По заброшенным ангарам на отшибе небольшого умирающего городка  гулял пронизывающий ветер: завывал в окна, забитые досками, и едва слышно шуршал газетами. Посеревшие от времени стены пахли сыростью; полумрак в помещении становился гуще, когда солнце скрывалось за очередным рваным облаком. К вечеру снова обещал начаться дождь – свинцовое небо натурально давило. Хмурые рожи оборотней, становились еще мрачнее.
Изредка слышались глухие хлопки выстрелов – в основном со скуки били по банкам, и тогда было слышно, как разлетается стекло или пробивает насквозь жестянки. В основном…
Победителей не судят.
На территории заброшенных ангаров клан оборотней решал, кто из занявших не ту сторону в локальной войне будет жить дальше, а кто умрет. Слуги Крови, вампиры, полукровки, присягнувшие на верность кровососам люди и среди них оборотень, которого здесь не должно было быть. Ингвар обматывал найденный кусок ножовки грубой тряпкой и, привалившись плечом к стене, смотрел в щель между досок - наблюдал, как из соседнего ангара вывели пожилого двуногого, поставили на колени и разрядили всю обойму одиночными в голову. По крайней мере, перед смертью его не заставили петлять зайцем по полю до тех, пока оборотням бы не надоела забава, или пока жертва сама не свалилась бы в высокую траву от усталости.

Третьи сутки волки развлекались по-своему, куражились, не жалея патронов - медведь мог их понять, хотя сам бы по-простому резал глотки обреченным на смерть, а после выдирал бы шейные позвонки, чтобы… наверняка.  Но победившему клану принадлежала теперь половина свободной Саксонии, а значит, они могли праздновать свой триумф так, как считали нужным.

Ингвар отвернулся от окна и подтянул ближе к свету ящик, выглядевший достаточно крепким, не прогнившим; в очередной раз рассеянно ощупал металлическую полосу ошейника, неплотно обхватывающего шею - память о прошлом хозяине.
«Не отпустят: либо убьют, либо продадут…» - медведь уже устал гадать, что будет дальше. Его посадили отдельно от остальных пленников, в одном из многих пустых ангаров, где под высокими потолками гуляло размазанное эхо. Тщательно обыскали, но оставили одежду – джинсы и футболку с коротким рукавом; плащ забрали, слишком уж он приглянулся одному из волков, вещь, достойная свободного, не раба или смертника. Защелкнули и заварили на ошейнике карабин, от которого протянулась к ржавому крюку в стене толстая цепь. Ингвар не сопротивлялся, потому что не видел смысла в сопротивлении после смерти хозяина, молчал – ловил косые взгляды волков, которые слишком хорошо помнили, как раб погибшего Патриарха, оборотень-медведь, убивал их сородичей при штурме гнезда вампирского рода.

От скрежета ножовки по металлу Ингвар морщился, как от зубной боли. За два дня дело продвинулось не особо далеко: цепь была слишком толстой, крюк сидел в стене плотно, а ошейник, способный остановить перевоплощение, банально придушив оборотня, не стоило даже пытаться трогать. Но медведь всерьез и не рассчитывал, что «побег» удастся – просто хотел чем-то занять руки, чтобы перестать думать и отвлечься от бесконечного ожидания.

Скрип битого стекла и бетонной крошки обозначили чужие шаги, приближающиеся ко входу в ангар. Медведь настороженно потянул носом воздух и раздраженно выдохнул, определив запах одного из волков - разумеется, кто еще мог свободно разгуливать здесь.
Пленник на секунду замер, а после торопливо сунул свой нехитрый инструмент за ящик и медленно выпрямился, приваливаясь спиной к стене. В дверном проеме замаячила фигура – оборотень, прикованный к стене напротив входа, сщурился, пытаясь разглядеть того, кто вошел внутрь, гадая, успел ли вошедший услышать возню пленника с цепью, а если успел, то что будет делать и для чего вообще пришел сюда. Одно Ингвар знал точно: первым он не заговорит – тяжело вздохнул, чувствуя, как напряжение последних дней снова обостряется до предела.

