Клод нередко попадал в переделки. Его обжигали, ранили из огнестрельного и холодного оружия, он ломал руки и ноги, но ещё никогда их не лишался. Идеально ровный срез, укрытый теперь бинтами, буквально горел от ожога и спирта. От боли даже дышалось урывками и на прощальные речи у Клода не хватило то ли сил, то ли воздуха. Он разгрыз горсть таблеток и запил их содержимым небольшой бутылочки, но мог только надеяться на то, что эта горючая смесь скоро подействует. Было больно. По-настоящему больно. Настолько больно, что перед глазами Клода расплывались тёмные пятна. Обзор сузился до небольшого круга в центре, из-за чего приходилось ворочать головой каждый раз, когда у него возникало желание на что-то посмотреть, звуки слышались будто бы издалека и его невообразимо тошнило. Единственное, что побуждало его вынести подобные порывы — это потребность сохранить обезболивающие при себе.
«Было бы неплохо провалиться в эту тьму», — так полагал Клод. Эта мысль казалась слишком заманчивой и опасной. Без руки, точнее, со свежесрубленной рукой он и так не способен на подвиги, но, потеряя сознание, Клод может смело прощаться со своей жизнью. Если, в то время как он будет валяться в блаженном забытье, на него выйдут эти неживые твари, даже мизерный шанс на выживание, который у него был, пропадёт зря.
Дверь закрылась, и голоса двух женщин зазвучали приглушенно. Их быстрые шаги стремительно удалялись, унося за собой чувство неловкости и фарс. Клод выждал несколько минут — в конце концов, за очередным поворотом их могли поджидать твари или любая другая причина, по которой Калиса и Эрис могли захотеть вернуться. Когда ожидание стало нелепым, он тяжело поднялся, доковылял до дверь и, закрыв её, забаррикадировал ближайшим хламом: столом, стульями, какими-то ящиками со склянками. Каждое движение приносило ощущение боли и слабости. Вполне вероятно, выстроенная преграда не послужит ему защитой, но, если она рухнет, то наведёт немало шороха и даст ему время подготовиться. По крайней мере, на это вампир рассчитывал.
Клод не чувствовал себя одиноким или брошенным, оставшись в лаборатории. Ему было больно, но он по-прежнему хотел жить, поэтому прошёлся по своему укрытию, проверяя на наличие других дверей или проходов, и, несмотря на искушение, не стал пить оставшуюся порцию таблеток. Обезболивающие начали действовать и по телу поползла другая слабость — тугая и вязкая. С ней его реакция снизилась даже сильнее, чем от болевого шока, а реакция ему могла ещё понадобиться.
Вернувшись на своё кресло, он тяжело откинулся на него и принялся равнодушно осматривать стол. Теперь ему оставалось только ждать.
«Помощи», — подумал Клод, горько усмехаясь. Он всегда отличался деятельностью. Сидеть на жопе и ждать спасения — совсем не та тактика, которая ему подходила. Тем более, при учёте, что спасения может и не прийти. Даже если Калиса выберется из этого лабиринта смерти, даже если скажет о том, где он, далеко не факт, что за ним придут.
В голове Клода образовалась пустота. Боль продолжала существовать где-то на периферии сознания, но не была невыносимой. По крайней мере, если не задумываться о ней. Чтобы не делать этого, Клод вспоминал Эмилию: её огненно-рыжие волосы, белую кожу, мягкую обворожительную улыбку.
«Она определённо разозлиться, когда узнает», — подумал Клод. С этой мыслью он прикрыл глаза и позволил тьме приблизиться. Сейчас он немного поспит, а, проснувшись, попробует сам найти дорогу. К тому времени к боли он должен будет привыкнуть, а отсутствие руки перестанет быть таким шоком. По крайней мере, на это Клод очень рассчитывал.

