Когда он забрал от госпожи Цепеш живого и почти здорового Мира, счастью Эриха не было предела. Весь вечер он не расставался со своим сокровищем, даже заснул с ним в обнимку, и только запланированные на утро встречи вынудили мужчину покинуть квартиру. Сама квартира находилось в удобном месте - от нее было не очень далеко до центра города, рядом был парк, необходимая инфраструктура, а сам район был довольно тихим и уютным.
Еще в тот же вечер, как привез Мира в новое жилище, Майне познакомил его с охранницей. Девушку звали Кара, она была латиноамериканским оборотнем по происхождению, и уже с десяток лет работала в охране особняка Эриха. На данный момент это была лучшая кандидатура, хотя и временная, но все приключилось внезапно и пришлось срочно выкручиваться в имеющихся обстоятельствах. Эрих отдал предпочтение женщине по весьма банальной причине - не хотелось бы, чтобы к его сокровищу домогались, и вообще его касались другие мужчины. Конечно, можно было бы остановиться на мужчине строго гетеросексуальной ориентации, но по субъективному мнению Майне его невольник был настолько очаровательным и привлекательным, что мог пробудить непристойные мысли даже у заядлого натурала. А так, даже если что-то и будет, если возникнет какая-то симпатия или близость, его это не будет раздражать. К тому же он предполагал, что Мир со своей охранницей сможет гулять в отсутствие хозяина, и пара, парень с девушкой, не станет слишком приметной для окружающих.
Вернувшись в первый день после необходимых дел, Эрих одел на Мира кулон в виде стилизованной кошачьей лапки на цепочке. Он пояснил, что поскольку невольник больше не в клубе, то и в ошейнике как таковом необходимости нет (хотя втайне мужчина немного фетишировал на данный предмет), и его заменить можно более изящной вещицей. В саму подвеску был встроен датчик, благодаря которому хозяин мог в любой момент узнать местонахождение своей собственности, цепочка же была зачарована, чтобы ее не мог снять никто, кроме надевшего ее хозяина.
С тех пор Эрих навещал Мира каждый день. Он ужинал вместе с ним, разговаривал, гладил и целовал, а поздно вечером уезжал. И с каждым днем мужчину все больше волновало, что невольник остается так долго в звериной форме - тот не перекидывался даже в его отсутствие. Памятуя, что довелось пережить юноше в его отсутствие, Майне понимал, что применять насилие будет не лучшей идеей, а потому стоило убедить ирбиса снова стать человеком добровольно. Он пробовал уговаривать на словах, привез всего пару комплектов одежды, предлагая сходить за новой вместе и выбрать то, что захочет сам Мир, приносил книжки, лакомства, заводил разговоры на разные темы, приобрел красивый и удобный телефон для связи, и даже компьютер для разных игр - ничего не помогало. Прошла уже почти неделя с тех пор, как он забрал Мира от Марго, но прогресс был тем же, что и в первый день, если не сказать, что стало хуже. И с каждым днем Эрих все чаще ломал голову, пытаясь понять, что же не так, почему невольник избегает возвращаться в людскую форму, ведь так и до превращения в зверя не долго.
Словно бы в подтверждение своих догадок, в последний вечер Майне обнаружил в комнате юноши припрятанную кость - та за несколько дней лежания при комнатной температуре начала пованивать. Ирбиса за такое он, конечно, отругал, сказал, что морить голодом его не планирует и делать заначки из еды не надо, но этот случай заставил забеспокоиться всерьез. Нужно было придумать что-то еще, чтобы вытащить Мира из его шкурки. И срочно.
Единственной дельной идеей показалась поездка за город на базу отдыха. База находилась в живописном месте Алмазного Берега, там имелись небольшие комфортные домики для жилья и обширные лесные пространства для отдыха гостей на природе. Эрих решил, что свежий воздух, простор и возможность поохотиться помогут Миру расслабиться, успокоиться и тогда, возможно, он снова станет человеком. Сказано - сделано. И, разобравшись с самыми срочными делами, Майне смог выкроить несколько дней для отдыха на природе. В предшествующие этому дни он перестал заговаривать с Миром на тему перекидывания, словно бы вообще забыл или смирился с его решением.
- У меня для тебя новость, надеюсь, приятная, - объявил мужчина вечером на кануне поездки. - Завтра поедем с тобой на природу! Вдвоем. Ты тут, небось, засиделся в четырех стенах? В парках-то не побегаешь, а на голубей охотиться не спортивно... Так что съездим развеяться на одну хорошую базу отдыха, там отдельный домик с камином и много лесов вокруг! Как ты на это смотришь?
На следующее утро Эрих как и обещал, заехал за Миром. Он сам вел машину, не взяв с собой никого из слуг, даже охранницу Кару, лишь запасся продовольствием, одеждой (в том числе и для Мира) и полезными мелочами. В итоге через несколько часов езды они были уже на месте, возле уютного двухэтажного домика на огороженной территории. Другие домики виднелись на приличном расстоянии, так что уединение оборотням было обеспечено.

