Не нравится ему все это. Им. Волку не нравится сидеть взаперти и вести себя как домашняя шавка, Давиду не нравится все то же самое, но немного с другого ракурса.
"Теперь разрешается".
И ничего он не подслушивал мыслишки оборотня, это в звериной форме у него обостренное восприятие ментальной речи.
Волк терпеливо сидел, гордо подняв голову, мол, не пес он вовсе, нечего сравнивать, и в любой момент был готов зарычать и вцепиться зубами в какую-нибудь вкусную часть Рувье. Краем глаза поглядывает, что там делает его слуга, повернул голову, пытаясь распознать, что за средства купил парень, кто ж знает, что ему может стукнуть, вдруг он выкрасит его шерсть в зеленый цвет? Но по надписям и фирмам было все понятно, ничего криминального, волк утихомирился, но ненадолго. Вид Яна без футболки пробудил немного смешанные чувства в смешанном сознании вампира. Человеческая сущность жаждала привычной порции утреннего секса, звериная же видела в обнаженной тушке только хороший завтрак. Давид не успел решить и что-то предпринять, поток воды самым беспардонным образом устремился вниз по загривку, запоздало достигая кожи, делая шерсть тяжелой и неприятно прилипающей к телу. Волк оскалился, зарычал совсем тихо, лишь как фон, на котором отображалось его общее состояние, никак не влияющее на происходящее. Риторическая просьба мальчишки прозвучала вовремя, зверь, кажется, уже примеривался к его запястью, но вновь присмирел, даже будто бы виновато опустил уши. Парень прав, не нужно его кусать, он все же помогает, хоть и боится. Пусть только не смеется больше и не умиляется. Иначе точно отгрызет что-нибудь не очень важное. Причем порывы кого-нибудь покусать были свойственны как волку, так и человеку, поэтому обе ипостаси жили в пушистом теле в полной гармонии. Точно так же, когда мальчишка начал прикасаться к шерсти, поглаживать и чесать за ушком, Давид расслабился, хоть и старался не подавать виду, что ему приятно, но зверь чуть жмурился, подставлял уши ласковым рукам, и даже не заметил, когда он весь был уже окутан пеной, которую зверь терпеть не мог. Он заметил улыбку, почувствовал эмоции юноши, и сам как-то перенял их, уже довольно ворча от такого массажа и ощущение освобождения от чертовых блох. Когда же зверь открыл глаза и увидел щетку для зубов, тут же оскалился, уж больно не любил такие штуки, да и вообще не допускал, чтобы ему что-то в рот пихали, сразу чуть попятился назад, грозно рыча, клацнул зубами в опасной близости от чужих пальцев, но Давид быстро приструнил зверя и позволил наконец завершить процедуру.
Мокрый волк стал больше похож на худую лысую дворняжку, чем на матерого зверя, так что он проигнорировал полотенце, выпрыгнул из ванны и хорошенько встряхнулся. Теперь шерсть стала мягче, и в пушистости не уступала зимней шубке из какой-нибудь норки. Ох уж эти современные шампуни. Зуда больше не было, поэтому волк все же позволил укутать себя в полотенце и вытереть окончательно, хотя фырчал недовольно и всячески пытался избежать этого, отворачивая морду и норовя ускользнуть. Напоследок волк благодарно лизнул ладонь мальчишки и ткнулся мокрым носом в шею. Минутка нежности от грозного Цепеша в волчьей ипостаси.
"Отвернись или уйди."
Фраза-приказ, привычным властным голосом в чужой голове. Никаких больше собачьих нежностей, поиграли и хватит. Пора обращаться обратно, правда, волку не мешало бы перекусить, но это мелочи.
