Клод с задумчивым видом сидел на бревне и плавными движениями ножа, отделял кожу от сочащегося кровью и ещё тёплого мяса. Дым от его сигареты постоянно попадал в глаза, и вампиру приходилось щуриться. Впрочем, дыма и без всякой сигареты хватало. В воздухе застыл тяжелый смрад огромного кострища, а из леса доносились голоса и заунывное пение — погребальная церемония была в самом разгаре. При всей своей ненависти к эльфам, к смерти Клод относился почтительно, поэтому разорял деревню за деревней, убивал всех, кто оказывал сопротивление, отгонял в рабство тех, кто вёл себя благоразумно, но убитых не бросал гнить, а хоронил по всем правилам. В конце концов, ему же в большей степени будут мешать неупокоенные духи.
«Освобождение» Канады шло по плану. Его армия бодро продвигалась навстречу армии Лабиена сквозь леса и через эльфийские поселения, а американские войска красивым маршем шли по городам, создавая так необходимое сейчас мирных жителей ощущение защищённости. В целом, их даже неплохо встречали. Тряска, произведённая «террористами» окончательно довела канадцев (и, кстати, не только) до паники и на вооружённых защитников они смотрели с доверчивой надеждой. Клод даже не пытался удивляться наивности среднестатистического жителя планеты. Они же сами их такими воспитывали.
Массовый геноцид был ему в новинку. Клод никогда не относился ни к фашистам, ни даже к расистам. Конечно, он считал вампиров чем-то высшим, и не сомневался в своём социальном статусе, однако не чувствовал необходимости постоянно этот статус доказывать: владеть рабами, притеснять слабых, устраивать показательные казни. Убийство Эмилии заставило его пересмотреть свои взгляды на современное общество. Оно полностью поработило его, и сейчас Клод боролся за свою свободу.
С тех пор, как вампир покинул Америку, его состояние значительно улучшилось. Отсутствие активной деятельности давило на Клода, и теперь он отрывался по полной. Казалось, с каждой разрушенной деревней, убитым или захваченным эльфом, его жизнь начинала наполняться каким-то смыслом. На пьянки и разгул больше не тянуло, и даже грустные, откровенно угнетающие мысли на время оставили Клода, в его голове образовалась приятная пустота.
На тот факт, что от жизненно-важного процесса его пытаются отвлечь, д'Эстен смотрел без особого энтузиазма. Звонок Окумуры, просьба о встрече, намеки на прошлые договорённости, в конце концов, доконали его, и Клод пригласил матриарха к себе в гости. Прямо на поле боя. Сделал он это, конечно, не всерьез. Клод давно привык к мысли, что спорить с женщинами абсолютно бесполезно, но ему даже в голову не могло прийти, что Акира действительно ломанётся к нему в тайгу. Наверняка, должно было произойти что-то действительно неординарное, чтобы эта милая женщина стала так настойчиво искать его встречи и ни под каким предлогом не хотела отложить её на пару недель.
Пришлось организовывать привал. Благо тяжелая техника по лесам идти не могла, и арьергард сильно отстал от основного боевого отряда д'Эстенов, а захваченных в плен эльфов становилось всё больше. Ещё немного и их волей-неволей пришлось бы убивать, чтобы не подвергать войска неоправданному риску (вампир не воспринимал эльфов иначе, чем бешенных животных, готовых в любой момент накинуться). К тому же Клод мог игнорировать, что его люди устали, но не замечать этого не мог.
В общем, пикничок, который образовался благодаря Акире Окумуре, был очень вовремя. Солдаты разбрелись по своим делам, а Клод и его личная охрана успешно сходили за перепуганной дичью. Идти пришлось далеко, но итог оказался приятным. К тому моменту, когда на водную гладь озера с шумом приземлился вертолёт, он как раз заканчивал с последней оленьей тушей.

Клод лениво посмотрел в сторону причалившего вертолёта. Тут же на берегу началась нормальная рабочая суета: подготовили сходни, закрепили их, пропустили охрану, позволили маленькой фигурке пройти по колыхавшемуся трапу до твёрдой земли. Клод сплюнул догоревшую до фильтра сигарету, и вновь углубился в свою работу. Он плавно и осторожно вёл ножом под кожей так, словно бы позже планировал что-нибудь из неё сделать. Наверное, можно было, но для кого? Дети все взрослые, никто из них ручными подделками из кожи не интересуется, все богаты и обеспечены. Клод даже подумал, что, пожалуй, стоило кого-нибудь из них прихватить с собой в лес, когда они были помладше. Ту же Вивьен. Вампир усмехнулся, представляя с какими воплями его дражайшая племянница пробивалась через чащу. Дичи они, разумеется, так бы не поймали, но незабываемые ощущения остались бы у обоих.
