, кровь быстро замедлила свой бег и вскоре остановилась, что дало старт новому ритму их неравного танца.

Отредактировано Давид Цепеш (26.03.2014 23:13:37)

Одежда на теле мужчины казалась чужеродной, неестественной, сковывающей движения и лишающей толики удовольствия, но в то же время она была каким-то сдерживающим фактором, который будто напоминал о том, что он цивилизованный вампир, а первобытные инстинкты не всегда уместны. Но все это вовсе не мешало Давиду брать мальчишку жестко, совершенно не заботясь о чужом удовольствии, могучими резкими движениями врываясь в горячую бархатную глубину, вопреки желаниям разума жертвы, охотно принимающую в себя немалое мужское естество. Вампир жарко дышал на ушко мальчишки, то прикасаясь к нему губами, то целуя, то терзая мочку зубами, иногда зарывался носом в длинные пряди на макушке, жадно втягивая запах шампуня. На каждое движение он отзывался сдержанным рычанием, изредка напоминающим стон, прикрыв глаза, он впился плотоядным поцелуем в плечо юноши, мазнул губами по коже, оставив череду грубых засосов вдоль шеи, медленно лизнул следы собственных зубов. От ощущения сытости и утоляемой страсти Цепеш то жмурился, как кот, то ворчал, словно волк, теряя голову от такой концентрации удовлетворенности и удовольствия. Конечно, он бы предпочел, чтобы партнер тоже как-то принимал в этом участие, но что уж привередничать, у мальчишки задница хорошая, рабочая, да он вроде и постанывает иногда потихоньку, но в целом он больше сливается с дверью, чем совокупляется с вампиром, поэтому такой расклад ему хотелось немного изменить. Мужчина стал двигаться тягуче медленно, размашисто, вглубь до упора и наружу до самой грани, чтобы парнишка хорошо прочувствовал каждый щедрый сантиметр, распирающий его изнутри, заполняющий пульсирующим жаром твердой плоти. Давид перевел ладони на бедра человека, отступил на полшага назад, сразу притягивая за собой и аппетитную задницу, хорошенько шлепнул по ней всей ладонью, чтобы хоть как-то привести в чувства эту спящую красавицу, повел руками по бокам, с нажимом, заставляя максимально прогнуться, на мгновение задумался о том, что можно и развязать руки, а то они уже посинели, похолодели и наверняка затекли. Не стал развязывать, но немного оттянул узел, чтобы кровь нормально поступала в конечности. Повернув голову к зеркалу на стене справа, мужчина с удовольствием отметил, что даже в таком положении вместе они смотрятся шикарно. Совершенно голый, хрупкий и измученный паренек, с раскрасневшимся плечом, шеей и алеющим отпечатком ладони на попке, со связанными руками, соблазнительно выгнувшийся навстречу партнеру, и сам партнер, высокий мужчина, при полном параде, с горячим взглядом янтарных глаз, слишком спокойный для такого сюжета, но явно наслаждающийся процессом. Давид повел ладонями по юношескому телу, разглядывая его через отражение, погладил одной рукой между ног, низ живота, другой в это время прошелся выше, по груди, по горлу, задержавшись на мгновение, словно собирался просто придушить его, как щенка, но затем провел пальцами по подбородку, грубо схватил его и повернул голову к зеркалу, чтобы тот тоже мог полюбоваться на себя со стороны. Двумя пальцами по губам, бесцеремонно приоткрывая его рот, скользнул ими внутрь, прошелся по бархатному язычку, погружая до основания, и начал двигать в одном темпе с основным действом. Его зубки могли бы стать неплохим капканом для фаланг, и вампир это прекрасно знал. Он наоборот загорелся мыслью о том, что мальчишка хоть так сможет проявить эмоции, кусая его пальцы до крови, терзая резцами и клыками, упиваясь его кровью. Вряд ли ему будет так больно, что это сыграет какую-то роль в процессе, но маленькую шалость невольнику он хотел позволить.

Как жаль, что глупый мальчишка не воспользовался таким щедрым даром от хозяина, чтобы хорошенько отомстить. Он не особо и воодушевился, куснул пальцы почти нежно, совсем безболезненно, хотя самому ему сейчас было очень некомфортно. Услышав краем уха сдавленный кашель, мужчина вынул влажные от слюны пальцы, обвел ими сочные губы парня и погрузил обратно в его дерзкий рот, не так глубоко, цепляясь за зубки и играя с языком, так яро выталкивающим постороннее.
Ласкать парнишку дальше было совершенно бессмысленно. Его внутренние барьеры, отвращение, которое ощущалось почти на физическом уровне, мешали ему расслабиться и получать удовольствие даже в такой обстановке. Он сам устанавливал эти рамки и сам же от них страдал, не желая понять, что в действительности ему крупно повезло. По крайней мере, хоть Давиду и полвека с хвостиком, он не похож на престарелого вампира. Беспризорника с таким же успехом мог пялить и дряхлый старикан за сумму и поменьше, наверняка в его положении не пришлось бы выбирать клиентов и ворочать нос. На месте Цепеша мог бы быть какой-нибудь жирдяй с пальцами-сардельками, с членом, едва виднеющимся из-под огромной жировой складки живота. Мальчишка просто не осознает своего счастья, а мужчина не получает должного удовольствия от такой бревноподобной шлюхи. Но физиологические потребности, тем не менее, удовлетворяются на ура, а уж эстетическое наслаждение он еще получит.