Зверь залез обратно в ванну, проследил за выполнением своего приказа, и начал обращаться в человеческую форму. Давид не помнил, когда последний раз выл или кричал от боли при превращении, да и сама боль уже казалась незаметной, неизбежной и привычной. Но хруста костей никто не отменял, и их заглушить было проблематично. Превращение заняло чуть больше времени, чем обычно, зверю было слишком хорошо и он был немного голоден, нехотя сдавал позиции. Но за шестьсот лет практики это не стало препятствием. Около минуты после, Цепеш пребывал в небытие, потерял ориентацию в пространстве и тяжело дышал. Эффект этот прошел, мужчина включил воду и встал под душ, чтобы смыть с себя остатки усталости и пережитки странной ночи и не менее странного утра.

Все тело еще ныло, пульсировало, мышцы казались натянутыми, напряженными донельзя, воспаленными, но он сделал воду холодней, позволяя ей просто стекать от макушки вниз, унося за собой боль, заглушая все ощущения. Сквозь шум воды он едва услышал шаги Яна за дверью, замер, борясь с желанием позвать его к себе, включил воду теплее и закрыл глаза, подставляя лицо теплым потокам. Тело успокаивалось, расслаблялось, и под стать пустому желудку зверя, в нем просыпался нешуточный вампирский аппетит. Давид абстрагировался от окружающего мира, он слышал все шорохи и движения парня где-то там, за стенкой воды, на периферии, сквозь шум мириад капель. Прикосновение мальчишки стало для него почти неожиданным, вывело из транса, вернуло в реальность и вызвало воспоминания о проведенной ночи. Несколько кадров-вспышек, пара мыслей о мягких губах и стонах, срывавшихся с них, и мужчина улыбается уголками губ, чувствует любовника всем телом, проводит пальцами по его рукам, наслаждаясь моментом. Рувье не был телепатом, но неплохо научился чувствовать желания хозяина. Имя, которое он произнес, наверное, впервые, и так ласково, вызвало приятные мурашки в области лопаток, но Цепеш не был бы собой, если бы не подумал мельком, а не блохи ли это снова чешутся. И все же потеплело на сердце, черствый сухарь под ребрами смягчился, захотелось поскорее прижать мальчишку к себе. Давид обернулся, обнял парня за талию, посмотрел в глаза.
- Теперь ты знаком с моим зверем.
Может оборотень этого и не поймет, но сегодняшнее поведение вампира - это явный признак доверия. А уж тем более мыть своего зверя и избавлять от блох он позволял лишь единицам в своей долгой жизни. После превращения мужчина еще не до конца пришел в себя, его разум, мысли и чувства были почти оголены, и в такие моменты не хочется держать себя в рамках собственных принципов, хочется быть немного диким и более свободным в выражении своих эмоций. Но тут же голод выступил на передний план, вампир склонился к шее парня, прижимая его к себе сильнее, провел губами по коже, не обращая внимания на струи воды, легко прикусил и сразу сделал несколько крупных глотков и остановился. Этого было достаточно, истощать мальчишку не хотелось, он отстранился и невольно залюбовался, как течет драгоценная карминовая жидкость из аккуратных точек, смешиваясь с водой, розовея, пробегаясь по всему телу и утекая в сток. Давид снова прильнул к шее, больше не кусая, а только зализывая, чтобы не грешить расточительством, пока кровь не перестала течь. Сразу - к губам, насытившийся, приник горячим благодарным поцелуем, разжал тесные объятия, направляя ладони вниз, и снова вверх по спине, в хаотичных мимолетных ласках. Ему всегда будет мало его, все чаще желание взять и подчинить довлеет над всем остальным. Это похоже на привязанность, томную, пустившую корни в его сердце. Привязанность, которую он ненавидит, которая делает его слабым, и он не может противиться, не сейчас, когда нервы оголены, как провода под напряжением, пока он еще не успел обрасти прежней броней из жизненного опыта и позиций.

s01e06
27.09

Война войной, а обед по расписанию.
