Клод спал и ему снился чудесный сон. Во сне он отдыхал на одном из солнечных берегов острова где-нибудь в Карибском море. Где именно Клод не знал, но это было неважно. Ещё более неважным было то, как он туда попал и что собирался там делать. На солнышке ему, конечно, не лежалось бы, поэтому он располагался где-то во внутренней лагуне, услужливо прикрытой от яркого давящего света раскидистыми листьями пальмовых деревьев.
«Видимо», — как подумал Клод, — «остров изгибается подковкой».
В целом, спокойный отдых был не для него, но сейчас всё казалось правильным, а потому хорошим. Приятно пахло морем, отчего-то даже чудилась качка, но всё это было из сна. Звуков почти не было, ничто не беспокоило вампира, слышен был только успокаивающий шум накатывающих волн и шелест трущихся под порывом ветра друг об друга листьев
Ум легко подкидывал подходящие ассоциации: рядом яхта, покрытая свадебными украшениями, снасти для рыбалки, удочки, сачки, даже небольшой гарпун, там же снаряжение для дайвинга и водные лыжи. Мысль о том, что украшения должны быть именно свадебными, сквозь сон удивила Клода. Он неохотно задумался над ней, и ему смутно казалось, что совсем недавно он был на свадьбе. По крайней мере, хлопанье пробок из бутылок с шампанским и девушку, обряженную в невесту, Клод точно помнил. Это успокоило, и он продолжил спать дальше.
Где Клод в реальности и с кем, он особо не думал. Судя по сдержанному гудению в голове, об этом не стоило думать — себе дороже. Плохо не станет, конечно, но гудение перерастёт в боль, а похмельную боль, даже несильную, Клод не любил. Он вообще не любил любой дискомфорт, который не связан с риском и приключением, а потому старался его избегать.
Когда вампир повернулся набок, то осознал, что тепло, явственно чувствующееся рядом, куда-то ускользнуло. Он недовольно нахмурился и засопел чаще. Пальмовый берег отступал на задний план, но качка и морской запах, по-прежнему, присутствовали. Клод планировал вернуться ко сну и проспать, как минимум, до вечера. О том, что сейчас утро, он не знал, но навязанный обществом распорядок дня чётко определял, что просыпаться следует с утра. В этот раз Клод просыпаться не собирался, поэтому был готов к тому, что откроет глаза на закате.
Сквозь сон он слышал какую-то сдержанную возню. Его явно не собирались будить, и Клод старался оценить это по достоинству, но лазурный берег отодвигался всё дальше, а качка, тем временем, прекращаться не собиралась. «Какого чёрта?!» — недовольно подумал д’Эстен и открыл глаза. Прямо перед носом у него была наволочка, чуть дальше — гладкая пластиковая поверхность, оформленная под дерево — стена. В ней небольшой ряд окошек, прикрытый шебуршащей шторкой. За ней, несомненно, море.
Всё постепенно вставало на свои места — и качка, и запахи, и звуки. Клод попытался задуматься над тем, какого чёрта он всё-таки делает на яхте, но мысль это отдалась болезненным покалыванием в голове, и вампир сдался.
— Мою мать попрошу не трогать. Женщиной она является приличной и сейчас, наверняка, исследует какие-нибудб джунгли, — не сдерживая зевоты, просипел Клод. Он сел в кровати, неохотно огляделся, хмуро щурясь на окружение, но, увидев девушку, улыбнулся. Впрочем, девушкой Калису Лабиен можно было назвать разве что из лестных побуждений, причем, в глазах Клода, только принижающих достоинства светской львицы, но вампир знал, что «слабая половина» смотрела на вопрос возраста иначе, и предпочитал, по возможности, лишний раз не провоцировать женские обиды.
— Это вы, Калиса, — в сиплом со сна голосе послышалось довольство и веселье. — Милый костюмчик. Вам очень идёт, — с улыбкой прокомментировал Клод, легко представляя обложку какого-нибудь номера Playboy — славный вышел бы фотосет. Фотографом Клод не был, но оценить реальную красоту вполне мог. В ней всегда было больше жизни, чем гипсовом изваянии или масленой возне, искажающей формы и не передающей текстуры гладкой кожи.
Калиса была красива, стройна, обладала неисчерпаемым шармом и энергией, с которой всегда была готова ринуться в очередную проказу. В этом, несомненно, было главное её достоинство — скучно с ней никогда не было, — но и в белоснежном нижнем белье, подчеркивающем фигурку, Калиса была чудо, как хорошо.
От этой мысли Клод с любопытством заглянул под одеяло — нет, штаны, как ни странно, были на месте. Видимо, выпили вчера слишком много. На то же напоминал крепкий вампирский организм, неохотно выводящий из крови этиловый спирт. Клод вздохнул — неплохо было бы попить и чего-то поесть, чтобы помочь несчастному, — и спустил ноги на пол.
Тут же обнаружился следующий удивительный факт — штаны на нём были какие-то гладкие, черные, отутюженные, из тех формальных костюмов, которые Клод носил с большим недовольством и только по отдельной просьбе. Штаны были расстегнуты и местами смялись, ремня на них не было, что, в общем-то, скорее хорошо, но и туфель, которые Клод по американской традиции носил везде, тоже не оказалось ни на нём (что было неудобно, но не очень удивительно), ни рядом с кроватью. Клод даже перегнулся и заглянул под кровать, где не обнаружилось ничего, кроме нескольких подозрительных тюков. От резкого движения его замутило, а в голове больно стукнуло.
— Калиса, — Клод поднялся и пошёл по небольшой и мерзко оформленной комнате. Заглядевшись на очередного улыбчивого херувимчика, он наступил на странный предмет, валяющийся почему-то на полу, крепко матюкнулся по-французски и, наконец, вернулся взглядом к даме, — вы не подскажите мне, где мы? — Клод уже к концу предложения понял, что подсказки, явно, не будет. Калиса выглядела растерянной и озадаченной. Те же чувство испытывал и Клод, потому не сразу распознал её состояние.
— Хм... — чуть озадаченно протянул Клод. — Может и про остров правда.
Отредактировано Клод д'Эстен (05.12.2013 16:20:35)
