КГБ [18+] |
С благодарностью за неоценимый вклад в развитие форума,
идейному вдохновителю и главному спонсору проекта.
Спасибо за поддержку! (:
Спасибо за ваши бесценные идеи, активное участие в жизни форума и помощь в развитии проекта!
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » КГБ [18+] » Осень 2066 года » [04.10.2066] Водка, теплая, из мыльницы?! Буду!
Время: 4 октября 2066 год
Место: Родовое гнездо рода д'Эстен, Новый Орлеан.
Действующие лица: Дэниел Гейт, Клод д'Эстен
Описание ситуации: Беседа между отцом и сыном.
Немного ранее Безумного чаепития
Дополнительно: 18+
+10 ZEUR начислено всем участникам эпизода.
Отредактировано Дэниел Гейт (06.02.2015 13:39:23)
Клод просил его зайти утром, подписать какие-то бумаги и обсудить дела. При этом вампир едва ворочал языком, а взгляд у него был стеклянным и пустым, как у слабоумного. Гейт сильно сомневался, что вампир наутро вообще сможет что-то вспомнить со вчерашнего вечера, да и какие вообще дела могли быть у приблудившегося к роду ублюдка с исполняющим обязанности патриархом, будь тот ему отцом хоть десять раз!
«Все равно не признает,» - после своей смерти Гейт начал мыслить неожиданно четко и отстраненно, . Простое понимание, что Клод забрал его с Алмазного Берега только из какого-то чувства благодарности и благородства, раньше вызвало бы уйму эмоций, а может даже истерику. Тихую, с глотанием таблеток под вдумчивое пьяное икание, последующее промывание желудка и комментарии Сфорцы наутро. Сейчас же сердце молчало – размеренно и редко стучало, гоняя густую темную кровь по венам. И мир вокруг был контрастно-серым.
Гейту ни к чему было официальное признание. Оно будет мешать, создаст ненужные проблемы. Ему и его отцу, который наверняка станет следующим патриархом, даже если не сейчас, то… позже. Это понимание тоже было отчетливым в новом мире, лишенным красок.
Несмотря на весь скепсис по поводу «дел» и «бумаг», Дэниел все-таки решил исполнить толи настоятельную просьбу, толи приказ Клода. Время полукровка выбрал до традиционного для д’Эстенов чаепития – вампир уже должен был уже проснуться. Он редко пропускал это маленькое традиционное мероприятие д’Эстенов. Сам Дэниел присутствовал на чаепитиях один или два раза. Его не тянуло знакомиться с новыми родственниками – с момента приезда он был слишком погружен в себя, и даже Сфорце не всегда удавалось достать своего создателя из его «скорлупы», где он медленно, день за днем, осознавал себя и происходящие в нем перемены.
У дверей спальни отца Гейт замедлил шаг, чутко прислушиваясь – и почти не останавливаясь, снова продолжил идти. За огромной двухстворчатой дверью стояла глухая тишина, и судя по запаху, там не было никого. Следующим пунктом был кабинет, просто потому, что идти до него было ближе, чем до бара в гостиной, где чаще всего можно было найти Клода.
Гейт вздохнул, зная за несколько шагов, что отец в кабинете, снова, и что он либо неподвижно сидит в своем кресле, либо спит в нем же. Запах алкоголя заставил поморщиться. Дэниел не знал, было ли обострение всех органов чувств нормой, или выходило за ее пределы, но его разум внимательно и цепко подмечал происходящее. Искал ответы на вопросы. Как же не хватало базы данных ЦИЭМа! Наверняка там можно было найти нужную информацию. Пока же полукровке только и оставалось, что прикидывать с отстраненным интересом, слетит ли он с катушек, превратившись в опасную тварь, или станет чем-то другим, отличным от мертвецов зомбиленда.
Клода же, казалось, это и вовсе не волновало. Как и все остальное, что отличалось по виду и вкусу от крепкого алкоголя, все более дешевого каждый раз: «Кажется, вчера он пил портвейн…»
Помедлив у двери, Гейт не стал стучать, а вошел сразу, легко повернув скрипнувшую ручку. Просторный кабинет был погружен в полумрак. Под ногой звякнула отлетевшая пустая бутылка – они здесь были повсюду, эти бутылки, разных форм и размеров.
Отца Гейт нашел за столом, спящим на короткой кушетке, под помятым пиджаком. Нестерпимо воняло немытым телом, перегаром и блевотиной. «Он не будет ни о чем говорить,» - Дэниел медлил, хотя ему нестерпимо хотелось уйти. Что-то не давало, ощущение, что это будет неправильно, оставлять отца в таком состоянии. «Сколько же он выпил?» - вопрос носил скорее научный интерес и не был скрашен никакими эмоциями. А потом Гейт подумал, что он все-таки хоть немного, но медик, и может помочь своему отцу, вытрезвить его, привести в порядок – поставить капельницу, прокапать за полчаса, вкатив тройную дозу, и дать пару таблеток. Пара часов, и Клод будет как новенький, а учитывая, что он вампир, возможно, что и раньше.
Вот только нужна ли Клоду такая помощь?
Гейт присел на корточки, заглядывая в лицо спящего. Наклонил голову, подмечая детали: вязкая белая слюна, стекающая из уголка рта и повисшая на жесткой щетине, мешки под глазами, опухшие и словно бы смазанные черты когда-то волевого лица. Даже в ЦИЭМе Клод выглядел гораздо лучше. Сейчас же он ничем не отличался от отупевшего животного.
«Лучше будет уйти…» - Гейт не двигался, слушая сиплое дыхание вперемешку со всхрапами.
- Нет, Клод. Ты хотел поговорить, и мы поговорим. Сегодня, сейчас! – упрямо сжал губы дампир и несильно похлопал отца по щекам. – Эй, просыпайся! Вставай! Встава-а-ай, Клод! Поднимайся!
Внутри шевельнулась злость. На вампира, который был его отцом и который позволил себе превратиться в слабоумного после смерти Эмилии. На себя, потому что он был никем и не мог ему помешать. На всю эту чертову семейку вампиров, которые видели, что с ним происходит, но делали ровным счетом ничегошеньки.
- Встава-а-ай! – громче зарычал Гейт, злясь на Клода все сильнее. Схватив за плечо, полукровка тряс отца, пытаясь разбудить. Было мерзко и противно. Хотелось бросить его здесь и выйти, громко хлопнув дверью.
- Проснись, чертов ты ублюдок! Просыпайся! Какого хрена ты здесь разлегся?! Проснись, Клод! – кроме злости в груди щемило отчаянием и жалостью, от которых хотелось плакать. Но слез не было, только ярость от собственного бессилия. «Сколько он выпил?!» Размахнувшись, Гейт влепил Клоду пощечину, а потом еще одну, не собираясь останавливаться до тех пор, пока вампир не очнется.
Отредактировано Дэниел Гейт (06.02.2015 09:05:46)
Система работала.
Потому что иногда он всё же бывал трезвым, улыбался, отдавал приказы, контролировал, читал доклады, раскидывал их по папкам до тех пор, пока уровень алкоголя в крови не пересиливал критическую для вампира точку и буквы не начинали плясать у него перед глазами. Тогда он садился в машину и уезжал из особняка, или шёл в бар, или оставался на том же самом месте, откидывался на спинку сидения и пил дальше.
Иногда приходили новости с Канады, тогда он срывался со своего места и с остервенением их разбирал, куда-то ездил, чем-то занимался, но, в конечном итоге, возвращался обратно в особняк и запирался в своём кабинете со своими мыслями.
Клод не чувствовал ответственности перед семьёй. Не чувствовал себя обязанным работать, что-то делать, функционировать. Он не чувствовал ничего, кроме ярости, но работа была привычным занятием. Он что-то делать каждый день просто потому, что система продолжала функционировать.
Клод ненавидел эту систему.
— Хватит, — невнятно пробормотал он. Распухший язык едва шевелился. В голове даже не гудело, а громыхало. От запахов и тряски начинало мутить. Он почувствовал спазм, но ко рту подкатил только комок желчи, который Клод неловко сплюнул и, попытавшись утереть его с подбородка, промахнулся. Клод попытки не повторил. Ему было наплевать.
Он не вполне осознавал, кому мог срочно понадобиться, но, для последнего времени, это было нормой. Клод даже не пытался сейчас как-то проанализировать ситуацию: узнать голос или место в котором находился. Он с трудом припоминал подробности предыдущего вечера и не был уверен, что эти воспоминания не имеют недельного срока давности. Единственное, что д’Эстен хорошо понимал — Эмилия мертва, и это было тяжелее всего.
К нему ни на секунду не приходило забвение. Ощущение горя оставалось с ним всегда, как мигрень. Оно было с ним, когда он бодрствовал, когда пил, когда занимался делами, когда трахался и даже когда спал. Двадцать четыре часа в сутки он прекрасно помнил, что случилось. Клод мог не осознавать, где очнулся, не помнить число, не знать день недели, не быть уверенным, какой сейчас месяц, но о том, что Эмилия мертва, он помнил каждую секунду. Эта мысль, как зараза, сидела у него в голове. Она была настолько сильной и разрушающей, что вампир хотел бы начать её ненавидеть, но у него не получалось. Он не мог ненавидеть что-либо связанное с ней.
Вампир тяжело сглотнул, пытаясь отодвинуться, когда ощутил очередной толчок. Боли он не чувствовал. Алкоголь, в принципе, неплохо работал, убивая чувствительность везде, кроме головы. Голова у Клода раскалывалась.
— Пить, — выдавил он внятней, сглатывая вязкую горечь.
Глаза у Клода были мутными. Взгляд – бессмысленным. Гейт пытливо вглядывался в черный расширенный зрачок, морщась от перегара, который вампир выдыхал ему в лицо. «Ни одной мысли… Могу поспорить, что в голове у тебя, сейчас, ни единой мысли!» - дампир страдальчески вздернул брови вверх, недоумевая, как Клод мог стать таким меньше, чем за месяц, после чего потянулся и приподнял одно веко большим пальцем.
