Пробуждение бывает очень приятным. Ты выплываешь из сна с ощущением комфорта, расслабленности, неги во всем теле. Голова легкая и способная сразу же соображать. Настроение приподнятое, ты способен на любую деятельность: от мозговой до физической.
Так вот, это пробуждение было нихрена не такое.
Он точно не помнил, что произошло: вернулся в свою уютную квартирку на Алмазном Берегу, скинул пиджак, закатал рукава, помыл руки на кухне. Открыл холодильник и подумал о том, что как-то странно… ведь когда он уходил, дверь в гостиную не была приоткрыта. А когда сейчас проходил мимо, то точно видел щелочку и опущенную вниз ручку. Моргнув в холодную пасть холодильника, Браун успел только сдавленно матюгнуться и, кажется, получил по башке.
Сейчас он выплывал из липкой темноты сквозь пульсирующую боль в черепной коробке. Видит Бог, как человек терпеливый, Браун мог стерпеть любую боль, даже зубную. Но когда гудит голова – это просто адская пытка какая-то. Даже свет доставляет ужасный дискомфорт, от которого хочется перестрелять все живое вокруг себя. Затушить свет, потушить солнце, если именно оно светит по больным глазам.
Еще и поза такая неудобная. Браун пошевелил руками и быстро понял – связаны. Хм, скотч. Хороший такой, промышленный скотч. Это только с кожей отдирать. Отлично. Отлично начался вечер.
Так, сидит он на стуле. Хорошо. Не так страшно, как могло бы быть.
Приоткрыв темный глаз, вор распознал рисунок своего пола и с облегчением понял, что кем бы ни был нападавший – он решил оставить его в квартире. Слава Богу. А то бывало, когда тебя вывозят на заброшенный склад, а ты потом как хочешь, так оттуда и выбирайся.
Нахмурившись, невероятным усилием воли Браун поднял ушибленную голову и посмотрел на своего мучителя исподлобья. Женщина. Вот тебе и раз.
Несколько секунд на визуальный анализ: женщина незнакомая. Выглядит очень молодо. Явно нет тридцати. Девчонка еще. Пф. Хотя, какое там «пФ», старый ты дебил, если тебя смогла вырубить девчонка?  Остается загадкой только то, что этой девчонке могло понадобиться от Макса? В последнее время он вел относительно мирный образ жизни, освещая художественные выставки, писал критические статьи, да присматривал несколько объектов для последующего похищения во время транспортировки.  На обиженную художницу его незваная визитерка не похожа. Значит, месть тут исключается. Да и нужно быть умственно отсталым, чтобы хоть какие-то мокрушнические действия совершать на Алмазном Берегу. Значит, ее интересует что-то куда более серьезное. Это плохо. Это в его планы ни разу не входило. Сквозь пульсирующую агонию, Браун вдруг понял, что открывать рот и говорить по существу лучше не стоит. Он же обычный интеллигент.
- Кто вы такая? Вы пришли меня ограбить? - Вложите в голос больше настороженности, мистер Браун. И опаски. Пошевелите запястьями, насколько крепко они примыкают друг к другу? Крепко. Вот же хрень.

Макс напряженно моргал, пытаясь сфокусироваться  так, чтобы все касаемые боковым зрением предметы перестали расплываться.   Что ж голова-то болит так, словно ударили товарным составом?
Как в фильме про шпионов оказался: приглушенное освещение, фигура с пистолетом на стуле, пистолет в руке (вот это еще хуже), перечисление регалий и, походу, своеобразная форма допроса.
Кто эта женщина и что ей нужно – Макс решительно не понимал. Голова еще болела и вынуждала щуриться. Стоило уже начинать опасаться, что он и сделал. Что она хочет от него?
- Хорошо, вы не вор. – Осторожно подал голос тот, кто на самом деле являлся представителем названной профессии, демонстративно перестав дергаться и сидя смирно, как паинька. – Тогда я не совсем понимаю, что вы хотите от меня услышать…  - Вскинуть голову  было очень плохой идеей. Браун поморщился и моргнул сначала одним глазом, а потом и вторым, как семафор. – Я самый обычный человек, что вам конкретно нужно от меня узнать? I truly and utterly  do not know what I can do for you.
Кто же она такая? Кто его мог сдать? Более того, если его кто-то сдал, то по какому из преступлений, что Браун совершил за свою довольно продолжительную карьеру?  Она чья-то ищейка? Вполне возможно. Скорее всего, нанятая. Видит Бог, Макс человек опыта богатого, так просто его вырубить у неподготовленного человека не получится. Застать врасплох – тем более.   Значит, она или работает на влиятельную семью, или на полицию. Полиции о нем ничего не известно. Это она и сама уже сказала. Тогда на кого она работает? Ох, если на шишек с Алмазного Берега, то это очень нехорошо. Оч-чень не хорошо. Если это так, то нужно фильтровать каждое сказанное слово. А еще лучше – договориться с этой девчонкой, чтобы отпустила. Если же все еще хуже, что нужно давать деру. Ладно, посмотрим по её поведению.

К несчастью, у Макса не было ни напильника, ни зажигалки, чтобы избавиться от пут промышленного скотча. Руки были абсолютно беспомощны. Пока. Был у него один план, но для этого девчонка должна отвлечься.
Как уверенно она о нём говорит. Словно действительно всё знает. Словно его действительно сдали со всеми потрохами и родословной в придачу. Это очень плохо. Если всё так и есть,  то нужно поспешно ретироваться отсюда и затаиться где-нибудь в Мексике. Тем более, что в Мексике у него хорошие друзья, которые скорее отгрызут себе руку, чем его выдадут.  Живые деньги же и рабочая сила. Звучит почти как план.
По-хорошему, нужно было не рыпаться и сидеть на своем стуле ровно, уходя в глубокую несознанку. Вот только где гарантия, что  в ванной эта девчонка сейчас не греет паяльник? Или еще что похуже. У него вот самого был номер с колючей проволокой, который уже стал притчей во языцех среди маргиналов Латвии. Оставалось надеяться, что его визитерка не притащила с собой ничего подобного. 