Гейт вёл себя странно даже по собственным меркам: спешил, паниковал, нервно озирался и периодически как-то истерично посмеивался. С каждым шагом по пустым коридорам творившееся с создателем нравилось франкенштейну всё меньше, но он сдерживался, хотя и с трудом, от того чтобы закинуть дампира на плечо и отправиться искать выход. Они «заключили сделку», и Сфорца, далеко не всегда игравший по правилам, просто следовал за Дэниелом попятам ни на секунду не выпуская того из поля зрения. Слишком мало информации было у адвоката, для каких-то выводов.
Тарзан отстал где-то по дороге. Это было даже хорошо – приглядывать ещё и за не внушающим доверия субъектом было бы сейчас совершенно лишним. Всё внимание искусственного создания и без того было сосредоточено на попытках не проглядеть возможную опасность и на явно страдающем от горячки Гейте. Ничего удивительного, что окрик и внезапный рывок за локоть застал адвоката врасплох. Нахмурившись и переведя взгляд с тараторящего что-то про какие-то лучи дампира на кажущийся пустым коридор, Разиэль никакой угрозы не увидел, но создателя послушал – про ЦИЭМ тот знал всё-таки больше.
- Откуда вы пришли сюда в прошлый раз? – как мог смягчив голос, словно обращался к малому ребёнку, Сфорца взял Дэниела за подбородок и заставил посмотреть на себя. – Мы их найдём. Они не знают комплекс в отличии от тебя и не стали бы блуждать вслепую с раненым на руках, рискуя нарваться на шатающихся здесь тварей, - он не был уверен в верности своих выводов, но главным сейчас было успокоить готового вот-вот сорваться в истерику Делвиша и это почти удалось. По крайней мере дампир ткнул рукой в один из коридоров пока разгрызал очередную горсть каких-то таблеток, последнее не укрылось от внимания Разиэля, но говорить он ничего не стал – на обычные «лекарства для расслабона» таблетки не походили, да и обливающийся потом Гейт выглядел действительно скверно.
В указанном коридоре обнаружились порубленные останки пары человек, по крайней мере то что осталось выглядело похоже именно на них, и одной собаки. Задвинув взмокшего создателя себе за спину и велев «держаться поближе» адвокат двинулся вперёд напряжённо прислушиваясь. Конечно его чувства не могла тягаться с оборотнями, но использование их частей при его создании наградило франкенштейна не только нечеловеческой регенерацией.
Негромкое шарканье и размеренное постукивание, словно кто-то монотонно прикладывался головой к стене, он услышал перед самым поворотом. Остановив Дэниела прикосновением к плечу, Сфорца заглянул за угол. «Трое», - мертвяков, потеряно слонявшихся около закрытой двери в нескольких метрах дальше по коридору, было немного, но шуметь всё равно не стоило – поблизости могли находиться ещё. Дав знак дампиру не шуметь, прижатым к губам пальцем, Вито неслышно ступая босыми ногами направился к двери. Первый мертвец в изорванном и окровавленном лабораторном халате не успел его даже заметить – схватив его сзади за шею, искусственное создание сжало ладонь до хруста шейных позвонков и уже окончательно мёртвое тело осело с лёгким стуком. Оставшиеся двое это услышали и начали поворачиваться на шум, но франкенштейн не терял времени даром. Зомби, до этого пытавшийся видимо пробить своей головой дыру в простой офисной двери, не успел сделать и шага как его постигла участь первого – короткий удар в подбородок, в который Сфорца не вложил даже половины сил, и голова мотнулась назад на переломанной шее. Последний к этому моменту сориентировался и кинулся на адвоката, но недостаточно проворно. Всего шаг в сторону, и он вписался в многострадальную дверь, о которую его голова и размазывается с влажным чавкающим хрустом под лёгшей на затылок ладонью.
Зрелище сползающего тела, оставляющего за собой кровавый след вперемешку с кусками мозгов, на взгляд адвоката не столь захватывающее, чтобы ради него тратить время, и он внимательно оглядывает саму дверь. Ни табличек, ни других опознавательных знаков на ней нет, зато полно окровавленных царапин, словно зомби пытались процарапать себе путь внутрь, что-то должно было привлечь их сюда.
Ручка поворачивается до стопора, но дверь не поддаётся.