- Проснись, Клод! Ну же, приходи в себя!
Желтоватый белок, сплошь в красных прожилках.
- Сейчас. Будет тебе вода… - пробормотал Гейт, помогая отцу сесть и придерживая того за плечи. В кабинете он был столько же раз, сколько на чаепитиях д’Эстенов, и, предполагая, что отец наверняка держит здесь мини-бар, никак не мог сообразить, где он может находиться. Зато дампир точно знал, что все необходимое есть в его комнате.
Славное будет зрелище, когда он потащит первого кандидата на роль патриарха рода по коридору, в таком-то состоянии! Гейт покачал головой и поправил сползающий с вампира пиджак.
- Тихо… тихо. Ты знаешь где ты? Какое сегодня число? День недели?
«Черт! Ты вообще, помнишь, как тебя зовут?!» - почему именно он, полукровка непонятного происхождения, недавно узнавший о родственных связях, был сейчас здесь и пытался привести в чувство этого вампира. Почему ему приходилось думать о том, не сдохнет ли здесь Клод, захлебнувшись в собственной блевотине? А может, именно этого все и ждали?
- Пойдем? Со мной пойдем! – утвердительно произнес полукровка. – Здесь у тебя нет воды.
Помолчав, добавил с отчетливой злостью:
- Мать твою! Ты уже все выпил… всё, до чего смог дотянуться!
Поднырнув под руку Клода, дампир потянул того вверх, заставляя подняться.
- Мы идем ко мне. Это не обсуждается, - эмоции снова потухли, на несколько секунд, оставляя вместо себя холодную пустоту. В такие моменты дампир себя пугался. Что-то изменилось в нем, и если Малыш Гейт переживал и волновался по любому поводу, то Гейт-мертвец смотрел пустым, немигающим взглядом.
Говорить что-то еще было бессмысленно: похоже, Клод не воспринимал ни полукровку, ни любые другие внешние раздражители.
«…и если ты не придешь в себя, я не знаю, что буду делать… Только бы встал!» - оставалось только молиться, чтобы в минимальном наборе медикаментов, которые Гейт всегда держал под рукой на случай неполадок с телом Сфорцы, нашлось все необходимое.
Отредактировано Дэниел Гейт (06.02.2015 11:45:20)
Что-то рядом шумело, орало, требовало внимания. Клод вновь попробовал от этого отмахнуться, но, судя по всему, не вышло. По крайней мере, шума и беспокойства меньше не стало. Он тяжело сморгнул. Глаза словно бы были липкими, обмазанными какой-то клейкой жидкостью, и каждое моргание казалось вязким, а зрение при этом чётким не становилось. На какое-то мгновение Клоду даже показалось, что он ослеп, но нет. Вон тёмное пятно перед ним, какой-то парнишка, дальше высокий потолок, край книжной полки, какая-то лепнина или что-то вроде того.
«У меня в комнате лепнина?» — Клод скользил равнодушным взглядом по стене, находящейся прямо перед ним. Он, казалось, сотню лет не обращал на неё внимание. По крайней мере, узнавания эта стена не вызывала. — «Ах, да. Эмилии нравился этот тяжелый, викторианский стиль. Или это не Эмилии, а нашей матери? Чёрт, как же болит голова», — д’Эстен откровенно простонал от очередной попытки его дернуть. Кушетка под ним ходила ходуном. По крайней мере, именно такое впечатление складывалось.
— Не кипишуй, — выдохнул Клод. Получилось почти беззвучно. Он хотел сказать, что дом в безопасности, поэтому Дэнни должен перестать суетиться, прекратить орать, не трогал его, чёрт побери, но во рту всё пересохло, язык опух и было такое ощущение, что он нажрался говна. Вампир судорожно сглотнул и облизал сухие губы.
Чувствительность возвращалась. Клод начал воспринимать отдельные звуки, складывать из них слова, формулировать предложения. Он неохотно огляделся, и попытался встать. Если быть точнее, он попытался помочь Дэнни себя поднять. В голове сразу словно бы что-то взорвалось и закрутилось. Клода шатнуло, он споткнулся о пустую бутылку и устоял, только схватившись за старинный торшер. Никакого желания двигаться дальше у него не было.
— Четверг, — наугад пробормотал Клод, запоздало реагируя на град вопросов. Ему очень хотелось, чтобы его оставили в покое, а этого, кажется, без нужной реакции не случится. Понять бы ещё, какую именно реакцию от него ждут? Что он должен был сделать? Неужели проспал что-то важное? От попытки подумать об этом, в голове потемнело. — Дэнни. Всё в порядке. Не тяни меня. Я пойду, только перестань меня тянуть, — он хотел добавить, что в противном случае его вырвет, но в этот момент его тело вновь содрогнулось в сухом спазме. Рвать ему было больше нечем, а жаль, вывернуться наизнанку было бы гораздо легче.
— Дэнни... — повторил Клод уже в коридоре. Это определённо был коридор, потому что резного бардюрчика на переходе от стен к потолку больше не было. Зато был красный ковёр и какой-то цветочный горшок, внезапно возникший у него на дороге. Дурацкая обстановка. Куда смотрят слуги?! И куда его тащат?! Неужели нельзя просто принести ему воды?! — Оставь меня, Дэнни, я никуда не хочу, я хочу пить... — капризным тоном сообщил Клод. Последний раз, когда дампир приглашал его к себе, кончилось операцией. Клод был совсем не уверен, что хочет повторения.
Отредактировано Клод д'Эстен (06.02.2015 13:42:27)
Храни-господь-род-д’Эстенов! – Гейт с упорством таракана тащил на себе своего отца, который едва перебирал ногами, двигаясь в нужном направлении. «Стыд-то какой! Вдруг кто-то и правда это увидит?!» Клода сложило пополам, а судорога, прокатившаяся по телу дала понять, что было бы чем, и вампира вывернуло в его кабинете на дорогущий ковер. И наверняка будет рвать позже, пока они будут идти по бесконечному коридору, до комнаты Гейта.
«Никто не встретится!» - немногочисленные родственники, из тех, кто еще не успел разъехаться, наверняка уже собрались на это свое чаепитие, где обычно царила какая-то натянутая и совсем не семейная атмосфера. На выходе из комнаты Клода мотнуло, и пусть он едва мог пройти пару метров самостоятельно, но вампирская сила была при нем, и Гейта развернуло следом. Удержать равновесие было сложно. Стоящий в углу горшок удалось спасти. Впереди таких горшков стояло не менее десятка, вдоль стены, на одинаковом расстоянии между друг другом.
- Нихрена подобного, па-па! Сегодня понедельник… – процедил Гейт сквозь стиснутые зубы, тяжело отдуваясь. Дело было совсем плохо, если Клод был не в состоянии вспомнить, какой сегодня день недели. – Четвертое… октября… две тысячи… шестьдесят шестого года… Утро.
«Мать моя! Неужели я так же выглядел после всех своих загулов!? Как Сфорца меня не убил?!.»
Несмотря на примерно одинаковые рост и комплекцию, Клод казался неподъемным.
– И я тебя не оставлю! Даже не проси! Даже если придется волочь тебя волоком… Хочешь пить?! Меньше дергайся, чтобы я мог… дотащить тебя… туда… где есть вода…
«Только бы не увидел никто! Только бы никто не увидел!» - Гейт не мог сказать, чего было больше в этой мысли. Стыда за себя, отца, или их обоих. Но в огромном особняке почти не осталось слуг – было тихо, как в могиле. Достойное место для мертвеца-Гейта, предпочитающего проводить последний месяц в тишине, одиночестве и своих мыслях. Вот только… Что забыл здесь Клод и почему не пытался хоть что-то изменить, словно махнув рукой на бегство прислуги и родственников, которые спешили убраться из родового гнезда д’Эстенов, как будто оно было проклятым?..
Клод все-таки умудрился едва не свалиться со второго этажа в холл, повиснув на перилах, а потом снести какой-то разлапистый фикус, и Дэниел едва его удержал, приперев к стене. Нужна была небольшая передышка.
- Все, пришли почти… Слышишь? Не отключайся, Клод! Мы… уж… на месте! Вода! Помнишь? Сейчас я дам тебе воды! – оставалось сделать буквально несколько шагов, и Гейт, собравшись, с рычанием потянул вампира за собой. Толкнул дверь ногой, затаскивая Клода внутрь.
Несмотря на то, что дампир никогда не был сторонником порядка, в его комнате бардак был не столь ужасающ, как в кабинете Клода. «Куда ж его деть-то?!» - пристроив отца в неудобное кресло, Дэниел нашел упаковку воды в небольшом холодильнике, вскрыл, и, торопливо открутив крышку, жадно приник, делая глубокий глоток.
- Вот твоя вода.
Протянув открытую бутылку отцу, полукровка спохватился и буквально придвинул горлышко к его губам, чтобы сработал рефлекс: схватить бутылку руками прежде, чем Клод успеет облиться.
Отредактировано Дэниел Гейт (06.02.2015 14:52:46)
Клод пил, не замечая температуры, жадными, большими, режущими горло глотками до тех пор, пока не начал задыхаться. Воды, к тому моменту, почти не осталось, но он всё равно с неудовольствием проследил взглядом за тем, как Дэнни забрал у него бутылку.