Хотя, секундочку. Она притащила с собой новости.
- Оружие?
«Чего-о? Какое оружие? Что за бред?»
Он похож на того, кто торгует оружием? Да заниматься оружием – самое неблагодарное и тупое дело, если ты не бывший боевик. Интеллигентным людям в оружии положено разбираться, но лезть в этот бизнес – увольте. Но почему тогда пришли к нему? Кто-то из его знакомых явно хочет подставить голову вора на плаху вместо своей. Этому кому-то очень не поздоровится, едва только Браун перешагнет порог этой квартиры. Желательно целым и невредимым.
Но кто? Кто?
Его мексиканские друзья – вряд ли. Хоть торговлей оружием занимаются испокон веков, более того, подставлять Макса им не было никакой выгоды, он хороший друг самого дона. Да и не поверил бы никто, что тот, кто занимается картинами, статуэтками из золота и бриллиантами вдруг полезет в такую грубую, неповоротливую стезю. Тогда мексиканцы отпадают. Кто ещё?  Кто из его подельников занимается оружием? Вдруг любезно включившееся подсознание дернуло гардины догадок, раскрывая под торжественную музыку парочку имен, которым Браун в свое время перешел дорогу. Вот пидоры. У них будет очень серьезный разговор потом. Очень. Очень серьезный. Можно даже сказать, что на повышенных тонах. Вот где ещё раз пригодится фокус с колючей проволокой.
А пока…
- Я решительно и совершенно не понимаю о каком оружии вы говорите! – Вскинулся вор, хмуря черные брови. -  Да, я специализируюсь на картинах, потому что это моя работа – быть художественным критиком.  Вы явно путаете все и обо всем! Да вы…да вы… - Встретившись взглядом с дулом пистолета, вор поджал губы, раздувая ноздри,  и машинально вжался в спинку стула. – Ладно, ладно,  хорошо. Только уберите пистолет.  – Кое-как уперевшись ногами в пол, он чуть крутанулся на стуле, щетинистым подбородком кивая в сторону секции. – Второй ящик слева. Больше ничего не знаю… Ну, правда! – Отклонился он от дула пистолета, сведя над переносицей брови, выглядя как затрусившее ничтожество.  – Я бы и сам посмотрел, но может вы меня тогда развяжите? Нет? Окей, я понял. Да понял, понял я. Берите все, что в столе и оставьте меня в покое.
Вздохнув, Браун вытянул ноги и запрокинул голову, жмурясь от боли голове.
Топ.
Вор приоткрыл черный глаз. И на второй «топ» - подался вперед, стараясь делать это без скрипов. Ох, это будет больно. Связанные за спиной руки вытянулись, приподнимаясь.
Топ.
Неразогретые мышцы затрещали. Локоть согнулся, опускаясь вниз. Второй локоть потянулся вверх. Браун просунул голову в образовавшуюся петлю. Больно было – просто пиздец. Но это лучше, чем лежать с простреленной головой, или угодить в какие-нибудь допросные подвалы. Связанные руки оказались у Макса перед грудью и он резко вскочил, наконец-то позволив себе шуметь. От проделанных манипуляций, лоб взмок. И очень скоро в этом лбу зияла бы дырка. Он не сомневался, что взявшая его в плен девчонка успеет выстрелить.
Если бы в нее не полетел стул, на котором еще совсем недавно сидел сам вор. Заминки хватило, чтобы настигнуть её в два прыжка и сбить с ног окончательно. Целью была не она, а пистолет, который упал на пол. Поймав его ногой, Макс с силой отфутболил оружие в дальний угол комнаты и преградил девушке дорогу.
Со связанными руками противником он был крайне посредственным. И если не освободится от скотча, то на второй такой фокус девчонка не купится, а просто закопает Брауна в паркет.  Вот теперь уже можно включать дипломатию.
- Now, kiddo.  – Подняв к груди согнутые связанные руки, Макс выдохнул. – Теперь, когда мы на равных, давай поговорим. – Из голоса исчезли трусливые и непонимающие нотки. Но сдавать себя Макс так быстро не собирался. Говорить надо было быстро, мысль формулировать доходчиво. Где гарантия, что у этой фурии нет второго ствола? - I am truly and utterly incapable of answering you, kiddo. Потому что нихрена не знаю о каком оружии ты говоришь. Более того, я нихрена не понимаю, что ты там обо мне рисуешь. – Это, конечно, уже не было правдой. -  Потому что я обычный, но крайне недовольный мужик, которому вломились в дом. – Он отходил к пистолету медленно. Лучше отфутболить его еще дальше. Не хватало только еще ствола с его отпечатками.  – Особенно добропорядочный мужик будет недоволен, что женщина приходит к нему не с шампанским, а с пушкой.
«Особенно, когда это сраный Glock 34, которым нахрен можно снести полбашки. И где она его только пронесла?»

Отредактировано Макс Браун (11.07.2016 19:53:32)

Это произошло так быстро, что Браун даже не понял, как оказался с развязанными руками на стуле снова. Только блеснуло лезвие, только он сгруппировался, чтобы увернуться от удара и всё.
Это женщина, или новая версия терминатора? Пока Макс пребывал в легком шоке от прыткости ушлой девицы, он даже не понял, что на месте ее «тычка» потом нальется синяк.  Сбежать от нее так просто не получится, это точно.
Так.  Он теперь может и не самый виноватый, но виноватый хоть в чем-нибудь, иначе какой смысл?  Что за беспристрастное лицо, его допросчица  выглядела так, словно на утро питается хлопьями за самодельном столом, на самодельном стуле из горсти самолично прирезанных трупов.  Такое спокойствие никак не импонировало. Когда собеседник излишне спокоен, то напоминает вычислительную машину. А договариваться с вычислительной машиной – ой, как сложно.
