И он умолк, продолжая неотрывно смотреть в глаза Регинлейв, чувствуя свою никчемность, чувствуя, как жалок он перед ее любовью. Чистой и бескорыстной, самоотверженной, готовой оборвать свою жизнь, чтоб последовать за ним в другой мир. Разве достоин этого тот, кто топчет ее искренность и открытость, обижает, оскорбляет и угрожает публичным унижением? Разве Трандуил достоин ее любви? А ведь он предупреждал ее. Двух дней не прошло, как он говорил племяннице о том, что не стоит ее чувств и она не знает каков ее дядюшка на самом деле... И словно ответом, зазвучали в голове ее слова, сказанные тогда и сознанием сейчас жестоко извлеченные из памяти:
"Сердце мое не слепо, оно видит вас всего, того, кем вы могли бы стать. И плачет кровью от того, что вы делаете с собой."
Эхом звенящим и ускользающим звучал в голове ее голос, а Трандуил понимал, что это возможно и есть конец. Что он оттолкнул ее от себя окончательно и уже рука протянутая к его лицу не дарит своим прикосновением ничего, кроме колкого мороза, что пробирается все глубже в сердце. Столь непривычно, столь холодно. Эльф вздохнул, впуская в легкие воздух снова колючий и царапающий ледяными иглами все внутри, прикрывая глаза и рукой комкая полу кафтана, которой касался. А ведь и правда, разве он рассматривал ее колечко, разве хотел понять, что за символы и узоры были вплетены в него? Нет. Но и не сжег он его, как думала сейчас Регинлейв.
- Мне было достаточно твоих слов, - произнес он в ответ и не услышал звука своего голоса, как и того, что дальше говорила племянница. Он не слышал ее слов, потому что каждое из них превращалось в образы, что звездами срывались с небес и таяли не долетев до земли, становились свистом стрел, в пылу боя, проносившихся мимо, или же отблеском луны, застывшим на лезвии меча, что Трандуил держал в руке и вонзал в самое сердце прекрасной девы. Он опустил взгляд на свои ладони, что, казалось, снова были в крови. Да, он не сжег ее оберег, что был частью души Регинлейв, не смог, не осмелился, но легче от этого не становилось и боль ее сейчас он унять не мог, потому как говорить правду было рано. Или, все же, самое время и он просто боится? Как боится сейчас говорить еще что-то и ранить ее еще сильнее остротой и безжизненностью своего голоса, что и вовсе не слушался эльфа, камнем застряв где-то в горле.
Еще слова. О том, что она более не будет досаждать и все вокруг словно пропиталось смертоносным ядом, а Трандуил мотнул головой, понимая, что не желает слышать этого, и совсем по-ребячески готов вот-вот закрыть уши руками, чтоб наступила тишина. И, в конце концов, девушка умолкла, опуская голову и бессильно роняя ладони себе на колени. Вся жизнь, все упрямство и сила, что незримым облаком окружали Регинлейв, в мгновение исчезли, оставляя ее совсем маленькой, хрупкой и слабой. Такой, какой племянницу Трандуил никогда не видел и не представлял, что такое вообще возможно.
Он было отстранился на мгновение, широко распахнув глаза глядя на ее слезы. Словно испугавшись, как боятся дети, когда ломают или разбивают что-то, чего уже не склеить и не собрать воедино. И вдруг, откуда-то из глубины сознания поднялась старая, совсем уж позабытая клятва, что он дал самому себе однажды увидев слезы своей матушки. Он отвернулся от племянницы, дернувшись в сторону, как от удара хлесткой пощечины, что звуком так и осталась в его воображении.
- Регинлейв, я... - эльф начал говорить, но голос его оказался сухим и ломким, совсем тихим и переходящим в шепот.
Что сказать ей?
Что ему жаль? Нет, это слишком нелепо, пусто и не значит почти ничего.
Как унять ее слезы, слишком дорогие, чтоб лить их из-за такого, как он?
Отчего он вообще ведет себя так и что пытается доказать кому-то?
Трандуил снова приблизился к эльфийке, протягивая к ней руку и осторожно касаясь подбородка, поднимая лицо ее так, чтоб поймать взгляд. Но то, что увидел он в ее глазах, острейшим клинком застряло в сердце. Будто потемневшие, но по-прежнему прозрачные в своей небесной синеве очи ее, не было в них отражения метущихся мыслей и ее чувств, не виделось там гнева и упрямства, лишь тоска и черная тень страдания, разочарование и, стелющийся по земле, горький дым сожженной частички души. Той самой, от которой так безжалостно избавился Трандуил.
- Не нужно плакать, - произнес он, роняя взгляд себе на колени и замечая, что он все еще не разжимал руки, в которой держал край своей одежды, - Я прошу, не плач. Не приказываю, не заставляю, прошу, - эльф наконец отпустил полу кафтана и онемевшей от напряжения рукой потянулся стереть с лица племянницы слезы. Как хотелось сейчас рассказать ей все, достать из кармана кайдаш, попросить прощения и попытаться объяснить то, чего он сам даже не понимал до конца. Но вместо этого, лишь объятья и слова: - Прошу, не плач.
Отредактировано Трандуил (02.08.2015 20:00:35)