«Не убирай далеко», — хотел сказать ему Клод, но воздуха на это не хватило. Вампир откинулся на спинку кресла и занялся очень важным делом: пытался удержать воду в себе. Её, кстати, по ощущениям было совсем мало, словно бы она частично впиталась до того, как дошла до желудка. — «Теперь бы поспать», — мечтательно подумал Клод. Кресло для сна, теоретически, не очень подходило, но на практике в нём было удивительно удобно, и сопротивляться дрёме совершенно не хотелось. Вцепившись в подлокотники, Клод почти поверил, что земля не пытается подло выскочить у него из-под ног. Он расслабленно прикрыл глаза, и в памяти, так некстати, начали всплывать обрывки разговора.
— Как октября? — карие глаза Клода раскрылись и внимательно посмотрели на полукровку. Вампир подумал, и решил не говорить, что по его ощущением совсем недавно, буквально вчера, был сентябрь. Вместо этого он попробовал восстановить события прошлых дней по памяти. Выходило туго, голова сильно болела и при любой попытке напрячься возвращалась тошнота. Клод начинал лучше чувствовать своё тело, и это ощущение было не самым приятным. Оказывается, он где-то ударялся, судя по всему, по большей части лицом и не один раз...
Вслед за чувствительностью возвращалась сенсорика. Что хуже, сенсорика абсолютно несдержанная, поэтому мысли и чувства Дэнни, находящегося в непосредственной близости, читались, как с раскрытой книги. Клод тонул в его стыде, но, откровенно говоря, это в любом случае было приятней, чем задыхаться от собственных чувств, и гораздо лучше, чем позволить Дэнни испытать весь набор отцовских эмоций.
Клод облизнул губы и испытующе посмотрел на сына. По крайней мере, ему казалось, что взгляд испытующий, хотя, вероятней всего, он всё-таки косил. К мысли о том, что этот мальчишка его сын, он почему-то легко привык. К тому же теперь становилось понятно, почему его сын наркоман. Оказывается, это плохая наследственность, и карма, в том или ином виде, всё-таки существует.
Клод вяло улыбнулся. Жизнь налаживалась. Чтобы полностью восстановиться, было бы неплохо поесть, но голода вампир не испытывал. Вероятно, именно в этом крылась причина настолько дурного самочувствия.
— Что-нибудь случилось? — прямо спросил д’Эстен. Смотреть было тяжело, но, когда он не смотрел, из его сознания выпадали даже не мгновения, а куски событий, поэтому глаза он старался не прикрывать. — Эмилию любили. Всем тяжело. В поместье сейчас не слишком безопасно. Ходят слухи. Те, кто ушёл, сделал правильно. Не переживай, — сосредоточившись, выдал Клод. Возможно, кому-то он даже рекомендовал уйти. Хотя, наверняка, в большинстве своём такая рекомендация выглядела, как откровенный посыл на хуй, важно же не это. Важен результат.
Еще пара глотков. Гейт скосил глаза на отца, прикидывая, не пора ли волочь того в ванную. Отставив опустевшую бутылку на столик, полукровка пожал плечами в ответ на вопрос: «Так. Октября, па-па…» - и неопределенно махнул рукой.
- Станет плохо, не беги в ванную. Твои горничные потом все уберут.
Дампир улыбнулся, поморщившись. Он не любил пускать в свою комнату посторонних в свое отсутствие. Здесь, в родовом гнезде д’Эстенов это и вовсе стало настоящей манией, хотя «нычек» у него почти не было. И все-таки…
- Случилось, - смягчился Гейт, подходя к отцу. Присел перед ним за корточки, сочувственно заглядывая в лицо снизу, взял за руку.
Малыш Дэнни держал бы ее, успокаивающе поглаживая, и что-то говорил. Что-то правильное, способное унять боль потери, ведь Клод любил Эмилию больше, чем «все», он сам это говорил, раньше. Или не нашел слов и молчал бы, чувствуя, как его самого разрывает на части от чужой боли.
Дэнни-мертвец ощутил щемящую жалость на несколько мгновений, сжал ладонь отца сильнее, болезненно морщась, а потом положил пальцы на запястье Клода, считая пульс.
- Да, случилось, - твердо повторил Гейт, но развивать мысль не стал. Его всегда бесило, когда Сфорца читал нотации по поводу его зависимости, вряд ли вампир обрадуется поставленному диагнозу – запой – да и не нужно ему было этого знать.
- Я не могу не переживать, па-па, - Дэниел поднялся и двинулся к комоду, где лежали медикаменты. – Я не знаю, какие слухи ходят, я так толком ни с кем не разговаривал за это время. Ты ведь это знаешь.
«Или не знаешь?.. Но в отличие от всех вас, я уже мертв. Мне нечего бояться,» - сумка и пакет лежали в третьем ящике, там же, где Дэниел ее оставил, ровно на том же месте. Выкладывая на полированную поверхность невысокого столика пакет с раствором, трубку для капельницы, стерильные шприцы в упаковке, вату, пару растворов в стекле, пластиковый контейнер.
- Что за слухи? Они тебя беспокоят? – спросил Гейт. – Я не знаю… свою семью, чтобы скорбеть так, как вы. Как ты.
Полукровка чуть не сказал «твою семью», но вовремя успел поправиться. Да и действительно, «свою ли?» - какое ему вообще было дело до всего происходящего? Сфорца уже должен был перевести свои активы в другие банки на другом континенте, и не позволил бы, чтобы беспомощный, в плане заработка, его создатель голодал.
Отредактировано Дэниел Гейт (07.02.2015 15:18:59)
Отделять сказанное от почувствованного или подуманного было по-прежнему довольно нелегко. Даже открытые глаза особо не помогали, потому что взгляд постоянно пытался расфокусироваться, уплыть куда-то в сторону, уставиться на дверную ручку или особенный узор на обоях. Несмотря на это, Клод отчётливо хмыкнул на предложение Дэнни не бежать в ванную, а блевать прямо здесь. Наивное такое и почти милое предложение, которым Клод, если потребуется, в любом случае воспользуется, поскольку бегать и искать ванную он вряд ли будет.
Видимо, он действительно выглядел не просто жалко, а ужасно. Так, что даже наркомана тянет сочувствовать ему и воспитывать его. Жалость Клода не тяготила, хотя и вряд ли чем-то могла помочь, но хорошо, что Дэнни не стал читать лекций. Клод и без подсказок прекрасно знал, как это называется то, что с ним происходит, но вот какое дело: запой, каким бы долгим ни был, не вызывал стыда в то время, пока он оставался пьяным, а в трезвом состоянии ему, как правило, бывало о чём подумать кроме своего поведения.
— Да уж, случилось, — буркнул Клод. Случилось что-то довольно простое и банальное. Что-то такое, что может случиться с каждым, но чего, по молодости, совсем не ждёшь, а Эмилия была молода. По вампирским меркам, она не прожила и трети жизни. Сколь бы сам Клод не бывал близок к гибели, он никогда не ожидал, что умрёт, и сколь бы не заботился о безопасности Эмилии, никогда по-настоящему не думал, что ей грозит опасность. Эмилию любили. Если сам Клод добивался расположения окружающих сенсорикой, его сестру природа одарила огромным количеством чистого неприкрытого обаяния.
Об этом не расскажешь, даже показать это будет недостаточно, это просто надо было чувствовать.
— Нет, погоди, — Клод нахмурился. Собственные проблемы его не волновали, рассказывать о слухах не хотелось, откровенничать об Эмилии не было сил, поэтому он просто наблюдал за действиями Гейта. Лекарства и медицинские принадлежности даже ассоциации никакой не вызывали, но вот слова (или это была мысль) Дэнни с опозданием достигли до сознания д'Эстена.
— Что значит, уже мёртв? — медленно, но неожиданно внятно произнёс вампир, уставившись на сына. Зрачки в его глазах резко сузились, и даже сквозь глухую невменяемость своего состояния вампир почувствовал, как по спине ползут холодные мурашки. В детстве он нередко путал живых людей с мёртвыми. Неужели что-то подобное произошло и сейчас? Но нет же! Они шли по коридору, и Гейт поддерживал его, а дух вряд ли может служить какой-то опорой. Тогда что? Галлюцинация? Нет, детки, так дело не пойдёт. Ладно, забыть день недели, с ним такое с бодуна и в более нормальное время случалось, но услышать что-то такое или вообще общаться с глюком, это перебор.
«Я что, сказал это вслух?..» - Малыш-Денни, не мигая, смотрел на отца, забыв про то, что до этого возился с перчатками. Последнее время он предпочитал не рисковать, подчеркнуто аккуратно относясь ко вроде бы необязательным процедурам.
- Мёртв, - моргнув, подтвердил Гейт, громко щелкнул раструбом перчатки и подтащил ближе к креслу, в котором сидел Клод, высокий торшер. Включать его необходимости не было: в отличие от кабинета Клода, огромные окна не были задернуты плотными шторами. А вот повесить пакет с раствором на этот самый торшер было удобно, что полукровка и сделал, ловя себя на мысли, что уже в третий раз перепроверяет вся систему, затягивая паузу.
- Мёртв по всем медицинским показателям, папа, - неуверенно продолжил Гейт, чувствуя себя идиотом. Он знал, что д’Эстенам не привыкать общаться с мертвецами, и сейчас искренне недоумевал, почему отец смотрит на него с каким-то странным удивлением. Не брезгливым, нет, да и испугом это нельзя было назвать. Пожалуй, самое верное слово, которое вертелось на языке – настороженность. Гейт не особо разбирался, с какими именно мертвецами общаются д’Эстены: слухи об этой семье ходили разные, но разве покойники чем-то отличаются друг от друга? Или отличаются? Это казалось чем-то… сложным.
- Я думаю, что все-таки подхватил вирус в ЦИЭМе. Это случилось через несколько дней… когда я не проснулся.
«А может, он знает?..» - Дэнни покрылся холодным потом при мысли о том, что Клод каким-то образом, может, не без помощи своего дара, успел увидеть те кровавые картины, которые время от времени посещали дампира.
