Она ускользала. Исчезала среди нестерпимо ярких картин этого безумного города. А сыпавшиеся со всех сторон дела, да случаи не оставляли Николя времени на полноценные поиски. И тогда он снова сделал то, что запрещал себе уже не раз. Вышел на дорогу наугад. Именно здесь, где опасность таилась за лощеной благопристойностью, где нарушением становился брошенный на асфальт окурок и за закрытыми дверьми сдирали шкуры. Именно через этот город пролегал единственно верный путь, что должен был привести его к... к чему? "Пока не попробуешь, не узнаешь." И нынешним утром он наконец-то решился, быть может почувствовав, что нить истончается до предела. Наверно он мог бы сесть в машину и, приложив некоторые усилия, отыскать нужную дорогу, поминутно отмахиваясь от нелепых вопросов водителя и назойливого присутствия охраны. Наверно. Выложиться до предела и иссякнуть на полпути. Так уже было однажды и накрывшая его тогда слепота напугала его преизрядно, а приказ "Поворачивать обратно" укрепил сопровождающих в их представлениях о его душевном состоянии. Нет. Нынче все будет иначе.

  Отцепиться от охраны в этот раз оказалось немного сложнее, но он справился. И в этот побег он озаботился тем, чтобы содрать и срезать все приметные ярлычки с потертой кожаной куртки и не менее потертых джинс. Николя не найдут, пока он сам не включит телефон и не подаст сигнал. И пусть бесятся. Все измениться. Все уже изменилось и им придется это проглотить. В душное и тесное метро он спустился уже ничем не отличимый от сотен и тысяч студентов и разнорабочих. Во всяком случае - на первый взгляд не отличимый. Толкотня и шум вокруг почти сбивают его с толку и стоит огромных усилий удержать перед глазами тот единственно верный вариант действий, что приведет его туда, где он обретет искомое. Сунув сжатые до боли кулаки в карманы куртки, Николя забивается в угол вагона и зажмуривается, хотя бы так прячась от окружающих. До нужной станции он доезжает совершенно выжатым и еле успевает выскочить из вагона, лишь в последний момент осознавая, что нить рвется.

  Зачуханный район, совершенно не похожий на те, где Николя приходилось вращаться последнюю неделю. И все же где-то когда-то он уже видел нечто похожее. Медведь. И женщина, нестерпимо прекрасная. Тряхнув головой и избавившись от ненужных сейчас воспоминаний, Николя перепрыгивает через лежащего поперек тротуара нищего и освежившись сим упражнением, уже гораздо спокойнее нащупывает нужный ему вариант вероятности. Обшарпанный отель, перед входом в который его ловят сразу две страшно бедные девицы - на приличную одежду им явно не хватает денег и поэтому бедняжки вынуждены щеголять в малоопрятном нижнем белье. И работают они наверно клоунессами на детских праздниках, судя по гриму. А он уже видит нужную дверь. Различает жестяной номер на ней и почти чувствует медный запах латунной ручки. Вежливо, но решительно стряхнув клоунесс с себя, Николя бормочет что-то о том, что детей у него покуда нет, а потому и в услугах милых барышень он не нуждается, и направляется вверх по стертой до ям лестнице, оставляя девиц крутить пальцами у висков.

  Несколько секунд он стоит перед дверью, не решаясь постучать - звонка нет - и мучительно сомневаясь. Сейчас наваждение отпустило его, и остатки его храбрости уползают куда-то в район пяток. А вдруг он ошибся и там кто-то совершенно чужой?.. "Пообедаешь тогда. Стучи, болван." Слов Николаса Николя привычно не различает, но все же стучит и почти сразу испытывает жгучее желание совсем по-детски удрать. Но остается, каждой клеточкой своего тела ощущая, как нестерпимо тянется секунда за секундой ожидания...

  Дверь распахивается, резко и зло, и Николя не удерживается от слабого вздоха облегчения. В этот раз все верно.