Скоро поняв, что слуга на большее не способен, а такое обращение ему не доставляет никаких эмоций, кроме ненависти и прочего негатива, мужчина поставил свое желание поскорее получить разрядку превыше всего. Руки тут же перекочевали на бедра и начали грубо насаживать парнишку на каменный стояк, а с каждым могучим движением навстречу, член входил все глубже, все свободнее двигаясь в колечке мышц, погружаясь на всю длину и исчезая в горячем нутре, отзываясь развратными хлопками. Теперь мужчина не думал больше ни о чем, не сбавляя темпа, он приближался к финишной прямой, и еще через несколько фрикций бурно излился в мальчишку, не утруждая себя лишними действиями. Издав только глухое рычание, он по инерции вогнал член до упора напоследок и резко вышел, чтобы упаковать инструмент обратно в брюки, застегнуть их вместе с ремнем и поправить рубашку. Еще один шлепок, контрольный, мол, свободен, как сопля в полете, и внезапный звонок в дверь.
Давид глянул сверху вниз на развалившегося на полу мальчишку, чуть ли не пнул его носком ботинка, чтобы проверить, не затрахал ли до смерти, и без задней мысли открыл дверь ночному нарушителю спокойствия. За дверью был тот самый перепуганный официант, который принес ужин на замену, да еще и бутылку шампанского в ведерке со льдом в качестве извинения за недавнее недоразумение. Работник вел себя сдержанно, дежурными фразочками выложив все пожелания, пока не увидел измученного парнишку на полу, который и был виновником их столкновения. Официант сразу же начал заикаться, нелепо прощаться и на трясущихся ногах удалился из поля зрения вампира, который все это время со спокойной и довольной мордой выслушивал все его словесные излияния. Тележку с ужином и шампанским мужчина сам закатил в апартаменты, захлопнул дверь и еще раз глянул на своего пленника.
- Казнить нельзя помиловать... - Сказал самому себе, взвешивая слова на языке, как будто это поможет ему решить судьбу беспризорника. Еще бы монетку подкинул.
С тяжелым вздохом Давид провел ладонями по лицу, смахивая невидимую пелену усталости после активных действий, оставил тележку в коридоре, а сам склонился к мальчишке, развязал его руки, бросив галстук на полу, и аккуратно поднял его на руки. Вампиру казалось, что человек будет весить больше, что его худоба обманчива и за ней скрывается тяжелый каркас мышц. Отчасти он был прав, мальчишка не из дистрофиков, но подкормить его не мешало бы. Цепеш донес свою жертву до спальни, бережно уложил в постель и укрыл одеялом. Откуда у него столько альтруизма было загадкой для него самого, но все-таки какое-то чувство вины зудело в области сердца. Не задерживаясь в комнате, он прошел обратно за тележкой, но вспомнил еще об одной детали. На кухне он взял бутылку простой минералки и аптечку, и вместе с ужином и шампанским переместил в сторону. Вроде взрослый кровосос с максимально развитым телекинезом, а всякие штуки сам таскает, не ленится.
Вернувшись в комнату, Давид уселся на кровать рядом с мальчонкой, поставил на тумбочку бутылку с водой, открыл аптечку и задумчиво нахмурился. Теперь он вспомнил, что все это время питомец был связан в очень неудобном положении, поэтому он сразу начал растирать его плечи, руки, перевернув его на бок начал массировать спину, разогревая тело и разгоняя кровь, уложил обратно на спину, но юноша оставался болезненно бледным и измученным. Тут-то он и начал соображать, что так и не сделал основного. Стандартным жестом он грызанул свое запястье, да так сильно, что едва не вырвал кусок мяса, уж больно перестарался, даже стиснул зубы от боли, и поднес истекающую карминовыми потоками руку к губам человека. Бесчувственное тело явно не собиралось испить крови вампирской, так что Давид приподнял голову мальчика, чтобы он не захлебнулся, и надеялся, что даже в отключке он получит свою долю драгоценного напитка, чтобы завтра быть здоровым и полным сил, а регенерация подлатала след от укуса. Хотя, этот самый след мужчина и сам подлатал бинтом и пластырем, соорудив неплохую заплатку на шее парня, когда регенерация срастила его собственную рану, не оставив и царапины.
Все это было с одной стороны вполне обычным, какое не раз бывало в его многовековом быту, но все же что-то дикое витало в воздухе и казалось новым, волнующим. Мужчина сел в кресло напротив кровати, подкатил к нему тележку с ужином и бутылкой, притянул силой ленивой мысли бокал вина, который осушил не так давно. О да, это будет необычный ужин после ужина и секса, именно такой, какой требовался для хорошего окончания дня. Первым делом он наполнил бокал шампанским и глянул на пленника.
- За нашу встречу, - подняв бокал после тоста, мужчина улыбнулся немного грустно и залпом опустошил его.
Какая-то горечь была в этом мгновении. Горечь одиночества создания, у которого есть все, но нет самого главного, самого человеческого. И не важно, что он вовсе не человек. Иногда хочется простого приземленного чувства, и глядя на смертного, вампир думал о том, что может быть вот он, человек, который полюбит его не за его деньги, статус и расовую принадлежность, не за его внешность и безграничную власть. Сейчас он как никогда осознавал свое одиночество в этом мире, ведь все, кого он когда-либо действительно любил, давно уже стали прахом. Жена, дети, родственники, все это было лишним в это мгновение, а он смотрел на спящего мальчишку с окровавленными губами и пытался разгадать несуществующие тайны мирозданья.
"Хватит предаваться меланхолии". Вернул сам себя к нормальному состоянию и переключился на еду, довольно скоро уплел ужин, затем принял душ и переоделся в простые спортивные штаны. Хоть ему и привычнее спать голым, все же пугать мальчишку, а потом бегать за ним в чем мать родила, очень не хотелось. Медленно опустившись рядом с ним на кровать, Давид слизал свою кровь с его губ, щеки и подбородка, чтобы не осталось ни следа от его шалости, притянул его к себе и бережно обнял, словно он не человек вовсе, а теплая плюшевая игрушка, способная подарить вампиру ночь приятных сновидений.

