После пожара

Он ждал до последнего. Сидел в стороне и наблюдал, как раскапывали то, что осталось от дома после пожара. Но вечно это продолжаться не могло. Ночь накрывала город, работы сворачивали, опоясывая территорию бело-красной лентой.
Беннет пытался сам проникнуть в дом, чтобы найти ответы на многие интересующие вопросы, но его не пустили. Такова инструкция! Инструкция, блядь, написанная вышестоящими органами!
Добиваться чего-то здесь было глупо. Все эти нелюди, собранные и топчущие ногами особняк Джонсонов — всего лишь пешки. ..

Бен выкуривал уже четвертую сигарету, когда дошел до оставленной на дороге машины.  От одежды пахло гарью, которая сразу же распространила свой тягущей запах по салону; капли крови на воротнике светились черными пятнами, такими же, в каких был и левый локоть, который он пропорол, пытаясь пробраться в центр горящего дома.

Податливое тело отвечало на любое его движения. Стоны, поцелуи со вкусом крови на губах и сильное желание, экстаз на грани потери сознания. А еще это умопомрачительное чувство полного обладания женщиной, лежащей на его рабочем столе.

- Ада!
Морриган, тряхнул головой, отгоняя наваждение и не позволяя огненным всплескам воображения захватить это видение. Он не мог понять: как так получилось, что женщина, которая постоянно опаздывала на подобные собрания, в это роковой день приехала вовремя. И почему он, столь пунктуальный, опоздал.
- Цепеш!
При воспоминании этого имени, сжал зубы. Выжал сцепление, и газ вдавил до пола. Машина зарычала, не снятая с ручника, и рванула вперед, когда последняя преграда к движению была убрана.

Никогда он не садился за руль пьяным. Но сейчас было плевать на все: на пешеходов, которые шли, живые и невидимые, по улицам Алмазного берега — самым безопасным улицам, если верить слухам; на встречные машины, которые неожиданно вставали на пути, заставляя резко выворачивать руль. Это борьба с дорогой, от которой машину крутило, вымотала Бена, забрала его гнев, оставляя только усталость и разбитость, приправленную выкуренной наркотой.

Вряд ли он целенаправленно ехал к Игорю. Скорее просто катался, стараясь забыть то, что произошло. Вот только не забывалось оно,  а давило неизвестностью и вопросами, которые скорее всего так и останутся без ответа.
И все-таки, когда резко нажал на тормоз, буквально прижимаясь к рулю грудью, которую в этот раз не пристегнул ремнями, он понял, что находится перед особняком Волков. Он никогда не приходил к Игорю в гости, хотя тот частенько наведывался к Беннету: просто так, чтобы выпить доставленные из Европы коллекционные вина, коньяки, чтобы просто помолчать в тишине  под стук часов, висящих на стене, или потравить байки. У руководителя внутренней безопасности больше поводов к таким посещениям, чем у Ворона. Однако было во всех этих вечерах что-то такое, что позволяло забывать  о вечной вражде между родами. Встречи вне времени, пространства и политики.
Но сегодня Бену плевать было на приличия и порядки. У него были вопросы, на которые он хотел получить ответы. А еще он хотел выпить. Просто выпить.
Не стал стучать. Ворота были покорежены — пробрался в образовавшуюся щель, оставив машину на дороге. Возможно, кто-то пытался ему объяснить, что  здесь ему не место, но разве это может остановить вампира, выпачканного в пыли, гари и крови, и выпустившего на волю свою родовую способность.
Лишь около самой двери остановился, выдохнул, вновь пряча способность и нажимая на звонок.
Дверь открылась, а он все еще продолжал трезвонить. Расширенными зрачками посмотрел на того, кто его встречал, чуть растянул губы в улыбке и убрал палец со звонка.
- Выпить найдется?
Не дожидаясь ответа, оттеснил хозяина и вошел.

Отредактировано Беннет Морриган-Джонсон (10.10.2015 11:02:50)