Как Эрих и ожидал, идея с поездкой пришлась Миру по душе. Улыбка невольно растягивала губы, когда он наблюдал за резвящимся в снегу ирбисом. Самому же пришлось для начала перенести вещи из машины в дом и положить продукты в холодильник, осмотреться, протопить дом и потом только оборачиваться для прогулки. Майне, конечно же, понимал, в каком облике его хочет увидеть Мир, да и сам он считал его оптимальным для задуманного. К тому же природа и просторы вызвали у мужчины желание дать свободу своему зверю, большую часть времени томящемуся в человеческом теле.
Но вот все мелкие дела оказались позади и навстречу ирбису в снежные просторы выпрыгнул тигр. Он с удовольствием поддержал предложенную игру, с молодецким задором скакал по снегу, преследуя пятнистого кота, валял его в снегу, валялся сам, втягивал в шуточные потасовки, но всегда контролируя свою силу, чтобы не навредить, но при этом дать почувствовать, что все всерьез и что он не считает своего младшего партнера ребенком или слабаком.
Игры сменялись периодами затишья, в которые можно было перекусить, просто погулять или поваляться в тепле. Эрих и в полосатом облике не отказывался от ласк, он обнимал лапами ирбиса, терся о него мордой с утробным урчанием, вылизывал и всячески старался выразить свои нежные чувства. Однако к вечеру он возвращался в человеческий облик, ненавязчиво подавая пример своему невольнику, но продолжал игнорировать эту тему в разговорах, словно бы утратил к ней всякий интерес и смирился.
Он снова разжигал камин, готовил нехитрый ужин, демонстрируя, что не просто разнеженный богатей, который сам ничего делать не умеет, садился у огня в обнимку с Миром, гладил и целовал, рассказывал всякие истории из давно минувшего прошлого, из своей юности, и в воздухе словно бы звучал не заданный вопрос: «Хочешь, как-нибудь съездим туда вместе?».
Как-то сама собой зашла тема охоты и Эрих предложил сходить на следующий день поохотиться вместе. Он не знал, умеет ли Мир охотиться, но даже если и не умел, мужчина был не против его научить. У него самого данное действо всегда вызывало массу энтузиазма. Майне рассказал, что у них в клане умение охотиться как в человеческом, так и в зверином облике всегда высоко ценилось и развивалось у подрастающего поколения во все времена. Юный оборотень считался взрослым и самостоятельным только когда сам, единолично, убивал вепря. При этом старшие члены клана за ним приглядывали, и в случае опасности для жизни, вепря задирали сами, а молодой оборотень после такой неудачи мог еще раз попробовать только через год, но негласно это не поощрялось, так что все старались сделать с первого раза. Сам Эрих своего кабана убил в семнадцать, с первого раза. Так же испытание охотой являлась самой важной, завершающей, частью испытания за право стать преемником главы клана. Только в этот раз нужно было единолично выследить и победить медведя. Поскольку медведи в дикой природе являются серьезным противниками для тигров, то такой поединок, как правило, заканчивался смертью одного из участников. Будущий глава клана должен был сам лично, голыми лапами, безо всякого оружие и помощи со стороны убить медведя, доказав тем самым свою храбрость и силу. Но порой случалось и так, что верх одерживал медведь, и либо убивал самонадеянного тигра, либо тот убегал сам, но бегство автоматически приравнивалось к бесчестью и трусости, потому многие предпочитали идти до конца и погибали. В целом претендовать на право стать преемником, и в будущем главой, мог любой оборотень, но по негласному правилу в борьбе участвовали сначала желающие члены рода нынешнего главы, и если среди них не оказывалось достойного претендента, то за такое право сражали желающие представители других семей.
Эрих с усмешкой сказал, что бой с медведем был самым ужасным в его жизни, а полученные раны он еще долго зализывал, и что только гордость и возложенные родителями надежды не позволили ему отступить. Зато с тех пор он больше никого не боится, а в трудные периоды всегда вспоминает тот бой. Но тут же вспомнился пережитый страх за Мира, он сильнее обнял свое пушистое сокровище и замолчал, размышляя о том, что порой каким бы сильным ты ни был, есть ситуации, когда ты со своей силой ничего поделать не можешь. Но он сделал выводы из случившегося с невольником и решил, что впредь буде сам лично беречь то, что ему дорого.
Не желая заканчивать вечер на напряженной ноте, Эрих перевел все в шутку, мол даже если в этих лесах им встретиться медведь, все равно охота состоится и Миру волноваться не о чем, впереди его ждут приятные эмоции и приключения, но перед этим надо хорошенько выспаться и отдохнуть.
На следующий день они, как и собирались, пошли в лес на охоту. Впрочем, столь серьезное намерение не стало помехой для новых игр, валяния в снегу, и догонялок по пересеченной местности. Лишь вдоволь наигравшись и ощутив легкий голод, тигр предложил своему спутнику перейти к охоте.
Дичи в лесах было не очень много, но все же она была, и для начала нужно было ее выследить. Дав возможность Миру погоняться за зайцами и мелкими грызунами, Эрих нашел следы косули и уже выслеживал ее целенаправленно. Для лучшей маскировки, чтобы ярко-рыжая шкура не слишком привлекала внимание, он вывалялся в снегу до желтовато-белого оттенка и напоминал ходячий сугроб. Затем он неспешно и тщательно подбирался к дичи, стараясь не спугнуть, показывая своему юному спутнику пример. Тигр подкрадывался очень тихо, стремясь подобраться поближе, от азарта подергивая кончиком хвоста. Когда же добыча оказалась на нужном расстоянии, он выпрыгнул из засады, настигая косулю парой прыжков, вцепился мощной челюстью в ее шею и повалил на снег, удерживая, пока предсмертные судороги не затихли. Взяв добычу в зубы, он потащил ее прочь, выбирая место, где они вдвоем с Миром смогут ею наладиться.
У свежего и теплого мяса только что пойманной добычи был непередаваемый вкус. Внутренний зверь ликовал от сладковатого вкуса крови, от нежной плоти на зубах и от адреналина в собственном теле. Насытившись же, хотелось лениво валяться и ласкаться с Миром, позабыв обо всем.
В этот раз в дом возвращаться не торопились, наслаждаясь красотами природы и возможностью побыть дикими зверями. Но спать просто в лесу, без логова было не слишком уютно, так что пришлось возвращаться, чтобы отдохнуть полноценно.
Уже в доме Эрих привычно вернулся в человеческий облик, с сожалением отметив, что Мир не последовал его примеру. Но он не отчаивался, принял душ, вымыл лапы ирбису, чтобы затем с ним в обнимку улечься спать. Сон пришел мгновенно.

После насыщенного впечатлениями дня в компании Мира, после охоты и лесных просторов, спал Эрих спокойно и крепко, а потому ирбис смог беспрепятственно улизнуть и спустя пару часов вернуться обратно. Да и инстинктивная настороженность - спать рядом с кем-то чужим, уже прошла - невольник перестал восприниматься как чужой и потенциально опасный, а потому на его перемещения мужчина пробуждением не отреагировал. Только когда юноша заснул рядом, Майне перевернулся во сне, нащупал родное и теплое тело, притянул к себе в объятия и продолжил спать дальше. Так, обнимая Мира, он и проснулся пополудни.
Выныривая из ленивой дремы, Эрих не сразу понял, что не так. А когда понял - и удивился, и обрадовался. Еще бы, то, чего он так ждал и хотел свершилось - с ним спал не пушной зверь, а человек. Его хитрые маневры и уловки подействовали! Теперь они смогут нормально общаться и постепенно восстановить, все что было раньше!
Мир безмятежно спал и Майне не стал его будить сразу. Он лег на бок, а юношу устроил на спине, чтобы было удобней им любоваться. Конечно, оставшиеся после клуба шрамы сложно было не заметить, особенно на лице. Но вопреки опасениям невольника, его хозяин по этом поводу отвращения не испытывал. Сказывались клановые традиции в охоте и две масштабные войны в двадцатом веке, не говоря уже десятке мелких конфликтов и побоищ. Видом шрамов и даже обезображенных до неузнаваемости тел Эриха было не испугать, а некоторым на его взгляд, шрамы даже шли. А потому, увидев Мира "во всей красе" он скорее задумался, а идет ли ему так или все же лучше как было? Впрочем, он собирался учитывать и мнение самого юноши - в случае чего современной медицине по силам исправить подобные косметические дефекты.
А до тех пор Майне просто аккуратно исследовал кончиками пальцев знакомое тело с незнакомыми следами, изучая. открывая заново. Он мягко прошелся губами вдоль шрама на лице, поцеловал щеку рядом, висок, убрал упавшую на лоб прядку светлых волос. Хотелось касаться и ласкать свое сокровище, и сил оторваться не было. Впрочем, в своих ласках мужчина ограничивался лишь грудью и лицом, не спускаясь ниже. И хотя он бы сейчас с куда большим удовольствие разбудил любовника минетом, но памятуя о пережитом невольником насилии не рисковал пока, опасаясь быть понятым превратно. Пусть хочется до ломоты, но он взрослый мальчик, потерпит. Важнее было убедиться, что с Миром в этом вопросе все в порядке и он будет хотеть этого так же, как и его партнер.