Браун глянул на опустившуюся в карман ладонь.  Нет, так не пойдет. Вообще никак. Гибко подавшись в сторону, вор вытащил из-под себя стул, развернув себе седушкой и держа за ножки на манер щита. Выглядело комично, только вот Брауну было ни разу не до шуток.
- Ты бы из карманчика лишние цацки выбросила, kiddo. – Взгляд обогнул обманчиво-хрупкое женское запястье. Что же там у нее? Ещё один нож? Или какая-нибудь более нелицеприятная херня?
Ох, это никуда не годится. Качнув головой, «художественный критик» поднял на незнакомку взгляд и вдруг слабо улыбнулся. Нет, на его территории он по чужим правилам играть не будет. Отступив в темноту коридора с тем же самым стулом, Браун свернул на кухню. Поставил стул и уселся на подоконник, рядом с холодильником. Открыл дверцу и достал пачку сока. Скользящая из дверцы прохлада давала немного успокоиться и внести ясности в мозги. Холод на него всегда действовал отрезвляюще полезно.
- Так вот, не знаю ничего об оружии, kiddo. Явно ты не к тому пришла. – Рука пошарила по подоконнику, взяв пачку сигарет, взгляд со вниманием приковался к приближающейся фигуре. Вот сколько,интересно, наивных мужских туловищ повелись на этот ее вид и сейчас кормят речных раков?
Оставалось загадкой - зачем Браун загнал себя в угол сам? Дальше подоконника не двинешься, кухня сравнительно небольшая, но на этом месте он явно чувствовал себя увереннее и спокойнее. Еще дверца холодильника эта, которую он так и не закрыл.
- У меня вот только чертежи зданий, доступные любому сотруднику галереи, поскольку они сделанные с пожарными входами и выходами. – Сказал он не совсем правду.  - Я для тебя, боюсь, скучноват. 
А может у нее там диктофон? Да нет, что-то больно личико решительное. Сейчас как пшыкнет какой-то отравой прямо в лицо. Браун поднял палец и указал им на незнакомку,  будто бы предупреждая и всё так же не двигаясь с места. 
- Понимаю, это обидно. – Браун несколько раз покивал, выражая своё сочувствие. – Однако те, кто много болтают, решив подставить скромного работягу,  явно пытаются обвести тебя вокруг пальца. – Дым густо вырвался из губ, прямо по направлению лица напротив, но завеса быстро развеялась. – Был бы ужасным преступником, уже бы стволину выхватил и устроил тут салун на диком западе, но, как ты видишь, сижу себе спокойно, сок пью. – Бумажная пачка покачалась в пальцах. – Мне вот, как скромному человеку, оружие без надобности. Что я буду с ним делать? В металлолом сдам? Или голодным детям Африки отправлю, как гуманитарную помощь?  Спасибо, я как-то больше по Дега и Рембранту специализируюсь.  Несу прекрасное людям, просвещаю, что автор имел ввиду, рисуя синие занавески.  А вот нехорошие люди из ваших наводчиков…Ну, в лучших традициях злодеев из боевиков уже наверняка сплавляют ворованное  заказчикам, пока ты меня тут колешь. Не могу сказать, что я в этом спец. – Ещё затяжка. – Но писал бы сценарии к фильмам, именно так бы и сделал.
Вроде бы и сказал что-то, а вроде бы и не сказал. Самая лучшая политика, когда и подставиться не хочешь, но сказать что-то надо, а то не отлезет же, Мата Хари.  Даже если свои собственные знания ситуации ограничиваются только предположениями и догадками, как бы поступили считающие себя очень умными пидоры, решившие его подставить. Но, блин, серьезно? Его? Вора драгоценностей? Что ж они наплели-то там такого ушлого, что им все поверили?
- Хочешь чего-нибудь? Холодненького.  Думаю, что тебе будет сейчас самое то.  Да и мне тоже. Присядь лучше, kiddo, поразмыслим, как обстоят дела. Лишние махач и шум – это привлечение внимания через стенку, а ты не знаешь моих соседей. Им бы лишь со стаканом у стены постоять. Потом услышат вопли, выстрелы, брань, мольбы о помощи мои жалостливые, полицию начнут звать. Тебе-то, наверное, пофигу. Но если засветишься, то начальство по голове вряд ли погладит. Смею предположить, что тебе велели быть бесшумной и незаметной. Ну, как говорится, если бы я разбирался во всех этих крутых штучках, связанных с погонями, наемниками и прочей мишурой на премию «оскар», то именно так бы и предположил.
Вот тут оставалось только ждать. Если этот айсберг в привлекательном женском обличье согласится на диалог, то может он и окажет посильную помощь, чтобы отвертеться от данного вопроса, и себя не обидеть. Если нет, то нужно использовать план «B», а затем «C» и «D», припасенные на случай попыток взятия Бастилии его личной зоны комфорта.

Ситуации бывают в жизни самые разные. Вот сейчас Макс назвал бы ситуацию как-нибудь поэтично.
Но суровая реальность была такова, что «в дерьме по самые уши» - было самым четким и верным определением. Железным фактом.  Завязавшийся диалог, обязанный принести облегчение от того, что спасение драгоценной и единственной задницы наконец-то начало вставать на какие никакие лыжи, никакого облегчения ему не принес.
Уж слишком спокойна была его собеседница. Следя за ней, Браун не увидел в больших и красивых глазах ни одной мелькнувшей эмоции: ни удивления, ни интереса. Живая, закаленная сталь. Что она пьет такого, чтобы оставаться спокойной? Валиум? Или же она полностью уверена в том, что целиком и полностью контролирует ситуацию. Что ж, так пока оно и было. Хотя бы потому что у нее есть пистолет в руке. А еще неизвестно какая организация за спиной.  Бьющийся в голове импульс, то и дело подкидывал уже одну и ту же догадку. И чем больше Макс думал о том, на кого именно работает эта неулыбчивая девица, тем грустнее ему становилось. Это значило, что сейчас ему нужно будет извиваться ужом на сковороде.
