Надежды таяли с каждым днем, с каждым часом в этом месте.  Постепенно приходило сознание, что все это не сон, а реальность. Не очень приятная реальность, но от нее никуда не деться. И надо было привыкать к этим стенам, к металлическому ошейнику на шее, к вечно сменяющимся нарядам, которые лишь на время скрывали обнаженное тело. Надо было привыкать и как-то мириться с жаждой и с мыслью наличия внутри вампирской крови.
А еще надо было решать, как жить дальше.

Нельзя сказать, что Селина была совсем уж в изоляции. С другими девушками все-таки приходилось общаться.
И оказывалось, что выбор все-таки есть даже у рабов.

Можно было покончить с собой. При определенной фантазии и доли везения сделать это было не так уж и сложно. Вот только даже несмотря на то, что от людей в Селине ничего не было, самоубийство она считала большим грехом. 

Можно было настолько достать клиента, чтобы у него возникло желание ее прикончить. Вот только одного желания тут мало. Нужна еще вип-карта, разрешающая подобные действия. А еще девушка, давшая такой совет, забыла, что Селина — дампир — крайне живучее существо, которое уже однажды пытались убить.

Была еще возможность попасть на рабский рынок. Но там — как повезет. Но статистика, которой поделились с Селиной, показывала, что с нижних этажей чаще всего рабы идут к кому-то на обед... 
Неплохая альтернатива, если бы не так хотелось жить...

Был еще один путь. Путь, который давал пусть слабую, но все-таки надежду. Ведь не все клиенты  клуба были садистами. Были и те, кто отпускал рабынь или оставлял при себя, создавая все необходимые для нормальной жизни условия.

Вот только поиск хозяина — это рулетка. Красное — повезет, зеро — получишь ад и за пределами клуба. Но пока  мячик крутился по кругу, не выбивая нужное число.

***

Завязанные глаза дезориентировали. Селина, даже зная уже эти этажи достаточно хорошо, вряд ли бы могла сказать, куда ее вели. Лестница, лифт, коридор, звук открываемых дверей. Вот только было в этом звуке что-то непривычное: что-то более тяжелое и массивное.

Пара шагов вперед. Прислушивается к каждому шороху, стараясь не наступить на длинный подол платья и шлейф.
Она сразу поняла, что на колени опуститься не удастся. Длинное платье просто не было для этого предназначено. Нельзя сказать, что она так уж хотела принять позу покорности, но вбитые в течение нескольких последних дней правила заставляли нервничать, если что-то шло не по план. Поэтому заменила коленопреклонённую позу реверансом, застыв перед клиентом в той позе, в которой в свое время дамы застывали перед проходящим монархом.

- Хорошо, - легко поднялась. Три шага вперед, три с половиной  шага вправо.. Замерла, чуть приподняв  ножку, когда ее попросили быть осторожной.

Ей нравилась эта игра... Звуки не предвещали ничего плохого. Она была в шикарном платье, завязанные глаза лишь обостряли слух, заставляя слушать не только ушами. Кажется, все тело поглощало звуки, пытаясь в них разобраться.

- У вас очень приятный голос, - осмелилась она сказать. - Мне кажется, что где-то я его уже слышала.

Она остановилась. Медленно, стараясь не запутаться в шлейфе, повернулась на 180 градусов.

- Как прикажете мне называть вас, господин?

Никаких имен. Отсюда интрига росла, а еще вопрос о том, где она слышала этот голос, становился все более мучительным.

Запястье стянули, отчего на лоб легла легкая складка.

Селина медленно выдохнула. В конце концов что она хотела? игру в прятки? Надо просто не забывать, кто она и где она, надо быть просто готовой, что прелюдии перед кульминацией могут быть любого плана. Надо быть просто готовой, в конце концов пока ничего страшного не происходит.

Она вновь расправила губы в легкой улыбке, которая не дрогнула даже тогда, когда ее попросили расставить ноги.
А вот прикосновение чего-то острого все-таки заставило вздрогнуть.

Оставалось лишь в очередной раз повторять себе, что все это мелочь. Раны затянутся, прошедшее забудется. Правда, забудется лишь в том случае, если господин останется довольным. Иначе ее будет ждать уже сессия с мастерами, где ей в очередной раз будут объяснять, как надо вести себя с клиентами. И порой она даже сама не знала, кого боялась больше: садистов-посетителей, которые хотят получить за свои деньги максимум удовольствия, или мастеров, которые сами получают деньги за то, чтобы их мучить.

- Так, господин? - она раздвинула ноги и даже не шевельнулась, пока мягкие оковы ложились и на них.

Повязка слетела, заставив Сели несколько раз моргнуть, сгоняя с ресниц легкий тканевый налет.