Оторванные конечности, вываленные из распоротого брюха кишки, расколотые черепа, из-под желтоватой кости которых были видны вычерченные темной кровью извилины сероватого мозга. Всё это преследовало полукровку, чаще всего в том хлипком забытье, которое теперь заменяло ему сон, и вызывало не тошноту и даже не научный интерес после пробуждения, а острое чувство голода на грани озверения.
- Постарайся не дергаться, - Гейт затянул жгут, устраивая руку отца удобнее на подлокотнике. – Сожми кулак, пожалуйста, несколько раз… Я поставлю тебе капельницу, она поможет твоей регенерации быстрее вывести токсины и очистить организм, потом тебе нужно будет в душ.
Дэниел успокаивающе улыбнулся, похлопывая Клода по руке – почему-то смутился и опустил глаза, ища взглядом вену. Вскрыл антисептик, перевернул на ватный диск и мазнул им по коже, оставляя влажную дорожку.
- Это недолго. Мы успеем закончить до начала вашего традиционного чаепития, - сказал Гейт, вгоняя иглу точно в вену. Прихватил пластырем, зная, что через несколько секунд из нее закапает редкими каплями насыщенная бардовым кровь - тогда можно будет присоединять к ней остальную систему.
Diablo Swing Orchestra – Balrog Boogie
— Мёртв, — эхом повторил д'Эстен и, откинувшись в кресле, попытался это осознать. В ЦИЭМе Дэнни был болен. Клод хорошо помнил его бледное лицо с лихорадочным румянцем и пот, стекающий по нему градом. У Дэнни была температура, он нёс какую-то чушь про то, что простыл, и Клод ему не верил. Он уже тогда понимал, чем всё это может закончиться, но особо не задумывался о последствиях. Правильным поступком было бы оставить больного дампира там, позволить его изучать или уничтожить, но д'Эстен редко поступал правильно. Дэниел Гейт неожиданно стал его спасителем, а Клод умел быть благодарным.
Первое время он собирался присматривать за Дэнни, но вскоре пришёл к выводу, что всё обошлось. Зомби в ЦИЭМе, насколько вампир мог судить, менялись очень быстро, но за те несколько часов, которые они провели вместе, Дэниел не сделал попытки вцепиться кому-то в глотку. Возможно, случись всё иначе, Клод бы и уловил последующие изменения, но гибель Эмилии захватила его разум. Он был откровенно не в себе, и даже ощути вампир в то время чужую кровожадность, не был бы ей удивлён, поскольку она вполне вписывалась в его окрашенную жаждой мести картину мира.
— Дэнни, — Клод схватил полукровку за руку, чтобы тот не мельтешил перед ними со своими шприцами, ватками и иголками. Он уже лучше ощущал себя в этом мире, но голова по-прежнему раскалывалась, и от малейшей попытки использовать её по назначению, казалось, грозила взорваться.
— Эмилия мертва. И не потому что у неё встало сердце или что-то изменилось в организме, не потому даже, что она потеряла тело, её нет, понимаешь? Нет нигде. Она пропала, потеряна навсегда, и это никак не исправить, — он говорил быстрым, горячим шёпотом, захлёбываясь в словах. Наверное, было легче внушить эти мысли, но Клод не был уверен, что собственного контроля хватит на такие сложные манипуляции. В конце концов, слушать ему всегда удавалось легче, чем что-то менять. Если уж честно, не слушать сейчас ему было гораздо сложнее.
— Ты не похож... на тех, — Клод быстро облизнул сухие губы, вспоминая мёртвые, уже разлагающиеся, но крайне амбициозные тела сотрудников ЦИЭма. — Ты, Дэнни жив. До тех пор, пока ты — это ты, пока в тебе есть какое-то самосознание, пока... Блять, Дэнни! Ни хуя ты не умер, ты изменился. Это всего лишь метаболизм. Кто из нас доктор?! - силы оставили Клода и он вновь откинулся на спинку кресла, справляться с тошнотой и позволять Дэнни делать с ним то, что в таком состоянии полагается.
Клод не знал точно, как лучше ему поступить: напрячься и заблокировать способности или не париться и слушать дальше. Как оказалось, иногда очень полезно узнать, что творится в головах близких. Стоит немного отвлечься, и они тут же ударяются в пессимизм. — «Надо же, мёртв», — бурчал про себя вампир. Какого хрена они все дохнут?! Сперва Жером, потом Эмилия, теперь ещё и этот... Можно подумать, у него иных проблем нет, как только страдать по их безвременной кончине.
— Не забивай себе голову чушью, — выдохнул он. — Мы что-нибудь придумаем. Если ты мне дашь таблетку от головной боли, возможно, даже быстро.
- Не похож… - беспомощно прошептал Малыш-Дэнни дрожащими губами и виновато сморщился, часто моргая, чтобы не допустить непрошенных слез.
Ему не хватало чего-то такого: обнадеживающих слов, что, мол, все ок парень! Не гони, ничего страшного не случилось! И чужой боли для него снова было слишком много: захлебывающийся шепот Клода резал по бьющемуся сердцу, хотя все медицинские показатели и говорили о том, что физически это сердце уже не принадлежит живому.
- Что мы придумаем?! – неожиданно вспыхнул Гейт, пытливо заглядывая в лицо Клода. – Меняюсь я, а не ты или кто-то еще! Думаешь, я знаю, чем я стану?!
Силы ушли быстро, и Дэниэл сник, шваркнув носом. Несмотря на все заявления отца, почему-то сейчас он снова почувствовал себя глубоко несчастным и брошенным. «Он не понимает… просто не понимает… Не понимает…» - чего не понимал Клод, полукровка не знал и даже не мог предположить, но от этого невысказанной, да и толком несформулированной, обиды не убавлялось.
Несколько секунд Гейт медлил, меряясь взглядом с вампиром, а потом утихла и эта внезапная вспышка эмоций, и дампир вернулся к прерванному занятию. Тем более, что капли крови уже прочертили дорожку на руке Клода, но игла стояла ровно. Проверил еще раз, пробив иглой клапан пакета с раствором: «Новое поколение…» - мысли снова приобретали плавное течение. Дэниел всегда успокаивался, выполняя простые и знакомые действия.
Гейт поднялся и отошел к холодильнику. Вернулся с бутылкой воды, отщелкнул из личного запаса с пяток таблеток, покосился на Клода, и добавил еще столько же.
Выглядел вампир все так же хреново, но, по крайней мере, его речь теперь была связанной, а в стеклянных с похмелья глазах появился проблеск мысли. «Он так близко…» - и впервые было время, чтобы поговорить. Вот только о чем говорить с отцом, Гейт не знал. Они прекрасно обходились друг без друга долгое время, чтобы сейчас только на основе родственной связи построить хотя бы дружеские отношения в кратчайшие сроки.
Тем не менее, отношение Клода к себе Гейт воспринимал скорее как теплое, что не могло не подкупать его неуверенную натуру, жаждущую одобрения и защиты.
- Выпей это, - полукровка протянул Клоду горсть таблеток и следом бутылку воды. – Подействует быстро, но не моментально.
Гейту не с кем было поговорить о том, что происходит с ним: кроме отца он никому не доверял из семьи, а от возможного ехидства Сфорцы хотелось скорее держать рот на замке, чем рассказывать что-то больше необходимого. И дампир решился. Подтянул низкий пуфик ближе к Клоду (все нужно было наблюдать за его состоянием), еще раз проверил капельницы, коротко и несильно сжал пальцы вампира.
- Откуда ты знаешь, насколько я изменился? Что завтра я не поеду крышей и не пережру половину твоих слуг, да и тех… кто окажется слабее меня, из твоего рода?.. Я боюсь этого. И я голоден, папа. Я уже голоден… ужасно голоден, папа.
То, насколько глухо и хрипло звучал его голос, удивило самого Дэниела, как и оформившиеся во внятные слова ощущения, преследовавшие его последний месяц.
Может, у Клода и имелось универсальное решение всех проблем, но вряд ли бы оно понравилось Дэнни, поэтому сказать ему было, в общем-то, нечего. В больной голове вампира крутились вялые вопросы о самочувствии, лекарствах, возможности выздоровлении, но он опасался даже не того, что большая часть ответов до него сейчас просто-напросто не дойдёт, а что сами вопросы окончательно расстроят полукровку. Наверняка же, как доктор и учёный, он уже должен был ими задаваться, и раз так настойчиво стоит на факте собственной смерти, значит, очевидного выхода, с медицинской точки зрения, не было.
— А что принципиально изменилось бы, если бы, к примеру, я был заражён? — произнёс Клод, когда игра в гляделки его утомила. — Я так понимаю, что всегда есть только два варианта: или ты справишься, или нет. Всё, что мы можем сделать, это придумать, как тебе справиться. Что для этого нужно? Лаборатория? Трупы? Живой материал? Что? Подумай, Дэнни, а всё зависящее от меня я сделаю, — пообещал д’Эстен.
Клод не задавал вопросов, касающихся своего лечения. Мнительный, он, тем не менее, не интересовался названием таблеток или содержанием капельниц. Он уже несколько раз доверял Дэнни свою жизнь и пока ничем плохим для него это не кончилось. Этого же, к сожалению, о Дэнни сказать было нельзя.
Клод разгрыз таблетки и запил их большим количеством воды. В желудке заурчало, но ощущения, что организм прямо сейчас собирается отказаться от невкусного угощения, не было. Тяжелое похмелье не то, чтобы ушло, но немного отступило то ли под гнетом воды, то ли из-за необходимости поддерживать разговор.
- Я не знаю, Дэнни, - с напором ответил д'Эстен. Терпением он никогда не отличался, и нытье Дэнни не раздражало в большей степени потому, что собственные эмоции были у Клода сильно притуплены. Кроме того, он прекрасно понимал потребность выговориться, хотя сам ей практически не пользовался. Проблема, в большей степени, заключалась в том, что лучше всего разговаривать на болезненные темы у него получалось именно с Эмилией, а вот поговорить об её гибели было особо не с кем. Мало кто понимал, что действительно она для него значила.