На встречу матриарху Окумур Клод подниматься и выходить не стал. Не из грубости даже, а просто от нежелания лишний раз шевелиться. Работа была почти завершена, руки запачканы, а девочку к нему приведут. Со своего места Клод видел, как Акира идёт через лагерь, а начальник охраны указывает ей на пригорок, на котором д'Эстен устроил что-то вроде полевой кухни.
Когда Акира только согласилась приехать в лагерь, он отчётливо представил японочку, которая на высоких каблуках будет пытаться передвигаться по каменистому пляжу так, чтобы не увязнуть в грязи, но Окумура превзошла его ожидания. Камуфляжная одежда в тоне его формы и нормальные сапоги были приятной неожиданностью. Он думал, что Акиру будут носить на руках собственные охранники, но девушка оказалась более предусмотрительной. В форме она выглядела ещё более миниатюрной и беззащитной, но при этом создавала минимум неудобств, как себе, так и своему окружению.
Сам он выглядел гораздо хуже. Алкогольная диета, продлившаяся почти месяц, сильно истощила его, лицо осунулось, выглядело измождённым, под глазами залегли тёмные мешки. Клод, наконец, вновь почувствовал вкус к пище, но вернуться быстро к нормальной массе тела ему не удалось. В длительных переходах сжигались накопленные калории, а недостаток сна не придавал лицу здорового вида. Форма не висела на нём по той единственной причине, что была подобрана в размер перед самым марш-броском в Канаду.
— Здравствуйте, мадемуазель, - Клод приветливо улыбнулся, когда девушка оказалась в пределах слышимости. — Рад видеть вас! — это было чистой правдой, хотя д’Эстен по-прежнему считал, что миролюбивой Окумуре совершенно незачем было ломиться в лес. Впрочем, наверняка у неё были свои причины.
«Посмотрим, как скоро она о них заговорит», — вампир, наконец, поднялся со своего места, передал нож и шкуру парнишке, ошивающемуся неподалёку. Эта туша была не единственной. Конечно, мясо было бы вкуснее, если бы хотя бы недельку повисело в тёмном прохладном месте, но надолго они у озера не останутся, так что будут решать это качественным маринадом.
— Вы, мадемуазель, приехали как раз вовремя. Надеюсь, вам нравится барбекю? — поддержать светский тон удалось удивительно легко, и Клод счёт это хорошим признаком — последнее время ему на такие мелочи совершенно не хватало ни времени, ни сил. — Обнимемся? — с шалой улыбкой спросил д’Эстен, раскрывая объятья с руками, по локоть испачканными в крови убитого зверя.

Если замечания мужчин, касающиеся его внешнего вида, раздражали, то внимание женщин было, скорее, приятно. В особенности, когда речь шла о женщинах миловидных и обаятельных. Клод никогда не испытывал особой симпатии к азиаткам, он был абсолютно равнодушен, как к их холодной и сдержанной красоте, так и к их, зачастую, словно бы детским фигурам, но Акиру считал приятным исключением из правил. Миниатюрная девушка обладала всеми необходимыми округлостями, в данный момент скрытыми особенностями покроя военной формы, и совершенно подкупающим лицом - чистым и открытым.
— Зато вы — прекрасно выглядите, — лукавым тоном заметил вампир, обводя матриарха внимательным и заинтересованным взглядом. — Вам идёт. Может, после переговоров решите к нам присоединиться? - он, разумеется, шутил. Акире на его войне делать совершенно нечего. Строго говоря, с таким-то характером, ей ни на какой войне не должно быть места. Эта девушка была создана быть призом, а не воительницей, нравилось ей это или нет.
Клод благополучно избежал искушения обнять матриарха. Для серьёзных объятий руки были недостаточно чистыми, а шутка оказалась убита материнской заботой.
— Вы преувеличиваете, — Клод покачал головой. В каком-то смысле, он был привычен к женской опеке. Хотя вампир, предпочитая поступать по-своему, нередко игнорировал не только навязчивую заботу, но и вполне дельные советы, тем не менее, он был расположен принимать подобное внимание с некой благодарностью.
Так или иначе, замечание Окумуру нисколько его не задело. Выглядел он и, правда, хуже с момента их последней встречи, но гораздо лучше, чем неделю назад. Свалившееся на его голову количество воспитательных бесед возымели своё действие, но ещё более благотворно на него действовала охота.
— В любом случае, полагаю, вы прилетели сюда не для того, чтобы выразить мне соболезнования, — вампир отошёл к воде, тщательно вымыл руки, вытер их полотенцем, который протянул один из солдат, и повёл девушку до ближайшего домика — прибранного и вполне уютного. Самому Клоду больше нравились разговоры на улице, но в доме было безопасней или, если быть точнее, в доме сохранялась иллюзия безопасности.