- Вот ты зря так, kiddo, про итальянцев. – Оставшись без сока, Браун снова приоткрыл дверцу холодильника, ловя прохладу. – Твоими словами говорить, так значит пересажать нужно всех, кто хоть как-то был замечен в здании. От охранника до уборщицы. Но уборщицу-то за что? Прекрасная же женщина.
Догадка пришла внезапно. Нет у нее на него ничего. Кроме наводки – вообще ничего. Ведь было бы что-то, то они разговаривали бы уже в совсем другом месте. И, пожалуй, даже не друг с другом. Макс бы вел светский диалог с теми, кто умеет грамотно, дюйм за дюймом тянуть из тела жилы, накатывая их на катушку.  Что ж, раз ничего нет, то можно немного успокоиться. Вот только то, что находилось у этой девчонки в кармане,  никак не успокаивало, а напрягало даже больше пистолета. Пистолет лишь для устрашения и самозащиты.  А вот штучка в кармане явно для других увеселений.
Да и какая она девчонка? Фурия. Читой воды. 
Браун прищурил карие глаза.
Это она только кажется спокойной, если с ней быть недостаточно аккуратным и попытаться сбежать, она сорвется в погоню с рвением истинной гончей и будет гнать, пока не достигнет заветной цели. У таких, как она, явно по-другому распределяется внутренняя энергия. Для нее злость была бы мотором, вечным двигателем,  который дает силы.  На лице не проступит, а вот скорости придаст.
Поэтому и каждое своё телодвижение тоже стоит контролировать.
- Мало ли, кому понадобилось меня подставить, kiddo. – Браун затянулся до фильтра и открыл окно, выбрасывая окурок. -  Может я где-то кому-то дорогу перешел. Чьему-то родителю сказал, что дитятко рисующее задницей – не талантливое, а вам бы к доктору-с. У  меня знаешь, сколько таких родителей было на своем веку? О-о. – Время закурить ещё. Пока куришь – голова болит не так сильно. – Вот даже, если взять самую недавнюю выставку современного искусства, подошли два бугая, все черном, рожи серьёзные, брови аж на переносице сходятся, искру одна об другую высекают. Пойдем, говорят,  с нами, в страну лимонию, поговорим о том как мы тебе денег дадим, а ты нам рецензию напишешь хорошую о том, как наш босс рисует. Как Гитлер прямо рисует, скажешь, что не талантливо – в печь отправишься, или куда-нибудь в Африку, где сейчас пожарче. А я им, нет, говорю, я с Гитлерами дела не имел, не имею, и иметь не собираюсь. Честный я, говорю. Искусство, говорю, моя единственная любовь, изменять ему не собираюсь. Нет ничего такого, что я посчитал бы достойным своего внимания, помимо искусства. Ну, вот только ты, kiddo, исключение.
Максу тогда это сразу показалось подставой какой-то странной. Более того, что совершенно не его профиль. И вот, не ошибся. Память любезно подкидывала факт за фактом, но сам-то он ничего всё равно не знает.
Пока эта боттичеливская красота с пушкой больше, чем она сама (а держит так, словно весит как ложка, сколько ж силищи у нее в руках?) фильтровала информацию, Браун задумался о том, может ли реально на него что-то быть, кроме гнусной наводки, которую ей подкинули, выставив его вором и ужасным человеком? Нет, ничего не может. Работал он один. Причем, работал через тех, кто нос свой на Алмазный Берег не кажет, охранку не любит, а если попробует к ним охранка сунуться, так пройдет через такой хитровымудренный фильтр, что пока до нужной ступени дойдет, сама эта ступень уже будет отсиживаться в частном домике, где-нибудь в холодных горах, где на вольном выпасе снежные барсы. И козы еще, тоже горные. Работал Макс чисто, трупов не оставлял, лицо всегда прятал, перчатки на перчатках, да не простых, а на заказ сделанных, чтобы следов не оставалось от слова совсем. А если где-то в камеры попадал, так высокие мужчины, одетые во все черное, с маской на голове и в очках – в любую хронику преступлений загляни, там этих мужчин будет выше крыши. Более того, свою собственную безопасность он подготавливал с тщанием куда более яростным, чем даже само преступление. Камней, золота, да серебра в мире много, а он один такой. Уникальный и неповторимый. Своя рубашка-то ближе к телу.
- И вот таких примеров у меня, знаешь, сколько? Да не счесть. – Браун пожал плечом. – А козла отпущения найти, да факты сфальцифицировать – это ж дело не особо-то хитрое.  Явно это какая-то недоработка структур ваших. Насчет тебя, kiddo, сомнений нет. Работаешь ты так чисто, что не встретил бы – не поверил, что ты настоящая, а не киношная, эдакий Джеймс Бонд, только красивее и с хорошеньким геометрическим каре. А вот начальство твоё явно тебя или не ценит, или тоже хочет, чтобы ты в лужу села. Насолила кому-то, что ли?

Улыбается. Ого. Будь Макс двадцатилетним спермотоксикозником с мозгами ананаса, то обязательно бы поверил в эту милую улыбку и подумал, что теперь в безопасности.
Но он не верил. Не бывает, суммой простой логики, так, что пришла к тебе женщина с пистолетом, потыкала им в лицо, а потом растаяла, шутки с ним начала шутить, хороводы водить.
Как-то это подозрительно. Что-то с этим не в порядке. Браун заметно напрягся, едва только женщина оказалась слишком близко. Точеный локоть соскользнул со спинки стула, облитый вор машинально дернулся в сторону, всего на секунду теряя зрительный контакт,  и  моментально попал в захват. Кретин. Будто в первый раз замужем.  Прохрипев, пытаясь материться, уголком сознания он подумал, что ни разу не удивился бы, узнав о родстве его мучительницы с кланом циркачей-силачей. Сколько ж силищи у этой медведицы!? Блядь!