Морригану было не до шуток. Совсем. Ему просто хотелось выпить. А какой-то идиот, который  оказался хозяином этой части дома, ему пытался мешать и даже читать нотации.
Охренел совсем, волчара гребаная!
Прелесть обкуренного организма в том, что ему не всегда нужен повод, чтобы перейти от состояния общей расслабленности в состояние дикой агрессии. Так что слова Цепеша подействовали как катализатор, запустивший определенные процессы.
Вампир взрычал и кинулся на волка. Схватил за  грудки и прижал к стене. Под действием травы не чувствуешь физической боли, зато силы, которые и без того были приличные,  возрастают.  Отвел руку — чтобы отвесить Цепешу его фирменное приветствие. Но только в последний момент сменил траекторию, ударив по стене в пару миллиметров от головы Волка.
Костяшки разбились в кровь, но кажется, что Ворон этого даже не заметил.
- Тебя только мой вид волнует? - прошипел с нескрываемой злобой и презрением. - Поверь, я выгляжу лучше тех, кого вынесли из дома.
- Из нашего дома, - с каждой фразой он тряс его за грудки. Треснула ткань рубашки Игоря.
Бен смотрел в глаза Волку, пытаясь там найти ответы на вопросы. Но не было ничего. Лишь предчувствие, что Игорь обо всем случившемся знал заранее. Знал, чертов ублюдок, и ничего не сделал, чтобы спасти ее — ту, воспоминания о которой причиняют большую боль.
- Уил, хрен с ним. Обдолбанный придурок, который уже достаточно пожил на этом свете, - палец промелькнул перед самым носом Волка. - Но за что.. за что, я тебя спрашиваю, замочили молодежь? Им же еще и двух веков не стукнуло.
И вновь рука впечаталась в стенку. И вновь воздух наполнился запахом крови.
Кажется, с этим последним ударом сила исчезла. Морриган опустил голову на плечо Игоря, совсем не заботясь, как это могло выглядеть со стороны.
Слез не было. Настоящие мужчины ведь не плачут. Они просто заглушают свою боль алкоголем.
Морриган выдохнул и все-таки отпустил рубашку Игоря. Приподнял голову, глядя теперь на своего собеседника снизу вверх: на его ухо, щеки, скулы.
- А ты ведь знал... Ты все знал, - в голосе уже не было раздражения и злости. Просто — сожаление. - И ничего не сделал, чтобы их спасти.
Он чуть отстранился, но лишь затем, чтобы поправить порванный воротник Волка, застегнуть расстегнутые на рубашке пуговицы.
- И они тебе сообщат о ходе расследования. Обязаны сообщать, ведь так? - любовно похлопал его по груди, как заботливая дама. - Что там будет? Взявшиеся из неоткуда террористы или банальный взрыв бытового газа? Род официально отказывается от проведения собственного расследования. Они примут ту версию, которую изложите вы....Род это сделает, да...
- Но не я, - зашипел, стинув зубы, заглушая этим движением ту боль, которая разрывала грудь.
Бен не простит тех, кто убил Аду. Не простит. И пусть не она была целью — он найдет способ, как отомстить за смерть своей племянницы.
- Ты ведь мне скажешь, скажешь, кто был заказчиком?
Морриган и без того знал, кто. Догадывался — хотя для этого и не нужно быть гением. Просто слишком все было прозрачно. Но он хотел убедиться, что не ошибся, и что наказание понесут именно виновные, а не марионетки в руках власть держащих.
Но даже разум, находящийся во власти наркоты, понимал, что ничто он не сможет сделать. Как ничего не смог сделать тогда, после смерти жены и сына. Так и сейчас. Он вновь не смог защитить и вновь не сможет отомстить.
Ворон сжался. И от этого движения, от опущенных плеч и вжатой головы стал, казалось, еще ниже Игоря. Правда, длилось это недолго. Резко выпрямился, как будто проснулся неожиданно от сна. Тряхнул головой и отошел от хозяина дома.
- Где же, черт побери, у тебя тут выпивка?
Он вступил в центр комнаты, огляделся, пытаясь сообразить, где же здесь может быть спрятан столь  желанный бар.
- Во рту все пересохло, - провел рукой по горлу, кроша кровавую пленку, которая покрыла шею.

Отредактировано Беннет Морриган-Джонсон (11.10.2015 12:23:43)

Морригану было плевать, что чувствовал Цепеш, оказавшийся в его захвате. Ему было на многое плевать. Лишь боль, ненависть, злость вырывались наружу, придавая силу рукам и мощь ударам. Вступи он сейчас в драку, это был бы бой на одних чувствах, без продумывания тактики, без осознания, какие удары приносят урон, а которые просто вызывают кратковременные приступы боли. Это был бы бой вслепую того, кто лишен слуха.
Но не драться сюда пришел Бен.
Тогда зачем?
Он смотрел на эту наглую морду расширенными зрачками. На наглую холодную морду!
На что он рассчитывал? На сочувствие?
Черта с два! Цепеши не знали, что это такое. Не знал Доминик. Так с чего Бен решил, что это чувство знакомо Игорю?
Яблоня от яблони. Кажется, так говорят!
Слова, сказанные Волком, доходили до расслабленного мозга медленно. Но дойдя, оседали в памяти, выжигая сердце, разрывая душу и останавливая сердце.
Спас!
Но хотел ли Бен быть спасенным? Сколько своих жизней он готов был отдать, лишь бы выжила Ада? Сколько мучительней смертей он готов был пройти, чтобы она уцелела.
Спас!
Знал ли Волк, что своим поступком бросил Бена на съедение. Он знал то, что ему было предназначено родом. И как истинный Ворон принял эту роль. Но так ли он ее хотел?
Во всем виноват газ. Конечно, самый простой вариант. Можно даже поставить собственный пиджак на то, что уже все документы по делу готовы и в них осталось лишь проставить число и приложить фотографии случившегося.
Морриган не слышал слов Игоря, лишь шел в указанном жестами направлении. Каждый шаг давался тяжело. Мало того, что перед глазами все плыло, так еще жуткое желание убивать овладело Вороном.
Хотелось засунуть в глотку Волка его слова, его чертово спокойствие и убийственный похуизм.
Руке стало горячо. В ответ на эти ощущения чуть моргнул свет в комнате. Беннет смотрел в спину Игоря, разливающему виски в стакан. Если бы знал Цепеш, что находится на волоске от смерти. Редкий вампир способен выдержать мощный заряд энергии, пропущенной через тело. Энергии, сжигающей нейроны, превращающей бьющееся сердце в печеное лакомство. Выдержит это лишь тот, кто обладает определенными способностями, которых у Цепеша нет.
Губы скривились в оскале, обнажив белоснежные клыки. Глаза полыхали ненавистью и алым.
- Я бы тебя угостил сигаретами да сам на мели, как малолетка из трущоб. У охраны стреляю.
Морриган сжал ладонь, вжимая в собственное тело маленький электрический шарик размером с фасоль. Кода Игорь обернулся, цвет глаз  Ворона вновь стал прежним, исчезли клыки. Знал ли Игорь, что Беннет Морриган вновь спас его от смерти, которую на этот раз чуть сам и не породил.
Достал из кармана портсигар, протянул Цепешу. Сам взял оттуда косяк, вытащил из кармана зажигалку, чиркнул и закурил.
- Канадская! Только там, зараза, растет, - сделал затяжку, взял стакан, процедил жидкость сквозь зубы.
- Теперь тебя в Патриархи, и дело с концом. Не об этом ли ты грезил ночами?
-Ты перепутал свои желания с моими.
Нет, Беннет никогда не мечтал стать патриархом. И пусть несколько веков назад он отказался в силу разных причин, но ничего менять в своем нынешнем положении не хотел. Не нужна ему была эта власть и эта ответственность.
- Кстати, можешь поздравить. Совет назначил меня пока вместо Уилла, - упоминание погибшего вновь ввело в ступор и напомнило о жажде. Так что пришлось глотком осушить стакан. - А ты как был наследником, так им и остаешься... И рискуешь им же и сдохнуть....
Вряд ли такой расклад устраивал Волка. Да и будем честны: такой расклад не устраивал и Ворона. И на то было много причин.
- Заметь, морда воронья, я таки отдал тебе долг с бородатого тысяча шестьсот... какого? Шестого, если мне не изменяет память.
Но причины — причинами, а трава, алкоголь, гнев и ненависть, умноженные на равнодушное спокойствие визави сделали свое дело.
С разворота Беннет вдарил Волку прямо в морду. В то самое место, с которым так любит здороваться кулак Цепешей.
- Вот теперь мы квиты! - подвел итог Морриган.