Давид проснулся задолго до того, как мальчишка начал выбираться из объятий Морфея, а затем и из его собственных, но вставать и заниматься делами совершенно не хотелось. Мужчина вполне мог позволить себе немного полениться, забыв о работе и прочих заботах. Сейчас единственной его непроизвольной заботой был человек, мирно сопящий рядом.
Вампир провел костяшками пальцев по его щеке, подушечками по губам, внимательно рассматривая спокойное личико своего пленника. Цепеш сразу отметил, что мальчонка вовсе не красавец. Он не из тех утонченных смазливых юнош, которые так и вешались на шею миллиардера. Его прическа, образ и черты лица гармонировали в своем особенном бунтарском духе. Это не могло не очаровывать. А еще разрез глаз, дерзкие губы и красивые скулы... Давид пользовался моментом, впитывал в свои воспоминания каждую частичку его внешности, пытаясь найти что-то особенное, а заодно и оправдание себе. Оправдываться, конечно, было не перед кем, но самому себе обосновать такой выбор он до сих пор не мог, а почему не хочет убивать такую обузу, тот еще вопрос. Но все это мысли не для раннего утра. Мужчина прикрыл оголенное плечо мальчонки одеялом, притянул его к себе ближе и крепко прижал к своей груди, чтобы еще немного насладиться таким нежным и тихим утром. Но человек, разделяющий с ним ложе решил иначе, когда начал просыпаться. Цепеш задумал нехитрую игру с ним, поэтому выровнял дыхание и закрыл глаза, притворяясь спящим. Он слушал и слышал каждое движение, а еще мельком залезал в чужую голову, чтобы послушать, о чем думает его подопечный с утра пораньше и как вообще отреагирует на такое соседство, вспомнит ли вчерашний вечер. Вспомнил. Выбраться решил, как же. Ну ладно, пусть выбирается. Когда мальчишка встал с постели, вампир позволил себе приоткрыть один глаз, чтобы полюбоваться лишний раз на его обнаженное тело, и едва сдержал улыбку, чтобы продолжить конспирацию, когда парнишка обернулся на него. «Именно так. Секс - лучшее лекарство. И да, заботливые мы» - мысленно, едва ли не с усмешкой в ответ на сумбурные сомнения парнишки о его самочувствии. Ему было приятно ощущать отсутствие былого негатива, но он едва ли не расстроился, когда гость проигнорировал его жест милосердия и забрал бутылку с собой. Услышав ругательство, Давид все же улыбнулся уголками губ, потому что догадывался, что именно доставило ему дискомфорт. «Я был с тобой предельно нежен. Тебе не угодишь, мой мальчик». А дальше - шлеп-шлеп босыми пятками по холодному мраморному полу вглубь квартиры. Сердце тревожно екнуло, что бывало крайне редко, мужчина подумал о том, что мальчишка и голым может удрать от него, если он так сильно напугал его вчера. Но нет, все-таки решил дать ему фору, тихо поднялся с постели, потянулся, разминая кости. В кармане своих брюк он нащупал телефон, быстро набрал служебный номер и заказал доставку классического завтрака и вещей слуги из химчистки. Затем прошел к сейфу, замаскированному в одной из стен, с трудом вспомнив пароль, открыл его, достал пачку денег и лениво поплелся в коридор.
Появившись из-за поворота в прихожую, мужчина остановился, подпер плечом стену и сложил руки на груди, чтобы с чистой совестью понаблюдать, как мальчонка воюет со шнурками. Редко его можно было увидеть в столь хорошем настроении и с таким озорным огоньком во взгляде. Цепеш выглядел изрядно посвежевшим, похорошевшим и даже помолодевшим, потому что вчерашний вечер принес ему двойное удовлетворение - голода вампирского и голода сексуального. И все благодаря вот этому строптивому непоседе. Давид выудил из десятка сто долларовых купюр одну, а остальное кинул на пол в сторону мальчишки.
- За моральный и физический ущерб. Своим ремеслом ты вчера не заработал ни цента. - Спокойно проговорил, наблюдая за реакцией, хищно ухмыльнулся, а после зевнул, словно лев, и подошел к двери, когда по другую ее сторону остановилась официантка.
Мужчина пропустил ее в апартаменты, чтобы она накрыла стол для завтрака и прибралась, и начала она уборку с галстука, который лежал на полу. А он, в свою очередь, закрыл дверь и встал спиной к ней, преградив беглецу дорогу.
- Далеко собрался? Может, останешься на завтрак?
Смотрите-ка, почти вежливо спросил мнения, а не приказал по привычке. Хотя, выбора у парня не будет - вряд ли у него найдутся силы противостоять чистокровному нелюдю. Будто без своего костюма он и не джентльмен вовсе, а обычный такой свойский мужик. Вампир сейчас действительно был больше похож на обычного смертного, еще немного сонного и помятого, вполне довольного, но явно нуждающегося в чашке бодрящего кофе. А запах кофе как раз долетел до чуткого обоняния волка, он довольно зажмурился, благодарно кивнул подошедшей служанке, протянул ей купюру на чай и отошел от двери, чтобы пропустить ее, а сам в это время поймал мальчишку за руку, чтобы тот не проскользнул на волю, воспользовавшись моментом, потащил на кухню и усадил за стол, где уже был накрыт шикарный полноценный завтрак на двоих на любой вкус.