В шею впилась игла.
- Блядина! – Кулак сжался, оставляя на плече феминной версии терминатора синяк, но он ей был пофигу. 
Макс был крепким и очень сильным мужчиной, даже смог приподняться с девчонкой на себе, а после… а после его накрыло.
Шумно вдыхая, Браун схватился за шею,  отступая назад и едва не падая, чудом пальцами хватаясь за спасительный подоконник. Надо было добраться до нычки в холодильнике раньше, вот тогда бы они помахались. Но тело накрывала эйфория, оно становилось ленивым и ватным. Двигаться совершенно не хотелось. Да и зачем двигаться в этом суетливом мире? Легче пропускать его через себя, пусть пульсирует в венах, такой разнообразный, прекрасный, красочный мир.
Стоп. Что?
Не будь у Брауна абсолютно черных глаз, ночная визитерка запросто разглядела бы расширенные зрачки, размером с вселенную.
Ох, как же его кроет. Качнув головой, он зажмурился, потер глаза и перед ними замелькали разноцветные круги, превращаясь в снегопад переливающихся снежинок.
- Вот это пиздец. Ну, ты пиздец, женщина.       
Осознанной речью пока не пахло. Отодвинув агрессивный объект от себя не больно, но настойчиво, Макс гордо шагнул из кухни, пошатнулся в коридоре, на одной ноге развернулся в сторону гостиной, чуть не влетел в шкаф и уселся на письменный стол, с интересом разглядывая как ему машет девушка с веслом из картины напротив. Кажется, она машет ему веслом? Кажется она…Элвис?
Зато голова больше не болит! Удивительно! Помотав  оной из стороны в сторону, пришлось придержаться за стол, чтобы не отправиться в полет на Сатурн. Нельзя еще на Сатурн. Еще совершенно не время, миссия на земле не окончена, никак нельзя еще возвращаться домой.
- Ох, как меня накрыло. Что ты мне вколола, Эльза Кох?! – Растерев глаза ладонями, Макс неожиданно рассмеялся, а потом шумно вдохнул воздух, раздувая ноздри подобно огнедышащему дракону. Наркотическое опьянение всегда действует на людей по-разному. Валит абсолютно каждого – люди слишком хрупкие существа. Но глядя на объект допроса нельзя было сказать точно – сопротивляется ли крепкий организм, или это своеобразная реакция на препарат?
- Что там у тебя? Дай сюда!
С несвойственной даже для себя ловкостью, Макс вдруг легко выхватил пистолет из руки пришедшей по его душу профессиональной убийцы. Вряд ли бы ему удалось это «трезвому». Но любое опьянение открывает в человеке самые разные возможности. Кто-то вот по-китайски начинает говорить. Недовольно посмотрев на пистолет, Браун даже совсем не умно заглянул в дуло, пытаясь через странную подзорную трубу разглядеть берега Африки, а затем раздраженно отбросил ствол куда-то за диван.
- Ерунда! – Голос был серьезный и строгий. – Совершенная ерунда!
Что она там спрашивала? Что он хочет рассказать?
- Зачем тебе эта железка, ты же создана для другого! – Важно объясняя глупой маленькой девочке такие простые важные вещи, он протянул ладони вперед. – У тебя же такая редкая, Боттичелливская красота, ты же словно, - Вскочил с места, обходя агента кругом, задумчиво держась за подбородок. – Ты же словно Афродита, из пены морской, тебе же надо на выставку. Чтобы смотрели и понимали, какое дерьмо рисуют. – Ладони очертили неясные круги вокруг висков. – Чтобы понимали, что вот он – идеал, к которому надо стремиться, чтобы говорили мне: «ааа, Макс, я был так не прав!». – Браун схватился за голову и вновь серьезно заглянул в суровые глаза напротив. – Не пиши мне хорошую рецензию, я пойду сожгу все, что создал, я теперь понял, понял, к чему мне надо стремиться. Вон та женщина с пистолетом мне дала понять! А тыы, ай-яй-яй. Так же нельзя, что же о тебе люди скажут? Ведь все искусство держится на женщине! Вся промышленность держится на женщине! Вся жизнь, вся жи-изнь! – Чисто итальянским жестком, собрав пальцы в щепотку он потряс ладонью. – Вся жизнь держится на женщине! Но…о чем я? – Темные брови сошлись на переносице.
Так, так, так. А! Она же вколола ему какую-то дрянь. В дом нагло проникла и по голове больно ударила. Как-то не по-божески это. Вообще неправильно. Нехорошо так. А если бы все так себя вели?
- Чего ты там хотела, напомни?... А! Секреты! Страшные секреты. Ну, могла бы и не вкалывать, я же тебе почти честно ответил. – Похихикав, не удержался и погладил неразумную, но такую красивенькую девочку по голове. – А ты не поверила? – Снова хихиканье. – Вот ты глупенькая. Но такая красивая, с ума сойти. Такие бывают? Ты кто? Славянка? – Взгляду вернулась подозрительность. Пальцы щелкнули. – Точно, славянка! У тебя еще «р» такая…такая…гар-рсирующая. Точно, славянка!  - Ладони хлопнули, Браун отошел, оценивающе глядя на девицу чуть со стороны.
Вырубить бы её и сбежать. Вот прям кий схватить, что в шкафу и по голове ей, по голове. Но разве ж так можно? Нет, так нельзя. Кто ж он, варвар какой? С драмой драться – нонсенс. С дамой, точнее. Драма – это то, что сейчас происходит. В общем, нельзя девочек бить. Или можно? Ну так, может…подвинуть просто немножечко в сторонку. Чтобы идти не мешала.
