Сестра оказалась совсем рядом и Клод уловил её одновременно сладкий и острый аромат — смесь запахов парфюма, косметики и шампуня с тем, что составляло саму Эмилию д'Эстен. Клод любил собственную сестру так, как только можно любить женщину, и больше всего хотел, чтобы она сейчас находилась в безопасности их дома в Новом Орлеане.
«Хорошо, что девочки должны были приехать только завтра», — подумал д'Эстен, только сейчас вспомнив о ком-либо другом. — «Их надо будет предупредить».
Он сжал руку сестры в своей, переплетая пальцы и ощущая шелковистую гладкость её кожи. Рука Эмилии была прохладной, как и положено вампирской руке, но плечо, которым она мягко его толкнула, оказалось неожиданно горячим, и Клод почувствовал жар, мгновенно распространившийся по всему телу будоражащей волной. Сердце мужчины заколотилось быстрее, а услужливое воображение тут же нарисовало картины минувшей ночи — столь же далекие от творящийся внизу действительности, сколько и неуместные.
Не мешкая, вампир обернулся и, порывисто прижав Эмилию к себе, поцеловал её в губы. Судя по доносившимся снизу звукам, времени у них было мало, потому поцелуй вышел коротким, смазанным и жадным. Его разорвал раздавшийся совсем рядом выстрел, от которого звонко и остро зазвенело разбитое стекло и колыхнулись шторы. Он и последовавший за ним душераздирающий вопль перебили любые романтические порывы.
Рядом с дверью Клод вновь замешкал. Он прислушался к тому, что твориться в коридоре и, не заметив никакого движения, снял ментальные щиты, отгораживающие от чужих мыслей и эмоций. Стоило вампиру это сделать, как его тут же накрыла агрессивно-болезненная волна. Клод сморщился и почти беззвучно цокнул языком — рядом сражались и умирали, и это не самое приятное соседство для того, кто может чувствовать чужие эмоции, как свои собственные.
Он дал себе несколько мгновений, привыкнуть к ментальному фону, а потом решительно коснулся содрогающегося где-то внизу в болезненной конвульсии разума. Из него с большим трудом Клод понял, что это охранник и что на дом напали. Узнать какие-то подробности вампиру не удалось, волна чужой боли затопила его, а там, где раньше было сознание, осталась только вязкая тьма. Умер ли охранник или впал в беспамятство, Клод не знал, но искать другой незащищённый разум не стал.
Тяжело выдохнув, он сузил радиус своей чувствительности и, наконец, открыл дверь. Чувства не обманули вампира, коридор оказался пуст, только чуть ближе к его комнате было какое-то, судя по ощущением, растерянное и не агрессивное движение. Он бросил короткие взгляды в обе стороны и, пригнувшись, потащил Эмилию за собой. Среди общего гвалта, стоящего в доме, тихие хлюпанья их набравшей воды обуви по отсыревшим коврам, было практически не слышно.
Дверь в его комнату оказалась открыта, а сумка лежала именно там, где Клод оставил её несколько часов назад. В ней он нашёл пистолет, который незамедлительно вручил сестре, там же обнаружился телефон. Несмотря на то, что связи не было, Клод засунул его в карман джинсов — возможно, позже им всё же удастся позвонить домой. Больше ничего полезного в комнате не было — вещи оказались такими же мокрыми, как и те, которые были на них, да и переодеваться было некогда, поэтому они вскоре вновь оказались в коридоре.
На выходе их уже поджидал тот самый «посторонний», присутствие которого Клод заметил ранее.
«Оборотень», — автоматически подметил вампир. Вооружённый канделябром мужчина не выглядел агрессивным, но, на всякий случай, Клод коснулся его разума, считывая самое очевидное. Происходящее было для него сюрпризом. — «И то ладно».
Он припомнил, что мужчина присутствовал на ужине и их даже знакомили, но тогда вампир был слишком занят платьем Эмилии, чтобы обращать внимание на тех, кто ему, вероятней всего, в жизни не пригодится. Возможно, он ошибся.
— Ты почти прав в обоих случаях: на Рейли напали и у них война, — произнёс вампир тоном холодным, но сохранившим привычную для него насмешливость.
Больше ничего сказать Клод не успел. В коридоре захлюпало и вскоре рядом показался мужчина, источающий «ароматы» крови, пороха и железа. Даже по внешнему его облику и поведению в нём сходу угадывался охранник. Человек-наёмник, по мнению Клода, довольно странный выбор — они слабее, у них короче жизнь и меньше опыта. В целом, неплохой расходный материал, но как постоянный охранник не годится. Тем не менее, мужик был плотным и крепким, как телом, так и, судя по всему, духом. По крайней мере, он не бился в панике и явно собирался до конца выполнить свою работу.
«Достойно», — подумал Клод, мысленно прикидывая, а не стоит ли этого парня придержать рядом с собой. Ему вампир доверял, в какой-то мере, даже больше оборотню. Парень выполнял свою работу, жаль только, что не справлялся.
— Мы так и поняли, — кивнул Клод, давая понять, что в долгих объяснениях не нуждается.
Он успел принять у мужчины ключ, как вновь раздался грохот, от которого вампир автоматически пригнулся, утягивая за собой сестру. Прищурив глаза, принялся вглядываться в темноту коридора. Им нужно выбираться отсюда и быстро. Судя по смешанным мыслям охранника («Тони, его зовут Тони»), напавшие на особняк эльфы ни с кем церемониться не станут. На иное Клод особо и не рассчитывал, но хладнокровие и решительность бывших рабов почти удивляла.
«Впрочем, с рабством всегда так», — подумал про себя д’Эстен. Он не осуждал рабство, но не любил, не владел и не доверял рабам. Большинство их них были плохо воспитаны. Чтобы быть уверенным в преданности, раба нужно полностью уничтожить, как личность. Если же оставить ему возможность думать, рано или поздно, он домечтается до свободы, осознает себя, как личность, и вцепиться в глотку хозяина. Клоду не нужно было тупое вечно трясущееся от раболепного ужаса создание и он не хотел как-нибудь получить пулю в спину, потому предпочитал тех, кто выполняет свою работу добровольно.
— Вам лучше пойти с нами, — не громко, но достаточно чётко произнёс в спину уходящему охраннику Клод. — Вы знаете этот дом, знаете все выходы и входы, мы — нет. То, что происходит внизу — уже не сражение, а самая настоящая резня. Вы сделали всё, что могли, а теперь выведите нас отсюда.
Про деньги, которые он собирался заплатить за это, Клод пока умолчал. Он искренне полагал, что жизнь ценнее денег, а с ними у охранника больше шансов выжить.