То, чем подпитывался Давид в Африке во время участия в боевых действиях, можно сравнить только с бичпакетом китайской лапши, не вкусно, сухо, дешево, не питательно. Поэтому с каждым днем возрастало желание вернуться к своей привычной, вкусной и тонизирующей кормушке. Но каковы же шансы, что кормушка от него не сбежала к каким-нибудь благородным голубям или дворовым воробушкам, пока Цепеш играл в войнушку? У него все-таки были сомнения насчет Рувье, он почти был готов к тому, что в той самой квартире его встретит лишь тишина, и может быть какая-нибудь записка все еще немного корявым почерком, краткая, лишенная того романтизма, которым умеют обладать подобные послания. Что-нибудь вроде "ушел бухать, вернусь не скоро", или "надоело мне тут, пока". На большее у Давида что-то фантазии не хватало, но голодный, уставший, и с парочкой заживающих ранений, он был мрачнее ночи, когда переступил порог любимой квартиры на Алмазном Берегу.
Да, здесь царили тишина и полумрак, а еще легкая дымка, витающая под потолком. В нос ударил запах марихуаны, смутные подозрения закопошились там, в грудной клетке, взгляд стал еще мрачнее. А еще в квартире был переменный беспорядок, то тут, то там, в единичном экземпляре какие-то изменения, когда не все на своих местах, и вроде не хаос, но уже непорядок. Несложно было догадаться, что устроил беспорядок всего один человек, своими перемещениями и отчаянными попытками как-то себя развлечь, уверовавший в свою безнаказанность в отсутствии хозяина и в силу прислуги, у которой был отпуск.
Давид прошел по коридору в зал, здесь кумар был более плотным, дымок упорно лез в ноздри и в рот при попытке вдохнуть. Откуда столько гадости от одного косячка? Или двух. Или сколько он там выкурил, чтобы выглядеть как бывалый наркоман?
Но дело было не в этом. Ян выглядел паршиво, гораздо паршивее чем тогда, когда вампир подобрал его с улицы, его образ совершенно не вязался ни с интерьером, ни с образом Яна, которого оставил Цепеш до войны.
- Прости, я про тебя забыл.
Ну да, чего лукавить, забыл про свою шавку, несмотря на зарождающуюся привязанность. И он был счастлив, что избавился от лишних чувств, которые начал испытывать, и теперь как будто все начинается с чистого листа.
Мужчина сел рядом с парнем на диван, притянул его к себе и ткнул носом в свою шею. Потом вспомнил, что человеческие клыки не способны самостоятельно прорвать плоть без титанических усилий и садизма по отношению к жертве, когда тупые клычки пытаются продавить дырки в коже. Из кармана пиджака он достал швейцарский раскладной нож, вынул острое лезвие и сделал порез, небольшой, но достаточно глубокий, чтобы он не успел зарасти до того, как парень сделает глоток. А этот дымок все же неплохо дурманит голову, неужели его подопечный смог достать что-то качественное и без примесей? Любопытно... Мужчина глянул на оставленный в пепельнице косячок, подцепил ее пальцем, притянул на край стола и взял маленький сверток с тонкой струйкой дыма на одном конце, другой поднес к губам и медленно затянулся, пуская в легкие эту едкую дрянь.

Отредактировано Давид Цепеш (27.11.2014 21:18:10)

Не такой реакции он ждал.
Давид был уверен, что одного глотка его прекрасной крови шестисотлетней выдержки хватит, чтобы Ян в одно мгновение ожил, посвежел и похорошел, чтобы впалые щеки приобрели еле заметный румянец, чтобы поблекли синяки под глазами и прояснился покрасневший взгляд.
Но все не так просто устроено. Слуги крови, они живые же, устают, болеют... Травят себя наркотиками. От этого стало еще интереснее. Вампиру еще не доводилось пить кровь, в которой содержится нечто непривычное, зато он пробовал кровь, сдобренную алкоголем, и это пьянило в разы сильнее. Также как и косяк в его губах, который после второй затяжки, во всем этом кумаре, одарил его смутным эффектом легкой расслабленности и искаженного видения мира. Похоже, это было именно то, что нужно.
Мужчина даже не сразу заметил, куда и почему убежал его питомец, лишь запоздало понял, что сочетание курительной смеси и крови вызвало переворот в подростковом желудке.