Правда то, что она освободилась от повязки, ничего не меняло. Наоборот, пугало.  Особенно наряд клиента.Сначала она не могла отвести взгляд, пытаясь отметить разные подробности его наряда. И плотная ткань, образовавшая складки на плечах, и юбка, спадающая по бедрам, но страшнее всего была перчатка, от которой девушка постаралась отвести взгляд.

Вообще смотреть пристально на клиента не полагалось. Поэтому опустила глаза. Несмотря на достаточно яркую маску, ассоциации были не из приятной. Палач! Наверное, такие в Средневековье пытали ведьм, а  потом отправляли из на огонь.

Хотя, если бы ей довелось жить в те времена, наверное, она бы и была ведьмой. Вряд ли бы люди оставили без внимании ее ушки.

Просьба клиента не пугала, а вот его вид - очень даже.

Хотя все это было лишь начало, чем дольше говорил мужчина, тем сильнее путалась Селина. Что она должна делать? Говорить  правду? Но правда не всем нравится. Врать? Но ее просили этого не делать.

ПО всему выходило, что чтобы она не сказала - наказания не избежать.

Хотя к такому положению вещей тоже надо было привыкнуть.

Казалось, что может быть страшного в том, чтобы ей разрезали платье? Вот только искусство срезания платья без повреждения тела известно не многим. И видимо мужчина был из числа тех, кто не любит действовать аккуратно.

- Страшным бывает не сама обстановка, а человек и неизвестность.

Ее не пугал вся эта атрибутика, но страх вызывал сам человек....

Стоп, человек?

Почему-то только сейчас она поняла, что перед ней не могущественный вампир, не оборотень и даже не дампир. А обычный человек...

Она считала, что люди - самые миролюбивые создания. Да, в их истори были войны. Но здесь, на Алмазном берегу, жизнь текла иначе. Людская кровь была магнитом для нелюдей. Поэтому любое кровопролитие притягивало вампиров и оборотней. А против их обычным людям нечего было противопоставить.

Но, видимо, ошиблась.

- Вы пугаете, - продолжила она, наблюдая, как капли крови, собравшись на царапинах, объединились и тонкой струйкой побежали вниз, окрашивая ткань. - Ваш вид пугает, - поправилась она.

- Вы ведь человек?

Она забыла, что не вправе задать лишние вопросы. А это была непростительная оплошность. Щеку обожгло сразу же, как перчатка коснулась нежной кожи.

- Хорошо, господин. Я поняла, мог господин, - покорно опустила голову.

Ее предупредили, что стоит ожидать. И все равно подготовиться к новой порции боли было сложно. Все рассматривалось как в каком-то замедленном кино. Она краем глаза видела, как опускалась по телу перчатка с ногтями, как отваливались куски ткани. И лишь потом, когда материал упал, когда обнаженной кожи коснулся ветерок, она почувствовала боль.

За время, проведенное здесь, она поняла: местные инструменты всегда были отлично заточены. Было ли это  заботой о рабах, которых избавляли от участи были перерезанными тупыми ножами, или  так требовали правила — неизвестно.
Задержав дыхание на время проведения всей этой процедуры, она вздохнула. Урывками, ожидая, как новая порция боли распространится по всему телу. Закусила губу и дернулась в оковах, чуть наклоняясь в сторону поврежденного бока.

"Отличный холст?"

Она непонимающе взглянула в лицо мужчины. Но все, что видела, — горящие в прорезях маски глаза. И этот блеск не предвещал ничего хорошего.

Грудь чувствительна к любым прикосновениям, и когда в нее врезаются острые лезвия, мучителен этот процесс вдвойне.
Дыхание перехватило. Тело по инерции чуть поддалось вперед, однако все эти движения лишь увеличивали боль. Как рыбка, попавшаяся на крючок, Селина заставила себя дернуться назад, не понимая, что такими действиями лишь расширяет маленькие ранки, нанесенные когтями.

Улыбаться.. Да, она должна улыбаться. Улыбка получилась кривой и измученной, хотя девушка очень старалась.
Губы подрагивали, а лицо сводило судорогой от чрезмерного  напряжения мимических мышц, а еще были глаза.... Боль, застывшая в горле, искала выход. И самый простой путь наружу — через слезы.

"Выдержит ли она?"
- Я, дампир, господин, - голос дрожал. Планы, озвученные мужчиной,пугали. Но она должна все это вынести, чтобы этот вечер закончился здесь, а не имел продолжение в других комнатах под присмотром мастеров.

- Я способна вынести большее, чем обычный человек.

Сколько бы ран-царапин не наносил человек, все они быстро затянутся. И чем мельче раны — тем быстрее пойдет регенерация. Но будет ли доволен господин?

- Только господину стоит рисовать быстрее, чтобы рисунок не исчез в процессе его создания.