- Дэниел, - не слишком громкий окрик всё также прячущегося за углом дампира. – Что за этой дверью? Они могли укрыться тут? – вряд ли у Гейта найдутся ключи, а пытаться ломать дверь без нужды Разиэлю не хочется – слишком много ненужного шума. С сомнением ещё раз взглянув на измазанную кровью и мозгами поверхность он всё-таки один раз ударяет по ней: - Есть кто живой?

Отредактировано Вито Сфорца (21.10.2014 23:24:56)

Из-за двери отозвались сразу, словно с той стороны только и дожидались вопроса. Скорей всего так оно и было – нашуметь, разбираясь с зомби, франкенштейн успел, как ни старался этого избежать. Так что прислушиваясь к звуку отодвигаемой мебели, он ещё успел порадоваться, что неизвестный баррикадировался не столь основательно, как это сделал бы сам адвокат.
Одного взгляда на открывшего дверь мужчину хватило чтобы понять, что их поиски подошли к концу. Не могли же они в самом деле совершенно случайно наткнуться на ещё одного безрукого? Тем более повязка на культе явно давала понять, что руки блондин лишился не так уж давно.
- В данной ситуации не ошибусь, если скажу, что мы друзья и, кажется, у нас есть кое-что Ваше, - добавить ещё что-то Сфорца не успел, Дэниел, незаметно подошедший сзади, вынырнул из-за его спины и радостная захлёбывающаяся речь создателя окончательно убедила искусственное создание в правильности его предположения. Окинув пытливым взглядом д’Эстена, адвокат испытал сильную досаду. Сколько бы он не слышал о изворотливости и живучести американского вампира, надеяться лично убедиться в этом в ближайшее время совершенно точно не стоило. За годы знакомства с Гейтом, франкенштейн научился определять наркотическое опьянение с полувзгляда, и брат матриарха рода д’Эстен был накачан чем-то разве что не по уши. Конечно, недавняя потеря конечности оправдывала блондина, но задачу Вито по обеспечению их сохранности не облегчала совершенно.
Всем видом выражая недовольство складывающейся ситуацией, Сфорца последовал за парочкой в помещение, оказавшееся банальной кладовкой, и закрыл за собой дверь, не став снова её баррикадировать и ограничившись одним поворотом замка – загромождать единственный выход было попусту опасно.
Наблюдать радостное воссоединение предполагаемых родственников было адвокату почему-то неприятно, но в то же время реакция д’Эстена обнадёживала. «Отец или нет, но как минимум он рад видеть Дэниела. По крайней мере Гейт точно не повредился мозгами, хоть за это можно перестать волноваться», - в близкое знакомство создателя с верхушкой одного из ведущих вампирских родов франкенштейну не верилось до последнего, но теперь можно было немного расслабиться. Правда физическое состояние дампира всё ещё беспокоило искусственное создание и прислушиваясь к происходящему в коридоре он краем глаза продолжал следить за непутёвым создателем.
- Боже, я знаю, что такое портативный медицинский холодильник! – раздражённо закатив глаза в ответ на сумбурную просьбу полукровки, Вито всё же отправился на поиски. – И к слову, я сильно сомневаюсь, что в ЦИЭМ их маркируют именно пингвинами!
Искомый пластиковый короб, вернее целых четыре, попался на глаза почти сразу, но естественно ни в одном из них не было самого важного – льда. На какое-то мгновение у Сфорца возникло искушение принести Гейту холодильник как есть и посмотреть на реакцию, но он уже так привык к неорганизованности создателя и необходимости самому решать эти «мелкие бытовые трудности», что он отмёл идею и продолжил поиски.
Удивительно разумный вопрос вампира, заставил франкенштейна покоситься на того с невольным уважением. Сам Вито тоже был склонен расценивать задачу выбраться отсюда живыми как наиболее приоритетную, в отличии от спешного прилаживания на место какой-то там руки, но решать в данном раскладе было не ему, к сожалению. Уже с некоторой заинтересованностью прислушиваясь к разговору, адвокат наконец-то нашёл искомое и, сметя в пустую коробку холодильника упаковки сухого химического льда, направился к предполагаемым родственникам.