Пробуждение Мира оказалось внезапным и не совсем таким, на какое рассчитывал мужчина. Невольник подскочил настолько неожиданно и резко, что Эрих даже не успел как-то отреагировать и перехватить. А тот вдобавок еще и под стол забился, и принялся оттуда шипеть. Такое поведение несколько озадачило Майне. Вчера все было отлично, и прогулка Миру явно пришлась по вкусу, так с чего вдруг сегодня он такой... ершистый и колючий? Может, приснилось что-то? В любом случае, просто рассиживаться и ждать мужчина не собирался, он хотел все выяснить.
Юноша даже не смотрел на него - просто отбивался наотмашь и рычал, забившись в угол. Эрих стоически это выносил, медленно, но уверенно и неотвратимо забираясь под стол, чтобы обнять свое буйное сокровище. Ему хотелось как-то успокоить Мира, а ничего лучшего в голову не пришло. Да и, откровенно говоря, опасался, что невольник снова начнет оборачиваться. Он, конечно, взял  собой в эту поездку успокоительные и проверенным способом мог бы прервать начавшуюся трансформацию, но доводить до такого исхода не хотелось.
- Тише-тише... успокойся. Я ничего тебе не сделаю, - как можно мягче проговорил Эрих, обнимая брыкающегося невольника. И тот внезапно затих. Узнал? Окончательно проснулся? Подействовали слова? Или все вместе? Мужчина не стал разбираться, а просто вытащил свою добычу из тесноты под столом, и переместился с ней на кровать, все так же обнимая. Там его ждал новый сюрприз. Мир обхватил себя руками за плечи и занавесился волосами, с просьбой не смотреть. Вероятно стеснялся своего шрама - это был единственный пришедший на ум вариант.
Эрих поудобней устроил юношу у себя на коленях, одной рукой продолжил его обнимать, а второй начал осторожно гладить по волосам, сначала сзади и на макушке, затем плавно передвигаясь вперед, и словно бы невзначай уводя в сторону прядки с лица, каждый раз все больше и больше. И хотя Мир пытался вернуть все обратно и дергался, его хозяин оставался непреклонен и настойчив. Он старался действовать осторожно, как с диким зверьком, не желая напугать его резким движением. Впрочем, сейчас он был готов даже к новым попыткам бегства и был серьезно намерен их предотвратить.
- Мир... не прячься, я уже все равно все видел, - Майне поцеловал невольника в висок, продолжая убирать в сторону его волосы и вместе с тем гладить, стараясь успокоить лаской. За первым поцелуем последовал новый, рядом, но уже ближе к щеке, хотя юноша тут же начал отворачиваться, подставляя волосяную часть головы. Не отрываясь от своего занятия негромко проговорил:
- Я так рад, что ты снова обернулся человеком. Боялся, что ты скоро совсем потеряешь разум и останешься зверем. Не надо так, не прячься, - продолжая гладить и целовать, потерся носом о его макушку. Он не прекращал попыток развернуть к себе лицом, но не применял силу, хотя мог бы просто собрать волосы в пучок и развернуть к себе. - Поговори со мной. Я не оставлю тебя одного с этим разбираться, слышишь? Не отделаешься теперь от меня так просто! Так давай будем думать над этим вместе?

Наблюдая за Миром, за его поведением и реакциями, слушая его слова, Эрих размышлял, что делать и как быть. То состояние, в котором был сейчас невольник, нормальным назвать можно было только с очень большой натяжкой, огромной просто. Значит, следовало его привести в норму. Вот только как? Мужчина однозначного ответа не имел. Но не бежать же за телефоном звонить знакомым психологам и консультироваться, как реабилитировать после случившегося? Можно было, конечно, позвонить заранее, но пока Мир оставался зверем последствия были не настолько заметны, а сейчас предстали во всей красе.
Как всегда, когда не знал что делать, Эрих решил положиться на интуицию. Она говорила, что как бы юноша не вырывался и не отстранялся, отпускать его нельзя, нужно обязательно сохранять постоянный тактильный контакт, иначе между ними может случиться пропасть, или стена, что сути не меняет. А потому он решил действовать настойчиво и при этом постараться не расшатать и без того нестабильное состояние невольника.
- Прохладно? Тогда идем под одеяло, я тебя согрею, - Майне тут же забрался на кровать с ногами и увлек за собой юношу, быстро накрывая одеялом, чтобы тот не успел начать сопротивляться. Если Мир собирался избавиться от близости хозяина, ему следовало придумать иную причину. А так Эрих не только не позволил улизнуть, но и устроил на себе сверху так, чтобы иметь возможность заглядывать в пересеченное шрамом лицо и поддерживать зрительный контакт. Ему казалось, что так его слова скорее достигнут цели, покажут, что он серьезен. - Мииир, с чего ты взял, что мне противно? - он взял лицо юноши в ладони, чтобы тот не смог увернуться, затем плавно потянулся к нему, поцеловал в уголок губ, затем цепочкой поцелуев прошелся по шраму. - Мне вовсе не противно, скорее немного непривычно. Если тебя сильно беспокоят эти следы - как вернемся в город пойдем к хирургу, который все это уберет, хочешь? А если будешь и дальше стесняться себя - я поцелую каждую полосочку на твоем теле, каждый шрамик, и буду целовать, пока ты не перестанешь думать о глупостях. Считай, что это угроза! - Майне улыбнулся, давая понять, что угроза ничего страшного в себе не несет, как бы противоречиво это ни выглядело. Его руки мягко скользнули ниже, прошлись по шее, переместились на плечи и начали их разминать. Массаж по его мнению должен бы подействовать успокаивающе. - И вообще, почему ты решил, что в шкуре проще? Следов не видно и разговаривать не надо? Это не выход, это тупик. И можешь на меня сердиться - я тебя не пущу туда. И не оставлю один на один с этим, теперь это и мое дело тоже. Так что будем работать над твоими реакциями вместе. Ты только не прячься от меня, ладно?