К возвращению парня Давид уже успел скурить половину косяка и вернуть его в пепельницу, расстегнуть пиджак, верхние пуговицы рубашки и ослабить галстук. Он довольно вальяжно расселся на диване, растянув руки по спинке дивана и закинул ногу на ногу, варварски, щиколотку на колено.
За приближением парня он наблюдал сквозь тонкую пелену дурмана, но это не помешало ему поймать в чужом взгляде глубокую грусть и разочарование. Отчего-то екнуло там, за ребрами, и в горле комком застряла самая искренняя жалость в панировке из чувства вины. Все это Давид списал на забористую траву, и только на нее.
Любезно предложенная и предоставленная шея манила своей пульсирующей венкой. Он ведь за этом пришел, верно? Голод, усталость и этот сладкий воздух из опиатов помогли ему едва ли не забыть о своей первоцели.
- Почему ты никогда не спрашиваешь, где я был? - Мужчина притянул мальчишку ближе к себе, прильнул губами к шее мягким поцелуем. Он знал ответ, но все же было интересно выслушать версию Рувье.
Чередой поцелуев вверх по шее, ненавязчиво обнял парня за талию, прошелся губами по контуру лица, остановившись у самых губ. От них веяло сладкой морозной свежестью зубной пасты, и это отчего-то вызвало улыбку. Вампир был как будто бы пьян, он просто позволял себе быть таким, позволял яду затуманить его разум.
- Я был на вампирской войнушке в Африке... - Это как будто было совсем не важно, слишком обычно для него, и не слишком пестрило значительными событиями. Военный конфликт от Цепешей был похож просто на игру больших мальчиков в танчики, и нельзя отрицать, что и большому мальчику Давиду она понравилась. - Гепарды действительно такие быстрые, знаешь, как будто совсем не касаются земли... - Совершенно бессмысленный факт из давних его наблюдений, но пусть лучше мальчишка думает о том, что хозяин шутит и на деле ездил на сафари, а не о том, что где-то снова шла война, к которой немного причастен его покровитель.
- Тебе все равно придется выпить немного крови... - И совсем не важно, что порез уже затянулся, а вампир в это время снова прильнул к шее своей жертвы, оттягивая кожаный ошейник ниже.
Ошейник. Тот, который сам подарил ему. Как же это греет. Только что заметил. Милый, преданный Ян. Легко кольнул шею острыми клыками, слизнул выступившие мелкие капельки и впился сильнее, разрывая тонкую кожу неосторожно, жадно глотая поступающую кровь, пьянея с каждым глотком, сильнее прижимая к себе мальчишку и комкая в ладонях его футболку. Какое наслаждение. Отчего же кровь этого оборотня казалась самой вкусной?
Быстро отпрянул, едва не столкнув парня с дивана, и тут же приятнул обратно. Нет, он выпил совсем немного, ему не нужен слуга в предобморочном состоянии, а Рувье и так пребывал не в самом добром здравии. И нужно его привести в порядок.
Давид снова отстранил мальчишку, на этот раз мягче, встал с дивана, прошелся до своего кабинета. Там он открыл неприметную дверцу бара, достал сперва одну бутылку, посмотрел на этикетку, поставил обратно и выбрал другую. Это было вино, выдержка которого равна возрасту Яна. Мужчина счел это забавным. Там же он открыл бутылку штопором, достал бокал и наполнил его чуть меньше половины. Штопором же, с немного мазохистской увлеченностью разодрал себе запястье, чуть поморщившись от собственной неаккуратности, подставил бокал под рану, подождал, пока уровень жидкости станет выше половины. Замечательно. С напитком в руке он вернулся к парню, сел рядом и всучил ему в руки стекляшку, поддерживая, пока хватка парня не стала увереннее.
- Пей.
Мимолетным поцелуем мазнул по сладковатым губам, приподнял ошейник, чтобы закрыть кожаной полоской кровоточащий укус.