— Я не ясновидящий и не могу предсказывать будущее. Но одно я понимаю прекрасно: если я не буду жрать месяцами, то тоже начну кидаться на всех подряд, — вяло усмехнулся Клод. — Ты живой мертвец, Дэнни. Я технически не понимаю, как такое могло случиться, но давай мы тебя накормим до того, как крышу у тебя сорвёт.
Гейт нахмурился, мрачнея. Между бровей пролегла глубокая, не характерная для него складка, а сам полукровка упрямо набычился, зыркнув на вампира из под лобья. Хищники. Все они были хищниками и рассуждали о чужих жизнях легко – захотели, ам! – и нету человечка.
Ради утоления голода или ради забавы.
Или просто потому что захотелось.
- Ты говоришь так, как будто предлагаешь съездить в супермаркет за куском мяса, - брезгливо поморщился полукровка, ежась. Спустя секунду его лицо разгладилось, становясь расслабленным и безмятежным. Без эмоций, как маска, которую зачем-то одели на Малыша-Гейта.
Дампир смотрел на чистокровного, подмечая, как с кожи медленно уходит сероватый оттенок. Капельница действовала немного быстрее, чем он ожидал. Гейт колебался несколько секунд, прежде, чем подняться и взяться за одну из ампул. Стекло хрустнуло под пальцами, поршень пошел вверх с тихим шелестом, желтоватая жидкость заполнила шприц.
«Если тебе не поплохеет с этого, то дам витаминку…амфи!.. таминку…» - мысленно и совсем цинично пообещал Гейт, легко щелкнув пальцами по шприцу, и ввел препарат в капельницу.
- Ты обещал мне лабораторию. Трижды! И это только за последнюю неделю, - Гейт остро глянул на своего родителя, с трудом сдерживая широкую улыбку и желание расхохотаться. Снова сел рядом и взял за руку, внимательно глядя в глаза. Просто проверял реакцию, не более, - Если станет плохо, скажи.
«Хотя я итак это увижу…»
Гейт-мертвец уже прикидывал стоимость нужного оборудования и сколько можно стрясти со своего папаши на эсксперименты. Малыш-Дэнни был просто рад сидеть рядом с отцом, пусть даже молчать или говорить у пустяках, держать его за руку, подмечая, как работает регенерация, подстегнутая препаратами.
- Мне не хватает архивов ЦИЭМ. Вот что было бы…
Полукровка осекся, и на какое-то мгновение ему стало безумно стыдно, стоило только представить, сколько просителей ежемесячно приходит к Клоду. И сам Гейт сейчас чуть не встал в эту длинную-длинную очередь...
- Извини. Я не смогу убить. Даже ради… пищи. Я не знаю, как это будет. Что мне будет нужно. Но я думаю, что после этого… в живых… хм… донор не останется. Блять. Это глупо звучит.
…забыв о трауре отца. Дэниел решительно поджал губы и наконец сформулировал:
- Я не смог бы убить иначе, чем защищая чью-то жизнь. И то, я не... не... Блять! - ругнулся Гейт, досадуя на себя за сбивчивую речь, - Крайне глупо. Но все равно, не смогу. Не умею.
Убивал ли Клод, полукровка не спрашивал. Наверняка убивал. И наверняка не один раз. Отвращения это не вызывало, скорее боязливого любопытства: как это, лишить кого-то жизни ради пищи?..
Отредактировано Дэниел Гейт (08.02.2015 16:20:12)
Клод никогда особо в богов не верил, но сейчас невольно задался вопросом, что такого успел натворить в своей жизни, что все его недавно найденные дети и большая часть близких страдали пацифизмом. Впрочем, нет, пацифизмом страдал он, а родственнички распространяли эту заразу, как болезнь. И вот, что интересно: у большинства она приживалась, и только у него шло явное отторжение со всем комплектом неприятных симптомов.
Клод закрылся от мысленного фона сына. Он уже достаточно владел с собой для этого, и ему было более чем достаточно нытья Дэнни, озвученного вслух. Мысленное пережёвывание соплей Клод решил оставить без своего дальнейшего внимания. Наградив сына долгим недовольным взглядом, он прикрыл глаза и сделал вид, что ему не очень хорошо. В принципе, это было несложно. Чувствовал он себя лучше, чем сразу после пробуждения, но глухой гул в голове пока убираться не собирался, и препирательства вряд ли бы благотворно подействовали на процесс лечения.
«Кусок мяса», — тем не менее, бурчал про себя вампир, — «можно подумать, все гондоны, а ты один воздушный шарик: не убиваешь, не кушаешь и, очевидно, не какаешь», — Клод неодобрительно фыркнул. Физиология требовала от них употребление крови, а это иногда сопрягалась с убийством, и вампир не видел в этом процессе ничего ни противного, ни противоестественного. Они в верхушке пищевой цепи и самое меньшое, что могут сделать по этому поводу, это перестать переживать и расстраиваться.
— Раз обещал, значит, работаю над этим, — уверенным и раздражённым тоном сообщил д'Эстен. — «Ты, кажется, забыл, что у меня ещё сентябрь", — мысленно добавил он, нахмурился и открыл глаза, желая обнаружить взглядом свой рабочий стол. Там, наверняка, были заметки на всю неделю, но стол, как ему и полагается, остался в кабинете.
Клод удивлённо сморгнул, он почти умудрился забыть о том факте, что Дэнни отвёл его к себе.
— С ЦИЭМом сложнее, — как ни в чём не бывало, продолжил Клод. — Если ты скажешь конкретно, что тебе нужно, можно попробовать задействовать хакеров, но сейчас для этого немного неподходящее время, — он посмотрел на сына, с явным раздражением ожидая услышать, что уже говорил что-то подобное.
— И есть кое-что, чтобы я хотел уточнить, — решив, хотя бы в ближайшее время не возвращаться к темам, которые уже наверняка поднимались, Клод посмотрел на своего неживого сына с любопытством, — тебе принципиально не убивать, а сама хм... пища тебя не смущает?
Гейт понял, что расслабился рано, когда Клод прикрыл глаза, а лбу вампира проступили глубокие складки. Полукровка быстро глянул на стол, еще раз ставя галочки напротив нужных медикаментов и инструментов: «Скальпель, на случай если придется делать трахеотомию… » - адреналин, шприцы, охотничий нож… Последнее явно лишнее – если придется делать прямой массаж сердца, то пригодилась бы небольшая ручная пила.
Все это заняло не более пары секунд. Пульс был в норме, цвет кожи особо не изменился, губы не посинели.
Дампир слабо улыбнулся, выдыхая, когда отец заговорил. Ему было удивительно, что такой вампир, как Клод, у которого голова наверняка забита самыми разными делами, помнит про своего сына. Про обещания. Помнит, не забыл. Несмотря на свое состояние.
- Нет, не нужно так рисковать, - замотал головой Гейт, - И хакеров не нужно. Конечно, сейчас неподходящее время! Я уже написал доктору Морригану, вкратце описав суть своей проблемы. Он часто ездит по всему миру, и как только будет здесь, в Америке, поможет мне.
«…если только мое письмо не утонуло в океане корреспонденции, которую он получает каждый день,» - тем не менее, Дэниел всерьез рассчитывал на то, что его бывший работодатель согласится если не переслать некоторые материалы, то хотя бы провести личный осмотр и подтвердить опасения полукровки.
- И… и еще паре знакомых написал. Попросил прислать копии документов…
Гейт оборвал себя, понимая, что порядковые номера ничего не скажут Клоду. Зато самому Дэниелу все-таки нужно сказать отцу кое-что другое, пока он не спустил деньги на ветер… то есть, на лабораторию. Конечно, оборудование не молоко, не скиснет, но все-таки отец старался, а не просто забыл о присутствии в особняке очередного ублюдка, как иногда думалось полукровке, и значит имел право знать заранее:
- И вот что еще, пап. Не нужно лаборатории. Пока ни к чему, - Дэниел решительно выдохнул, и твердо продолжил, – Я уже записался добровольцем в Канаду. Сухопутные войска. Сегодня пришло уведомление, что меня берут. Шестого я должен быть на точке сбора, здесь, в Новом Орлеане. Если я вернусь, тогда…
«А если нет…» - хорошо оборудованная лаборатория могла пригодиться всегда, да и потом, что будет делать с ней сам Гейт? Все, что было необходимо, уже наверняка закупает Сфорца – у него в этом был личный интерес, а уж на себя искусственный человек денег не жалел никогда. К сожалению, Вито был не в курсе о планах своего создателя, посвящать его в них Малыш-Гейт не хотел.
- Я считаю, что так будет правильно, - поставил логическую точку полукровка и неуверенно попросил, - Только Сфорце не говори, пожалуйста.
Судя по внешнему виду, Клод чувствовал себя нормально, и Гейт выставил скорость на максимум. Оставалось еще минут десять, а через пять нужно было добавить еще препарат.
- Ты молодец, - зачем-то похвалил отца дампир. – Нет, не смущает. Но убивать я не люблю. И не умею. Для меня, моей… профессии, убийство – это ошибка, оплошность, а не цель.
«Папа» посмотрел на Дэнни расширившимися от удивления глазами. Некоторое время он молчал, переваривая полученную информацию: какую-то полузнакомую фамилию, отправленные письма с просьбой о помощи, запросы знакомым. Клод почти искренне считал, что всё это, конечно, замечательно, хотя его и подмывало предупредить Гейта, что лучше подобную информацию не распространять, однако последующее после этого сообщение ввергнуло вампира в шок настолько сильный, что он на некоторое время лишился дара речи.