- Шикарная, - мрачно согласился Бен. - Если знаешь, когда собирать и как.
Новости из Канады были неутешительными. Для эльфов, конечно же. Вопрос был в другом: нахрена Доминику там понадобился сын. Но разобраться в этом еще будет время.
Морриган плюхнулся в кресло, вновь сделал несколько затяжек, не спуская глаз с Волка. С этого места удобно было наблюдать за Игорем, который возвышался в этой комнате как гора среди равнины.
Не нравилось Игорю положение только Наследника. Ой, не нравилось. И только врожденное повиновение старшим заставляло его склонять голову не только перед патром, но и перед отцом. А это тяжело вдвойне. Киаран был всего лишь главой ветви, но что такое его гнев, вызванный непослушанием отпрыска, Морриган познал. И сбежал. А вот Игорю, честолюбивому Игорю, пока бежать некуда. Крепко его держит папаша. На коротком поводке в ошейнике с шипами.
Волк думал, что Беннет пьян. И Ворон отдал бы сейчас пару тысяч за то, чтобы это было так. Но, видимо, ментальная защита, не дающая другим повлиять на мозг вампира, и здесь сыграла злую шутку, защищая своего хозяина от влияния зеленого змия с его травяным собратьем.
Так что не заметить хищного взгляда и заходившихся желваков волка в ответ на упоминания роли наследника было сложно. А они говорили о многом.
- Из тебя бы вышел хороший патриарх, - Морриган посмотрел на Цепеша сквозь жидкость в бокале. - Если Доминик раньше времени тебя не грохнет.
Бен приблизился к бару,  забрал у Цепеша бутылку и вновь вернулся в кресло, поставив бутылку и стакан у ног, чтобы не пришлось ходить, когда вновь наполненный бокал снова опустеет.
— Это последняя оплеуха, которую я тебе простил, Морриган. Дальше убью и прикопаю, а всем отвечу, что так и было.
- Думаю, многие тебе после этого «спасибо» скажут.
Чертово дерьмо!
Весь тот букет, который он вкурил и влил в себя, давало чудное состояние невесомости, которому хотелось поддаться, чтобы воспарить над всеми этими правилами, сдерживающими любого вампира. Кому-то хватает малой дозы этого, чтобы снять тормоза, буянить, драться, веселиться до упада, не зная устали и не отдавая себе отчета в этих действиях. Все, что мог позволить себе Ворон: попробовать поймать такую волну, отключая собственноручно свое сознание от контроля.
Вот только рубильник с  надписью «Вкл» и «Выкл» находится вот тут, в голове. Стоит только приложить усилия, сконцентрироваться, чтобы вернуть себе способность соображать, мыслить и контролировать свои действия.
Попытка концентрироваться, выгонять пьяное безрассудство из головы сопровождалась головной болью, ударяющей по глазам и треплющей виски. Бен сжал голову руками.
- Ты не представляешь, в какой жопе мы теперь оказались, - произнес медленно, даже не двигая губами. Будто и не ему принадлежит эта фраза.
Мог ли знать Игорь полностью о планах своего отца? Бен не был в этом уверен.
- Корпорации? - Ворон рассмеялся. - Она изжила себя, Игорь! Твой отец там ничего не решает. Им дергают за ниточку и он, как послушная марионетка, ведется. О да, он пытается даже где-то сопротивляться и строить свои планы, пытается вести интриги.

«Вот только все его действия легко просчитать. И что уж греха таить, если Лабиен это успешно использует, то и Вороны совсем не дураки и не такие чокнутые, как многим хочется казаться.»

- Однажды его уберут также, как и Уила, - продолжил Морриган. -  Но не потому, что он будет делать что-то неугодное. А потому что с ним просто наскучит играть. Как с собачонкой.
Бену не было жалко Доминика. Тот заслужил подобную участь. Жалко было Волков. В этом и заключался парадокс: представитель рода, который стоит на грани истребления, жалеет того, кто в этом истреблении примет активное участие.
Морриган вновь взял бокал и чуть пригубил напиток.
- А у наших родов могло бы быть прекрасное будущее.
Он поднял взгляд на Волка. Никогда они не заводили такие разговоры. Никогда не обсуждали работу Игоря и работу Бена, дела родов. Что же произошло сегодня? Может действительно виноват во всем алкоголь?
И вновь то страшное чувство, от которого хотелось крушить все.
- Признайся, ты же думал об этом, черт побери!- бокал в руках треснул.
Вспышка гнева улеглась так же  незаметно, как и появилась. Морриган встал и приблизился к Игорю, глядя тому в глаза.
- Ты не такой, как он. Я это вижу. Ваша мощь и наши мозги, Игорь. Помоги нам выжить и наши рода заткнут за пояс любую Корпорацию без крови и насилия.
Он говорил тихо, будто боялся, что их могут подслушать, будто сам не верил, что произносит подобное. Морриган не просил о предательстве. Все, что ему надо было —  найти подтверждения того, что он видел — о несхожести двух представителей рода Цепеш.
- Знаешь, некоторые трупы были такие забавные, - резко развернулся, как только получил нужную информацию. Танцующей походкой, словно и не было предыдущего разговора, вышел на середину залы, - такие черненькие, скрюченные. Был даже один.. у него до кости прогорела рука. Прикольно, правда?
Несколько па под беззвучную музыку... пауза, чтобы вновь отключить рычаг и дать алкоголю делать свое дело. По крайней мере так намного легче вспомнить о тех, кого нет.
- А вот ее так и не нашли. Знаешь, - выставил палец в направлении Игоря. - Жалко, что ты не был знаком с моей племянницей... мммм. Какая женщина! Она и без того была красавицей. А после того, как я немного, - сделал неопределенный жест рукой, демонстрируя работу хирурга, - ее фигурка стала...  - руками изобразил красоту, уставившись в пустоту расширенными зрачками.
- Они говорят, что Ада могла быть в самом эпицентре взрыва. Так что ее могут найти позже, когда разгребут завалы.