- Здравствуй. Это я, - вспомнив внезапно какой-то детский мультик, что шел по каналам давно исчезнувшего Союза - зачем-то слуги настраивали телевизор и на них - и фразу из него, "Я - бывают разные", Николя решает уточнить: - Николя, - и еще немного подумав, добавляет: - Хет.

  Взгляд скользит по осунувшемуся лицу и отмечает все следы, оставленные на нем горем. У самого Николя по погибшему племяннику скорбеть не получается, - он его никогда и не видел - но боль потери ему знакома.

- Рад тебя видеть, - взгляд опускается к ботинкам, вампир понимает, что совершенно не знает, что следует делать в такой ситуации. Взгляд поднимается обратно к лицу сестры - когда-то казалось, что они связаны нерушимо - и губы произносят совсем не то, что Николя хотелось бы: - Паршиво выглядишь, - осознав сказанное, вампир смущенно шуршит фантиком в кармане куртки и вздыхает. - Извини. Впустишь?

Отредактировано Николя Хет (26.06.2016 02:12:21)

Возглас Брианны настолько искренний, что Николя едва сдерживается, чтобы не обернуться и не посмотреть, не пришел ли некто вслед за ним. Некто, кого Николя порой замечает краем глаза, но на кого никогда не осмеливается посмотреть прямо. Они порой появлялись в его жизни, всегда безмолвные тени чьего-то прошлого. А вот эта, последняя, появляется рядом с ним уже с неделю, а то и больше. Но на Божью матерь она совершенно не похожа, так что Николя напоминает себе о том, что это просто восклицание, призванное выразить силу эмоций. Видимо милую сестрицу потрясло его появление здесь.

— Не черта. Тебя ищу... Ну то есть нашел, конечно... — рука тянется к его лицу, и Николя даже чуть прикрывает глаза в ожидании ласки, но вместо этого его довольно грубо хватают за  куртку. И именно в тот момент, когда Брианна решает затащить Николя внутрь, вампир замечает во второй ее руке тяжелую железяку. Разводной ключ, вот как этот предмет называется. И Хет пару мгновений сопротивляется, однако почти сразу одергивает себя — ну не прибьет же его сестричка, в самом-то деле? Вздрогнув едва заметно от дверного хлопка, Николя уже вполне самостоятельно делает пару шагов внутри номера, пытаясь сообразить, что же делать дальше. Порадовать новостью или сначала посочувствовать утрате? «Ни то, ни другое.» И он аккуратно забирает железку у сестрицы из ручек. Уронит же еще. И ладно, просто на пол. А то ведь на ногу Николя. Или себе, что еще хуже, потому что Николя будет виноват.

— Дом сгорел. И папа умер, — вампиру было трудно определить, какое из событий трагичнее, — А я теперь здесь и про меня все знают, - он запнулся и решил уточнить. - Не совсем все, конечно. Всякие важные... из советов, - опять он путался, кто из какого. Был один совет, которому Хета показывали, потом были представители другого, явившиеся знакомится в холл его гостиницы и Николя с затаенной тревогой ожидал, что не сегодня, так завтра, он у себя в номере, на коврике в ванной, обнаружит какой-нибудь третий совет в полном или неполном составе. Брр. Не Алмазный берег, а Страна Советов какая-то!

  Взгляд вампира падает на газетные вырезки на стене и он делает несколько шагов ближе. Взрыв... Гибель патриарха и талантливых ученых... Невосполнимая потеря... Резко обернувшись, он опять пристально рассматривает Брианну. Даже такая, осунувшаяся и потускневшая от горя, для него она горит внутренним огнем ярче... ярче почти всех, с кем Николя доводилось встречаться.