Эрих ощущал напряженность Мира из-за соприкосновения их обнаженных тел, но считал, что иначе нельзя. Невольник должен снова к этому привыкнуть и перестать дергаться. А привыкать лучше всего когда что-то повторяется регулярно. К тому же Майне считал, что лучше всего продолжать себя вести так, будто ничего не случилось и делать, что собирался. Это не означало забыть, ни в коем случае. Это означало не придавать случившемуся значение непоправимой катастрофы и тем самым не позволять влиять на будущее. Ведь если хозяин будет переживать и постоянно беспокоиться - то и его невольник не сможет прошлое оставить в прошлом и тоже не прекратит вспоминать и заново переживать. Да и он ведь сам обещал, что когда вернется, все останется по-прежнему, значит так и будет. И считал, что таким образом сможет помочь Миру позабыть об ужасах в борделе, затереть старые неприятные воспоминания новыми приятными. Пусть на за неделю или месяц, но капля камень точит.
Услышав слова юноши про то, что он привык, Эрих выразительно фыркнул и отвесил щелбан.
- Вижу я, как ты почти привык! Так что я буду беспокоиться! А ты, если будешь скрываться и не признаваться, будешь покусан. За нос! И придется тебе ходить еще и с красным носом! - в таком вот почти абсурдном предложении наказания мужчина выражал одновременно свое беспокойство, недовольство, нежность, терпение и надежду на лучшее. Конечно, он был недоволен, что Мир и не думал говорить с ним открыто, но подозревал, что его считают просто недостойным доверия. Как сам не так давно, какие-то месяцы назад, считал недостойным доверия своего невольника.
Слышать о том, что по нему скучали, что его не хватало было сладко и приятно. Но от того, как Мир разрыдался, защемило сердце. Сейчас Эрих и не думал сомневаться в искренности слез, он подозревал, что таким образом, наконец, начинает выходить мучающее юношу напряжение и боль. А потому он дал своему невольнику выплакаться от души. Майне просто гладил Мира по спине и волосам, целовал в макушку и иногда шептал всякие глупые нежности, вроде того, что не бросит свою врединку, пусть и не мечтает, что не оставит его больше надолго и если придется уезжать - заберет с собой, что не даст его в обиду, даже если придется быть тираном и деспотом.
Потом, когда Мир успокоился, Эрих отнес его в душ, чтобы принять водные процедуры вместе. Он вел себя как прежде, не давая почувствовать какого-то отличия в отношении, хотя отличие все же было. Мужчина старательно держал себя в руках и пытался действовать так, чтоб его действия не имели сексуального подтекста. Он просто касался невольника и постоянно целовал его, выражая тем самым нежные чувства и поддержку.
После душа Майне все же изволил выдать Миру припасенную для него одежду, и отправился готовить нехитрый завтрак. А после завтрака вытащил на прогулку, мотивируя тем, что дома насидятся еще. На улице Эрих попытался втянуть юношу в активные игры в человеческом облике, как делал это в зверином. Он бросался снежками и валял партнера в снегу, валялся в ним сам, до красных щек и полного изнеможения, чтобы потом дома греться в ванной, сидеть у камина с какао и жарить специальный зефир на огне, рассказывая всякие мистические истории, укрывшись одним пледом.
На следующий день Майне так же не давал покоя своему невольнику, задавшись целью привнести в отдых новых впечатлений, занять и утомить настолько, чтобы не оставалось времени и сил для всяких глупых мыслей в белокурой головушке. А заодно и самому уставать физически настолько, чтобы не хотелось секса - ведь было очень тяжело находиться рядом с Миром и не приставать к нему. Для этого в ход шли и прогулки на лыжах, и снегоходы, и сани и даже коньки. В итоге отдых вышел весьма активным и насыщенным. Впрочем, в доме Эрих по прежнему продолжал свою терапию прикосновениями и даже неоднократно выполнял угрозу зацеловать каждый шрамик на теле невольника.
Но как бы ни был приятен отдых, все же были дела, к которым следовало вернуться. А еще, как и обещал, по возвращению отвел Мира в клинику эстетической медицины, где предоставил возможность самому выбирать, какие шрамы тот хочет свести, давая понять, что ограничен юноша исключительно собственным желанием. Хотелось надеяться, что за проведенное вместе время невольник понял, что хозяину он нравится любым.

Отредактировано Эрих Майне (30.07.2014 19:38:40)