- Ходят, короче, об этом оружии слухи, но я тебе ничего не говорил…нет! Ничего не буду тебе говорить, ты дерешься.  А драться – плохо. Я вот – ни с кем не дерусь. С девочками – тем более. Вообще, кто мы? Мы же не Рокки Бальбоа, чтобы на всех с кулаками лезть, мы же в современном мире живем, в современном мире дела должны решаться без капли крови! Без оружия! Я против оружия.  Так дураку дай пистолет – он же лоб расшибет! Кому-нибудь…
Ох, как же его кроет. Голос разума ушел на задворки сознания, отчаянно скребясь ногтями о воспаленный мозг занятый просмотром мультиков. Надо бы нырнуть головой под холодную воду. Да, точно, холодная вода! Тогда его отпустит. Но воды поблизости не было. Это Макса немного расстраивало. Что-то сегодня все не слава Богу.  Что он хотел? Да, точно. Бежать надо.

-  Что значит «почему Афродита»!? – Даже оскорбился Браун неоцененному сравнению. – Глаза, ты на глаза свои посмотри! Большие, немного выпуклые веки, ты ж как с картины сошла!
Господи, как бы он ржал, если бы видел это со стороны, если бы актер был другой. Но нет, Макс играл сам. Его плющило и колбасило, как никогда в этой жизни. Обучивший всему старый вор в свое время достаточно красноречиво настучал по башке за употребление наркотиков. Потом оттащил за шкиряк его, еще мальчишку туда, где заканчивали свой век наркоманы, сжираемые некрозом, непохожие на людей. После этого Макс зарекся курить даже травку. И вот, здрасте-пожалуйста. Все беды от красивых женщин. Не зря же умные люди говорят, что они доводят до самого цугундера.
- Что говоришь? Не «грассирующая», а «гарсирующая»! – Возмутился в очередной раз.  – Или нет? Нет!? Дожил до тридцати семи почти и не знаю, как правильно слова произносятся!? Боже мой, только никому не говори, меня же серьезные люди засмеют! 
Как-то он оказался в кровати, укрытый пледом. Это что такое!? На это он не соглашался, они еще не слишком хорошо знакомы – раз, а два – женщина еще не заслужила доверия. После такой проснешься в ванной с колотым льдом без почки, а ее ищи-свищи. И почку даже не отберешь.
- Ничего я тебе не обещал! Что ты меня как бурито завернула? – Повозившись с боку на бок, вор кое-как освободился и положил ладони поверх покрывала.
И что ему теперь делать!?
- Вломи ей! – Пропищало откуда-то с левого плеча.
Нахмурившись, Браун повернул к плечу голову, увидев красненькую, маленькую свою мучительницу. В руках у нее были вилы, а на голове – рожки.
- Женщин бить нельзя! – Ее сестра-близнец, но только абсолютно белая, спустилась на правое плечо. – Расскажи как хороший мальчик. – Пальцы тронули струны арфы. – Ты же хороший мальчик?
- Кажется, меня кроет еще сильнее, чем я думал. – Пришлось снова растереть себе глаза ладонями, взывая к ясности сознания, но то ответило только женским смехом двух скачущих по покрывалу галлюцинаций, державшихся за ручки.
- Раньше надо было думать, когда к холодильнику пошел! – Держась за плечи, две маленькие, абсолютно не помогающие ему ехидны танцевали канкан, заливаясь язвительным смехом.
Недовольно зарычав, вор скинул покрывало, с головой накрыв свою «гостью», заваливая её на кровать. Рывок в сторону небольшого табурета. Один удар дал бы преимущество для побега, даже не смотря на то, что слова рвались с языка фонтаном, и удерживать его больше не было абсолютно никаких сил.
Но вместо этого Макс выдохнул и кинул табурет на пол. Выдохнул, руки упер в бока, поглубже вдохнул и сердито посмотрел на ушлую девицу.
- Бесполезняк. Ладно. Только скажи этим, чтобы перестали. – Две маленькие копии все еще скакали по кровати, танцуя стриптиз и отвлекая от правильных мыслей.
Неожиданно до воспаленного мозга вора дошла простая истина: сбежать не получится. Ну, не получится, побереги ты себя, кретин. Давай лучше языкасто. Выворачивайся словами.
- Я знаю, что я ничего не знаю. – Развел руками Макс. – Вот слышал я от людей слухи, что собираются какие-то другие, совершенно нехорошие люди, похищать оружие. Много. Вероятно, это было твоё оружие. А помимо того, что они совершенно, совершенно безнравственно решили похитить оружие, еще меня пытались приплести. Но не поддался я. Не стал бы я у тебя воровать, ты же такая красивая. Хоть и порядочная стерва. Да и что у тебя без оружия останется? Как по улице ходить будешь, незащищенненькая?  Да и что я, террорист, или маньяк какой!? Я же приличный человек! – В это он, походу, свято верил, раз уж даже под препаратами говорил, против которых силиться не смог бы даже кто-нибудь покрепче. А тут человечишка.  - Ну и короче, слышал я, что планируют они… то ли теракт, то ли продать кому-то, кто борется за независимость, какого-то вот такого… - Указал на фалангу указательного пальца. – Маленького, плюгавого региончика. Или там теракт устроить. Не вливался в подробности. Ну, ты-то, наверное, в сто раз лучше знаешь, у кого там с кем какие терки. Меня это не касается, да и я бы предпочел, чтобы не касалось. Это ваши собственные игрища, мне они совершенно не интересны. – Отмахнулся.

Две галлюцинации послушались свою мать (?) и сели ровно. От этого стало немного легче, хоть не отвлекают от разговора. Крыло до сих пор так сильно, что Макс старался не глядеть никуда вокруг себя, мало ли, что еще увидит. Он точно был уверен, что под кроватью кто-то есть.  Зря девочка такая спокойная, как выпрыгнет же сейчас и сожрет.
Наверное, страшная галлюцинация была свидетельством внутреннего волнения. В допросную к федералам, или еще кому, похуже, Брауну не хотелось. Свободу терять тоже не хотелось. Чтобы о нем знал кто-то – вообще никак не хотелось.