— Ты уже знаешь, как и что там произошло, - не вопрос, почти утверждение. Не было в роду Джонсонов алхимика лучше Брианны. Возможно были сопоставимые по таланту и базовым знаниям, но ее опыт... Его всегда восхищала ее способность по запаху в лаборатории мгновенно определить, что с чем Николя намешал и что именно у него пошло не так. — Ты же поэтому заперлась здесь?

Николя чуть растерянно хлопает ресницами. С объяснениями, куда и как его в очередной раз угораздило, у него всегда было туго. Как-то вот так получилось, и он уже не тут, а там, по самые свои аристократические уши в развлечениях. Впрочем масштабы нынешней катастрофы оценке поддавались с большим трудом и страшным скрипом.

- Как-то... Папа умер, и поместье сгорело. Совсем, представляешь? Одни черные угли. И я думал пожить немножко в беседке, но тут приехала Накадзима-сан и сказала, что папа поручил ей заботу обо мне. И мы поехали в... а-э-ро-порт. В Куусамо, ну ты знаешь. А оттуда - прилетели сюда. А тут... - растерянный взмах рукой. Николя понимает, что повторяется, но ничего нового придумать не может и сильно надеется, что сестра простит ему эту растерянность. - Вот...

  Он умолкает и внимательно следит и за движениями, и за речами Брианны. В очередной раз отмечает, что такой потерянной сестру Николя никогда не видел. Слушает вдумчиво, опустив взгляд к ковру, на котором какое-то пятнышко, каковое Николя упорно пытается сковырнуть носком ботинка. Кивает, то ли словам сестры, то ли своим мыслям, беспорядочным и сумбурным. Пережидает вспышку гнева на безопасном расстоянии - не то чтобы разбушевавшаяся Брианна и правда могла его шибануть током насмерть, но и не насмерть получить - все равно неприятно. Наконец ее ярость стихает и Николя решается преодолеть те несколько шагов, что их разделяют. Осторожно, нежно касается щеки Брианны и закусив губу заглядывает ей в глаза.

- Доказательства... Мне они не нужны, достаточно твоих слов, - вампир вздыхает, утешитель из него конечно аховый. Высказываться на тему Цепешей деликатный вампир не спешит, да и не очень он понял, о котором из Цепешей идет речь. Их же, как выяснилось, страшно много. - А что именно там взорвалось, ты понять успела?.. - Николя хмурится. В прежние времена, во время великих и мелких битв вампиры гибли. Так погиб и его дед, которого Хет никогда не видел. Гибли во время внутриклановой борьбы за власть. Но чтобы вот так вот умереть на территории, созданной вроде как специально для нелюдей, тогда, когда вроде как все сильнейшие рода сотрудничают...  Нет, у Николя вся эта свистопляска решительно не укладывалась в голове. И если гибель патриарха еще была объяснима - пост опасный и сам Николя никогда к нему не стремился - то вот зачем кому-то понадобилось убивать его племянника... необъяснимо.

- Мне кажется, что сейчас мы правды не узнаем... Нужно ждать. И разобраться в том, почему вокруг инцидента в ЦИЭМ подняли такой шум, - вампир опустил взгляд и прикусил ноготь. История и правда была до крайности странная. Штатная в общем-то ситуация вызвала такой переполох... Гипертрофированный. Если бы каждый сбой в экспериментах вызывал бы такую же реакцию - они всею дружною толпою до сих пор сидели бы в каменном веке. Ни медицина, ни военная наука... Паровые машины не были бы запущены, ни один самолет не поднялся бы в небо. Проклятье, даже ткани бы не окрашивали! Потому что там тоже может что-то загореться-взорваться и гибели на этом производстве - хоть и не так часто, но случаются. Взгляд на сестру растерянный.

- Или ты хочешь спрятаться и переждать, как... как всегда делал папа? Спать. В убежище, пока не станет хорошо, - темные брови сходятся к переносице. Это Махрет мог выходить из тела и наблюдать, чтобы вылезти целиком, когда все наладиться. Умеет ли так Брианна - Николя не знал.