Игорь был растерян. Немного напуган, но как же без этого. Такие слова не должен слушать наследник великого Патриарха, сын своего отца. За такие слова бьют по морде. Но Цепеш медлил. И не просто медлил, он и не хотел бить, потому что где-то глубоко внутри, так глубоко, что, наверное, и сам не подозревал об этом, был согласен с Вороном.
Военные конфликты вновь стали раздирать мир, эра спокойствия закончилась. И вновь стали гибнуть вампиры, затягивая в свои игры и другую нелюдь. И нет конца и края этим кровавым рекам...

Беннет не стал дожидаться ответа. Он и без того получил то, что ему было нужно. Вопрос задан, семя заброшено. Ответы будут намного позже, как и росток появится не сразу.
Привыкший жить в тени патриарха, волк не заметил, как сам стал его тенью. А отсюда есть два выхода: либо так и продолжать быть тенью, повторяя ошибки старшего и принимая его судьбы, даже будучи с ней несогласен. Либо вырасти, наконец, и стать не волчонком, а волком.
- Я слишком много выпил, - подвел итог данной теме Морриган, вновь пританцовывая по пути к бутылке.
- Забудь, - махнул рукой. Хотя прекрасно понимал: не забудет Игорь этот разговор. Он будет жечь его, заставляя делать ошибки. Вот тут и пригодится воспитание, данное Домиником. И оно поможет Игорь противостоять отцу. Если, конечно, сын все-таки решится.

Морриган хрюкнул, когда Игорь попытался отобрать у него бутылку.
Это была наглость! Да еще какая! Он как настоящий пьяный даже сразился за нее, сделав пару выпадов вперед, промахиваясь и зацепляясь за тело Игоря, чтобы окончательно не упасть. Возможно, хватка в этом случае была слишком сильна для пьяницы, но кто в этом будет разбираться? Слуги, решившие случайно заглянуть на половину дома Игоря? Нет, конечно. Для них достаточно, что ночной визитер был Джонсоном и он был пьян..
Здравствуй, алиби и непогрешимый Игорь!

А вот трясти Морригана не надо было. Если бы в желудке что-то было, оно бы обязательно оказалось на той тряпке, которая когда-то именовалась рубашкой Игоря. Но желудок был пуст, так что издав ртом пару многообещающих звуков, Бен вприпрыжку побежал за своим плечом, которое волк волок куда-то.
Ванная! Ну да..То, что надо.
Пришлось отвернуться к стене, чтобы скрыть смех, пытающийся выбраться наружу..
- Дебил! - высказал свое мнение об умственных способностях Игоря, когда поток ледяной воды хлынул сверху.
К холоду было не привыкать. Однако от этого он не был столь желанным.
Беннет перешагнул бортик, поймал полотенце, вытер лицо, оставляя на тряпке красно-черные разводы.
- Даааа, теперь, мне нааааамного лучше! - произнес Ворон и пошлепал из ванной, оставляя за собой по полу мокрые следы.... С одежды текло. Так что там, где Морриган останавливался, неизменно натекала приличная лужа...
Однако прилично нагадить не дали.. Вновь куда-то поволокли. Морриган был уже готов к тому, что ему просто вышвырнут на улицу — должен же Игорь изображать хозяина в гневе, но его поволокли куда-то вниз.
Ворон напрягся. По старой доброй традиции вспомнились разные подвалы, пыточные комнаты. Однако здесь оказалось все иначе. Не было темных коридоров, пропахших плесенью, да и запаха крови не было. Если только совсем немного, как будто кто-то поранил палец. Вместо крови в воздухе — знакомый аромат... До боли знакомый...
- Ответь мне, воронья морда, ты веришь в Бога? Нет? Или я не Игорь Цепеш, или эту барышню зовут не Ада Виктория Морриган, или кто-то из нас сошёл с ума.
Морриган заглянул в глазок, удивленно посмотрел на Игоря и вновь припал к маленькой дырочке в двери.
Он не мог поверить. Такого просто не могло быть. Он же видел машину у особняка. Ада должна была быть в в том доме.
Он смотрел, боясь даже вздохнуть. Некоторое время казалось, что он просто сошел с ума.
- Боже... - глаза защипало. Видимо от того, что он даже забывал моргать. - Как?
Налег на дверь, надеясь ее открыть, но та не поддалась. Он готов был ее сокрушить, чтобы  дотронуться до нее, вновь вдохнуть аромат ее волос, прикоснуться к этому телу, покрыть его поцелуями и сказать... Боже, как много он хотел ей сейчас сказать!
- Познакомься, моя невеста.
Вы знаете, что такое ледяной душ? Так вот, это было хуже. Душ из жидкого азота. Чуть ударь — и ты вместе со всем миром, живущим внутри тебя, разлетишься вдребезги.
Пришлось сделать над собой усилие, чтобы пошевелиться. Провести мокрым рукавом рубашки, которая, конечно, чище от душа не стала, по лицу.
- Я не знал, что вы знакомы.
На то, чтобы повернуться к Игорю, сил не было.