Тёмное одурманенное сознание с любопытной последовательностью фиксировало факты: вот новоявленный сын — милый мальчик, который вернулся спасать; вот его друг — хмурый и, несмотря на внешнее спокойствие, как будто бы взволнованный, Клод его прекрасно понимал, в такой ситуаций сложно оставаться абсолютно спокойным; вот рука — его собственная отрубленная неживая конечность. Клод сжал в кулак руку, которой не было, и ощутил издалека подступающую боль. Его рука, которую перебинтовывал дампир, разумеется, и не думала шевелиться.
— На хер руку, Денни, — с отчетливостью, свойственной особенно пьяным людям, проговорил Клод. Чтобы подтвердить серьёзность своих слов, мужчина удержал здоровой рукой дампира, упорно маячившего на границе его зрения так, чтобы заглянуть ему в глаза.
— «Он горячий», — хмуро, на заднем фоне отметил д'Эстен. — «Он кажется мне горячим при том, что у меня у самого, наверняка, лихорадка», — чтобы это могло значить, вампир не думал. Он не был уверен, что эта информация не плод его сознания, проецирующего собственное самочувствие на ближайшего субъекта. Боль, лихорадка, несвязанная речь, сильное потоотделение, лихорадка, боль. — «Эта штука заразна», — вспомнил Клод, но и эта мысль не вызвала беспокойства. Трудно было беспокоиться о каких-то делах, находящихся за гранью основной проблемы — они заперты на одном этаже с монстрами, техника шалит, помощи может не быть.
— Надо съябываться отсюда прямо сейчас, — также чётко, но уже мягче добавил д'Эстен. Он опасался зачистки. Опасался того, что её проведут в то время, как они будут заняты его рукой. Умирать одному не хотелось, но ещё меньше ему хотелось, чтобы здесь по глупости умер этот порывистый наркоман.
Клод встал. Стоять у него получалось почти нормально. Наверняка вполне получиться идти, но сможет ли он при необходимости драться? — «Захочет жить — сможет», — хмыкнул вампир. То ли от этой мысли, то ли от самого факта, что ему не приходится больше сидеть и ждать смерти, д’Эстен почувствовал некий прилив сил. Дурнота отступила. Это одновременно могло означать, что действие наркотиков, но Клод предпочёл считать, что ему просто удалось собраться.
— Сколько она может пролежать в холодильнике? — поинтересовался Клод, скорее, из любопытства, чтобы поддержать разговор. По факту ни готовить оружие, ни проделывать иные активные действия он сейчас не мог, но разговор помогал ему держать сознание в максимальном напряжении, сосредотачиваться, фиксировать происходящее, реагировать на него.
Если шанс был, если оставался шанс вернуть руку, даже не отвлекаясь на её пришивание здесь, в ЦИЭМе переполненном существами, которых Клод никак не мог назвать зомби, он бы предпочёл всё же не быть инвалидом.

Клод посмотрел на мужчину с долей удивления. Об его присутствии он не забывал, но особо реагировать на это присутствие до сих пор не приходилось. Мужчина по большей части молчал или что-то бурчал в сторону Гейта. Ни то, ни другое Клода не касалось.
«Да кто ты вообще такой?!» — мысленно буркнул вампир, но ничего подобного вслух озвучивать не стал. Желания сводить всё к бесполезным разговорам не было никакого желания, тем более что мужик говорил дельные, хотя и не очень приятные вещи. Протезирование, конечно, замечательно, но Клод считал себя для подобного слишком молодым. Впрочем, недостаточно молодым, чтобы из-за подобной щепетильности умирать.
— Это так? — спросил д’Эстен напрямую у Гейта. Правда, о чём именно он спросил, Клод уточнять не стал. Теперь, после слов Вито, он убедился, что не проецирует собственное состояние на мальчишку. Гейт реально болен и, судя по всему, болен сильно.