Это был лучший выход, чем если бы он рисовал медленно, снова и снова возвращаясь к восстановленной плоти и повторяя свои движения. В этом случае вряд ли он будет доволен результатом, да и боли будет в разы больше.

- Быть может господину предложить другое полотно? - предприняла она попытку отвести беду. Ведь даже маленькая царапина на животе была крайне болезненной.

Почему-то она не удивилась ни радости по поводу своего происхождения со стороны клиента, ни его желанию делать бороздки глубже. Внутренне содрогнулась, хотя постаралась внешние это никак не обозначить. Растянула губы в улыбке и лишь проговорила, глотая дрожь в голосе.

- Я рада, что господин не против моего общества.

Вздрогнула, когда острие пробило кожу. Дыхание сбилось. Она знала, каково бывает, когда режут ТАМ. К этому трудно привыкнуть, к этому сложно подготовиться.

Лицо мужчины, пусть и обрамленное маской, было так близко.. Теплое лицо. Такое теплое по сравнению с холодным металлом в области живота. Неосознанно она потянулась к этому теплу. Слезы смачивали щеки,  капали на грудь, от чего становилось совсем холодно.

- Пожалуйста... - фраза так и осталась недоговоренная. И вряд ли Селина сама понимала, что хотела сказать: "пожалуйста, не надо" или "пожалуйста, побыстрее закончите это".

Несмотря на то, что тело дергалось, пытаясь уйти от острия, разум понимал: бежать бесполезно. Сквозь пелену слез возбужденная плоть мужчины воспринималась в искаженном виде. Границы стирались, была лишь только точка, большая ничего не значащая точка, которая даже с половым органом не ассоциировалась. Быть может виной угол зрения, страх и боль.

Быстро заморгала, пытаясь стряхнуть слезы, чтобы хоть рассмотреть тем, что открыто демонстрировал мужчина.

- Могу я до него дотронуться? - кажется, сознание само не отвечало за те слова, которые произносил рот. Но было в этом что-то спасительное: что угодно, либо бы перестать ощущать на своем теле острый коготь.

Лицо.  Была бы она разочарована, если бы личико было подпорчено? Селина не знала. Просто снизилось бы количество нормальных клиентов. А их и без того было мало. Просто стал более узок круг тех, кто будет выбирать таких, подпорченных. Зато тут всегда можно быть уверенным в том, что от тебя требуют. Очередная боль не стала бы больше сюрпризом. Правда, было в этом еще кое-что: она теряла шанс быть выкупленной нормальным клиентом.
Глупые мечты... кому до них здесь есть дело?

Тонкие струйки крови потекли по лицу из тех мест, которых коснулся мужчина.
Дернулась, когда коготь зажал грудь. Сжала губы, не замечая, как кусает их до крови. Вместо крика - лишь хрип.
Сдержанный крик драл глотку, связки были напряжены. Но когда коготь сменился пальцами, просунутыми во влагалище, лишь застонала. Облегченно и даже благодарно. Это не было приятно, но это не было больно. Это была передышка и она с благодарностью ею пользовалась.

Режет.. по... живому...

Ей ли не знать, что он делает. Ей ли не чувствовать?

Но об этом лучше не думать, лучше абстрагироваться от всей этой ситуации. Будто часть нервных волокон просто выключена, будто часть мозга, отвечающая за прием болевых сигналов, тоже не работает...

- Мне больно, - вытолкнула из себя разгоряченный воздух, который тут же обжег щеку, еще сохранившей след удара.
- Я .. не могу кричать.

Да, ее просили быть искренней. Вот только нужна ли эта искренность мужчине?

- Если сорвусь - не смогу остановиться.

Еще не зная, она чувствовала, что стоит только боли полностью овладеть ею, стоит только обозначить эту власть криком и стоном, и воля будет сломлена. Падать в пучину безумия, давать боли овладевать не кусками тела, а им всем она не хотела. Не хотела и не могла... Что тогда у нее останется? Сознание, помутненное от боли. Тело, дергающееся в путах, как в тисках электрических проводов.

Слишком ярко все это возникало перед глазами. Слишком свежи были воспоминания.

Отпрянула в сторону, стараясь уйти от когтистой лапы, но со скованными руками, с прикованными ногами шансы ничтожны.

Живот подрагивал при каждом вдохе. Глубокие раны затягивались плохо. И каждое движение лишь растягивало кожу, открывая незащищенную и кровоточащую плоть.

- Пожалуйста, - попыталась повернуть голову, прижаться щекой к телу незнакомца, прокричать ему в ухо - что угодно, главное, чтобы ее услышали. Хотя вместо крика был лишь свистящий шепот. - Не заставляйте меня этого делать.

Ей обещали поощрение.