На протянутую руку он глянул тоже с подозрением. Был готов поспорить, что видит, как у девчонки под кожей бежит кровь. Прямо как рентгеновское зрение.
- Конечно, не стал бы тебя грабить. Какое грабить, тебя нужно на руках носить, скучать не давать, ноо… у тебя кожа такая нежная, вот это да… Что? А, да! Расскажу я только при условии, что никто больше не станет беспокоить доброго дядю-критика. Ну, ты можешь беспокоить, для тебя – сколько удобно. Угодно…
Естественно, что молчать он бы не смог, даже не смотря на то, что очень хотелось. Препарат давал о себе знать и безудержный фонтан воспаленной словесности .
– Короче! – Браун смешно распахнул глаза, так и не выпуская ладони агента из своей. – Я слышал только, что они планируют что-то сделать послезавтра. Что там должно послезавтра произойти – хрен его знает, переворот, революция – мне не интересно было. Знаю только, что этих дебилов можно найти на окраине Алмазного Берега, там у них штаб-квартира, типа. Представляешь? Называть гадюшник какой-то штаб-квартирой. Дорога будет вести… ща,ща.
Приобняв женщину за плечо, Макс широко развел рукой, рисуя мысленную карту.
– По кокаиновым дорогам, вымощенным шлюхами, хреновой одеждой и дешевыми понтами.  Там, там, в черном лесу, у искусственного и абсолютного безвкусного озерца с карасями будет возвышаться пряничный домик, в котором сидит злой-презлой упырь. Короче, Алмазный Берег, южный округ, дом 2. Одна туда не ходи! – Строго посмотрев на причину своих галлюцинаций, предостерег Браун. – Эти мордоворты – не я, на диалог не соглашаются, вежливо не разговаривают, сразу стреляют. Одна не ходи, я буду беспокоиться, не заставляй меня беспокоиться, я же дурной, полезу за тобой и встряну в задницу, еще более глубокую чем та, в которой я сейчас. – Посмотрев на обрисованную картину, он философски вздохнул. – Ненавижу этих мужиков, жил себе, не тужил. Так они тебя подослали. Нет, тебе-то я рад, я с тебя просто ахреневаю, вот эта женщина, но какой пиздец в моей жизни теперь начнется – даже не представляю.  Драпать мне надо, короче. Лет так на пять.
Элвис в картине танцевал свой коронный танец, напевая, что-то вроде «Devil in Disguise»
- Вот прав, мужик, как пить дать, прав. You're the Devil in Disguise. Oh, yes you are.

Первая фаза прошла чётко и чисто, комар носа не подточит. Приступая же ко второй Василий был напряжён. Работа под прикрытием была мягко говоря не его профилем. Но «Партия сказала: надо! Комсомол ответил: есть!» Директива товарища маршала была кристально прозрачной: внедриться в отряд 516-77 и проконтролировать чтобы расследование пропажи груза оружия прошло как надо, без сучка и задоринки. Поэтому Кроликов, временно сменивший позывной на ироничное для него «Ghost», и сидел сейчас на пожарной лестнице дома напротив квартиры некоего Макса Брауна – художественного критика, а на самом деле буржуйской рожи и афериста.
Получив доступ к материалам расследования и бегло изучив их мертвец первым делом взял под колпак свою новоявленную коллегу.  Ольга Корсакова оказалась девочкой молодой, малоопытной и гонористой, но вроде бы сообразительной и не обделённой некоторым талантом.  Лет через пятьдесят из неё мог бы выйти весьма достойный оперативник. «Если не помрёт раньше», - в чём Василий был совершенно не уверен наблюдая за её действиями в квартире Брауна через оптический прицел.
Сам бы он на всю эту канитель с запугиваниями, душевными разговорами и сыворотками не стал и заморачиваться. Просто сломал бы аккуратненько товарищу Брауну пару пальцев и тот бы сразу выложил всё что знает. Точно выложил бы. Никто не хочет вытаскивать собственные конечности из разных анатомических отверстий тела. Но Василию был поручен контроль над расследованием, а не ведение его за Корсакову. Потому он терпеливо сидел на пожарной лестнице, внимательно наблюдая и слушая всё происходящее в квартире. Благо его без лишних вопросов обеспечили всеми необходимыми техническими приблудами для ведения операций в городе.
Пребывание его коллеги в гостях у Брауна подходило к логическому концу. Тот наконец выложил нужную информацию и Ольгу больше ничего не задерживало. Кроликов уже приготовился сняться с места, когда у подъезда многоквартирного дома, в котором проживал самопровозглашённый критик, остановилась пара характерных машин с полностью тонированными стёклами.
«Вот срань», - коротко подумал мертвец, пересчитывая не менее характерных и совершенно точно вооружённых людей, скрывающихся в подъезде.

Отредактировано Василий Кроликов (22.07.2016 13:35:49)

Как-то все началось некрасиво. Сначала его ослепило выстрелами, потом Ольга потащила за диван. Браун не преминул возможностью напомнить ей о том, что на подобные действия можно рассчитывать только после того, как они пару раз сходят в ресторан, чтобы та успела загладить свою вину перед ним. А он уж там решит, как дальше будут развиваться их отношения.
В последний раз он в такую перестрелку попадал во Франции, если память не изменяет. Он тогда воровал очень большой голубой бриллиант, а его подельники пытались его подставить. Вот как сейчас. Только эти морды стремные не были его подельниками,  да никогда и не будут. Вот ещё, со всякой шушерой знаться. Ольга или была сверхчеловеком, или призвала полтергейст, но людей в квартире стало сразу в разы меньше. Ох, вот же пиздец его ожидает потом. Точно драпать надо, в Мексику.
Приподнявшись на локтях и ощупав себя, Браун с удивлением обнаружил, что он живой. И даже без ранений. Нет, любит, любит Госпожа Удача этого засранца. Как ни крути, а любит всё равно. Уважительно посмотрев на агента, Макс поджал губы и покивал несколько раз.