Отредактировано Давид Цепеш (03.04.2014 22:00:32)

В лабиринте этих темных стен, словно в пещере, обычно царили холод и спокойствие. Только не сегодня. День вовсе не стал более солнечным и светлым, но освещение неуловимо поменялось, будто стало падать под другим углом, сквозь призму нового взгляда. С таким настроением Давид и сам выглядел теплым, домашним, совсем не таким устрашающим и бесчувственным. Поэтому то, что парнишка снова закрылся на сотню дверей, отстроил километры стен и здоровую крепость вдобавок вокруг себя, снова выпустил иголки, хозяин квартиры немного приуныл. «Даже денег не взял. Гордый сорванец».Он-то думал, что наутро парнишка сообразит, что все не так уж плохо, подпустит поближе и позволит поговорить с ним. Но он все смотрел на вампира своим диким, потерянным и непокорным взглядом, а тот все размышлял, как же сильно нужно было обидеть хрупкого смертного, чтобы он вот так вот забыл про всякое доверие и веру в лучшее.
Из всего обилия типичных, но безумно аппетитно благоухающих составляющих завтрака, Цепешу нужна была только чашка крепкого кофе, а вот остальным он искренне хотел побаловать мальчишку. Но гость решил продолжить портить настроение вампира, не притрагиваясь ни к чему из предложенного. Да еще и перешел к допросу. Да к тому же перешел на "ты" без спроса. Непорядок.
- Тебя не учили к старшим обращаться на "вы"?
Это был даже не вопрос этикета, а вопрос уважения к персоне, и уж этот оборванец точно должен был уметь отличать тех, с кем можно общаться на "ты", от тех, к кому жизненно важно обращаться на "вы". Если при вчерашних обстоятельствах на это можно было закрыть глаза, то теперь эта фамильярность начала откровенно бесить мужчину.
- Расслабься. - И следом мимолетное déjà vu, те же слова при совсем других обстоятельствах.
Стараясь свести закипающий гнев на нет, Давид медленно придвинул стакан простой минеральной воды ближе к парнишке, чтобы из его пересохшего горла звучала человеческая речь, а не карканье старой вороны.
- О том, что мне от тебя нужно, я хотел поговорить вчера... - Намеренная пауза, чтобы парнишка во всех красках успел вспомнить вчерашний вечер и то, как он нарушил своим дерзким посылом мирные переговоры. - И то, что я сейчас скажу, тебе не понравится, но впредь думай о том, что говоришь. Ты мне не нужен. Я нужен тебе и я за тебя в ответе. Поешь.
С одной стороны ему было совершенно все равно, уйдет ли от него мальчишка голодным, ему было плевать, устроит ли он ему истерику, просто он решил отвлечь парнишку от основной темы, чтобы самому сделать несколько глотков бодрящего кофе. Уж что-что, а здесь этот напиток делался отменно, и пристрастие вампира к нему здесь утолялось с лихвой. После первого глотка он на мгновение прикрыл глаза, после второго зажмурился, как кот, а потом уже вернулся в прежнее состояние, неторопливо опустошая чашку.
- Ты не догадывался, от чего у тебя была ломка и почему сегодня она прошла? - Продолжил он, чуть отставив чашку. - В наши предыдущие встречи я поил тебя своей кровью, о чем, признаюсь, безумно жалею сейчас и пожинаю плоды своей мимолетной прихоти. Так что не тебе одному это не в радость. Ты мой Слуга Крови. Это не лечится, от этого не избавиться и теперь ты привязан ко мне и без дозы моей крови ты сойдешь с ума или умрешь. Если ты думаешь, что за порогом моего дома тебя ждет лучшая, пусть и недолгая, жизнь - скатертью дорожка, но больше чтобы я тебя никогда не видел и не вспоминал о твоем существовании. Если готов смириться со своей участью и остаться со мной, то тебе придется каждый день доказывать, что от тебя есть хоть какая-то польза. Вчера ты мне доказал совершенно обратное, не стоит продолжать в том же духе. Я могу дать тебе все, а без меня ты сдохнешь, как дворовая шавка. Пока я дам тебе время на раздумья, не советую торопиться.

Отредактировано Давид Цепеш (05.04.2014 15:53:23)

Конечно, не учили. Кто вообще мог его учить? Давиду не нужно было даже обращаться к экстрасенсорике, чтобы понять, что мальчишка - сирота и беспризорник с малых лет, нелюбимый, неприкаянный, маленький дикарь, которого воспитали улицы, без образования и крыши над головой. Сказать, что для Давида он был особенным и вызывал некую симпатию было бы неприкрытым лукавством. На своем веку, точнее на шести прожитых веках, он встречал уйму ему подобных, в каждом из них было свое очарование, пробуждавшее в вампире неподдельный альтруизм. Все они поначалу были гордыми и непокорными, но в итоге из них всегда получались самые искренние, самые преданные слуги с бескрайним и бескорыстным обожанием в щенячьем взгляде. Он мог сделать из слуги кого угодно, от постельной игрушки, до личного доктора, ученого, музыканта. Он раскрывал таланты, скрытые навыки, невероятные способности, ставил этих людей на ноги и делал из них личности, некоторые из которых даже засветились в истории. "Из грязи в князи", вот какую сказку он любил воплощать в реальность. В каждой эпохе у него обязательно был слуга такого рода, но не каждый проживал долгую и счастливую жизнь рядом с ним. Покорность порой надоедает. А неподчинение раздражает. Вечная дилемма. Цепеш ждал кого-то более сильного по духу, который не станет прогибаться под ним от одной только благодарности. Интересно, надолго ли хватит этого мальчишку, станет ли он послушной шавкой в его руках, или все же в нем есть некий стержень, который не позволит все время потакать любым прихотям.