Лишь одними губами прошептала "спасибо", выдохнула весь воздух, пытаясь вернуться к нормальному дыханию. В предчувствии боли оно всегда входило в экономичный режим. Кратковременные резкие вдохи, такие же рваные выдохи. Так экономились силы и зажималась где-то глубоко внутри боль.

Была ли когда-то столь желанна близость? Нет.  Но сегодня все было иначе.Обычные движения, пошлые и иногда болезненные. Но данную боль можно было вынести, даже не зажимая зубов. Главное, что все это всегда свидетельствовало о начале конца. Надо лишь набраться терпения и дождаться финальных аккордов.
Селина расслабилась, надеясь на близость.
Вот только вряд ли именно этого желал мужчина.

Она еще не успела вдохнуть, легкие были пусты, когда коготь очертил низ животы. И снова раздирающий горло хрип.
Рванулась в оковах , разрывая контакт тел. Не важно, из чего сделаны браслеты, если они крепко держат руки, она разорвут кожу, если они прочно опутали ноги, она оставят свои бардовые следы и там.

Не сдерживайся! Возможно, человек не знал, о чем просил. Просил ее, которая была не просто рабыней, но и частично вампиром.

Не сдерживайся! Она держала волю в кулак, чтобы погасить боль, чтобы погасить голод, который мог вылезти в любой момент, как только регенерация исчерпает себя.

- Пожалуйста, - она пыталась кричать, сдирая звуками слой кожи с гортани. - Вы не понимаете! Я не могу не сдерживаться! Я опасна!

"Боже, не дай голоду вновь овладеть мной. Боже, дай мне возможность говорить, дай мне способность кричать, чтобы его удовлетворить! Боже, дай ему удовлетворение и пусть он уйдет невредимым! Боже, я не хочу опять наказаний"

- Пожалуйста, - она рванула оковы, стараясь развернуться и увидеть лицо этого человека.

Селина усилено замотала головой так, что возникло ощущение, что тонкая шея во-вот переломится...

Нет, конечно, она даже не думала угрожать. Хотела лишь предупредить, что когда лимит способности закончится, она не сможет собой управлять. Но,  кажется, мужчину этого не пугало, он был уверен в своей силе и  в том, что сможет противостоять пролукровке. И частично эта уверенность передалась и Селине.

Оковы - хоть и не металл, но надежно держат. Из них не вырваться, как ни старайся! Да и человек был вооружен. А за дверью всегда есть охрана, которая может придти по первому требованию. Да, ему нечего бояться. Здесь роли распределены и в качестве жертвы клиент выступать не может.

Зрачки увеличились, а перед глазами промелькнула жизнь - вся ее короткая и нелегкая жизнь, когда когти стали впиваться в лицо.

Кажется, она все-таки закричала. Во рту появился привкус крови, а губы застыли в этом положении выстраданного крика.

Она боялась шевельнуться. Хотя нет, страха здесь не было. Был просто шок. Парализованное тело, сознание, воспроизводящее не только звуки мужчины, но и скрежет металла о кость. А еще была мысль, что коготь сейчас пробьет череп и доберется до мозга.

Она кричала, наверное, пытаясь звуками отбрось от себя мужчину, лишь бы он больше не трогал ее голову. Она была уверена, что кричала, хотя на самом деле изо рта вырывались все те же  хрипы. Как колонки при максимальном положении ползунков на режиссерском пульте начинают фонить, так и она, перейдя границу того, что могло вынести тело, уже не отвечала за эти звуки.

И вновь выдох, когда пальцы мужчины скользнули вниз. Чуть дернулась после описания всего того, что ждет ее в дальнейшем.

Кончит.. кончит...

Спасительное слово, однако до него еще надо слишком много вынести. А может дело не в этом? Может мужчина успокоится, если поймет, что ей такая игра тоже нравится.

По ее спине уже хаживал кнут, ее плоть разрывала бутылка. Игры одни и те же - финал , как правило, одинаков. НО что если немного изменить сюжет?

Дернулась, как только кожа на спине под действием кнута лопнула. Сжала губы, пропуская первую волну боли.
Выдох - слабый стон. Получился не таким, как хотелось. Но кто говорил, что мужчина ограничится одним ударом.
Она стонала, чуть слышно, пытаясь воспроизвести столь много говорящие звуки женщины, приближающейся к самому пику наслаждения.

И по мере того, как более болезненными были удары - более естественными были стоны. Недаром говорят, что боль и наслаждения - родные сестры. И в этих стонах Селина действительно чувствовала наслаждение. Они позволяли регулировать дыхание, поглощая хотя бы часть боли.

Иногда сбивалась, тогда рвалась в оковах, чувствуя, как сознание отключалось. Тело висло в наручниках, но новая порция боли отрезвляла, возвращала в реальность и тогда вновь пыталась подстроиться под удары, воссоздавая не крик, но стоны...