— Дэнни, ёб твою ж мать, ты сын мне или беременная барышня?! — громогласно взорвался Клод, хотя в его голосе звучало больше смеха, чем раздражения. Голову начинало отпускать, тошнота уходила, и тело не вело себя так, будто то ли развалится от малейшего движения, то ли вывернется наизнанку. Ему определённо стало лучше, и за это стоило благодарить Гейта. Правда, в улучшении самочувствия была и несколько неприятная сторона: Клод начал ощущать откровенно тошнотворный запах, исходивший от своего тела и одежды.
— Что это только что вообще было? Ты пять минут назад возмущался, что я аж три раза за неделю тебе что-то обещал и не сделал. Весь такой разобиженный был, что глаза слезами наворачивались. А сейчас ты заявляешь «спасибо, не надо»?! У тебя с психикой как? Всё нормально? Мне тут советовали какого-то мозгоправа, может, тебя к нему сводить?! — с этими словами Клод поднялся, вытянул из руки иголку, не обращая внимания насколько действительно была опустошена капельница, и, слегка шатнувшись, двинулся в сторону туалета. Терпеть эту ерунду не было сил. К тому же, с проснувшимся чувством юмора очень не дружил переполненный мочевой пузырь. От попыток сдержать подкатывающий хохот он явно угрожал взорваться.
— Куда-куда ты там записался добровольцем? — переспросил Клод, весело журча в туалете. Ничего принципиально против участия Дэнни в войне вампир не имел, хотя, надо признать, этот пацифист на поле битвы смотрелся ещё более неуместно, чем Эмилия. Она, по крайней мере, умела вдохновлять.
От этой мысли улыбка сползла с лица вампира, он слил воду и пошарил по карманам. В одном из них обнаружилась мятая-перемятая пачка сигарет, в которой осталась всего одна никотиновая палочка, находящаяся в ужасном состоянии. Клод выкинул пачку в урну, а сигарету принудительно выпрямил, и вновь зашарил по карманам, но зажигалки даже после третьего просмотра всех имеющихся у него карманов не нашел.
— В твои интимные разборки я лезть не собираюсь, — хмуро и немного рассеянно заверил Клод, перекатывая сигарету из одного уголка рта в другой. Он вышел из туалета и обшаривал комнату пытливым взглядом в поисках «огонька». — Но лучше тебе присоединиться ко мне. Так будет спокойней и интересней.
Американская армия также будет участвовать в «освобождении» Канады. Больше для прикрытия, конечно, и от непомерной активности политиков, которым перед очередной предвыборной компанией, хочется не иметь под боком государство, сотрясающееся от волны непонятных взрывов, а поймать пару-тройку террористов,
Перед глазами Клода стояла картина, в которой Дэнни всё же срывает крышу, и он счастливо раскраивает череп своему воинственному молодому сослуживцу. Следующей картиной в глазах вампира застыла армия живых мертвецов, и все они как один утверждали, что Клод их папа, но убивать и кушать они всё равно не могут.
«Кстати, об этом», — как ни странно, но дикая фантазия навела Клода на полузабытую мысль. Он понял, а точнее, вспомнил, почему Денни пришёл сегодня с утра в его кабинет.
— Там будет полевой госпиталь, так что и пользу принесёшь, и в войне поучаствуешь, и, авось, убивать никого не понадобиться, — Клод подмигнул. — И чтобы я эту хуйню про «если вернусь» не слышал! — строго предупредил вампир. — Если ты не вернёшься, я найду твоё тело, уговорю нашего мастера вуду и она сделает из тебя самого настоящего зомби. Ясно выражаюсь? И пока я не забыл: пойдём ко мне в кабинет, я кое-что хочу тебе отдать.
Отредактировано Клод д'Эстен (13.02.2015 17:31:17)
«…и никакого мозгоправа мне не надо!» - обиженно подумал Дэниел, глядя в удаляющуюся спину Клода. Резкая смена настроения отца была для него неприятна – настолько, что полукровка почти сразу принялся убирать весь свой нехитрый медицинский скраб, словно таким образом хотел скрыть следы присутствия вампира в своей комнате.
- В армию, - буркнул Гейт себе под нос, упаковывая мусор в пластиковый пакет, и густо покраснел. На неестественно бледной коже выступил едва заметный румянец, придающий мертвецу сходство с живым. Отвернувшийся было дампир резко развернулся к Клоду на очередной реплике:
- Там это где? В твоей ставке? Будешь держать меня на виду, как карманную собачку, чтобы никто случайно не наступил?!. – зачем ему нужно было на войну, в самую гущу событий, дампир по здравому размышлению вряд ли смог бы объяснить себе сам, но реакция Клода его разозлила. Хмыкнув, Дэниел неопределенно дернул плечом и, вернув торшер на место, принялся шариться в тумбочке. В вуду Гейт не верил, а угроза и вовсе казалась частью ничего не обязывающего трепа. Который сейчас полукровку почему-то начинал раздражать: «Вклемал на свою голову! И это не интимные разборки!»
- Выпей, для бодрости, - протянул дампир отцу очередную горсть таблеток и пояснил, - От головной боли через полчаса.
«Минимизация последствий,» - вся его работа с живыми, всю жизнь, минимизация вреда от предыдущих действий, чужих или своих.
- Выпей и пойдем в твой кабинет.
Игнорировать незажженную сигарету становилось все труднее, но у полукровки вполне получалось; более того, Малыш-Гейт даже не задумывался об этом, а Гейт-мертвец в меру ехидно приподнимал уголки губ во вроде бы нейтральной улыбке, прикидывая, что после отошедшего на второй план похмелья пациент наверняка адово хочет курить.
Уже в коридоре Дэниел почувствовал, что раздражение утихает, а эмоции становятся привычно-тусклыми, и досадливо поморщился. Ему не следовало злиться на Клода. С высоты своих прожитых лет он видел ситуацию более четко, чем сам дампир и наверняка знал, как будет правильнее.
«К черту!» - в то же время, второй Сфорца стал бы слишком утомительным для полукровки. «Посмотрим,» - флегматично подумал Гейт-мертвец, которого вывести из себя не могло даже монотонное тиканье древних напольных часов в гостиной особняка.
- Когда мы уезжаем? – уточнил дампир, останавливаясь у двери кабинета и давая возможность его хозяину войти первому. Все врожденное чувство такта, разумеется: увиденный там бардак напугать уже предсказуемо не мог.
Отредактировано Дэниел Гейт (13.02.2015 21:11:36)
Клод без лишних возражений взял из рук Дэнни таблетки и выпил их, хотя при этом выражение его лица было далеко не довольным. Ему стало уже достаточно хорошо для того, чтобы полагать, что он употребил за сегодняшний день слишком много лекарств, но воспоминания о недавнем самочувствии были свежи, и возмущаться вампир не стал.
Оставил Клод без внимания и обиженные бурчания Дэнни, хотя и выслушал их с нескрываемым скепсисом на лице. Если мальчик будет настаивать на самостоятельной военной карьере, вампир его отговаривать от этого или, тем более, запрещать не будет, но чтобы весёлые фантазии не стали угрожающей реальностью, приставит к персоне новоявленного сына охранника. Правда, его задача будет не столько защищать сына, сколько защищать от него всяких восторженных американских мальчиков, но родительская забота часто проявляется в самых неожиданных вещах.
— Дэнни, если ты думаешь, что мне во время боевых действий больше делать нечего, кроме как следить за тобой и опекать тебя, то ты глубоко ошибаешься, — произнёс Клод, когда Гейт решил сменить гнев на милость, то есть по-своему обыкновению перестал упираться и смирился с принятым за него решением. — Это будет самая настоящая война, на которой ты действительно можешь попытаться погибнуть, а не красивый парад, устроенный американскими войсками. Так что, если ты хочешь принести пользу, а не устроить подростковый бунт, то можешь хоть завтра отправиться к месту сбора, заодно и познакомишься со всеми радостями полевого образа жизни. Если передумаешь, я не обижусь. Выступать мы будем через несколько дней, — неопределённо закончил вампир. Они старательно шумели в Канаде и на её границах, чтобы создать видимость активной террористической деятельности, и американское правительство уже готовилось к введению войск, но пока от разговоров к делу не переходило.
Путь до кабинета, который совсем недавно казался целым путешествием, теперь занял у Клода совсем немного времени. Что удивительно, все предметы, которые он умудрился пнуть и едва не разбить, стояли на своих местах так, словно бы утреннего перехода не было.
— Хм... — Задумчиво протянул Клод, когда вошёл в оставленный им кабинет. Здесь по-прежнему стоял стойкий запах перегара, но бутылок и прочих следов бурного вечера не было, а окно оказалось открыто. — Чудненько, — он помялся на пороге, словно бы в нерешительности, а потом всё же прошёл и, порывшись на столе, нашёл нужные ему бумаги.
— Ты это очень хорошо придумал про армию, — решился похвалить Клод и, конечно, сильно в этом лукавил. В способность Дэнни вести самостоятельный образ жизни вампир не верил, и, откровенно говоря, постарался бы по возможности избегать встреч со Сфорцей, когда станет известно, что полукровка вместе с ним собирается на войну. Этот зануда точно ему проест мозг.
Больше ничего хорошего Клод сказать не мог. Его так и подмывало начать расспрашивать Дэнни о том, как и почему тот стал живым мертвецом, является ли он заразным и как изменения вообще на нём отразились, но вампир счёл эти вопросы нетактичными, а чувство благодарности за собственное самочувствие преисполняло его внезапным тактом.
— Держи, — Клод вручил Дэнни небольшую папку с бумагами, и тут же обнаружив под ней на столе зажигалку, прикурил тщательно обмусоленную сигарету. В одну затяжку он едва её не ополовинил, и в голове тут же появилась приятная лёгкость. — Это документы подтверждение факта отцовства или что-то вроде того. Теперь ты официально мой сын и получаешь все связанные с этим привилегии: наследство, в случае моей смерти, и вероятность погибнуть жестокой насильственной смертью от рук каких-нибудь моих недругов. Поздравляю, — он отсалютовал недокуренной сигаретой и вновь затянулся.