"Я вообще никому не нужен" - раздалась легким эхом чужая мысль в собственной голове, а во взгляде вампира промелькнуло... Сожаление? Конечно, без жалости на мальчонку не взглянешь, он не из тех холеных детишек, что сейчас шляются по клубам и барам, растрачивая денежки родителей, с которыми при этом постоянно ругаются. Яну не с кем было ругаться и денежки он зарабатывал сам единственным известным ему способом - своим телом, и при этом он не знал ни любви, ни тепла, ни ласки, оттого он такой колючий. Мужчина уже просто не мог оставаться равнодушным. А еще в нем привлекала загадка его расовой принадлежности. Давид видел, знал, чуял, что перед ним совсем юный оборотень, но вот кто его зверь - он не мог понять, будто вторая ипостась еще не проснулась, не проявила себя, а сам ее носитель даже и не подозревает о том, кто он на самом деле. Удивительно, что его еще не отловили для Клуба, интересный экземплярчик, и он был вполне доволен тем, что первым его приметил и забрал себе.
С какой-то странной жадностью мужчина следил за эмоциями на лице юноши, за его движениями, за потоком мыслей и чувств, давая оценку каждому мгновению, проведенному с ним. Как будто они не проводили вместе несколько дней, не вылезая из постели, как будто вчера он не брал его силой, все выглядело так, будто они встретились утром за чашечкой кофе, а Цепеш сделал ему какое-то непристойное даже для шлюхи предложение. Воспоминание об их прошлой встрече, затянувшейся на несколько бессонных ночей, отозвалось горячей пульсацией в паху, а новый глоток кофе был призван отвлечь от ярких картин с обнаженным мальчишкой. Все-таки стаж у слуги был приличный для его юного возраста, и хоть мальчишка не умел отдаваться душой, да и явно не жаждал отдаваться телом, все же умел доставлять какое-то особое удовольствие, граничащее с самым первородным, древним, животным наслаждением. Особенно сейчас, в гневе, он был способен пробудить в вампире его пламенные желания, но ожидание ответа, опыт вчерашнего изнасилования и поспешные действия мальчишки рассеяли сгущающиеся краски возбуждения, возвращая мужчину в менее притягательное настоящее.
Давид прекрасно знал, как поступит мальчишка. Он горячий и импульсивный, а еще очень не любит думать своей головой, так что вампир лишь улыбнулся, поленившись проводить свою жертву даже взглядом. В мыслях он начал обратный отсчет до того момента, когда парнишка передумает и вернется, а заодно неторопливо допил кофе, успевший немного остыть. Когда в голове прозвучала цифра "один", гость вновь появился перед ним, забавный такой, смущенный немного и озадаченный, но полный решимости. "А мальчик-то взрослеет на глазах" - заметил он, с улыбкой наблюдая, как оборотень усаживается и как мыслительные процессы отражаются на его лице новыми эмоциями. Мальчишка виделся ему живым, активным, кровь в нем буйная, и на вкус сравнима с дорогим алкоголем в дешевой бутылке. Но ведь главное - содержание, а форму можно вылепить с помощью сносного парикмахера и хорошей одежды. Да, парнишку необходимо приодеть, хотя, признаться, Давиду нравился его образ, совершенно честный и абсолютно цельный.
Наконец-то парнишка начал понимать свое положение и вспомнил о вежливом обращении. Он ожидал подобного вопроса, всегда же интересно, что может руководить человеком или не человеком, который ломает чью-то жизнь без особой на то причины, а потом пытается ее починить, склеить, словно разбитую вазу, но при этом поставить ее на полку у себя дома, а не на то место, откуда она упала. Такая странная аллегория, сравнение хрупкой жизни оборотня с уязвимой глиняной посудой. Мужчина выдержал паузу, продолжая разглядывать своего гостя, будто с другой стороны, представляя звереныша в разные времена в разном антураже, чтобы найти кого-то схожего из своего прошлого. Не находил, к своему удивлению, в легкой задумчивости прокручивая опустевшую кружку пальцами на столе, иногда поглядывая на незамысловатый узор из остатков кофейной гущи. Может, кто-нибудь ему погадает?
- Ты все правильно понял. И если честно, мне проще свернуть тебе шею, чем нянчиться с тобой. Но... - Всегда есть это пресловутое "но", за которым следует либо полный крах, либо неожиданное спасение, и мужчина сделал эту паузу, чтобы мальчонка мог вообразить себе и то, и другое. - Взамен? Ты что, не веришь в вампиров-альтруистов? - Улыбнулся, едва не рассмеялся, хотя шутка была вовсе не смешной, но уж больно забавные вариации расплаты предложил парнишка. - Отныне ты мой завтрак, обед и ужин. Так что поешь, тебе нужны силы. Не волнуйся, я не прожорливый и не привередливый, так что трапезничать тобой я буду пару-тройку раз в неделю. Насчет постельки и одежды... За постельную грелку ты сойдешь, я думаю, и по мелочи можешь помогать... Правда не умеешь готовить? - "Какое разочарование". - А что умеешь?