- Вот это женщина. Эу! – Крикнул он в коридор. – Есть кто живой? – Отмахнувшись от девицы, Браун уверенно пополз в сторону выхода из комнаты.
- Браун, ты аухел!? Давай договоримся!?
- Ахуел, ахуел! Я вас ждал! – Злорадно ответил вор, осторожно подползая поближе к шкафу. – Нехрен лезть к приличным членам общества!  У меня тут люди по всему периметру, готовы каждому из вас разработать анальное отверстие и подогреть ужин пулеметной очередью.  Как вариантик? А бошки ваши потом привезу начальству в качестве подарка. Вот, скажу, верные сыны твоего дома! Иди и сделай из них холодец, например, Элвис, отвали! – И отмахнулся от навязчивой галлюцинации. Элвис настойчиво пополз следом.
Мужики, прижавшись спинами к стенке, переглянулись и покрутили пальцами  у виска, решив, что упоролся Макс  чем-то вроде героина.
Скрипнула дверь шкафа. Неужели Ольга не смогла найти еще какое-то припрятанное оружие у Брауна в доме? Что мешает сейчас  одурманенному от наркоты вору достать пистолет и открыть огонь по всем окружающим? Руки исчезнувшие в темноте шкафа достали что-то и резко обернувшись на женщину, Макс наставил на нее…кошку. Небольшую, дворового типа, с белой шерсткой и рыжим хвостом.  Вероятно, у вора были свои ценности.  Вон весь шкаф изрешетили, хорошо, что в кошку не попало, нехрен ей там сидеть.
- Что, пидары, испугались, да? Немудрено, я бы на вашем месте тоже зассал.  – Возвращаясь обратно, безбашенный вор всучил кошку Ольге. Кошка выгнулась и испуганно зашипела. – Потеряешь – ничего не скажу. Эээу! Ну что там, решили что-нибудь?
- Слушай, мы подумали, может договоримся, Браун?
- Рано еще на радостях начали друг другу отсасывать, что думать научились, рано! – Крикнув это, он опустился обратно за диван и внимательно прищурил глаза. – Где твой полтергейст, чтобы ему было удобно этих ребят достать? Элвис говорит, что он тут ни при чем. Значит, твой полтергейст. Что смотришь? Не полтергейст? Сама их так перестреляла? – И уважительно поджал губы. – Молодец. Доверяю тебе кошку. А ну, цыц! – Быканул он на последнюю и та прижала уши.  – Пацаны, давайте так! Поскольку я сегодня под кайфом – я добрый. Шуруйте сюда, свиньи, на кухне все равно долго не просидите.
- Ага! Мы сюда «шуранем», а нас твоя бабца пристрелит?
- Фу, как грубо. – Нахмурился вор. – Не бабца, а домомучительница моя.
- Ты женился, что ли!?
- Перекрестись!
Осторожно открылось окно,  Макс посмотрел по сторонам и решил, что если захотят – допрыгнут. Кивнул Ольге, чтобы поспевала следом.
- Ладно, погоди, давай так, мы выходим, вы оружие тоже складываете!
- НЕТ, СТОЙТЕ!! 
С одной стороны – те уже сдались, а с другой – он со своей новой подругой и кошкой уже почти полезли в окно. И что теперь делать?
- Макс, ты заебал!
- Подождите, я еще думаю, оставлять ли вас в живых, мне надо посоветоваться! Элвис, что ты скажешь? И ты, домомучительница, тоже подумай. Кошка ни в счет, она у меня без опыта в таких делах, боевики не смотрит.

«Какого, блядь, хуя? Совсем ебанулась?» - наблюдая за вылетевшим из окна аферистом и храбро сиганувшей следом Ольгой, Зеро во всей полноте вспоминал богатство родного языка. Происходящее он мог коротко и ёмко выразить всего двумя словами: «Пиздец полный», но в голове упорно всплывали и другие эпитеты.
Если Корсакова так уж хотела угробить своего новоявленного информатора, то могла бы ещё пятью минутами назад просто пристрелить его и сэкономить себе время и нервы, а Василию патроны, потраченные на неизвестных мордоворотов. К чему был нужен весь балаган теперь мертвецу было совершенно непонятно. Мало того, что бедовая коллега засветила своё лицо, так она ещё и оставила в живых свидетелей. Не на долго, конечно, уж об этом Василий позаботится, но сам факт такого непрофессионализма возмущал ликвидатора КБ безмерно. В отличии от самой Корсаковой, приземлившейся без видимых последствий и сейчас пытавшейся временно присвоить одну из машин у подъезда. И активно агитирующую товарища Брауна присоединиться к авантюре.
Спасение афериста иначе чем чудом назвать было сложно. Для человека падение с третьего этажа в подавляющем большинстве случаев если и не заканчивалось летальным исходом, то как минимум приводило к травмам не совместимым с активной жизнью. Товарищ Браун же, запутавшийся в ветвях и переломавший добрую половину кроны дерева, растущего аккурат под его окнами, скорей всего даже испуга не успел почувствовать в своём не самом адекватном состоянии. Везучий поганец, как ни посмотри.
Чтобы не потерять гражданку Корсакову в переплетении улиц, пока сам он будет подчищать за ней хвосты, Кроликов отправил в направлении экспроприированной ею машины всего один патрон. С маячком. После снял ещё одного из нападавших, достаточно дурного чтобы попытаться подстрелить кого-то из беглецов сквозь выбитое окно квартиры Брауна. Оставшегося пришлось подождать, но пуля настигла и его, когда тот только показал нос из подъезда.
Больше здесь делать было нечего и Василий, аккуратно разобрав и сложив в рюкзак винтовку, и не забыв собрать стреляные гильзы, покинул свой пост. Мотоцикл был припаркован несколькими проулками дальше. Когда он повернул ключ зажигания, собираясь нагнать незадачливую коллегу, со стороны опустевшей квартиры афериста раздался вой полицейских сирен.