Эрих не мог не радоваться, видя, что выбранная им стратегия приносит результаты. Постепенно Мир перестал напрягаться при каждом прикосновении, да и становился все более живым и подвижным, не напоминая запуганно зверька. Успехи вдохновляли и мужчина не собирался останавливаться на достигнутом. Дальше в пунктах программы шла физическая близость. Пусть он не торопил невольника с этим, но и совсем лишаться плотских утех не хотел, а потому планировал постепенно двигаться и в этом направлении.
Когда Мир после клиники сам на него напрыгнул и прильнул, обнимая, Эрих не смог удержаться от соблазна и не поцеловать его. Не так как обычно, невинно, а вполне себе по-взрослому, лаская языком и губами. Впрочем, долго поцелуй не продлился, а после него больше ничего провокационного не последовало. Мужчина улыбнулся, отмечая позитивные изменения в виде отсутствия шрама на щеке любовника.
- Отлично выглядишь! Прогуляемся по магазинам? Помнится, я обещал вместе сходить выбрать тебе одежду для города.
За покупками поехали в один из крупнейших торгово-развлекательных комплексов в городе. Майне активно подталкивал юношу к выбору обновок, заявив, что без этого отсюда не уедут. И они ходили от магазина к магазину с разными видами и стилями одежды, чтобы найти подходящее. Эрих старался не давить на своего спутника, а, наоборот, давать ему больше свободы выбора, что не мешало критиковать выбираемое, и либо одобрять особо удачные варианты, либо высказывать неудовлетворительную оценку тому, что не смотрелось. Однако последнее слово он все равно оставлял за юношей.
В общем-то, Майне мог бы и сам выбрать гардероб, как делал в клубе, но ему показалось, что это неплохая возможность продолжить попытки "расшевелить" Мира. А еще ему казалось, что раз уж случились перемены, то надо быть последовательным. Раз уж забрал невольника из клуба и поселил в городе, сменил ошейник на цепочку, дал дохнуть свободой, то будет не правильно и дальше держать его взаперти, как зверька. Да и не хотелось видеть рядом с собой покорную игрушку, куклу, которую можно наряжать и делать, что угодно, а она будет безразлично все сносить. Это было скучно. Зато куда интересней оказалось добывать из Мира то настоящее, что в нем таилось. Каким бы хлопотным делом реабилитация после насилия ни была, но ему понравилось этим заниматься. Приходилось шевелить мозгами и подключать фантазию, чтобы выковырять невольника из его замкнутого состояния. И теперь, войдя во вкус, Эрих не хотел останавливаться, ему хотелось посмотреть, на что способен невольник, если тому дать больше свободы и самостоятельности. Каким бы он был в естественных условиях?
Закупившись одеждой и прочими полезными мелочами, пошли перекусить в японский ресторанчик. После еды мужчина предложил спутнику сходить в кино и дал возможность выбрать сеанс по вкусу. Все это время Майне вел себя весьма прилично и никаких попыток приставать не предпринимал, словно и не было того поцелуя, хотя пару раз, когда консультанты оставляли их в покое и не докучали вниманием, так и хотелось заглянуть к юноше в примерочную, огладить руками изящные изгибы его тела и снова целовать сладкие губы, дразня ласкам. Во время сеанса, правда, дал себе немного воли, то просто касаясь руки Мира в темноте, то поглаживая пальцами и сжимая в своей.
Поскольку было уже поздно, после кино со всеми покупками поехали домой. Кары в квартире не оказалось - у нее до завтрашнего утра были выходные, так что ночь предстояло провести наедине. Эрих старался ничем не выдавать терзающих его по этому поводу желаний, лишь полушутя предложил присоединиться к нему в душе, но настаивать не стал.

От Эриха не укрылось возрастающее напряжение между ними. И хотя в течении дня ему удавалось отвлечь Мира, но тот явно думал о чем-то для него пугающем. Не сложно было догадаться, о чем. Может, поцелуй натолкнул на подобные мысли? Или взгляды в магазинах во время примерки были слишком голодными? А, может просто понимал, что любовник не будет ждать у моря погоды до конца своих дней и однажды перейдет к решительным действиям?
Как бы там ни было, Майне действительно не собирался все пускать на самотек. Он и так дал юноше отсрочку, дал успокоиться и привыкнуть к прикосновениям. Мужчина понимал, что после насилия партнеру будет тяжело снова решиться на близость. Но он так же понимал, что если с этим слишком долго тянуть, то потом станет еще тяжелее переступить через страхи. А переступить надо - иначе не получится. Оставалось только запастись терпением и фантазией, чтобы не закончить все новым насилием. Ему нравился тот страстный и откровенный Мир, которым он наслаждался до своей поездки, и сейчас хотелось его вернуть. Пусть и придется постараться для этого.
В душевую невольник все-таки пришел, но с таким видом, словно на эшафот собрался. Это не могло понравиться Эриху, и он нахмурился, благо стоявший спиной невольник не видел выражение его лица.
- Что-то случилось? - мужчина подошел к Миру сзади, наклонился и прошептал почти на ухо, нарочно щекоча дыханием, едва касаясь губами его ушка. - Тебя что-то тревожит? Или просто устал? Душ хорошо помогает расслабиться после тяжелого дня, - он осторожно собрал в пучок волосы невольника, и, едва касаясь его шеи и затылка кончиками пальцев, переместил их через плечо, наперед, убирая со спины.
Затем Эрих чуть отстранился и вылил на ладони порцию геля для душа. Мыльными ладонями и кончиками пальцев он принялся гладить спину юноши, его бока, спускаться на бедра. Прикосновения были мягкими и неспешными, и вроде бы вполне невинными. Мужчина просто намыливал своего невольника, не пользуясь губкой, которая могла причинить дискомфорт чувствительной коже шрамов.
После спины настала очередь переда, но Майне не стал разворачивать Мира к себе лицом. Он остался за спиной, почти не касаясь его спины своей грудью, а ягодиц бедрами, давая лишь ощущать тепло и близость, иногда дразня якобы случайными очень мимолетными соприкосновениями тел. Его руки заскользили по рукам юноши, требуя перестать себя обнимать. Сначала прошлись ладони, намыливая, а затем к делу подключились кончики пальцев, едва касаясь нежной кожи на внутренней стороне рук. Продолжая двигаться дальше, Эрих коснулся груди, якобы невзначай задел сережки в сосках, но не остановился там, а направился ниже, к животу, а оттуда, минуя пах, к бедрам, насколько хватало длины рук. Поднимался вверх он уже касаясь лишь кончиками пальцев, дразня этим легким прикосновением, словно боялся причинить боль. Поднявшись обратно к груди, он снова будто случайно задел сережки, затем повторил маневр с убиранием волос в сторону и снова легонько касался шеи, щекоча.
Прикосновения были как и прежде вполне невинным, но в то же время походили больше на ласку, они дразнили предчувствием большего, но больше пока ничего не происходило, словно у мужчины на уме кроме обычной помывки ничего и не было. Тем не менее, он старался касаться Мира так, чтобы слегка его щекотать и вызывать волны дрожи или мурашек по телу.
- Если неприятно - скажи... - новый шепот на ушко и снова губам не хватает каких-то миллиметров, чтобы коснуться.

