Время: 17 августа 2066года .
Место: Швеция. Г. Висбю.
Действующие лица: Говард Шток, Ханви Тате.
Описание ситуации: Цирк- это образ жизни, состояние души, или 5 фургончиков веселой разношерстной бродячей компании? Что бывает, когда на сцену возвращаются забытые артисты, чтобы пошалить? Что бывает с залетными шалунами? (Тут стоило бы оставить ссылку, отправляющую на страницы книги Астрид Лингрен, но Карсон ничего не знает о последствиях).
"Цирковые своих не бросают" (с)
Страница: 1
Сообщений 1 страница 3 из 3
Поделиться106.07.2013 16:53:13
- Вне игры
- Сообщений: 20
- Уважение: +14
- Последний визит:
20.05.2014 06:23:29 - Уникальные награды:
Поделиться215.07.2013 12:23:56
- Вне игры
- Сообщений: 20
- Уважение: +14
- Последний визит:
20.05.2014 06:23:29 - Уникальные награды:
Оборотень был по делам в Стокгольме: пару жеребцов от известных английских чемпионов купил один местный миллионер по выгодной для индейца цене. Сам он в сделке не участвовал, но как обычно наблюдал и контролировал из-за кулис. После решил задержаться и погулять. Как давно Хан не был в этом городе: все изменилось, современный мир изменил город Карлсона до не узнаваемости. И уже выросший мужчина принюхивался к мансардам, смотрел на крыши, с тоской ребенка запертого в дождливый день дома. Запрет на лужи и полеты на крышу. Тате шел вглубь, по глухим переулкам, вспоминая эту забытую атмосферу довоенного Стокгольма, в котором он был еще со своим создателем. Впрочем, «старый город» никуда не делся. С главным шалуном, проказником, эгоистом Швеции Тате познакомился позже, кажется, в 60-х годах. Это была самая несерьезная литература для Ханви, он был очарован ее персонажами.
Мужчина нисколько не стыдился своей симпатии к чудесам, пожалуй, не смотря на свою властность и строгость, именно Говард привил ее, или правильнее, не вытравил. Даже зная секреты «фокусов», он всегда был творцом волшебства, что делало ему честь.
Какое-то дьявольское провидение столкнуло оборотня с его создателем в этом городе вновь. Ханви застыл, смотря под ноги на потрепанную и грязную афишу цирка «АРКАНУМ», масляные пятна съели красочные картинки и некоторые буквы. Индеец опустился на корточки перед афишей, цирк выступал тут недавно всего две с половиной недели назад, удивительно, что сохранилась хоть одна афиша в большом городе. Удивительно, что она нашла, бывшего участника труппы. Оборотень хорошо знал расписание работы «Арканума»: 5 дней на каждый город, поселок или селение. Значит, передвижной цирк Говарда Штока был еще в стране. Тате улыбнулся, потирая подбородок. Хану потребовалось несколько часов, по возвращению в снимаемую квартиру, чтобы узнать, где сейчас цирк, хотя стоило признать, это было сложно. Его владелец не любил современные технологии, единственной рекламой были афиши и слухи, идущие далеко вперед фургончиков «Арканума». Оборотень отправился вслед, опережая неторопливое движение труппы, он прибыл в Висбю, когда раскрашенные фургоны были на подъезде в город, но позже Штока, которые наверняка был здесь за день-два, чтобы договориться о территории. Мужчина видел, где расположился цирк, видел как ловко его участники «раскладываются», как расклеивает афиши долговязый Мак, подходил с подветренной стороны, чтобы не быть замеченным оборотнями цирка, чувствовал запах какао, горячего шоколада, сдобы, ванили и корицы с кухни Старика Крингеля, веселую суматоху репетиций, непринужденных разговоров. Под ложечкой засосало какое-то смутное чувство приятных воспоминаний, родное ощущение дома и семьи. Хан знал, что если члены труппы узнают, то сдадут. Такой порядок, ничего личного. Несмотря на то, что Говард сам дал Тате такую возможность - быть кем-то другим, индеец чувствовал настроение создателя на свой счет. Тем более, привычка находить «Арканум» в самых разных уголках света, возвращаться, выкидывать, никому не дозволенные трюки, не могла быть прощенной. Единственной, кто мог его засечь, была цыганка, но она была женщиной себе на уме, хотя Ханви кого-то упускал.
Этот кто-то попискивал, прыгая подле ног индейца, грозясь его сбить.
- Эди, малыш, - мужчина подхватил и прижал к себе подлетевшего пса, смеясь.
Пес поскуливал, активно размахивая своим хвостом, сколько он ног так отбил по своей радости? В пасти он держал картонный пакет с логотипом «Арканума». Пакет не был характерно завернут трубочкой, значит, это не подарок старика или кого-то из участников группы, а личная инициатива Эдисона. Запах Тате чувствовал даче через бумагу, - да это же "глазные" пряники! Индеец взял пакет из пасти рта и раскрыл: он не ошибся еще мягкие, ароматные пряники, сделанные как свежевыколотые глаза, заставили оборотня пустить слюну. Смачно поцеловав пса в нос, заставив его сиять ярче, явно нарушая все законы мимикрии, Тате приклеил на лопасть пропеллера наклейку «ворона». Он любил немного позлить Штока, в конце концов, он был единственным, кому удавалось выходить сухим из воды при этом. Хан ласково почесал Эдисона, родившегося с ним, Таким, как сейчас, в одной лаборатории, подстегивая скорее возвращаться к своим. Эди неохотно попятился и взлетел, словно пьяный растолстевший светлячок направляясь к палаткам.