Папка была небольшой, казалась и вовсе невесомой, но то, что произнес Клод, едва не заставило выронить ее из рук. Гейт недоуменно заморгал, не торопясь ее открывать. «Подтверждение факта отцовства? Что значит «подтверждение»? Я ведь уже сделал тест…» - и только после этого вспомнился Сфорца, который опровергал любое подтверждение, на которое не было горы справок.
- Мне нужно будет менять фамилию? – от растерянности брякнул Гейт, стискивая папку до хруста тонкого пластика. Было как-то неудобно, неловко, и хотелось спрятать куда-то руки, как будто его обвинили в воровстве. Как будто он взял что-то чужое, не свое.
- Извини, я… - полукровка потер пальцами переносицу, - Просто это как-то неожиданно. Спасибо, конечно, но я… Черт! – рассмеялся Гейт, улыбаясь, - Это слишком неожиданно.
Все таки открыл, мельком глянув бумаги и больше думая о том, зачем Клод это сделал. Для чего? Возникло странное желание положить эту папку на место, и сделать вид, что ничего не произошло. Хотя… произошло ли и изменилось ли хоть что-то? Дампир помотал головой, закрывая папку, и снова посмотрел на отца:
- Не знаю, что сказать… Спасибо? – неуверенно предложил Дэниел, смущенно переминаясь с ноги на ногу. И что теперь? Счастливые обнимашки? «Наверное, это будет глупо,» - решил дампир и остался стоять, где был. Более того снова вспомнив Сфорцу, полукровка понял, что девать ему эти документы, как и все другие, которыми обычно занимался его адвокат, совершенно некуда. И что почему-то ему крайне не хочется, чтобы эти бумаги попали в руки Вито – безэмоционально отметил Гейт-мертвец и аккуратно положил папку на край стола, попросив:
- Можно, это останется здесь? У тебя? Я немного… растерян, и если честно, то даже не знаю, что делать с этими документами.
Малыш-Гейт часто захлопал ресницами, чувствуя, как его захлестывают эмоции: благодарность, радость, смятение, странная горечь, и, наконец, умиротворение.
- Спасибо, - глухо произнес Дэниел, шумно сглотнув, - Я так… Я не думал, что когда-нибудь это…
Слова закончились, да и закончить сказанное Гейт не мог, не хватало воздуха. Часто и редко дыша, Дэниел уставился в одну точку, пытаясь успокоиться. Этой точкой почему-то оказалась рука Клода. Поднять голову или отвести взгляд от тонкого, едва заметного шрама, было сложно. Гейт нахмурился, разглядывая границу пришитой руки. «Левая, я ставил капельницу в левую руку…» - вспомнил Дэниел.
- Болит? – с напором спросил полукровка, заметив напряженно дернувшееся под кожей сухожилие у кисти и сероватое пятнышко у сгиба локтя. «На воду дую!» - Дэниел провел ладонью по лицу. Его эмоциональное состояние нельзя было назвать стабильным, а значит он мог переоценивать значение «симптомов».
По поводу уместности следующего вопроса Гейт и вовсе был не уверен, но ему нужно было приходить в норму, а единственный способ, который знал полукровка, это:
- Пап... У тебя, хм, есть что-нибудь выпить? - Гейт виновато улыбнулся, сжимая в кулаки дрожащие руки.
Отредактировано Дэниел Гейт (15.02.2015 15:16:32)
— Не нужно, но, если хочешь, можешь сменить, — Клод пожал плечами. Фамилия мало что значила и вряд ли могла чем-то реально помочь. Строго говоря, в сложившейся обстановке, не отличающейся какой-либо стабильностью, от неё было больше вреда, чем пользы. Мало ли кому придёт в голову обидеть юного дампира д'Эстена?! Хотя Клод, на месте своих врагов, на мелочь бы не разменивался. Сам он прекрасно понимал, насколько психически нестабильно его состояние, и не мог гарантировать, что очередное искусственное сокращение численности семейства не приведёт к мировой войне, но идиотов всегда хватало.
— Оставляй, где хочешь, — Клод усмехнулся. — Неважно, где будут пылиться эти бумаги, важен сам факт, Дэнни. Теперь ты член семьи. Абсолютно полноправный, со всеми привилегиями и ответственностью. Понимаешь? Останешься ты Гейтом или перестанешь быть им, ничто не изменит того факта, что ты д’Эстен, — в меру важно сообщил вампир.
Состояние теперь уже совсем официального сына забавляло Клода. Гейт, очевидно, не понимал, зачем всё это нужно. Клод, строго говоря, тоже. Но ему это всё казалось правильным. В конце концов, Клод слишком многим был обязан этому дампиру. Может же он хотя бы попробовать дать ему что-нибудь взамен? Родитель, конечно, из него не слишком хороший, но никогда не поздно исправляться. Клод не знал, насколько Дэнни нуждался в деньгах, но дом и семья у полукровки теперь были. Было и наследство, которым, как надеялся Клод, Дэнни не скоро придется воспользоваться: с такими настроениями его юный зомби вполне может отдать все деньги на исследование детского рака. Система за это ему, конечно, будет благодарна, но детям это вряд ли поможет.
Клод положил руки ему на плечи.
— Дэнни. Дэнни! — слегка тряханул полукровку д’Эстен. — Это тебе спасибо! Ты неоднократно спасал меня: ты вернулся за мной, хотя был совершенно не обязан, ты пришил мне руку, ты помогаешь мне сейчас. Совсем недавно я думал, что придушу тебя собственными руками за то видео, а теперь вот не могу придумать способа, как тебя отблагодарить. Вон, с лабораторией и то не вышло, — Клод со вздохом повернулся и открыл потайную дверцу на книжной полке. За ней прятался мини-бар в состоянии которого вампир сильно сомневался, но каким-то образом пара бутылок в нём осталось. Возможно, д’Эстен и в пьяном виде сохранял практический склад ума и предпочитал тащить алкоголь, в первую очередь, из труднодоступных мест, а, может, у слуг было распоряжение пополнять запасы.
— Со мной всё в порядке, Дэнни, — заверил Клод после того, как налил в стакан виски. При этом он вновь инстинктивно напряг руку, пытаясь убедиться, что всё действительно так. Вопрос, строго говоря, привёл вампира в недоумение. С чего бы руке болеть спустя столько времени? Однако, даже если бы она болела, он бы вряд ли это почувствовал. Всего час назад у него, казалось, болело всё, сейчас боль заглушали лекарства, а предыдущим вечером он был слишком пьян, чтобы что-либо чувствовать. — Ты лучше о себе расскажи, Дэнни. Как так получилось, что ты умер, и никто этого не заметил? — о том, что вопрос несколько нетактичный, вампир как-то не подумал.
Ну вот, снова! – Дэнни чуть не всплеснул руками, смущенно отмахиваясь от всех благодарностей. Он их не понимал. Он просто сделал то, что должен был сделать, и только. Ведь любой другой на его месте поступил бы так же, верно?.. Клоду же как будто нравилось его смущать. Гейт вцепился в протянутый ему стакан мертвой хваткой. По крайней мере, теперь ему не нужно было думать, куда девать руки.
- Па-а-ап… - жалобно попросил Дэниел, - Послушай… Папа…
И не зная, как выразить свои чувства, залпом опрокинул в себя стакан спиртного, едва поморщившись от вкуса. Протянул стакан, мол, давай еще наливай.
- Что рассказывать-то? – удивился Гейт, фыркнув, - Ты же как-то тоже этот момент прошляпил. Рогов у меня не выросло, на лбу надписи не появилось… Если честно, то я и сам не могу поставить точную дату-время смерти.
На несколько секунд Дэниел задумался, что-то прикидывая.
- Никто особо во и половину вампирской-то крови не замечал. Три четверти, возможно. Здесь два варианта: либо Джонсоны конкретно прокололись, либо… Моя мать была дампиршей. Ты хоть помнишь, кем она была? – Гейт с интересом глянул на отца, - Я вот даже на фотографиях ее не видел.
Интерес снова превращался в отстраненное и холодное любопытство исследователя.
Полукровка отставил пустой стакан в сторону и поискал взглядом часы:
- Ты к чаепитию не опоздаешь?
Клод выразительно приподнял брови, но стакан послушно наполнил.
— Ты только сильно не налегай, — усмехнулся он, — а то мне итак выслушивать лекции об алкоголизме. Не хватало только обвинения, что я других спаиваю, — задумчиво покрутив бутылку в своих руках, вампир поставил её на стол. Выпить пока не хотелось, а вот в желудке обнаружила себя неприятная пустота. Аппетита она не добавляла, но что-нибудь съесть он был почти не против.
— Я, Дэнни, многое что прошляпил, — невесело усмехнулся Клод, — и далеко не потому, что в последние деньки отличался внимательностью к себе и окружающим.
«В особенности, самые последние», — несколько угрюмо добавил вампир и мотнул головой. Для него до сих пор оставалось загадкой, как он умудрился пропустить целых несколько дней. Куда они делись?! Теоретически, можно было спросить у Дэнни, он был вроде бы в курсе событий, но Клод отчего-то сдерживался. Вместо того чтобы задавать вопросы, он принялся с живым любопытством рассматривать бумаги за последние несколько дней. Подписанные им бумаги о закупках, движении войск, каких-то операциях...
«По крайней мере, ума я не лишился», — констатировал д'Эстен со смешанным чувством удовлетворения и насмешки.
— В любом случае, это неплохо, — решил вампир. Подобная невнимательность, как минимум, означала, что процесс не был тяжелым или болезненным. Итог его, в принципе, никаких особых проблем не вызывал. «Почти никаких», — мысленно добавил он.