С несвойственной увлеченностью мужчина наблюдал за тем, как бордовое месиво перетекает по бокалу, как жидкость касается губ, пачкает их, как двигается кадык с каждым медленным глотком, как хорошо смотрится и закрывает укус кожаный ошейник. Он тут же опомнился, и снова завис, поймав себя на мысли, что хочет прикасаться к мальчишке, что... Соскучился по нему. Нет, это все пары марихуаны вскружили старому вампиру голову, нет никаких чувств, никакой привязанности, что за глупость. Отвернулся от мальчишки, и решил отвлечься на создание нового косяка. Растормошил табак в сигарете, оторвал фильтр, распрямил бумагу и насыпал видимой полоской измельченную траву. Закрутил, лизнув край, поджег один кончик и взял губами другой. Вот такой вот Давид профи в забивании косячков, хоть и не делал этого уже давно, и пусть никто не знает, что в одном из шкафов среди темных костюмов стоит замечательный бонг.
Мальчишка закончил трапезу, ожил, зашевелился рядом с ним, чтобы в итоге тесно прижаться и одарить бок вампира теплом своего тела. Цепеш приобнял мальчишку одной рукой, прижав к себе тесно, другую поднес к губам после глубокой затяжки и зажмурился как сытый кот. Приятно, ничего не скажешь. Да, он немного подслушал чужие мысли, потому что тишина ему надоела, но в то же время, этот момент был пропитан таким спокойствием, что не хотелось его нарушать разговорами. Давид чуть повернул голову и зарылся носом в патлы оборотня, вдохнул запах, едва не забытый, не шампуня, а самого Яна, такой знакомый. Чуть отстранился и снова затянулся, уж не хотелось ему, чтобы травушка отпускала и его необычное настроение испарилось вместе с туманом в голове и комнате. Задержал густой белый дым во рту, приподнял личико парня за подбородок, и медленно выдохнул в его губы, направленно, намеренно, желая разделить эту дурь на двоих. А когда закончился дым, и сизое облако рассеялось, он мимолетно поцеловал розовые губы, прошелся кончиком носа по щеке, куснул скулу, и вновь ткнулся в волосы, где еще витал между прядями таинственный дым.
- Пантеры... Черные которые? Видел, да... - Запоздало ответил, даже проворчал как будто, передал парню косяк в руки, а сам усадил его к себе на колени. - Как насчет интервью с вампиром? Ты задаешь вопросы, я отвечаю. Пока добрый...

Чудо-трава замечательно действовала на вампира: бархатно окутывала мозг, рассеивала мысли, вызывала самые простые и приятные эмоции. Давид был максимално расслаблен, он даже позволил себе немного растечься по дивану, свободной рукой довольно лениво приобнимал мальчишку, так же лениво перехватил косяк и медленно затянулся. Даже на наивное высказывание о его доброте он лишь снисходительно ухмыльнулся. Ян еще даже не подозревает, сколько зла в себе таит Цепеш. Цепеши и добро, кажется, несовместимы по определению. Но мужчина уже забыл об этой глупости, его привлекло тихое урчание подопечного. Прислушался, прикрыв глаза. Кошачье. Его зверь напоминает о себе сквозь дымку марихуаны, ослабившей ментальную клетку. Как же это мило. И как сильно хочется его увидеть, узнать... А еще парочку тайских массажисток с золотыми руками. Спина ныла после долгих бессонных ночей.
Рувье оказался довольно предсказуемым, поэтому на его вопрос Давид ответил сходу и абсолютно честно. Сейчас ему казалось, что нет смысла скрывать свой истинный возраст, рано или поздно парень это узнает, и пусть лучше это будет сейчас из уст Давида, чем от левых людей в самый неподходящий момент. Реакция же оказалась тоже предсказуемой, но при этом несколько ошарашила повидавшего виды престарелого вампира. Восторга он не ожидал, хотя сам своим долголетием и живучестью гордился. А уж последующие вопросы и вовсе перемешались в его сознании в каком-то вылетающем изо рта парня сумбуре, неразборчивом, недоступным. Потому что мужчина успел почти добить косяк еще парой затяжек, и последнюю предоставил парню, скорее чтобы он замолк на секунду и Давид успел ответить.