Она сидела в кресле. Такая холодная — злилась на него за то, что оставил ее тогда одну. И эта холодная Ада была полной противоположностью той, которой она стала потом, на его столе, под его телом.
И все-таки он помнил ее слова:
- Разве я сказала, что он собирает нас исключительно ради этого? Дядя Бен, ну что ж ты так о моём папеньке плохо думаешь… Он ещё не пропил последние мозги. Жених – это наверняка или аперитив, или десерт. Основное блюдо пока загадка. Не стоит моя предполагаемая свадьба того, чтобы собирать семейный совет в полном составе.

Что ж, Ада, ты ошиблась. Твоя свадьба — это не просто действо, это хорошо продуманный политических ход, который как раз и требовал созыва совета.
«О котором меня не предупредили, блядь!»
Больно было сознавать, что у Родри и Уила были от него секреты. Неужели они думали, что он сможет помешать?
А ведь действительно — сможет ли?

- Вот даже не знаю, кому из вас посочувствовать, а кого поздравить!  - все-таки нашел силы повернуться к Игорю. - Жених ты, конечно,....
Неопределенным жестов мазнул в сторону Игоря, обводя рукой его  порванную рубашку.
- Ну ты сам понимаешь!

Он прислонился спинок к двери. Шутки-шутками, но дело-то серьезное..
- Раз невеста, значит договор обручения уже подписан. Так?
Старые традиции стали многими забываться. Но не главными ветвями древних родов. Такие договора раньше заключались рано, иногда детям даже и года не исполнялось. В них прописывалось все: не только приданое, которое должны представить заинтересованные стороны, но и сумма, которая должна быть выплачена, если свадьба в нужный час не состоится.
- Я могу на него взглянуть?
Бена интересовало многое: что поставил Уил на кон и в какую сумму все это обойдется.
Игорь ушел*, оставив его в коридоре. Он вновь прильнул к глазку, наблюдая за перемещениями Ады в комнате. Мысли разлетались и он не мог их собрать. Пытался мыслить разумно, но все попытки заглушали чувства.
В конце концов стянул с себя рубашку и приложил к лицу. От этого немного полегчало.

Договор обручения. Несколько страниц сухого шаблонного текста. И несколько строк об обязанностях.
Итак, это был не брак, а совместный проект. Часть активов Цепешей уходили в закрытую лабораторию на территории Волков, где совместно с Воронами будут вестись технические разработки.** Что ж, для Цепешей это возможность продвинуться в собственных исследованиях, для Воронов — дополнительное финансирование. А еще основа совместной работы. Благая цель, если бы не способы ее достижения.
Морриган пролистал страницы, добираясь до пункта издержек.
- Нехило вы, - присвистнул, увидев суммы, которые пришлось бы платить за срыв сделки.
В голове сразу же появились расчеты, как добыть такую сумму, не привлекая фонд рода.

Договор подписан между патриархом Цепешей и патриархом Джонсоном. Рядом — подписи свидетелей.
Беннет перевернул последний лист, натыкаясь на шаблонную бумагу-заявление об организации процедуры регистрации двух молодых. На ней одиноко виднелась подпись Игоря.
- Как я понимаю, чтобы запустить процесс оформления гражданского акта, не хватает подписи Ады?
Вопрос скорее риторический, так как автографа племянницы на бумаге как раз и не было.
Если протянуть месяц, ссылаясь на смерть отца невесты, то Морриган сможет достать нужную сумму.
Но насколько все это будет разумно? Род ждут перемены. Волки скоро почувствуют свободу и обнажат клыки. Под раздачу попадут все. Все, кроме тех, кто окажется под крылом Цепешей.
Морриган скользнул задумчивым взглядом по мощной фигуре Игоря. Зверь! Хищник! Собственник! Такой свою добычу не отпустит! И быть может это как раз то, что в данный момент нужно Аде.
- Ты получишь ее согласие, - скрутил документы в трубочку и направился к двери, ведущей в комнату Ады. - Оставь нас на пару минут.

* действия Игоря с ним же обсуждены.
** если что-то не то написал о содержании договора обручения, то можно это обсудить.

Отредактировано Беннет Морриган-Джонсон (16.10.2015 09:24:19)