— До того, как мы попробует результат моей охоты, — с хвастливым озорством заговорил Клод, когда они оказались в тесной, но вполне уютной кухне, пахнувшей больше лесом, чем кострами, — предлагаю выпить кофе и рассказать мне, какого хрена вас понесло в эпицентр вооруженного конфликта.

Некоторое время Клод позволял себе наслаждаться этой картиной: Акира в качестве генерала во главе небольшого войска. Девушка топает ножкой, грозит кулачком и возвышается над толпой, встав на несколько рядов ящиков от боеприпасов. Если бы Клод собирался развести эту войну надолго, он бы словил матриарха на слове и сделал бы с её изображением пару мотивирующих плакатов, на которых не просто приятно посмотреть, во имя которых и умирать не страшно. Война войной, а мужики всё равно без баб быстро приходят в уныние. Именно поэтому присутствие Эмилии никогда не мешало.
«Мне нужно подыскать для себя пресс-секретаря, который будет мило улыбаться всем этим политически заразным занудам, уверять, что господин д'Эстен занят, но позже обязательно с вами свяжется», — Клод усмехнулся своим мыслям. Секретарей у него было достаточно, но никого из них нельзя послать с докладом к по-настоящему важной персоне. Все они были умничками, но всем им чего-то не хватало. — «А вот Акира бы подошла. Такая и накормит, и напоит, и все встречи запомнит, и никого не обидит, и напор проявит, когда надо. Жаль только, что она уже чей-то матриарх и подработка секретарём её вряд ли заинтересует».
— Сильный эмпат может не только прочувствовать, но и передать свои чувства, так что при большом желании сопереживать, я бы мог вам помочь, — Клод недобро улыбнулся. Он не имел в виду ничего плохого, но не любил вежливые заявления, даже сказанные от чистого сердца. Никому в здравом уме не хочется пережить то же, что пережил д'Эстен. Никому. Да и Клод никогда бы не стал им делиться. Это чувство потери принадлежало только ему, только он мог об него страдать и им упиваться. Любое горе очень эгоистично.
— Садитесь, — он указал на простой стул, а сам подошёл к очагу. Правда, самобытную атмосферу разрушала небольшая современная плитка. — В следующий раз, вы будете угощать меня чаем, — предупредил вампир лукавым тоном.
Кофе входило в то небольшое число блюд, которые Клод д'Эстен умел делать самостоятельно. В нём, по его мнению, было много американского. В конце концов, несмотря на тысячи всевозможных передач и статей о здоровье, несмотря на моду на бережное отношение к сердечной системе, как минимум половина жителей его родной страны выпивала кружку кофе с утра. Миллионы потребителей кофеина пробегали трусцой несколько кварталов и только после этого начинали ощущать радость и вкус жизни.
— И вы приехали обсудить моё положение в Корпорации? — Клод иронически хмыкнул. Ему не было необходимости поддерживать зрительный контакт, чтобы следить за эмоциональным фоном Акиры, но своих способностей к эмпатии он никогда не скрывал. От него, разумеется, не ускользнула напряжённость в голосе матриарха Окимур, когда она говорила о своих ближайших соседях, и чувства, которые она испытывала в этот момент, находили немалый отклик в душе д'Эстена, жаждущего реализации своего гнева и отмщения.
— Мне кажется, Накадзимам придётся или подождать, или зайти с другой стороны. Я пока место в Корпорации терять не намерен, — он не собирался помогать Акире вести свои переговоры. Ради неё он уже приостановил марш-бросок. Конечно, это в любом случае не мешало бы сделать, но прежде чем подобная мысль дошла бы до сознания Клода, солдаты успели бы немало утомиться. — Если вы беспокоитесь о том, что я собираюсь отдать им свою место, то зря.

Клод улыбнулся:
— Полагаю, что в вашем исполнении церемония не будет так уж скучна, ведь мне представится чудесная возможность какое-то время бессовестно и безнаказанно вас разглядывать, — лукавым тоном ответил он, следя за тем, как на поверхности почти готового напитка образовывается белая пенка.
Насколько Клод знал, в Турции существовала целая церемония для приготовления кофе. Он же руководствовался минимальными требованиями к тому, чтобы напиток не сгорел, не получился кислым и не потерял вкус. Открытый огонь и песок у д'Эстена заменяла электрическая плитка, джезву — походный ковшик, а маленькие чашки — кружки из нержавеющей стали. Иногда, исключительно по желанию, Клод мог добавлять в кофе сахар и специи, но конкретно сейчас он предпочёл сварить простой, чёрный и крепкий напиток. Возможно, Эхан пришёл бы в ужас от вандализма, устроенного вампиром, но, по его мнению, именно за таким, походным кофе и стоит обсуждать дела. Он помогал сконцентрироваться.