- А мы разве торопимся куда-то? - мурлыкнул на просьбу юноши дать время привыкнуть. Майне чувствовал, как напрягается под его прикосновениями желанное тело, но продолжал свои ласки так, словно ничего не происходит, словно и не делает ничего необычного и нет в прикосновениях никакого эротического подтекста. Он нарочно обходил вниманием пах и ягодицы, словно эти места его не интересовали вовсе и никакого дела он к ним не имел.
Намылив и немного подразнив ощущениями, Эрих подкрутил напор в душе так, чтобы тонкие струйки воды стали довольно ощутимыми, после чего начал смывать мыло. Он продолжал невинные ласки, но на этот раз струя воды то и дело якобы случайно задевала пах, следуя мимо. Мужчина по себе знал, что такое воздействие водой довольно приятно будоражит, но не злоупотреблял этим, дабы не вызвать волнений, лишь поддразнивал, желая пробудить чувственность в любовнике.
Мир прижался к нему спиной, провокационно соприкасаясь ягодицами с пахом. Благо, возбужден Эрих не был и пока что вполне себя контролировал, чтобы не проявлять никаких физических реакций. Да, он хотел своего невольника, но не позволял себе об этом думать или фантазировать, чтобы тело не начало реагировать слишком быстро. Ему вспомнилась некогда любимая игра, которую он практиковал в юности с некоторыми из любовников. Суть ее состояла в том, чтобы завести партнера или даже довести его до пика и при этом постараться не завестись самому или завестись не слишком быстро, проявляя выдержку. Порой ласки и заигрывания могли растягиваться на часы, но зато и удовольствие потом было особенно сильным и жгучим. Вот в такую игру Эрих сейчас решил поиграть с Миром, не гласно только.
Юноша захотел проявить инициативу, начав мыть своего партнера, и тот не стал противиться. Ласка любой кошке приятна, даже большой и суровой, а потому Майне позволил себе от души насладиться робкими прикосновениями, чуть подаваясь к рукам, подбадривая продолжать. Его собственные руки не прекращали мягко скользить по спине и бокам невольника, вырисовывая витиеватые узоры.
Мир переплел их пальцы и робко озвучил свое пожелание, от чего уголки губ мужчины приподнялись в улыбке. Конечно, отказывать он не собирался, однако реализовывал все по-своему.
- С удовольствием... Вот только с чего бы мне начать? - размышлял Эрих вслух. Он поднес к губам руку юноши, перехватил кисть так, чтобы удобно было поцеловать сначала ладошку, затем цепочкой поцелуев переместиться по внутренней стороне предплечья до локтя. Майне не торопился, поглядывая на любовника и словно бы спрашивая разрешение на каждый поцелуй взглядом. Дойдя до локтя, он приподнял голову, и, все так же гипнотизируя взглядом, приблизился к губам невольника, замирая в непосредственной близости, словно давая возможность передумать. Одна рука мужчины скользнула на талию любовника, прижимая к своему телу, в то время вторая обняла за плечи, а пальцы зарылись в волосы на затылке.
Секундное промедление и Эрих коснулся губ Мира своими в осторожном поцелуе. Он легонько прихватил его сначала за верхнюю, потом за нижнюю губу, затем провел языком, очерчивая контур, и только потом раздвинул, проникая внутрь. Он целовал неспешно и нежно, словно впервые изучал неизведанную территорию. Но постепенно ласка стала обретать более откровенные нотки. Мужчина увлекал своего любовника в игру, провоцировал к борьбе, ловя его язык своим, посасывая и даже легонько покусывая его губы.
Однако только этим он ограничиваться не собирался. Поцеловав юношу в уголок рта, переместился на подбородок, коснулся скулы, чтобы затем спуститься на нежную шею. Шее уделялось внимание особое. Эрих водил по ней кончиком языка, целовал и даже мягко покусывал, чередуя ощущения. Он поднялся к ушку и принялся поигрывать с мочкой, покусывая, перемещаясь губами к краю, щекоча дыханием. При этом мужчина оставался физически не возбужденным, может самую малость, контролируя себя, а все внимание переключая на любовника, прислушиваясь к реакции его тела, чтобы повторить особо удачные маневры. Рука, лежавшая на талии, гладила спину и бок, не спускаясь ниже, вторая же перебирала волосы на затылке и поглаживала шею, привнося приятные ощущения в общий коктейль.

Отредактировано Эрих Майне (02.08.2014 00:37:08)

Эрих чувствовал, как постепенно успокаивается Мир, а его тело понемногу начинает откликаться на ласки и шалости. Невольник не просто принимал нежности, а и проявлял инициативу, отвечал на поцелуй, обнимая и затем спускаясь робкими прикосновениям на бедра мужчины. Это воодушевляло и давало надежду, что все не настолько плохо, как могло бы быть, и при должном старании поправимо. Волновал, конечно, вопрос, а не делает ли это юноша просто чтобы угодить хозяину, как всегда придумав себе что-нибудь настолько внезапное, что, будучи озвученным, могло бы поставить в тупик, и в голову Майне никогда бы само не пришло. Но ведь не узнает, пока не спросит, а сбивать настрой лишними вопросами не хотелось.
- Мм... кажется без поцелуев у нас тут еще остались места... не справедливо обделенные, - негромко проговорил Эрих, оставив губы юноши после очередного поцелуя. Он снова начал опускаться на шею, касаясь губами нежной кожи, посасывая и покусывая, слизывая капельки влаги, но на этот раз перемещаться стал ниже, уделяя внимание плечам и груди. Он кружил губами и языком сначала вокруг одного соска, затем второго, не спеша касаться. Торчащие колечки сережек добавляли им особой прелести и, не смотря на все попытки сдерживаться, Майне чувствовал, как в паху тяжелеет от фетишной для него картины. В итоге он позволил себе поймать губами колечко и слегка за него потянуть, подразнить языком аккуратную горошинку соска. Руки, доселе оглаживавшие лишь спину и бока, постепенно начали касаться и участков пониже, перебираясь на бедра и ягодицы, однако по-прежнему не приближаясь к ложбинке между ними.
Продолжая свои ласки, Эрих спускался все ниже, внимательно наблюдая за реакцией, юноши, чтобы прекратить, если тот начнет напрягаться и пугаться. Он прочертил кончиком языка линию от солнечного сплетения до пупка, затем скользнул в ямочку и пощекотал внутри, но надолго задерживаться там не стал, целуя живот, поднимаясь вверх, к боку. Вероятно, то, что на очереди пах было ожидаемо, но Майне не хотелось оказаться предсказуемым. Ему хотелось подразнить и помучить Мира подольше. А потому он чуть отстранился и усадил невольника на широкий бортик ванны рядом со стенкой, чтобы было удобней опираться. Сам же мужчина опустился на корточки, посмотрел на Мира снизу вверх, затем, не отрывая взгляда, взял его ногу за ступню и поднес к своему лицу, словно до этого никогда вблизи не разглядывал. Сначала он просто гладил руками, потом подключились губы и язык, изучая изгибы изящной ножки. Эрих прихватывал губами пальцы, втягивал их в рот и посасывал, щекотал языком чувствительную ямочку на подошве, наблюдая за реакцией юноши. Однако долго мучить любовника легкой щекоткой не стал, постепенно поднимаясь по ноге выше, к щиколотке, а затем и икре. Впереди шли руки, оглаживая и слегка разминая мышцы, за ними следовали губы, целуя и прихватывая кожу. К паху мужчина подбирался плавно, чтобы вовремя заметить и отреагировать, если невольник начнет слишком волноваться.