Сколько времени прошло с той минуты, когда она снова вернулась на подушку, Ада не знала.  А если бы ей сказали, что ровно пять секунд, хоть и машинально, но здорово удивилась бы, самой казалось – вечность… Бежать больше не хотелось, уничтожать мебель, превращая раритетные стулья в дрова – тоже, бить охранников и врачей – тем более. Хотелось лежать вот так, спать, иногда выныривая из сна, общаясь пару минут с белоснежным потолком, а потом снова закрывать глаза и засыпать. Обратно. И так до самого скончания времен, до самой Смерти своей. Это было сейчас самым правильным и нужным во всей ее жизни.
- …?
Ей показалось, или дверь и правда сделала глупость и открылась, не считаясь с ее интересами и все же впуская кого-то? Несколько минут продолжала лежать неподвижно, по инерции, в глубине души смутно надеясь, что Кому-то надоест торчать у двери, и он уйдет, так и не потревожив ее. Не надоело. Голос дяди пробился сквозь вату в ушах с удивительной ясностью. Это действительно был он.  Нет, прежде чем допускать хотя бы минутку радости, стоило перепроверить, поэтому резко, отрывисто села и распахнула глаза, впиваясь в него взглядом изо всех сил. Это действительно был он.
- Ты жив.
Голос послушался не сразу, пришлось замолчать, дав ему прийти в себя, попробовать снова.
- А я думала… ты тоже.
Снова замолчала, только сейчас осознавая, что действительно ведь тогда, в момент полной потери контроля, думала именно так. Отец? Любви к нему никогда особенной не испытывала. Скорее, привязанность с детства, неприятие и злость подростком, отстраненное общение и вечные попытки доказать, что у нее может и должна быть своя собственная жизнь – все это было куда как далеко от любви! Мать, остальные родственники – они были действительно остальными. Естественно, она будет оплакивать их, как только узнает все и в деталях. Конечно, ей захочется отомстить и разобраться в произошедшем, но…  В высшем обществе в принципе своем редко возникает что-то, похожее на действительно близкие отношения, на ценные чувства, которым уже можно с полным правом дать определенные названия. У Ады было. Но только к нему, к тому, кто стоял сейчас перед ней и был совершенно, непреодолимо жив. Судорожно вздохнула, понимая, что вот только сейчас приходит в себя, выпрямилась и осмотрела его уже более внимательно, пристально. Взгляд остановился на мокрой майке. На тряпке в руке. На странных руках, всегда таких ухоженных, сейчас же пусть и тщательно отмытых, но. Снова перевела взгляд на его лицо, моргнула, рассматривая его губы. Молча слушала, внимательно, не перебивая, оценивая каждое слово, которое ему давалось с таким трудом. Не до конца, но оценивая уже вполне внятно. Без криков, слез и истерики, на это сейчас больше не было ни сил, ни желания. Врач действительно оказался волшебником.
- Я знаю уже, эта сволочь мне сообщил.
При воспоминании о том, как именно ей было рассказано о взрыве в особняке ее семьи, безучастное до сих пор личико исказила гримаса ярости и такой ненависти, что если бы Игорь Цепеш оказался сейчас рядом, он бы сдох на месте, превратился в кучку пепла, добровольно и незамедлительно.
- Он кинул в меня фотографии и предоставил право самой угадывать, кто остался жив.
Снова судорожно сглотнула. Ком в горле рос и не желал уходить, однако время крика и бешенства прошло. То ли в ней что-то сломалось. То ли что-то исчезло. То ли наоборот, выросло и окрепло настолько, что все остальное стало неважным. Некоторые взрослеют в пять лет, некоторым удается оценить жизнь по достоинству к двадцати. Ада резко и вдруг выросла только сейчас. Так получилось, так бывает.
- Значит, отец и…. и кто еще?
Дядя мог ей гордиться сейчас. Спокойствие голоса, рассеянный, скользящий по окружающей обстановке взгляд, попытки, пусть пока и безуспешные, думать и говорить, поддерживать разговор. Осторожно поднялась с кровати, покачнулась, снова присела и без интереса, думая явно о другом, кивнула на листики в его руке.
- Это что? Новые фото с места происшествия?
Новая судорога по нежному лицу, видимо, попытка улыбнуться.
- Забери меня отсюда.
Снова поднялась, упрямо не собираясь оставаться на этой кровати больше не минуты. 
- Слышишь? Эта тварь не может держать меня здесь… больше. В этом нет смысла, так ему и передай. И отвези меня домой!
Осеклась, глубоко вдохнула, о доме сейчас думать нельзя было. Дома больше и не было, в принципе.
- Куда-нибудь!

Когда дядя заговорил снова, сначала даже просто не поняла, о чем он? О чем еще можно было говорить здесь, сейчас??? Он ведь явился для того, чтобы вытащить ее, чтобы увезти. Какие еще могли быть разговоры? ЗДЕСЬ??? Однако он не остановился на первом слове, продолжая, и Ада непонимающе обернулась, всматриваясь в его лицо внимательно, пытаясь понять, в чем дело?
- Что?!
От неожиданности моргнула, пытаясь проснуться, ведь наверняка то, что он нес сейчас, было только сном. А чем еще могла являться по определению защита им, Вороном, ее личным дядей того, кто запер ее в этом гадюшнике, кто швырнул ей в лицо ее же горе, как не причудливой игрой ее фантазии и слуха?
- Ты что, его защищаешь??? Его???
От неожиданность заморгала, недоверчиво рассматривая его, не в силах поверить в то, что услышала только что, что продолжалось какой-то трагикомедией дальше.
- И ты что же, считаешь, что меня реально интересует, какой вампир мог бы получиться из этой твари мохнатой???
Нет, врач оказался совсем не волшебником. Потому, что услышав такое от своего дяди, Ада поняла, что никогда еще не была такой живой и активной, как сейчас.  На пару невыносимо долгих минут пришлось замолчать, имена падали холодными, неживыми больше камнями, оставаясь в памяти, изгоняясь из сердца. Ада понимала, что должна выслушать обо всех погибших – и постараться принять это. И попытаться не думать об этом, хотя бы пока, до тех пор, пока не выберется отсюда. Легче всего оказалось не думать, как только речь снова зашла о Цепешах.
- Завтра утром??? Ты с ума сошел??? Забери меня отсюда, немедленно!!! Я не выдержу тут ни секунды! Ты собираешься сейчас развернуться, уйти, и оставить меня здесь??? С ним???! У меня нет никакого чертового жениха, и ты это знаешь лучше, чем кто-либо!
Теперь, кроме дяди, это знали еще и все охранники дома Цепеша, так как ни понижать голос, ни притворяться Ада не собиралась больше. Да и до сих пор, в принципе, тоже!
- Ччччт….что?
Вместо того, чтобы схватить ее в охапку и унести куда глаза глядят отсюда, он протягивал ей ручку, бумагу, он говорил что-то об отце и брачном договоре. И ей, конечно, показалось, но он вроде как хотел, чтобы она подписала его?
- Ты… что сейчас сказал такое?
Только что крик перешел в тихий, едва слышный шепот. Ада ушам своим не поверила. Не обращая ни малейшего внимания на протянутую ручку, она медленно скрестила руки на груди и непонимающе, не веря ни единому его слову, уставилась в его глаза. Поймала взгляд, недобрый, приказывающий, несколько минут смотрела все с тем же недоверием, непониманием, растерянностью. Затем собственные ярко-голубые глаза стали медленно, но неуклонно темнеть, превращая чистую гладь озера в темное предгрозовое небо, с черными-черными тучами.
- Я больше никому и ничего не обязана.
Все так же, не повышая голос, отчеканила в ответ. Теперь перед ней стоял не ее обожаемый дядя, перед ней стоял враг номер один!
- Никому. Я ничерта не подпишу. Можешь идти и быть свободен!
«Ах, ты… предатель!»