Клод не любил политические игры, заключающиеся в обоюдных попытках обмануть своего союзника. Скользкие разговоры, тонкие намёки и осторожные попытки нащупать почву раздражали его, именно поэтому маленькая Акира со своей искренностью и прямотой импонировала ему. Возможно, демонстрация подобных качеств была лишь уловкой, но эта уловка работала. Клод ещё не до конца понимал, в чём именно состоит проблема матриарха, но уже прикидывал, сможет ли вести войну на два фронта: сколько людей получится выделить, какую боевую мощь задействовать и под каким поводом такое мощное государство, как Америка, может, едва введя войска на территории Канады, угрожать маленькой, беззащитной Японии.
Единственная реальная проблема, которую видел Клод, заключалась в том, что ему, если потребуется вмешательство его клана, скорее всего, придётся покинуть Канаду и заняться делами Окимур. Вероятно, это не займёт много времени, а сражения в лесах, на самом деле, не требовали пристального внимания вампира, но сама мысль о том, что он не будет видеть эльфийских поражений, угнетала. Какого чёрта эти япошки не могли подождать со своими разборками пару месяцев?!
— Ваши сильные стороны... — эхом со сквозящей в голосе иронией повторил Клод и уселся на стул, стоявший напротив Акиры. Ковшик с кофе он поставил в центре стола. Необходимо было подождать хотя бы пару минут, прежде чем выпадет осадок, и бодрящий напиток можно будет разлить по кружкам.
— Всегда считал ясновидение крайне неудобной, мутной и, практически, не слишком полезной способностью, — искренне сообщил он. — Если бы вы двадцать восьмого августа позвонили мне и сказали ни за что не ехать в особняк Рейли, если бы на следующий день стало известно о нападении, но Эмилия была бы жива... — вампир не договорил, необходимости в этом не было. Если бы Эмилия была жива, в их клане сейчас сохранилась стабильность, и Накадзимы не стали бы так нагло лезть на место д’Эстенов в Корпорации. Стал бы он больше доверять Окимурам в таком случае? Пожалуй, что нет, но тогда бы слова о сильных сторонах имели бы вес.
Любое будущее, касающееся д'Эстенов сейчас, вряд ли носило характер предопределённости. Они могут выиграть войну, закрепиться в Корпорации, принять нового патриарха и получить несколько лет стабильности, а могут проиграть и развалиться. Клод вторую вероятность в свои расчёты не принимал и не изменил бы этого взгляда, даже если бы Акира его подтвердила. В конце концов, невозможно побеждать, ориентируясь на поражение.
— Я не знаю, чем вы можете мне быть сейчас полезны, Акира, но от своих слов отказываться не намерен. Если вы расскажите мне, в чём суть предложения, сделанного Накадзимой, я подумаю, что могу для вас сделать, — Клод, не спрашивая разрешения, прикурил сигарету, и только после этого разлил горячий напиток по кружкам.

Отредактировано Клод д'Эстен (19.02.2015 16:48:47)

Клод смотрел на Акиру с недоумением, смешанным с лёгким, почти незаметным раздражением. Он сразу не понял, о чём она говорит и откуда такая реакция, а когда понял, понимающе усмехнулся.
— Простите, Акира, я не хотел вас обидеть, — без особого сожаления произнёс д'Эстен. — Наверное, я устал. Иного оправдания для своих слов у меня нет. В трезвом не забитом эльфами уме, мне бы и в голове не пришло говорить что-то такое, что было бы можно интерпретировать, как обвинение в утаивании, — вампир белозубо улыбнулся. — Я никогда бы не подумал, Акира, что вы бы предпочли взаимодействовать со мной, а не с моей сестрой, — добавил он глуше.
Д'Эстен действительно очень устал. Пока он занимался своей местью, пока вообще был чем-то занят, это не ощущалось так сильно, но когда он вот так просто сидел за столом и ничего не делал, усталость обволакивала его, сковывала разум, возвращала к лишним, бесполезным мыслям.
— Конечно, мне хотелось бы, чтобы ваш талант, о котором я вспомнил, когда вы заговорили о сильных сторонах, оказал бо’льшую поддержку, — Клод не стал сдерживать скептическую улыбку, — но говорить о нём я начал только потому, что вы сами признались: вам не видно даже своего собственного будущего, даже последствия своих решений. Какой смысл иметь ясновидение, если оно бесполезно в такие, по-настоящему важные моменты? Вот, что я имел в виду, — Клод почти не лукавил. Он не ошибся, как считала Акира, но и не провоцировал её намеренно. Причина, по которой вампир сказал именно то, что сказал, была в глубоко личной проблеме — в том, что он, намеренно или нет, любые разговоры сводил к Эмилии.