- Знаешь, государства, в котором я родился, уже давно нет на земле... Это странно, если подумать, но я стараюсь этого не делать. От мыслей и знаний может лопнуть черепушка. - Ответил просто, чуть хмурясь, чуть размышляя, и вообще довольно живо меняясь в лице, и даже не разозлился на очередной поток вопросов. - Я похож на клоуна? - Без угрозы, с легкой усмешкой и удивленно вскинутыми бровями. А ведь умеет. Ловкость рук это довольно полезный навык, а уж жонглировать кинжалами и метать их в яблоко, было почти классикой сомнительных развлечений несколько веков назад. - И нет, когда появились парки аттракционов, я уже был слишком взрослым... Но тебя свожу.
Действительно добрый, что за дела. А еще тихо ловит кайф от кошачьих повадок мальчишки. Развернул мальчишку к себе задом, к лесу передом, неторопливо стянул с него футболку и прижал спиной к своей груди.
- Тебя не смущает, что я знаю о тебе все, а ты обо мне почти ничего?
На самом деле его это не волнует, он покусывает краешек ушка оборотня, ведет ладонями вниз по его телу, расстегивает джинсы и запускает руку под ткань боксерок. Как будто теперь он немножко не Цепеш и готов поговорить, пригреть и приласкать просто так, не требуя ничего взамен.

Вроде ответ был совсем не важен, но как же он порадовал вампира. Пусть мальчишка был своенравным, переменчивым, плохо слушался и редко подчинялся, он все же понимал больше, чем многие, и не задавал лишних вопросов. Это ценные навыки, взращенные в суровых условиях уличной жизни, а остальному не сложно обучить. Но не об этом сейчас думал Давид, совсем не об этом. Кажется, он вообще сейчас не думал, наркотик помог мужчине перевести мысли в чувства, как двоичный код в понятные слова, и все призраки размышлений были больше похожи на эмоции и ощущения. В тот момент, когда Ян дополнил свой ответ, вампир бесстыдно вторгся в голову парня, подключаясь к его сознанию, и отдавая малую часть своего, только то, что он испытывает сейчас, делится своим удовольствием, наслаждением, расслабленностью и нарастающим возбуждением через поток неоформленных мыслей. "Так тоже страшно?". С хитрецой улыбнулся, присматриваясь к его лицу, потянулся к губам, мягко прихватил поцелуем колечко пирсинга, провел по нему языком, приоткрывая податливый рот. Хорошо же ему по мозгам вдарило, раз он настолько открылся и расслабился. А руки и вовсе не слушались, шарили в чужих труселях без остановки, приспуская ткань и обхаживая парнишку уже в открытую. Пока одна размеренно двигалась по стволу, другая медленно прошлась вверх по телу, где пальцы умело приласкали соски. Чем больше он ласкал своего подопечного, тем больше заводился сам, от всех его плавных движений, от молодой задницы, что трется о его пах, от тихого урчания. Давид посмотрел в затуманенные глаза парня, кошачьи, с вертикальным зрачком, и еще нестерпимее ему захотелось увидеть чужого зверя, проявить его сущность. А еще заострились зубки, что мужчина почувствовал при укусе, ногти стали острее. Неужели Ян действительно до сих пор не может осознать, что он не человек? Цепеш незаметно чуть опустил ошейник, и увидел, что укусы заросли. С регенерацией у него все в порядке, просто в обычных условиях он не позволяет ей лечить раны, не думая о такой возможности. Дивный зверек все же попался в его руки, преданный и нежный, и оборотень из него получится тоже хороший, обучится еще, тогда цены ему не будет с такими навыками. Но пока вампир заинтересован в тех навыках, которыми Рувье очень часто и умело распоряжался, особенно в его объятиях.