«Щенок,» - Ингвар смотрел на волка, подошедшего слишком близко. Один рывок – схватить за грудки, ударить под челюсть, а после уложить на пол, фиксируя руку в болезненном захвате. Или передавить горло цепью, медленно душа и давай возможность вздохнуть только для короткого хриплого «да» или «нет».
«Глупости!» - раздраженно отмахнулся Ингвар от мысли взять волка в заложники. Это не заставит цепь или ошейник исчезнуть.

Победитель был слишком беспечен.
Оборотень попытался вспомнить, видел ли волка ранее, среди штурмующих вампирское логово, но лицо парня было незнакомым. Не было его и среди тех, кто забирал медведя, вел до фургона, боязливо держа на прицеле. Сейчас Ингвар отчетливо представлял, как дрожал палец стрелка на спусковом крючке, тогда же слушал разговоры вокруг и пытался понять, что его ждет. Всех их – тех, кого почему-то не убили сразу.

- Дождусь. Куда я денусь. Не успею… не закончу пилить эту цепь раньше темноты. Или завтрашнего дня, - отозвался Ингвар, не сводя взгляда со стоящего рядом оборотня. Тот наверняка слышал скрежет металла о металл, юлить и отпираться было бессмысленно. «Помочь тебе?.. Попросишь убить кого-то? А что потом – убьешь сам или сдашь своим?.. Вырвавшийся на свободу пленник, прикончивший… уже не первого из волков. Чье слово будет цениться выше внутри клана? Твое или… мое?»

- Бегство – не свобода, - ухмыльнулся в лицо волку Ингвар и подался вперед. Цепь звякнула, потянувшись следом, - Ты говоришь о свободе. Так дай ее мне. Ты, один из клана, один из тех, кто забрал меня, как трофей, по законам войны. Сними это и скажи, что я теперь свободный.
Оборотень подцепил пальцами ошейник, как состоятельные дамочки демонстрируют дорогую цацку вроде колье - ласково огладил металл, оттягивая "украшение" в сторону и чуть запрокидывая голову; вздохнул, отпуская. Все это было бесполезно – его не отпустят. И волк, пришедший предлагать волю, всего лишь прикидывает, какую выгоду может получить, обманув глупого раба. Ингвар не считал себя умным, но знал, что свобода не достается легко, а бесконечно бежать до конца жизни, чувствуя, как горит на коже клеймо хозяина, невозможно.
А еще он знал, что чистокровные будут мстить: за своих, за вырезанный вампирский род. И свободного одиночку быстро сметут, раздавят, потому что свободный одиночка никому не нужен, а за рабом всегда стоит его хозяин. Чувство смутной опасности заставляло раба с затаенным интересом разглядывать волка. Тот чего-то хотел от пленника и не получив желаемого либо сразу уйдет, либо попробует «зайти с другой стороны».

Ингвар не любил долгих предисловий, намеков и околичностей, и поэтому спросил впрямую:
- Чего ты хочешь от меня, победивший волк?

Ингвар смотрел в черный провал-точку, на неснятый предохранитель, на то, как волк воровато и быстро оглянулся на шорох, на то, как забирал ножовку. Не двигался с места. Первые секунды, до того, как пришедший к пленнику оборотень заговорил, медведь думал, что сейчас его просто и без затей пристрелят. Мысль, как ни странно, не пугала. Вернее, пугала ровно в той степени, чтобы во рту стало сухо, а сердце ухнуло куда-то в желудок, но не вызывала паники: «По воле Асбьёрна, чтобы ни произошло,» - стучало в висках.