Клод бы и сам предпочёл, если бы на его месте оказалась теперь сестра. Хотя, если быть откровенным, куда больше он предпочёл быть с ней. Ему нравилось настраиваться на её лёгкое настроение, нравилось наблюдать за легкомысленностью, рассчитанной до миллиметра, нравилось просто быть рядом. Клод не просто дорожил своей сестрой, не просто любил её, он был откровенно на ней помешан. Единственная причина, по которой он как-то жил дальше, существовал теперь, заключалась в том, что Эмилия никогда не позволяла этому помешательству перейти безопасную грань. У них обоих всегда был кто-то «кроме». Ни о какой верности друг другу, по крайней мере, в плотском смысле, никогда и речи не шло, а все ревностные вспышки Клода гасились тем абсолютным фактом, что он всё равно был ближе всех. Он знал абсолютно всё, что её касалось, по крайней мере, верил в это.
Если бы не предусмотрительность Эмилии, вероятно, Акире пришлось бы вести переговоры с кем-то другим. Кто бы это был: Вивьен, вернувшийся из ниоткуда дядюшка или Альбер, — Клод не знал, но ставил на последнего. По крайней мере, в таком случае у клана было бы больше шансов.
— Любопытное предложение сделала вам Цукуё, — после короткого молчания произнёс д'Эстен, выдохнув со словами густой сигаретный дым. Любопытным, по его мнению, предложение не было. Как ни крути, но шанс, что Окумур такой мезальянс (равным подобный брак назвать язык не поворачивался) сам собой уничтожит, сделает придатком Накадзим, был слишком велик. — Я вам искренне сочувствую. Такие предложения всегда неприятно принимать и от них ещё тяжелее отказываться, — что-то подобное он проходил совсем недавно, когда Максимилиан пришёл помочь со своими войсками. Да, в какой-то степени союз с ним выгоден, возможно, даже очень выгоден, но свободным такой выбор не назовёшь.
— И что конкретно вы от меня хотите в связи с этим браком? — уточнил д'Эстен. — Несмотря на то, что Эмилия была той, с кем вы заключали договорённость, я по-прежнему считаю, что он в силе. По крайней мере, до тех пор, пока и вы выполняете свои обязательства. — «Предательства я не потерплю», — опять же мысленно добавил д'Эстен.
Нельзя было сказать, что он ждал предательства от Окумур, но не удивился бы, если бы такое случилось. В конце концов, как верно заметила Акира, их позиция шаткая. Кто знает, что повлечёт за собой её брак с Накадзимами. Разве не выгодней Акире — без пяти минут супруге патриарха — подставить д'Эстенов, организовав прямой путь япошкам в Корпорацию? Впрочем, такими мыслями Клод особо не увлекался. Он никогда не отличался доверчивостью, но паранойю всегда успешно держал в узде, и пока Акира не давала повода себя подозревать, не собирался этого делать.
На руку девушки, приближающуюся к его руке, вампир смотрел с угрюмым недоверием. Он вовсе был не против нарушить личное пространство с матриархом Окумур, но использование её дара воспринимал с недовольством. Скорее инстинктивно, чем по какой-то конкретной причине, Клод ментально закрылся и позволил ей ощутить часть своего раздражения, которое было вовсе не полностью завязано на недовольстве. От её лёгкого почти невесомого прикосновения по коже одновременно горячей и холодной волной побежали мурашки.
— При всём моём уважении, — свободной рукой Клод потянулся за сахарницей и поставил её перед девушкой, — но я сомневаюсь, что вы удивите меня чем-то, чтобы касалось Канады. Об остальном же мире я послушаю с удовольствием, — он улыбнулся и всё же не стал договаривать, что это сейчас ему совершенно неинтересно и вряд ли чем-то поможет. Так уж случилось, что успешность клана целиком и полностью, зависела от успешности военной операции Клода. Пока он побеждал.
— Вы мне очень симпатичны, Акира, — он позволил своему дару, смеси телепатии и эмпантии, создать нужную атмосферу, близкую к горячей близости. В этом заключалась его маленькая и почти невинная месть маленькой японке — она не спросила его разрешения на применение дара. На самом деле, что-то подобное делали редко, но Клод справедливо полагал, что теперь и он может пользоваться способностями, так сказать, для общего блага. — И я понимаю, насколько тяжело может быть столь молодому матриарху. Но давайте вы оставите мою войну мне, — он сдержал резкость в собственном голосе, хотя ему не нравилось, что все (абсолютно все!) пытались учить его воевать.
— Впрочем, нет, это было бы слишком скучно, — вампир резким жестом затушил окурок об стол. Было бы глупо упустить шанс узнать что-то новое только из-за гордости. — Удивите меня, Акира. Что интересного вы увидели?