В отличие от дяди, Ада лично никого никуда отпускать не собиралась. И о детях с совместной кровью знать не знала и не желала. И вопрос собственной безопасности ее сейчас ничерта не заботил. Потому, что сама Ада была уверена – если от кого ее и надо охранять, то от зверя, именуемого Игорем Цепешем! И охраной этой должен был заняться он, ее обожаемый мужчина, к слову, единственный, которому она бы позволила заикнуться о детях и поддержала бы тему! И в какой момент их взгляды на ее дальнейшую судьбу разошлись настолько кардинально, она не могла понять ни минуты! Происходило что-то странное, с чем надо было покончить быстрее, пока дядя окончательно не сошел с ума!!!
- А с какого хрена ты так заботишься о моем женихе? Почему тебя не интересует, как называл МЕНЯ он??? С какой радости ты вообще так изменил свое мнение??? Мы же обсуждали эту тему, ты никогда не проявлял такого усердия в защите этого гада!
Судя по последнему эпитету, Ада и близко не желала ни брать в резон его слова, не менять собственные взгляды на происходящее. Ее убивало не отношение к ногтям, конечно, нет. В конце концов, она использовала ногти как конкретно-опасное оружие, и Цепеш имел полное право защищаться. Пусть таким зверским способом – но что взять со Зверя???? А вот фотографии… Веер фотографий с пожаром и трупами в лицо поставил жирную точку в ее и без того определенном мнении, и сейчас она чувствовала, как на смену недоумению приходит злость. Ее обычное состояние в последнее время!!!
- Нет, не перестаю.
Отрезала коротко и категорично. Несмотря на всю его силу, во много раз превосходящую ее собственную, Ада ни секунды не боялась дядю. И ни секунды не верила, что он сейчас говорит серьезно. Что он мог так вот просто забыть… все. Не мог, не мог, и точка. Она всегда могла говорить с ним начистоту, он был единственным, к кому она неслась за советом, если вдруг приспичивало услышать чье-то разумное мнение. Что происходило сейчас????
- Он не запрет меня здесь вечно. Как минимум ему придется выпустить меня на свадьбу, и вот тогда я сделаю все возможное, чтобы свадьба не состоялась. По причине пребывания жениха в состоянии трупа.
Криво усмехнулась, глаза блеснули. Зная Аду, это действительно было самым вероятным развитием событий в случае попытки запереть ее здесь навечно.
- Ты… обалдел???
Такая близкая и родная рука внезапно стала жесткой, железной лапой, припечатав к стене с силой. Ада треснулась затылком, зашипела от боли, окончательно, как ни странно, возвращаясь в себя, отходя от прежнего шока. Оказывается, ей не нужен был врач. Ей нужен был дядя и хороший удар по затылку стеной.
- Отпусти меня сейчас же!!!
Вместо страха снова хлынула злость, женщина дернулась, обеими руками с силой вцепляясь в его руку, отдирая от горла, снова ломая так и не выросшие пока ногти. Несколько секунд безуспешной борьбы – и его руки покрылись красивыми капельками алых разводов, а сама Ада с ужасом поняла – это бесполезно. Он действительно собирался заставить ее подписать чертову бумагу, он не шутил сейчас. Он нес полный бред, чушь, он говорил то, чего не думал, Ада не представляла, что сдвинулось в его голове, но больше ЭТО не было ее любимым. Дядей.  И с этим надо было что-то делать.
«Такая же сволочь, как и этот Цепеш?! Нет. Нет, я не верю!!! Ты не сможешь заставить меня.»
Пропустив про Доминика и ноги Игоря мимо ушей, неслышно, но яростно скрипнув стиснутыми зубами в ответ на момент о рабстве, вдруг полностью расслабилась. А затем нежно и очень влюблено обхватила его плечи, поглаживая,  коснулась щекой его руки, извернувшись змейкой, склонила голову, дотягиваясь до его руки губами, оставляя на его запястье легкий поцелуй. Это был удар в спину? Нет. Это был всего лишь ответный удар. И, кажется, ей удалось причинить ему куда как более сильную боль!