- А у меня теперь выбор есть? – с долей непривычного для себя ехидства ухмыльнулся раб. Взгляд упорно цеплялся за дуло пистолета, так лихо выхваченного волком, скользил дальше, останавливаясь на горизонтальном положении предохранителя. У волка в руках была старая модель, Ингвар знал и не раз держал в руках такие раньше, и теперь пытался понять, то ли его, немолодого уже медведя, подводит память, то ли  пришедший и впрямь не собирается стрелять: «…а может, просто забыл снять?»

- Ножовку ты забрал. Шансов уйти отсюда живым, кроме того, что предлагаешь ты, нет. Откажусь – пристрелишь прямо сейчас.
Цепь снова звякнула, когда Ингвар пошевелился, устраиваясь поудобнее, и провел рукой перед собой открытой ладонью вверх в широком жесте, как будто великодушно давал волку разрешение на дальнейшие действия.
- Излагай!..

Радужка на мгновение окрасилась желтым. Рвался наружу внутренний зверь, жаждущий отобрать у волка «игрушку». Победитель был все так же беспечен и стоял достаточно близко, чтобы медведь мог дотянуться до него с одного короткого рывка – выломать запястье, уронить мордой в пол, прижать, таки щелкнуть предохранителем, ставя его в боевое положение, и задать волку несколько вопросов.
Но в этом все так же не было никакого смысла.

Когда волк выстрелил, Ингвар против воли зажмурился, дернув головой. По помещению заметалось эхо, в воздухе поплыл характерный запах пороха. Где-то снаружи выстрелу вторила автоматная очередь. Оборотень отчетливо представил, как падают на влажную после мороси землю тела под гогот волков; как закуривает старший из них, ухмыляясь «играм» молодняка. Обоняния действительно коснулся пропитанный неестественными добавками горьковатый запах дыма.
Все менялось. Мир с каждым прожитым столетием становился другим.
Даже сигареты становились все более… искусственными. Правда курить от этого, прямо сейчас, хотелось не меньше – внезапно понял Ингвар и зло глянул на гостя.
Слуги крови, люди, дампиры, пара эльфов – оборотень не хотел «освобождать» других пленников. Они не были на равных там, в особняке, и он не сочувствовал их горю – смерти покровителя, при котором им хорошо и спокойно жилось. «Разве что Марта…» - мелькнула тоскливая мысль. Вкусившую с ее выводком было почему-то жаль, может, из-за того, что младший в семействе носил явные признаки вырождения, а в глазах остальных читался затаенный страх. Они всегда боялись. И умерли со страхом – панически пытались бежать, умоляли, самый младший мазал сопли по роже грязной ладонью и громко, так, что слышно было даже медведю в его ангаре, ревел взахлеб. Ингвар вздрогнул, вспомнив крик Марты. Тоскливый, глухой – завывание самки, увидевшей смерть своих детенышей.

- А что ты, волк, так печешься о пленных? – с отчетливой угрозой спросил медведь, - Уж не предатель ли ты, дружок?..
Рывок вперед, удар под дых и куда-то в район виска с локтя. Удары получились четкими, как по учебнику. Выстрела Ингвар не боялся – даже если пуля застрянет в брюхе, «берсер» должен вывести медведя, а вытащить кусачее железо можно будет позже.

Цепь волочилась следом по полу. Прежде, чем снять с незнакомца все, что может быть полезным, медведь перекинул её через плечо несколько раз, наматывая на шею, чтобы не мешалась. Убивать волка не стал – пусть теперь объясняет своим, как пленнику удалось бежать, и где именно у цепи было «слабое место». Оборотень широко ухмыльнулся, прислушиваясь к происходящему снаружи и прикидывая, как он будет уходить от волчьей стаи. Побег и ловля беглеца наверняка станут неплохим развлечением для победителей, начинающих скучать.
Впереди замаячил призрак свободы. Ингвар крепко, до скрипа сжал челюсти, отгоняя от себя ненужные надежды - для начала, ему предстояло выжить.