— Вероятная потеря руки меня не беспокоит, — почти не соврал Клод, — но и оставлять её здесь я не могу. Это самоубийство. Руку надо или полностью уничтожить так, чтобы не оставалось ни крови, ни пепла, ни костей, или брать с собой.
Разумная практичность — способность вовремя отбросить что-то только кажущееся жизненно-необходимым ради чего-то по-настоящему важного, — была ему прекрасно знакома. И всё же кое-что в расчёты друга Гейта («Как же его там звали? Вино? Вито?») не входило. Мёртвую руку нельзя пришить, но, оставив её здесь, Клод подвергал себя не меньшей опасности, чем оставаясь здесь вместе с ней. Возможно, даже большей, при надежде на появление «спасателей». Окажись эта рука у Джонсонов или любого другого вампирского рода, у которого есть какие-то дела к д’Эстенам, и на Клода в любой момент смогут воздействовать напрямую через этот кусок его тела! Чёрт возьми, да его так убить могут!
— Причём, нам придется обойтись без карантина, — сморщился д’Эстен, глядя на Гейта. — Подозреваю, что Дэнни подобное обследование не пройдёт. Верно?

Рассудительность, продемонстрированная американцем, определённо обнадёживала, хотя и вселяла сильные сомнения, что вампир приходился Дэниелу хоть сколько-нибудь близким родственником, но это сейчас было последней из всех возможных забот Сфорца. Все тонкие субстанции и прочие мистические составляющие были франкенштейну чужды и в большинстве своём малопонятны, но, если д’Эстен, верно расставив приоритеты и не настаивая на немедленном воссоединении своего организма с рукой, утверждал, что оставлять её в ЦИЭМ нельзя – тому должны были быть веские причины, сомневаться в которых адвокат повода не видел. Впрочем, начавшую оформляться в голове мысль начисто вспугнула крайне эмоциональная и весьма несвоевременная вспышка Гейта.
- Само собой, - голос искусственного создания, привычно пропустившего мимо ушей все заверения дампира в собственном прекрасном самочувствии, откровенно сочился сарказмом, - Чем ещё заниматься адвокату, как не отгонять мёртвых каннибалов от своего подопечного?
Но требование создателя обеспечить спокойную и безопасную обстановку сослужило и хорошую службу, напомнив о весьма безопасной и полностью оборудованной лаборатории за пределами вотчины Джонсонов, но сообщить о наверняка устроившей бы всех альтернативе Вито вновь не успел. И опять по вине полукровки. Наивность и поистине детская непосредственность Гейта могли быть на первый взгляд очаровательны, но для знавшего его как никто другой франкенштейна они практически всегда балансировали где-то на грани фола, порой и вовсе уходя далеко за эту грань. Вот как сейчас, при сбивчивом объяснении, что Сфорца крайне нежелательно попадать в карантин. «Ты б ещё на меня табличку повесил – Очень Интересный Объект Исследований! Вдруг кто не в курсе?!» - в раздражении закатив глаза, Вито с настойчивостью, не терпящей возражений, забрал у проходящего мимо дампира холодильник и жестом, не демонстрирующим не малейшего усилия, закинул его ремень на плечо.
- Вы можете идти сами, мистер д’Эстен? – удостоверившись, что вампир в состоянии передвигаться без посторонней помощи, франкенштейн всё же пропустил его немного вперёд, чтобы иметь возможность прийти на помощь, если таковая потребуется.
- Да, и мне и мистеру Гейту было бы крайне желательно избежать контактов с кем-либо на выходе. Видите ли, я здесь не вполне официально, а это, сами понимаете, в сложившейся ситуации приведёт к огромному количеству ненужных и весьма обременительных вопросов. С другой стороны, если Вы сумеете нам помочь, то и у меня есть вполне разумная альтернатива для решения Вашей проблемы с рукой, не требующая операции в сомнительной обстановке. Мистер Гейт, в свойственной всем одарённым личностям рассеянности, совсем забыл, что у него имеется доступ к вполне пригодной для подобных манипуляций операционной и всего в сорока минутах езды от ЦИЭМ.