— Благодарю, — Клод белозубо улыбнулся. Он умел быть обаятельным, когда хотел этого, но его обаяние далеко не всегда было естественным. В своё время ему приходилось учиться сдерживать порывы, и до сих пор у него бывали промашки. В первую очередь, проблема, если она, конечно, была проблемой, заключалась в том, что Клод был агрессивен. Гораздо более агрессивен, чем следует быть мужчине, облечённом властью. Казалось, от обоих родителей Эмилия взяла лучшее — обаяние, умение владеть собой в обществе, деловую хватку, в то время как Клод, наоборот, набрался худших качеств — он был жаден, жаден до власти, до внимания, до денег, до всего, что имело для него какое-то значение. Жаден, прямолинеен, честолюбив, нетерпелив и, пожалуй, слишком целеустремлён.
В разговоре с Акирой ему порой бывало сложно разобрать за восточными тонкостями суть беседы. Как видимо, дело заключалось в том, что тонким политиком Клод, в принципе, не был. Да, он умел делать деньги и имел неплохое чутьё на неприятности. Там, где этого было недостаточно, он пользовался врождёнными способностями — читал мысли, улавливал эмоции, влиял на настроения. В общем-то, со своими обязанностями Клод справлялся, но политика в чистом смысле этого слова — обмен намёками, полутона и прощупывания — ему давалась нелегко.
Вот и сейчас, он выслушал Акиру внимательно и даже сосредоточённо, он отнесся к её словам серьёзно ровно настолько, насколько позволяла успешность нынешней операции, но немного не понял, почему она так настойчиво пытается рассказать ему о войне.
Клод нахмурился и закурил вторую сигарету. Он закуривал её медленно, сперва покрутив трубочку в руках, потом тщательно устроив во рту, и, наконец, щёлкнув зажигалкой.
— Магия, значит... — скорее утвердительно, чем вопросительно произнёс вампир. О том, что эльфы владеют своей особенной магией, он знал, но сталкивался с ней без особых последствий. Иными словами, техника, как правило, его никогда не подводила, но, с другой стороны, это одинаково могло означать, что ему попадалась не столько хорошая техника, сколько негодные эльфы.
«Или чересчур важные прорицатели», — такой возможности Клод также не исключал. Более того, он допускал мысль, что Акира намеренно вводила его в заблуждение и неуверенность, правда, понятия не имел, зачем ей это нужно было. Для себя? Для Накадзим? Место среди Теней Корпорации было чересчур вкусным, чтобы не пытаться его заглотить, а Клод по-прежнему вёл себя тактично, и потому ничего не знал о предпосылках. Впрочем, кое-что проверить ему удалось. Так или иначе, Акира никакой особой защиты против вторжения не делала. По крайней мере, на её эмоции воздействовать можно, хотя, конечно, смущение — это не совсем то, что вампир старался добиться.
«В конце концов, время покажет», — решил д’Эстен, подводя общий итог встречи. Проверять способности Акиры ему было не нужно, но её лояльность, возможно, нуждалась в проверке. В данном случае, это будет проверка временем.
— Что ж... — Клод, наконец, выпал из задумчивости. — Благодарю за рекомендации и постараюсь принять их к сведению, а теперь мне всё же хотелось бы понять, что конкретно вы от меня ждёте? Я уже подтвердил, что предыдущие договоры в силе. Что-то ещё?

Клод молча рассматривал чистый овал азиатского лица с мягкими чертами, красивую линию шеи, чёрный шёлк волос. Матриарх Окумур была красивой женщиной, и он хорошо понимал её страхи. Акира младше его на сотню лет, а Клод в два-три раза младше остальных Теней. Их молодость в мире, которым правили старики, становилась уязвимостью — поводом пренебрегать ими, недооценивать, ставить ниже себя. Уже из чувства солидарности Клоду хотелось, чтобы у неё появился шанс выкарабкаться из сложной ситуации, добиться своего, выжить. Ему хотелось, чтобы она уговорила его помочь, и ей это почти удалось.
«Поддержки», — Клод невольно усмехнулся, отмечая невинную расчётливость юного, по-вампирским меркам, матриарха. Обличив свою просьбу в одно-единственное слово, она навязывала д'Эстену массу обязательств не только военного, но и финансового, информационного и даже морального характера. Она просила всесторонней помощи, при этом ничего не давая взамен и почти ничего не рассказывая. И Клод, ещё неуверенный, что хочет давать такое обещание, тем не менее, собирался сделать всё возможное для поддержки.
Многие женщины, занятые бизнесом или любым другим «не женским» делом, перенимают мужскую тактику поведения, становясь агрессивными, хваткими, резкими. Они берут силой, напором, яростью, на которую способны не многие мужчины, но рано или поздно проигрывают. Агрессивная женщина всегда является вызовом для мужчины, она просит себя сломать, умоляет вскрыть свою слабость, чувственность, нежность, она хочет быть униженной и, как правило, добивается своего, оставаясь, в конце концов, полностью разгромленной.