Поднимаясь поцелуями вверх, к бедру, Эрих любовался Миром. Не заметить, как наливается и поднимается его плоть было сложно, но мужчина лишь довольно ухмылялся, не отрываясь от своего занятия. Изводить невольника ласками, видеть смущение на его лице, наблюдать, как он разрывается между желанием закрыться и открыться еще больше, было отдельным удовольствием. Впрочем, и собственное тело не оставалось равнодушным к соблазнительному зрелищу, а в паху тяжелело все отчетливей, но Майне продолжал себя контролировать. Он и так долго ждал, разве не сможет подождать еще немного, чтобы довести юношу до еще более безумного состояния?
Когда Мир поймал его за волосы и отстранил, сбивчиво шепча что-то про "не здесь", Эрих одарил его обжигающим взглядом, но не стал удерживать. Как юноша и догадывался, он действительно собирался вскоре перейти к оральным ласкам жаждущей этого плоти, и не более того. Но раз уж его сокровище так торопиться перебраться в более удобное место, то так тому и быть. Он и сам планировал сделать это, просто чуть позже, когда невольник от вожделения перестанет что-либо соображать. Сейчас же юноша явно соображал и еще весьма бодренько убегал, что означало, что к основному блюду переходить пока рано.
Майне неторопливо ополоснулся и вытерся, затем порылся в шкафчиках, извлекая тюбик со смазкой. В комнате Мира он нарочно не оставлял таких вещей, чтобы тот случайно не нашел и не начал бояться того, что может случиться, но сейчас без этого было не обойтись. Дабы не привлекать внимания к находке, Эрих завернул ее в складку полотенца, которое накинул себе на плечи, чтобы влага с волос стекала на ткань. И хотя невольник вполне явно озвучил свое желание, но мужчину терзали подозрения, что тот может передумать из-за столь откровенной демонстрации неизбежного. А еще это казалось пошлым.
Войдя в комнату, он Мира не увидел, зато через мгновение почувствовал прильнувшее к его спине тело, и усмехнулся. Некстати подумалось, что если бы Мир захотел на него напасть или даже убить - была бы отличная возможность. Но вместо этого невольник скользил по телу мужчины руками, бесстыдно касаясь налившейся плоти, целуя и кусая спину до волн "мурашек", а так же терся возбужденным членом о ягодицы, жарким шепотом раскрывая свои желания. Майне завел руки за спину, на ощупь находя юношу, прижимая к себе и оглаживая его тело. То, что положение было двусмысленным и из него было бы удобно поменяться ролями, или попытаться хотя бы, Эриха ничуть не смущало - все равно ничего бы не получилось по ряду причин.
- Если ты меня сейчас слишком возбудишь, то одним разом не отделаешься!
Но Мир вскоре переместился вперед, прильнул с пылким поцелуем и уже через мгновение обхватывал бедра мужчины своими, поддерживаемый под ягодицы, и ощутимый стояк любовника его, кажется, не смущал. Не прекращая целовать, Майне перенес свое сокровище на кровать и бережно опустил, скидывая полотенце рядом на пол.
- Сегодня ты получишь все, что желаешь, - между поцелуями и ласками прошептал Эрих, а в его карих глазах зажегся дьявольский огонек. - Но не сразу. На чем мы там остановились?
Он сполз ниже, покрывая поцелуями и легкими укусами живот и бедра любовника, очень плавно подбираясь к паху. Он видел, что Мир изнывает от желания, его собственное тело так же жаждало близости, но мужчина умел быть терпеливым. Язык прошелся по члену от основания до головки, слизнул выступившую каплю смазки, дразня маленькую дырочку сверху. Руки Эриха оглаживали и мяли ягодицы, гладили бедра, то и дело касаясь члена, перекатывали яички. Он топил любовника в чувственных дразнящих ласках, при этом следил, чтобы тот не сорвался раньше времени и не кончил, для чего то отвлекал укусами в нежное место на внутренней стороне бедра, а то пальцами сжимая член у основания.
- Я так соскучился по твоему вкусу... - прошептал, щекоча дыханием влажную головку, которую буквально только что с упоением посасывал и облизывал. Но только этим мужчина не ограничился. Он подтянул ближайшую подушку и подсунул под бедра любовника, после чего начал спускаться ниже, прихватывая губами яички, облизывая и посасывая их, медленно но неотвратимо приближаясь к пульсирующей дырочке. Эрих лизнул ее, подразнил кончиком языка, и лишь затем проник, начиная трахать, одной рукой придерживая за бедро, а второй лаская член и не давая излиться слишком быстро.

Чувственные ласки все же возымели нужный эффект и довели невольника до полубезумного состояния. Эрих откровенно любовался стонущим и разметавшимся на постели Миром, таким вожделеющим и страстным. Он был непередаваемо прекрасен, и так и манил к себе. Хотелось его касаться не прекращая, пить с губ сладкие стоны, и владеть им безраздельно. Сдерживаться становилось все труднее, собственное дыхание сбивалось, а член уже ныл, намекая, что пора переходить к самому сладкому.
Эрих чуть отстранился, наклонился к оставленному на полу полотенцу и отыскал в нем смазку. Выдавив на пальцы приличное количество прохладного геля, коснулся влажного пульсирующего входа, начиная подготавливать и растягивать. Он гладил любовника внутри сначала одним, а затем и двумя пальцами, нащупывая чувствительное местечко, чтобы еще немного подразнить. Впрочем, тело невольника уже было привычным к такому виду секса, да и сам юноша сейчас уже пребывал на грани, утопая в вожделении, а потому много времени на подготовку не потребовалось.
Мужчина вытащил пальцы и приставил на их место головку своего истекающего смазкой члена, затем осторожно толкнулся, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не начать врываться сразу и на всю длину. Очень хотелось, но он напоминал себе, что нужно быть осторожным и нежным, чтобы возможная боль не пробудила неприятную память тела. Эрих проникал дальше медленно, но без заминок и сразу до конца. С его губ сорвался сдавленный стон, когда он замер, оказавшись полностью внутри, в сладком тесном плену желанного тела. Все же помнить о наслаждении и ощущать его - два разные вещи, и сейчас кружилась голова от захлестывающего удовольствия близости и дурманящего запаха любовника. Он накрыл своим телом Мира, прижался к его губам с поцелуем, и толкнулся бедрами, начиная двигаться и тереться животом о больше не сдерживаемый пальцами член. Хотелось заставить юношу испытать еще большее наслаждение, чем уже было сегодня, вознести его на вершину блаженства, чтобы все кошмары жизни в борделе если не стерлись из памяти, то как минимум поблекли перед тем настоящим, что теперь было.
Он и сам не заметил, как толчки постепенно становились все быстрее и резче, а поцелуи более пылкими и порывистыми от нехватки воздуха, ставшего вдруг раскаленным киселем. Эрих принялся целовать сладкую шею, оставляя на ней следы своих засосов. Он так скучал, так истосковался, что сейчас уже не мог себя сдерживать, врываясь в податливое тело и надеясь, что причинит не слишком много боли.
- Мой... Мое сокровище... Мир... - шептал мужчина, сильнее сжимая в объятиях любовника, теряя голову от накатывающей страсти, готовый вот-вот взорваться ярчайшим оргазмом.