— Как ты полагаешь, Дэнни, ты заразен? — с видимым равнодушием поинтересовался Клод. Несмотря на пойманные им мысли и эмоции, он всё равно с трудом верил, что Малыш-Дэнни потеряет контроль и начнёт направо и налево убивать, но, даже если такой риск существовал, первыми и, скорее всего, единственными его жертвами станут слуги. В них недостатка д'Эстен не чувствовал, но если они заразятся...
Клод мотнул головой, сбивая образ зомби-армии подальше на закорки сознания.
— Понимаешь, Дэнни... — он, наконец, оторвался от бумаг и посмотрел на полукровку, — я понятия не имею, кто твоя мать. Серьёзно. О твоём существовании до недавнего времени я не знал, так что вопрос твоего происхождения даже мне интересен, — Клод хмыкнул. Эван возмущался после того, как у вампира возникло подозрение, что Альбер, на самом деле, его сын. Чтобы сказал кот, если бы Клод сообщил ему, что сделал ещё одного дампира и, откровенно говоря, упустил этот момент.
— Подождут, — сказал он, глянув на часы, — или нет. В любом случае, мне нужно сходить в душ, побриться, переодеться. А ты даже не думай фелонить. Ты идёшь вместе со мной, Дэнни, это не обсуждается.
Он не понимал Клода. Задумчиво крутил в руках полный стакан, не решаясь выпить под внимательным взглядом отца. Было как-то совестно, как будто ему не доходила первая сотня лет, и он пил тайком, спрятавшись в чулане или на заднем дворе от родителей. Пожал плечами: «Прошляпил так прошляпил, не мне тебя судить…» - Мертвец-Гейт отвечал цепким равнодушным взглядом и читал эмоции, анализируя мимику, позы, жесты, интонацию, а не интуитивно схватывал во время разговора.
Странное ощущение. Неприятное. Словно он препарировал лягушку.
- Неплохо, да.
«О! А вот и первый из ожидаемых вопросов!» - бледные губы растянула напряженная улыбка. Мертвец-Гейт не хотел, чтобы его утилизировали. Сфорца, конечно, не позволит. Франкенштейн никогда не отличался заботой о судьбе окружающих или человечества в целом. Только о себе. Гейт удивился, осознавая, что едва ли не впервые он понимает свое создание.
- Нет, папа. Я не заразен.
Добавить в голос немного виноватых интонаций и самую малость оскорбленных, оказалось неожиданно сложно. Помедлив, Гейт все-таки пояснил:
- Я уже проводил тесты, - глядя прямо в глаза Клода, невозмутимо, как будто это было правдой. Вампир справедливо боялся вируса, нужно было его успокоить, пока он не принялся отрывать голову своему мертвецу-сыну, - Положительной реакции не было. Среди грызунов. Думаю, есть смысл вернуться к этому вопросу чуть позже, когда… процесс изменения будет завершен, и провести повторный тест. На людях.
Дэниел доверительно улыбнулся и залпом выпил виски, ставя стакан на стол. Клод проигнорировал вопрос о матери, вернее, обошел его, филигранно. Мартвец-Гейт сделал мысленную пометку снова спросить об этом позже, когда Клод будет более расслаблен и привыкнет в своему сыну-зомби.
- Хорошо, пап. Как скажешь, - бесцветная безэмоциональная улыбка не сходила с лица, и добавил в закрывшуюся дверь ванной, - С тобой так с тобой.
Подождав, пока зашумит вода, дампир налил еще виски в стакан, прошелся по кабинету, осваиваясь. Мертвец-Дэнни чувствовал, что ему надо привыкать находиться здесь. Если быть ближе к Клоду, можно скинуть навязчивую опеку Сфорцы, а после и самого адвоката хорошенько прижать, чтобы он больше не смел указывать Гейту что и как делать. Чтобы этот чертов адвокат сам делал то, что скажет ему Дэниел – это было бы правильно, служба «франкенштейна» тому, кто его создал.
Предстоящее знакомство с родственниками Гейта не столько пугало, сколько раздражало: Малышу-Дэнни было проще завоевывать симпатии людей. Он, с его врожденны идиотизмом и видением мира через розовые очки, как-то интуитивно располагал к себе. Потому что был безопасным травояднным. Дэнни-мертвец же был хищником.
Еще стакан виски. Ну-ка, что ты понаписал там в документах, па-па… «И впрямь, не обманул!» - удивился Гейт, бегло проглядывая бумаги. Пусть пока полежат у Клода. После того, как Дэниел вернется из Канады, ему нужно будет серьезно поговорить со Сфорцей. «За каким чертом я вообще еду на эту долбанную войну?..» - ах да, там будет Клод. И, судя по сказанному, он не отправит дампира в самую мясорубку. Значит, опять же, будет шанс оказаться поближе к отцу…
- Ты уже все? Быстро! – удивился Дэниел, когда скрипнула дверь. – Мне подождать тебя снаружи?
Бутылка виски была пуста наполовину, но дампир не чувствовал себя пьяным.
Отредактировано Дэниел Гейт (28.02.2015 09:57:40)
В ванной Клод поспешил избавиться от грязной одежды и без лишних промедлений залез в душ. Действия выполнялись автоматически, в то время как мозг, разгруженный отсутствием необходимости контактировать с кем-либо, всецело окунулся в анализ и поплыл: война, Эмилия, зомби-сын, выпивка, война, семейное чаепитие, Эмилия, Эмилия, Эмилия. Мысли вяло метались от одной темы к другой, не приобретая ещё той остроты и ясности сознания, которая была свойственна Клоду, но привычно фиксируя информацию.
Непонятные движения в Корпорации — отложить, обдумать.
Сын. Говорит, что не заразен. Клод склонен ему верить просто, потому что так гораздо проще и гораздо менее унизительно для них обоих. Клод, вообще, был склонен доверять родственникам ровно настолько, насколько они того были достойны. Сын оказал содействия больше, чем любимые «племянницы» — дети, которые связывали Клода с Эмилией и уже по этому должны были стать ему дороги, но о которых он почти ничего не знал. Клод чувствовал благодарность к сыну и непонятную неловкость от общения с ним. Сложные эмоции давались вампиру тяжело, он терялся в них, не умел их выражать. Вся эмоциональность, вся привязанность, на которую вампир был способен, все тёплые чувства, которые испытывал, всегда были направлены на Эмилию. Теперь же, когда её не стало, Клод не знал, на кого их стоит направить и стоит ли направлять вообще. Пока, до сих пор, он был слишком связан её смертью.
Эмилия. Клод говорил с ней мысленно, горевал о ней, злился на неё, ему её не хватало. Весь дом был переполнен её запахом, её вещами, вещами, которые, так или иначе, напоминали о ней. Это сводило с ума. Клод иногда ждал, что увидит её, пусть не живую и настоящую, пусть только призрака, только её тень, но этого не происходило. Клод радовался, потом горевал, потом злился, потом снова радовался. Он спивался, понимал это, понимал, что ей бы это не понравилось, но остановиться не мог. Ему нужны были время и силы, ему стоило реже оставаться одному и меньше пить, ему необходимо было есть и заняться делом. Клод всегда отличался разумной практичностью, никогда не отвлекался на то, что уже не мог исправить, не зацикливался и, в крайнем случае, просто реализовывал гнев, но сейчас это не удавалось, потому что злился Клод, в большинстве своём, на себя, себя винил, себя ненавидел. Горе в пьяном состоянии калечило его, заставляло терять дни, дважды давать обещания, но в трезвом виде он вообще не мог его переносить.
Война, стычки в Канаде, отдельные нападения. Клод всеми своими силами тянулся туда, жаждал возмездия, уничтожения, крови. Он относился к эльфам нормально. Не расхваливал их сверх всякой меры, но и ненависти не испытывал. Он уважал тех из них, кто был достоин уважения, и не слишком приветствовал навязанное им рабство. Более того, Клод полагал, что именно от рабства: от собственного приниженного положения, от слабости, от подневольности, — эльфы сошли с ума. Но понимание предпосылок не делало его ни добрее, ни снисходительней. Возможное отчаяние, побудившее на акт агрессии, не служило оправданием. Клод не ставил себя на их место и даже не пытался простить. Его не смущала вероятность того, что в бойне погибнуть невинные. Те, кто устроили резню у Рейли, также не задумывались о виновных и безвинных, они также не проявили ни сострадания, ни жалости. Они посчитали себя достаточно сильными, чтобы судить, и должны за это заплатить. Он должен найти и наказать убийц Эмилии, даже если для этого придётся свести весь их вид на корню. Должен.
С этими мыслями, он выключил воду, посушил полотенцем волосы и бросил последний взгляд в зеркало. Чувствовал себя Клод посвежевшим и бодрым, но отражение не слишком соответствовало внутренним ощущениям. Отсутствие щетины не улучшило его внешний вид. Быть может, даже ухудшило, поскольку подчёркивало запавшие щеки. За последнее время он сильно похудел и осунулся, выглядел больным и изможденным. Всё это не слишком способствовало красоте и обаянию. Выражение лица стало застывшим, живыми оставались только глаза.
— Здесь подожди, — бросил Клод, выйдя из небольшой ванной комнаты. Для того чтобы натянуть одежду, ему бы не требовалось много времени. Спальня, смежная с кабинетом, использовалась редко и он не привык к ней, но там был гардероб, в котором вполне можно было найти подходящую Клоду одежду.
— Пойдём, — он хлопнул дампира по спине. Джинсы, рубашка на выпуск и бежевый пиджак спортивного кроя вполне скрывали худобу или, по крайней мере, не подчёркивали её.
Вы здесь » КГБ [18+] » Осень 2066 года » [04.10.2066] Водка, теплая, из мыльницы?! Буду!