В разговоре с Акирой мужчина не почувствует себя проигравшей стороной, даже подарив обещание, которое в будущем может стоить ему многих проблем. Акира не требовала, не скандалила, не пыталась быть сильной. Она, оставаясь женщиной, боялась и испуганно просила одного — быть мужчиной и защитить её. Клод, прекрасно понимая, что всё это — хитрость (неважно, осознанная или нет), — чувствовал, что её модель поведения импонирует ему. Он не любил по-мужски сильных женщин, считал их уродливыми и нелепыми, а Акира в своей наивной просьбе ни уродливой, ни нелепой не казалась.
—  Хорошо,— произнёс он, выдыхая вместе со словами сигаретный дым. — Я сделаю всё, что смогу, Акира, но вы, в первую очередь, должны помочь себе сами. Как будет выглядеть ваш брак? Кем будут ваши дети? Каким образом вы хотите сохранить суверенитет своей семьи? Ваш будущий супруг примет вашу фамилию и станет вашим верным подданным? — последний вопрос Клода, вопреки остальным, серьёзным, был пропитан ядовитой иронией. Он узнал об этом браке только сегодня, но уже сложил о нём определённое впечатление. Предлагаемый альянс, как казалось Клоду, всего лишь шанс, данный Накадзимами, чтобы Акира могла проиграть с честью (если вообще существуют такие проигрыши) и сохранить свою семью в живых, по крайней мере, сейчас. Если он правильно понял, то Окумуры перестанут существовать, так или иначе. Вопрос лишь в том, добьются этого Накадзимы, с помощью кровавой резни или временем.
— Вы можете намекнуть Накадзимам, что, в случае агрессии с их стороны, я буду вынужден принять меры, так как расположен и дальше видеть вас своим союзником. Однако вам лучше обойтись без агрессии. Даже если они поверят в ваши слова и примут их во внимание, нужно понимать, что большая часть моих войск находится здесь и занята в данном конфликте. Моментально мобилизовать их и перекинуть в Японию не получится, но даже если бы получилось, нас разделяет половина мира, а вас — маленький остров. Если дойдёт до агрессии, мне останется только мстить. Месть может приносить удовлетворение, но к жизни никого не возвращает.

По мере молчания Акиры в Клоде росло раздражение. В нём всегда наблюдался избыток негативных эмоций, но последнее время с терпением у вампира появились особенные проблемы. Он чувствовал, что зря согласился на эту встречу, что здесь и сейчас теряет то самое время, которое мог бы направить на достижение иных, более продуктивных целей, нежели банальное подтверждение прошлых договорённостей.
«Только ради этого она могла бы мне позвонить», — с недовольством думает Клод, в то время, как Акира мягко подбирает ничего не значащие пустые слова, а, тем не менее, спрашивал он не просто так, не из стороннего любопытства, не чтобы сочувственно покачать головой. Он спрашивал, потому что ему нужно было знать. Завтра с милой Акирой что-нибудь случится: самолёт упадёт или вишенка поперёк горла встанет. Ядовитая такая вишенка. И кто, в таком случае, будет заинтересован её планы исполнять? Есть ли у неё запасные варианты, амбиции, идеи или она, действительно, намерена далее мирно балансировать над развернувшейся под ней угрозой?
— Господство? — Клод насмешливо приподнял брови. — Я говорил о господстве? Серьёзно?! Акира, я говорил только о выживании, о ваших планах, о том, чтобы вы хотели вынести из этого брака, — он ни на секунду не допускал мысли, что матриарх Окумур поняла его неправильно. Скорее всего, ей просто не хотелось делиться своими соображениями. Если быть точнее, её доверия д'Эстенам хватало, чтобы просить у них помощи, но не чтобы раскрывать свои карты. Такое поведение, несомненно, было благоразумным, но раздражало Клода. Это он должен был вслепую влезть в неприятности, которые вполне могут приобрести мировой масштаб, а она, получается, имела всё, ничего толком взамен не обещая. Нет, конечно, между ними были старые договорённости, они тихо себе работали и всех устраивали, однако, ещё вопрос, стоят ли такие договорённости того вероятного риска, который Клод не мог пока даже оценить.
«Да, манипулятор и политик из тебя выйдет отменный», — д'Эстен хмыкнул и задумчиво почесал подбородок. Он не понимал Акиру. Возможно, дело было в том, что Клод дипломатом не был, и политиком, строго говоря, тоже. Клода во всю эту мутотень затянула невиданная сила, и он барахтался в ней, как мог. Тем не менее, дураком его назвать было нельзя и, несмотря на желание вести дела с более-менее понятными деловыми рисками, до сих пор у него неплохо получалось справляться со своими проблемами.
«Надо будет нашего косоглазого потрясти. Может он в курсе дел. По крайней мере, напомнит мне, что связывает два этих клана», — однако, это потом, а сейчас, если они уже всё утрясли, нужно спровадить девицу на родину. Пусть она там томно строит глазки и нежно гладит дерево. Здесь у Клода времени на эти жеманства не было. Здесь у него была война, с которой не мешало бы быстренько закончить.