Отредактировано Давид Цепеш (27.04.2014 10:33:37)

В темном мраморном царстве не хватало музыки. Не хватало картин, светлых красок и уюта. Так он думал всегда, и перестал так думать сейчас. Кажется, в его жизни давно не хватало именно этого взбалмошного мальчика, с его переживаниями, страданиями и прочими эмоциональными изысками. Он сидел напротив и разглядывал его, с жадностью внимая всем интонациям, жестам и мимике. Паренек был живым, как никто другой, он не был похож на тех зомби, которых он часто видел на улицах, бредущих куда-то, в офисе, которые сами не знали, для чего они там. В его госте жизнь кипела под гнетом сотен невзгод, несмотря на его обреченность. Он цеплялся за жизнь, в то время как она подкидывала ему все новые и новые каверзные испытания, отнимая все больше и не давая ничего взамен. Может, вампир был его вознаграждением за все мучения, или наоборот, последней инстанцией зла, которая покончит со всеми неприятностями одной большой - смертью. У него не было совершенно ничего, но в то же время он боялся что-то потерять. Последнее, что у него было, свободу? Давид не хотел его этого лишать, но лишил, и в то же время мог подарить новую свободу со множеством граней возможного. Может когда-то он и был тираном и деспотом, но сейчас все эти рамки и ярлыки казались ему ненужными. Когда все наскучит, проще сделать вид, что ты живешь заново, что тебе тридцать с хвостиком в шестьсот лет, а не наоборот. Внимательный взгляд цеплялся за каждую деталь во внешности оборотня, будто старался найти какую-то зацепку, потянуть за ниточку и размотать клубок из хаотичных мыслей и воспоминаний, разгадать его за один присест. Так не бывает. Мужчина сам не заметил, как пробрался тонкими паучьими нитями в чужую голову, охватывая ее бережно, постепенно, выуживая те самые размышления и картины, которые роем жужжали там. Иногда он начинал едва заметно улыбаться, особенно на  кадрах об истощенной высосанной тушке. Перед ним был ребенок, который вел не по годам взрослую жизнь, оставаясь прежним ребенком в душе. Раздражение, нетерпение, недовольство, непонимание, и еще несколько полутонов, которые Цепеш улавливал и ощущал в себе, хоть и не был эмпатом. Расстройство, неприязнь, снова неприязнь, сколько же можно, неужели он действительно такой отвратительный подлец, и почему его это действительно волнует? Мужчина мимолетно прищурился, когда парнишка начал есть, и остался доволен его дальнейшим поведением, постепенно отпуская чужие мыслительные потоки, лишь на фоне прослушивая его, обрывками, на самой низкой громкости. Музыки определенно не хватает, она часто помогает не лезть в чужие головы, не отдавая себе в этом отчета. Мальчонка расстроился еще больше, когда речь зашла о талантах, и вампир понял, что над этим придется еще поработать, пытаясь выяснить, что же он все-таки умеет, кроме коктейлей и минета... При воспоминании о последнем Давид быстро облизнулся и выдохнул чуть сдержанно, чтобы не выдать своей реакции. Потому что в этом у него точно был талант и, видимо, не хилый для такого юнца опыт. Похоже, одной этой причины ему теперь достаточно для оправдания своих необдуманных поступков и неординарного поведения. А вот сам юноша так не считал и окрестил себя совсем уж бесполезным. Ладно уж, и не таких превращали в первоклассных мастеров, а молодостью можно компенсировать время, затраченное на обучение. Цепеш вдруг несколько по-другому взглянул на мальчишку, терпеливо поджидая, пока тот доест свой завтрак, когда ощутил примерно на периферии чувств каплю зарождающейся благодарности и наконец-то что-то более положительное. А вот мысли об извращенце и садисте позабавили вампира. Ура, он понял. Значит не придется маяться с объяснениями и наблюдать за последующим концертом из истерик и прочих буйных реакций. На лице мужчины появилась явная полуулыбка, а взгляд на мгновение задержался на чужих губах, по которым скользнул юркий язычок. Конечно, Давид не был чересчур озабоченным, не был легковозбудимым, но уж в своем доме, наедине со своей новоприобретенной собственностью он мог позволить себе больше похоти во взгляде и в действиях, тем более что вчерашний акт не сильно его удовлетворил, придется повторить. И мальчишка как будто сам напрашивается своими потягушками, от которых в паху у мужчины возбуждение вновь отозвалось жаром и пульсацией.
- Какой сообразительный мальчик, уже неплохо. - Хоть тут и соображать особо нечего, юноша все же задавал довольно неглупые вопросы и быстро прошарил, что к чему. Это действительно было похвально. - Ты все правильно понял. Дальнейшая твоя задача - и дальше понимать самостоятельно, что можно, а что нельзя. Некоторые вольности я могу тебе позволить, некоторые оплошности на первое время прощать, но позже за каждый промах будет следовать наказание любого характера.
Впору составить договор с правами и обязанностями сторон. Разве что в правах и обязанностях Давида будет всего одна строчка, а в том же разделе партнера будет множество пунктов и подпунктов, которые регулярно будут добавляться.
- Ограничивать твои перемещения я буду только первое время, а за пределы дома ты будешь выходить с сопровождением и ненадолго. А дальше посмотрим, как ты будешь себя вести. Так... Что еще... - Нет, он не страдал забывчивостью, просто если бы он расставил все по пунктам и отчеканил бы все последовательно, словно робот, это звучало бы так, будто он на важных переговорах. - Ах да, трогать можно всё.
В последней фразе явно был какой-то подтекст, возможно даже эротического характера, но в любом случае, и в ней были свои нюансы. Если к вещам он был довольно равнодушен, то к прикосновениям к своей персоне не всегда относился положительно, так что придется парнишке угадывать и ловить момент, если до этого дойдет.
- Мм... - Вспомнил о первостепенном, которое оказалось в самом конце разговора. - Давид Цепеш. Для тебя - господин, хозяин, милорд, ну и так далее и тому подобное, тут уж ты сам волен выбирать, пока не вправе называть меня по имени, только не переборщи. А сейчас мы идем в душ.
Именно "мы" и никак иначе, потому что все эти, казалось бы, невинные соблазнительные мелочи пробуждали в вампире вполне соответствующие желания, и уж теперь, после адекватного разговора, у слуги был шанс получить свою долю удовольствия, если только он не будет выеживаться. Мужчина поднялся с места как только закончил говорить, кивнул парню, чтобы тот следовал за ним, зашел в ванную комнату и закрыл дверь за гостем, чтобы прижать к ней спиной, по привычке, словно накануне.