До самого последнего момента Ада не верила, что он сможет поднять на нее руку, что все, о чем сейчас говорил – правда. До самой последней минуты она продолжала надеяться именно на него. Ей не на кого было надеяться больше – и он был тем, кого она любила, а это значило многое, если не все. Даже когда он размахнулся, обжигая нежную кожу пощечиной, до сознания так сразу и не дошло, что все кончилось. Закончилось раз и навсегда.
- Что ты… несешь???
Все еще непонимающе коснулась пальцами своей щеки, горевшей от не слишком болезненного, но жутко обидного удара. Глядя прямо ему в глаза, изо всех сил пыталась понять, зачем??? Зачем он делает это сейчас???
- Не смей!!!
От нового удара, теперь уже всем телом о стену, в голове зазвенело, мысли куда-то разбежались, зато появилась дикая боль в висках и затылке, которым снова приложилась как следует. Несколько секунд пришлось провести на полу, приходя в себя, потом попыталась медленно подняться, не собираясь валяться, пусть и на дорогом ковре, перед этой сволочью. Да, больше ЭТО не было ее дядей. В ЭТОМ не осталось ни грамма того родного и любимого человека, которого она всегда горячо хотела, сильно любила, с которым только что, совсем недавно, была так близка, настолько, насколько это вообще возможно для нее. Сейчас рядом с ней стоял Зверь, животное хуже Цепеша. Пожалуй, она бы предпочла второго сейчас рядом, если бы получила возможность выбора.
- Какая же ты сволочь…
Подняться удалось не с первой, но со второй попытки. Голова продолжала раскалываться, но сейчас было не до этого. Если бы сейчас ее даже резали на куски тупой пилкой для ногтей, она бы все равно продолжала стоять, потому что надо было смотреть ему в глаза. Сдохнуть, но смотреть, этой твари, который так удачно притворялся ее дядей столько времени!
- Не смей, не надо этого!!
Ни одно его слово, ни один его удар не мог причинить ей столько боли, как то, что он начал творить потом. Ада прекрасно знала, что такое его сила. Ни разу до сих пор не ощутив на себе, никогда не задумывалась над тем, что когда-нибудь придется. Голова вдруг неожиданно стала жутко тяжелой и пустой, боль в висках – невыносимой, ноги подогнулись сами собой, заставляя медленно, сопротивляясь с каждым движением, опуститься на колени, склонить голову. Железная воля самой Ады, вне зависимости от ее состояния, желаний, продолжала сопротивляться – первые пять минут. А дальше его неимоверная сила захватила целиком, с головой, забирая сознание, душу, саму Аду целиком. Она больше не была собой, не могла думать, не смела двинуться, мерзкое, гадкое ощущение чужой навязываемой воли, кукловода у себя в голове, дергающего за ниточки, разрывающего в разные стороны, не позволяющего оставаться Адой… Закричала, замотала головой, схватилась за нее обеими руками, с силой запуская пальцы в растрепанные белые волосы, пытаясь выдрать из головы то, что поселилось там, заставляло стоять на коленях сейчас!
- Хватит! Я сделаю, что ты хочешь, прекрати это, прошу тебя!!!
Все, что он говорил, было абсолютно неважным сейчас. Главное было любыми способами избавиться от ненавистной чужой воли, от этого дикого унижения, впервые испытанного с такой силой и в такой мере. От напряжения носом хлынула кровь, экзотично капая на ковер, оставляя следы, но Ада даже не заметила этого. Она снова закричала, чувствуя, что от собственной железной воли, сминаемой сейчас в чужом кулаке, начинает постепенно сходить сума.
- Я подпишу все, что хочешь, прекратиииии!!!

Ада не помнила, ни сколько кричала, ни когда это все закончилось. Просто вдруг тело снова стало принадлежать ей, голова заболела чуть более терпимо, больше ее не раскалывали изнутри огромным кокосовым орехом. Все действительно закончилось и, чтобы больше подобное не началось, она была готова на многое. И подписать эту чертову бумажку, намертво привязывающую ее к Цепешам. И слушать их Патриарха как второго после Бога на Земле. На что угодно, чтобы эта тварь, стоящая сейчас перед ней, навсегда ушла из ее жизни. Если целью Беннета было добиться ее ненависти, он мог быть спокоен, умиротворен и доволен собой на все сто – своей цели он достиг в полном объеме. Только что по уши влюбленная женщина может простить все, что угодно. Кроме того, что он проделал с ней сейчас…
«Лучше бы убил. Мразь.»
Не ожидая от него больше никакой помощи, мало того – сейчас она не позволила бы помочь ему себе, даже если бы умирала на глазах продолжительной и мучительной смертью, медленно, дрожащими пальцами вытерла кровь, размазывая ее красивыми разводами и по пальцам, и по подбородку, машинально облизываясь, морщась от непереходящей боли в голове. Попыталась рывком выдернуть свой локоть из его руки, не получилось, попробовала еще и еще раз, пока он не исчез. Сейчас от одного его присутствия рядом конкретно мутило, о прикосновениях и говорить не приходилось.
- Мне все равно.
Равнодушно отмахнулась от всех его слов и объяснений, даже не собираясь пытаться вслушиваться в весь этот бред, во всю эту идиотскую игру, правила которой придумывались не ею, но почему-то ею должны были исполняться. Это была их личная игра, и она не имела к этому никакого отношения. И какая-то бумажка не могла этого изменить. И если сейчас он решил, что после демонстрации его силы она смирилась и будет его марионеткой, то это была его собственная чушь. Она просто больше не имела к нему никакого отношения, включая кровные и родственные!
- Убери руку, я подпишу.
Холодно, отстраненно застыла пером над его рукой, не желая прикасаться даже к краешку его пальцев. Труднее всего сейчас было сдержать ком в горле, который рос, ширился и требовал разреветься от боли и дикой обиды, наплевав на все вокруг.
- Убери руку, ты мне мешаешь.
Тоном голоса можно было смело резать, как острым ножом, теплое масло на равные кусочки. Оно бы таяло, даже не добравшись до тарелки. Он нес какой-то бред про то, где она будет жить и что делать. Как будто имел на это хотя бы малейшее право.
«Ты не отец мне. Ты не Патриарх мне. А теперь, после всего, ты мне – никто.»
Краем сознания вспомнив очевидную необходимость все же прочитать то, что подписывает – об этом всегда твердил ее отец, об этом как Отче Наш повторяли ее продюсеры – отмахнулась, понимая с ужасом и безнадежностью, что вот теперь от нее действительно ничего не зависит.
«Ничего, мы еще посмотрим…»
Боль в голове мешала думать дальше, ком в горле мешал дышать, все было хреново настолько, что стоило покончить с этим как можно быстрее. Чтобы потом спокойно, в одиночестве, забиться под одеяло и снова устроить истерику, уже индивидуальную, невидимую никому, не на публику, исключительно для души. Только что она не просто продавала себя в непонятное пока по качеству рабство, она еще и осталась совершенно одна. Вот только что осталась, буквально пару минут назад. И это было больнее всего.