— Нет, — он допил свой кофе и встал. Говорить, по его мнению, было более не о чем. Какую помощь могли оказать Окумуры здесь и сейчас? Военная сила, даже если бы её у них было в достатке, понадобится им на родине, а ресурсов (продовольствия, оружия, обмундирования) Клоду хватало. Они не так далеко ушли от Америки, чтобы чувствовать какие-то перебои с поставками.
Задачи Окумур, как правило, сводились к поиску информации, но и здесь они как будто бы уже помогли: совет про эльфийскую магию Акира дала, и только раздражение мешало Клоду его обдумать и вынести из него какие-то выводы.
— Вы назвали проблему. Если здесь и сейчас вы не хотите предложить её решение, то мы закончили.

Отредактировано Клод д'Эстен (22.07.2015 08:22:35)

— Да срать мне на вашу шутку, — грубо оборвал её Клод. — И на ваши извинения тоже. Что говорить мне и о чём умалчивать — это сугубо ваше личное дело. Моё же дело, столь же личное и даже чуть более для меня важное — как-то на это дерьмо реагировать и что-то для себя решать. В целом, мы друг друга поняли. Этого, я полагаю, достаточно.
Он бросил на Акиру долгий изучающий взгляд, словно бы пытаясь проникнуть не только в её реакцию, это как раз с его способностями было не сложно, но и понять, что находится за ней. Азиатка словно бы имела множество слоёв и неуловимо тонкую какую-то даже жидкую структуру. Ему никак не удавалось не только заставить её пойти тем путём, которым ему самому ходить было удобно: простым и в меру откровенным, — но он никак не мог встать на её путь, почувствовать, что ей нужно, сыграть на этом...
Вот в чём дело. Акира не собиралась играть, не подкидывала ему наживки, не обменивалась полунамёками или даже полуприкосновениями, в её жеманствах и очевидно чувственных жестах не было никакого предложения. Она не играла, она просто сама по себе оставалсь загадкой, тайной, треклятым ребусом, а Клод для себя пока так и не решил, есть ли у него желание его разгадывать. В другое время в другом месте аналогичные обстоятельства, скорее, привели бы к тому, что он под любым бы предлогом задержал девушку при себе. Такой уж необходимости постоянно находиться при войсках у Клода не было. Он, конечно, умница, но особыми стратегическими талантами эльфы до сих пор не блистали. Признаться, мысль о том, чтобы втереться в доверие этой девочке и вытянуть из неё понемножку все её страшные тайны, связанные с неравным браком, была заманчивой и даже сладкой, но вместо того, чтобы поддаться этой мысли, поступить согласно прихоти, Клод испытывал настоятельное, требовательное, почти возмутительное желание выставить её к чёртовой матери из своего дома, лагеря, Канады.
Акира словно бы почувствовала его настроения и подошла ближе. Клод подцепил пальцами один из локонов девушки, как-то наивно и даже по-особому доверчиво заглядывающей к нему в глаза. До сих пор складывалось впечатление, что её волосы — единое целое. Некое мягкое черное шелковое покрывало, закрывающее голову и плечи. В чём-то это впечатление было верным. Волосы и, правда, оказались очень гладкими, черными и мягкими, и вновь отчего-то вызывали странную ассоциацию с водой. Клод не привык мыслить ассоциациями. Доверять чувствам, реагировать чистыми эмоциями — это да, но ассоциации казались ему тёмным дремучем лесом, разбираться в котором было лень.
Тем не менее, он оценил и мягкость слов, и ту доверчивость, которую она выказывала. Волей-неволей вампир задумывался над тем, насколько молода была эта девушка и как, наверняка, ей тяжело нести бремя матриархата — тяжелую ответственность для столь чувствительной и искренней особы.
Клод фыркнул над внутренними размышлениями и улыбнулся.
— Я не преувеличиваю и не преуменьшаю, когда говорю, что мне насрать. Вам нет нужды извиняться за свои несказанные тайны и нелепые шутки. Откровенно говоря, мне они сейчас нужны не больше, чем кошке пятая нога — своих дел хватает. Однако если вас всё же пробьёт на поговорить, вы захотите совета, просто внимательного слушателя или станете хранителем ценной для меня информации, я с удовольствием вновь встречусь или с вами, или с вашим доверительным лицом, — к концу монолога Клод справился с раздражением, терзавшим последние пятнадцать минут, и его речь вновь приобрела иронично-игривый тон. — А теперь мы пойдём есть. Я не могу отпустить вас с этой грешной Канады, пока вы не попробуете настоящее полевое барбекю. По крайней мере, будет, что рассказать.

Отредактировано Клод д'Эстен (01.09.2015 14:24:22)