- И нет, я не настолько извращенец и садист. Тем более извращение - понятие относительное, для кого-то это хоккей на траве и балет на льду... Поверь, то, что делаю я, доставит тебе только удовольствие. Уж я-то побольше о нем знаю... - Голос его стал приглушенным, отяжелевшим и бархатистым, что выдавало его возбуждение с потрохами вкупе с янтарным волчьим отблеском в глазах и шумным вздохом. Он не мог больше ждать, нетерпеливо накрывая его губы властным поцелуем, медленным и тягучим, горячим и чувственным, как будто он сам жаждал его не один день. Но вдруг резко отстранился.
- Шлюха, которая не умеет целоваться? Ты меня удивил. - С ухмылкой глянул на парня, снова прикасаясь к его губам своими, но не целуя больше.
С высоты роста вампира он казался таким мелким, хрупким и безумно молодым, а с высоты его опыта и обилия практики, он выглядел совсем слепым котенком, особенно в вопросах любви, как физической, так и платонической.

- Но умеет краснеть... Как мило. - Прошептал одними губами на выдохе и заулыбался.
К его слуге явно никак не приклеивался ярлык "шлюха", даже по внешнему виду с натягом. Он еще всего лишь ребенок, которому не предоставили выбора поступать на медицинский или же на филологический, в колледж родного города или в Оксфорд. Поэтому он не выбирал, чем зарабатывать себе на жизнь, и вряд ли у него был шанс найти более пристойную работу. Давид на секунду задумался, разглядывая лицо напротив, полное новых тревог и эмоций, и где-то в области солнечного сплетения его кольнуло отдаленное чувство вины. Хотя, на правду же не обижаются.
- У тебя будет такая возможность, ты больше не шлюха. Теперь ты только мой.
Пусть в роли постельной игрушки, кормушки и просто вещи, но ведь платить он ему не будет, да и еженощно он будет разделять ложе только со своим хозяином, а подобное постоянство совершенно не присуще продажным любовникам.
Недовольное рычание прозвучало едва слышно, а ребро ладони в сжатом кулаке бесшумно прикоснулось к двери, без намека на удар, но с большой сдержанностью. Мальчишка снова ускользнул от него, но хоть на этот раз не пытался сбежать, и даже наоборот, ускорял процесс, который и был первоцелью. Но приоритеты изменились. Довольно непредсказуемо для самого вампира и, скорее всего, в пользу оборотня.
Мужчина медленно развернулся, со всей маскулинной грацией неторопливо прошелся до кабинки, по-хозяйски разглядывая обнаженного парнишку. Ничего слишком привлекательного в его теле не было, но тренажерный зал легко исправит недостатки, а уже взращенные достоинства и природные данные создадут новую картину, притягательную и необычную. А вот аккуратности и бережному отношению к вещам его еще надо будет научить, но это совсем не важно сейчас. Давид дополнил натюрморт из чужой одежды на полу своими спортивными штанами, брошенными так же живописно, и обнаженный встал за спиной слуги. Температура воды показалась ему очень приятной, но наверняка слишком прохладной для парнишки, но он дал ему насладиться ей, прежде чем чуть повернул ручку, делая ее теплее. Заметив, как остервенело тот растирает покрасневшую от такого обращения кожу, мужчина остановил его ладонь, накрыв ее своей, и начал водить мочалкой по чужому телу медленно, с легким нажимом, распространяя душистую пену по животу и груди.
- Тише... - Пронеслось невесомым шепотом по уху оборотня.
В какой-то момент вампир прижался грудью к его спине, а затем приобнял мальчонку свободной рукой за талию, возвращая драгоценную и красноречивую тактильную связь со своим подданным. В голове больше не вертелись похабные мысли, а нагое юношеское тело совсем его больше не волновало. Довольно грубо Цепеш развернул мальчишку к лесу задом, к себе передом, взял его пальцами за подбородок и приподнял его лицо так, чтобы поймать его взгляд.
- Смотри на меня.
Большим пальцем мазнул по губам, приоткрывая рот, склонился к нему, убирая ладонь от лица, и поцеловал вновь, на этот раз явно требуя отдачи. Ласки теперь были более медленными и терпеливыми, а поцелуй казался почти невинным без активного участия языка, но Давид ждал, пока его рабское высочество соизволит подключиться к процессу, чтобы постепенно, на чувственном уровне продемонстрировать ему все краски такого простого, но такого приятного действия. Но и сейчас он не стал долго мучить парнишку, посчитав, что для первого безмолвного урока этого достаточно. Теперь он кивнул ему на мочалку и чуть отстранился, выпуская пташку из объятий и отдавая очередной немой, но понятный приказ - вымыть хозяина. Не потому, что ему лень, а потому что приручение строптивого продолжалось в прежней завуалированной форме.

Отредактировано Давид Цепеш (28.04.2014 20:26:33)

Было что-то особенное в его неуверенных действиях, в его отдаленном трепете, и даже ожидание, пока поймут приказ, не омрачило его выполнения. Странное чувство, будто о тебе заботятся, ухаживают, помогают. Пусть в такой мелочи, не по своей воле, и, конечно же, не от большой любви. Но все же приятно. Обычную прислугу было бы странно просить о таком, попахивает средневековым самодурством, а вот слуга крови, который полностью зависит от вампира, мог услужить и в подобных делах. Как же приятно. Мужчина позволил себе прикрыть глаза и чуть зажмуриться от удовольствия, хотя так он лишал себя возможности увидеть новое смятение на лице парнишки, которому все это так в диковинку, так ново. А что может быть удивительнее, чем новые впечатления? Также Давиду не могло не нравиться то, что для мальчишки у него были все шансы во многом стать первым и собственноручно открывать для него новые миры и наслаждаться теми искренними эмоциями, которые не в силах больше испытать сам.