Самому Amb предстояла целая ночь, чтобы отредактировать афиши, приклеивая свои наклейки: «только в этом городе, только один день, ворон». Хан предупреждал Говарда, зная, что тот не станет его ловить до выступления, боясь спугнуть, и зная, что появление «ворона» принесет определенный, не маленький процент прибыли. Главное действо разворачивалось после выступления, значит, у владельца цирка была фора, чтобы выдумать что-то новенькое по поимке «маленького привидения из Вазастана».
Отредактировано Ханви Тате (15.07.2013 12:26:27)
Поделиться318.07.2013 16:44:58
За сотни лет выступлений «Арканума» труппа Штока побывала в каждом уголке континента, но, когда под их ногами оказывалась земля близкая к северному полюсу, на южном уже сменялись поколения, и Арканум снова становился долгожданным событием. У цирка нет языковых барьеров, артисты общаются со зрителями комками энергии, льющейся со сцены и из шатров, к концу вечера заполняя всю территорию раскинувшегося цирка. Эти пять дней энергия города сосредотачивалась на зеленой площадке Висбю. Чем больше было поселение, чем дальше век, тем сложнее было найти нетронутую человеком площадку с тропинками между полевой свежескошенной травы. Но другой Шток попросту не признавал. Асфальт- удел современных мегаполисов, где даже смех звучит глухо, разбиваясь о каменные и стеклянные строения. Чудесам же нужен простор и уют, а свет и мерцание огней должно быть единственным в округе и исходить от цирка. Когда шатры и изгородь были раскинуты, а первый день в городе подходил к концу, запах свежескошенной травы начал подавлять поднимающийся дым с мясным привкусом от костра. Старик Крингель так же отлично, как со сладостями, управлялся с любой пищей. А закупали на местных базарах ее самые приличные и не режущий взгляд силач и леди Мелисса. Они занимались покупками не один год и наблюдали, как качество продуктов падало, прикрываясь удобным сервисом. Однако, им не смотря ни на что удавалось находить отличный товар по спискам Крингель на обрывках устаревших афиш за прошлый век. Впрочем, афиши не меняли свой облик из года в год: когда- то это было модно, а теперь «ретро», и все так же привлекало внимание потенциальных зрителей. Шток обходил свои владения, опираясь на трость с тяжелым наконечником в виде ввинченной лампочки. Долговязый Мак еще расклеивал листовки, пока остальные, покончив с обедом, стали разбредаться по цирку на репетиции. Говард отводил под них строго ночное и утреннее время, чтобы случайные зеваки, что увидят афиши с утра, через щели в изгороди раньше времени не подсмотрели номера. День же оставался на сон и свободное время, которое Шток так же контролировал, не отпуская артистов в город, где на них могли обратить излишнее внимание. Месье Вельдэ и Ягори проводили время в шатре гадалки, где та рассказывала судьбу общающимися с ней куклами чревовещателя. Как и вся труппа она давно привыкла видеть их живыми, воспринимать их как людей и помнила каждого по имени. Братья- акробаты вертелись около сцены и над ней, шумно общаясь и ища сообща новые элементы. Из темного тканевого шатра слышались, перебивая друг друга и ругаясь из-за новых номеров голоса, критикующие друг друга безжалостно. Однако, именно это делало номера дрессировщиков искусными, они не скрывались под масками и не врали друг другу, а даже преувеличивали недостатки, помогая от них избавляться. Не успел хозяин цирка дойти до силача, как к нему подбежал особенно радостный Эддисон, размахивая тяжелым хвостом так, что зад ходил ходуном. Пропеллер еще вращался, а, значит, он летал где-то далеко, впрочем, его долгое отсутствие об этом и говорило. Вампир заметил, как что-то прилипло к детали «неудачного эксперимента Эд», и склонился, чтобы очистить. Но тут же замер, уперевшись тростью в землю. Этот знак был знаком до боли в сведенных скулах, так как не сжать зубы, подавляя разъяренный рык было невозможно. Каждый раз он объявлялся по разному: то черный ворон бился в вагоне Штока, то его подушка оказывалась набита вороньими перьями и вспорота, то покрашенная в черное афиша залетала на территорию цирка, обязательно попадая под ноги хозяина, - но каждый раз, Говард знал, скоро явится его детище, его эксперимент, его достойный и единственный враг и соперник. Казалось будто камзол от напрягающихся мышц вот-вот затрещит по швам. Вампир резко выпрямился. Видеть свое лучшее создание хотелось меньше всего, но не увидеть никогда еще меньше. Желание выжечь инициалы творца на смуглой коже, чтобы тот не смел и подумать, будто может быть выше Штока, вживить ему те самые черные перья, а затем выщипать их, едва они подживут, нарастало все сильнее до привкуса крови на языке. Полуживотной крови оборотня с диким зарядом энергии, посильной не всем вампирам. Холодный ветер вовремя окатил разгорячившееся лицо Штока, и тот втянул его раздувая ноздри. Он был уверен: без представления, воспитанный Говардом Ханви, не появится, до завтрашнего вечера можно было не ждать опасности. Поэтому Шток дождался, когда закончатся репетиции и собрал всех вокруг сцены. Наглядно показывая наклейку, он объявил об операции и особой внимательности в рядах остальных. Карлик-билетер должен был водить за собой Эдисона, который немедленно среагирует на запах Ханви, как только он окажется поблизости. Среагирует недавно установленными датчиками, а не нюхом, так что безветренная погода не будет помехой. До полудня он наставлял свою труппу, предупреждая, что ошибок быть недолжно, перечисляя предыдущие и отчитывая за них. Только закончив, Шток отпустил подопечных отдыхать, а сам отправился в свой вагон, убирая в ящик «Amb» очередную «попытку» Ханви Тате.
Страница: 1