Эрих продолжал врываться в податливо льнущего к нему любовника, пить с его губ стоны и сбивчивые, не всегда понятные речи. Он действительно не придавал им большого значения - пусть в пылу страсти чувства особенно открыты, а нервы оголены, но ведь под влиянием эмоций субъективная реальность может искажаться, представляя все в ином свете. А потому таким признаниям хоть и приятно, но опасно верить. Даже если иногда очень хочется.
Упиваясь близостью, Майне любовался своим невольником, разметавшимся на простынях, его зацелованными губами, лихорадочным румянцем на щеках, томным, расфокусированным взглядом, и не мог налюбоваться, чувствуя по отношению к этому невозможному созданию не только жгучее вожделение, но и щемящую нежность. Желание обладать и крепко сжимать в своих руках переплеталось с желанием дать бутону расцвести цветком, а ведь для этого придется дать некоторую свободу и пространство, отпустить... Но не сейчас. Сейчас он мог позволить себе единолично и всецело владеть своим сокровищем, подводя его к скорому пику, а следы семени на животе, судорожно напрягающиеся мышцы и хриплый вскрик - как подтверждение этой власти. Он сильнее сжал Мира в своих объятиях, двигаясь совсем не сдержанно, чтобы вскоре излиться в его жаркое тело, отметить собой.
Эрих растянулся на постели, прижимая к себе совершенно разомлевшего и расслабившегося юношу. Ему сейчас было хорошо и томно, хотя он не отказался бы от продолжения, но Мир явно был не настроен на что-то еще и, похоже, вовсе заснул. Мужчина улыбнулся, легонька касаясь приоткрытых зацелованных губ своими. Кажется, он малость перестарался, изводя любовника ласками. А, может, просто день выдался тяжелым и насыщенным. Но как бы там ни было, пришлось засунуть свои желания подальше и пойти в душ. Можно было бы и так продолжить, но брать невольника спящим не хотелось, это почти как с бревном, какое в этом удовольствие? Нет, куда приятней слушать его сладкие стоны и вздохи, заставлять сходить с ума от желания и умолять, давая прочувствовать каждое мгновение близости.
Выйдя из душа, Майне взял влажное полотенце и привел в порядок Мира, стирая с него следы их развлечений. После он притянул юношу к своей груди, обнял и попытался просто уснуть, не думая ни о чем постороннем. На удивление, это удалось довольно легко и быстро, и вскоре пришел желанный сон.
Проснулся Эрих уже утром, в отличном расположении духа, ощущая себя бодрым и полностью отдохнувшим. Вот только одна маленькая деталь не давала покоя - недоудовлетворенное вчера желание. Было вкусно, но мало. Он слишком долго ждал и терпел, пока Мир успокоится после случившегося в борделе, и сейчас тело жаждало наверстать положенное и удовлетворить свой "голод". Но сначала следовало разбудить мирно посапывающего любовника.
Начал мужчина с поцелуев. Он нежно очертил губами контуры любимого лица, затем перебрался на тонкую шею, а оттуда принялся спускаться все ниже и ниже. Добравшись до паха, он сдвинул в сторону одеяло, устроился поудобней и накрыл губами пока еще довольно вялый член, начиная посасывать. Самому Эриху всегда нравилось просыпаться от минета, вот только редкие любовники его таким баловали, а Мира так вовсе кроме него баловать некому. Так почему бы не начать? Вроде бы вчера рубеж был преодолен успешно, надо закрепить успех.

Эрих почувствовал, как напрягся было Мир, проснувшись от неожиданных ласк. Он готов был остановиться, но юноша вдруг расслабился, а его ноги разошлись в стороны, приглашая продолжить. В груди появилось ощущение тепла - все же хорошо, что грубость и насилие не сломали его сокровище, и невольник все так же открыт и отзывчив на ласки.
Если ночью Майне одолевали страсти и ему приходилось сдерживаться, чтобы не наброситься на любовника сразу, то сейчас хотелось чего-то томного и сладкого, чтобы по возможности растянуть удовольствие. Он кинул обжигающий взгляд на юношу и нарочито медленно очертил головку его члена языком, затем по стволу спустился ниже, прихватил губами яички. Словно бы утратив интерес к восставшему органу, принялся выцеловывать узоры на внутренней стороне бедра Мира, щекотать нежную кожу на сгибе, дразня якобы случайными прикосновениями к члену. Вот только юное тело, давшее, наконец, себе волю от страхов, оказалось слишком жадным и пылким, чтобы терпеть томительные игры долго. Мир потянул его на себя и Эрих прижался к нему своим телом, начав игриво тереться бедрами, возбуждаясь сильнее и продолжая дразнить партнера. Но ощущать пылкие поцелуи на своих губах, ловить нетерпеливые стоны, ощущать под собой бьющееся и извивающееся в нетерпении прекрасное белокурое создание, оказалось слишком большим соблазном.
- Какой ты горячий с утра... Это только сегодня или всегда, а я просто не знал о тебе чего-то? - промурлыкал Майне, отстраняясь, чтобы нашарить смазку. Но наваливаться на юношу, чтобы исполнить общее для них двоих желание близости Эрих не торопился. Он опустился обратно на постель, а Мира дернул на себя, чтобы тот оказался сверху, при этом ногами опирался по обе стороны от бедер партнера. Его губы тут же нашли губы любовника для новых поцелуев, в то время как скользкие пальцы добрались до ложбинки между ягодиц, принялись массировать, а затем и проникать внутрь, лаская и подготавливая. Мужчина чуть подавался бедрами вперед, чтобы снова соприкасаться собственным членом с членом невольника, дразня близостью.
Но как бы ни было приятно томить и изводить Мира, Эрих и сам железным не был. Он добавил смазки на собственный член и, придерживая юношу за бедро, толкнулся в его тело, направляя опускаться ниже, при этом позволяя регулировать скорость проникновения и выбирать угол. Имея отличный обзор и доступ к телу, мужчина мял и тискал нежные ягодицы невольника, гладил по спине и бокам, соскальзывая на грудь, чтобы поиграть с украшенными пирсингом сосками.