В своей привычке иногда продолжать непрерывно прослушивать чужие мысли, особенно когда сам человек молчит, вампир невольно уловил легкую наивную надежду, не оформленную внутренней речью, но окрашенная в яркие тона. "В прекрасном теле прекрасная душа?" - С усмешкой он глянул на парнишку и вновь прикрыл глаза. - "Неужели жизнь тебя так мало потрепала, что в твоем сердце есть место для пустых надежд?". Но произносить это вслух не стал, ему было важно добиться расположения и доверия от этого мальчишки, потому что уж кто-кто, а он не привык лукавить, и он один из немногих, от кого можно добиться искренности и непокорности в одном флаконе.
Вопрос застал его врасплох. Стыдно признать, но то, что мальчишка сам вдруг решил начать разговор, да еще и чем-то заинтересовался, действительно застал всезнающего и всемысличитающего вампира врасплох. Он даже не сразу понял, про что тот спрашивает, открыл глаза лениво, будто ото сна, проследил взгляд оборотня и недовольно поморщился.
- Сорок третий. Мой самолет подбили, приземлились неудачно, да и там меня чуть не добили.
Да уж, вспоминать это он жутко не любил, поэтому мигом охладел и перестал искать плюсы во всей этой бессмыслице, снова напоминая себе о том, что ведет себя как молодой дурак, будто нет за его спиной шестисотлетнего опыта убийств людей, совращения людей и общения с людьми. Впрочем, перед ним был какой-то неправильный оборотень, который все же имел некую ценность, по крайней мере по вкусовым качествам крови он явно выигрывал у простых смертных. Во избежание дальнейших расспросов и невольных воспоминаний о былом, мужчина выключил воду, не удосужившись закончить омовение, привычно схватил парнишку за подбородок, привлекая его к себе, и разжал пальцы, не отпуская его взгляда от своего, являя юноше все оттенки яростного алого в радужке.
- Целуй. - Грубое требование соответственно грубым голосом. Это было закрепление урока, последняя стадия, мини-экзамен, и не важно, что этим он сделал шаг назад на подступах к доверчивой мальчишеской душе.

Странное ощущение, когда кто-то касается шрама, более уязвимого, более чувствительного к этим прикосновениям, рассматривает с живым интересом. И несмотря на неприятные воспоминания о своей слабости и событиях на грани гибели, было в этом что-то особенно интимное и чувственное, что невидимыми тонкими нитями привязывало их друг к другу, кончики его пальцев к его шраму, начиная процесс слияния, не просто душевного или физического - духовного. Мужчина начал верить в то, что знакомство их не было случайностью, и что он не ошибся с выбором, а дальше только убедиться или опровергнуть. На мгновение его удивило то, что парнишка начал спрашивать про сорок третий, ведь все в школах изучают историю, а это не те даты, которые можно забыть. Но он рассеял эти мысли, сделав два преждевременных вывода - либо мальчишка забыл, либо не знал, и почему-то второй вариант казался более вероятным. Этот пробел тоже придется восполнить. Как много разговоров из ждет. А пока можно насладиться молчанием и только действиями.
Ян не был красивым, но отчего-то Давиду нравилось на него смотреть, и он каждый раз со странной жадностью улавливал все его эмоции, вдыхал их, словно прозрачную дымку, чувствовал их всем нутром даже с закрытыми глазами. И сейчас, во всех его взглядах, мелких жестах, в движениях его рта, он искал наслаждения, давно забытого или непознанного. Как он прикусывает губы, как цепляет колечко пирсинга... Он не может поспорить с тем, что ему это нравится и даже завораживает. Кажется, рядом с ним он не чувствует груза многовекового опыта, он чувствует себя молодым, приближенным к смертным, позволяет себе меньше ответственности и больше безрассудства. Понимание, преодоление страха, едва заметная улыбка и... поцелуй. Мужчина чуть склонился к нему, позволяя себя целовать, примериться, привыкнуть и самому понять всю суть, чтобы потом влиться в эту ласку. Но преследуя цель научить парнишку, вампир и сам упустил момент, чтобы насладиться неумелым поцелуем, и позволил ему отстраниться и говорить. И ничуть не пожалел об этом. Его маленький строптивый звереныш осознал свою оплошность и извинился, что не могло не подогреть его эгоистичные чувства и дало повод маленькому празднику в честь первой завоеванной башни в неприступной крепости. Как же сладко он говорит несмотря на всю горечь его образа. Он хочет большего. Теперь его желание сформировалось четче, отражаясь в горящем взгляде, а губы мягко прикасаются к чужим, все еще говорящим что-то глупое и уже давно не нужное, невесомо лаская теплое металлическое колечко. Но прокол в носу ему все равно не нравится, а вот в некоторых других местах не помешали бы подобные украшения... Стоило слуге снова сделать шаг навстречу, как мужчина порывисто обхватил мальчонку за талию обеими руками, прижал к себе так тесно, что стал ощущаться жар тела и биение сердца в чужой грудной клетке. Терпеливо выждав, чтобы дать шанс оборотню снова почувствовать себя увереннее, Цепеш жадно впился в желанные губы, распаляя их еще больше медленными, но напористыми ласками, продолжая целовать с безудержной страстью, вовсю задействовал язык, мягко направляя чужой за своим в незамысловатом танце, пока сам не промычал от удовольствия, проявляя нетерпеливое возбуждение. Если в поцелуе он не отбирал всю власть себе, а именно обучал, давал достаточно свободы для маневра и импровизации, то в остальных действиях он не оставлял мальчишке ни шанса выбраться из кабинки без порции утреннего секса, и на этот раз Давид планировал получить ровно столько же удовольствия, сколько доставить, поэтому все еще не спешил. Прижав юнца спиной к кафелю, он одной рукой нащупал ручки и снова включил воду под легким напором, едва теплую, приятно стекающую нежными струями с плеч.