Бен любил свою работу настолько, что не считал нужным иногда возвращаться домой. Это только с виду казалось, что дом пустой.. Иногда стоило Морригану пересечь порог собственного особняка, как сразу там появлялась жизнь в лице достопочтенных родственников: то Лори заскочит в поисках ответа на вечные вопросы под бутылку вискаря, то Уил впадет в очередную стадию наркотического бреда, из которого должен был его вытаскивать именно Беннет, или достанет размышлениями на тему, нужна ли ему очередная операция по вправлению носа в нужную сторону, то случалось что-то еще, требующее внимание младшего отпрыска Киарана. Не то, что Джонсон  сторонился своих родственников, но иногда и ему хотелось от них отдохнуть.
На работе было проще. Захотел отдохнуть — сходил в спортзал или, на крайний случай, разместился на диване в кабинете. И никто тебя не трогает. Божественные часы редкого отдыха!
НО на этот раз домой необходимо было вернуться. Новые данные по проекту БеТрикс необходимо было осмыслить с учетом собственных наработок.
Несмотря на достаточно «старинный» вид, дом Беннета был оснащен всякими системами безопасности, не позволяющими проникнуть внутрь постороннему. Технические штучки усилены магическими, успешно наложенными заботливой Ивонной. Все это работало, когда хозяина не было дома. Система частично отключалась, когда Ворон возвращался. Он сам был получше всяких технических примочек. В общем то,  что находилось в доступных для всех комнатах, Морриган не считал ценным, так что заходи — бери, тем более что ключ от двери — как раз у порога.  Беннет жадным никогда не был, так что щедро награждал обнаруженных злоумышленников подзатыльниками, пинками, вручая их для ускорения, чтобы воры побыстрее донесли взятое добро до места назначения (если, конечно, после этого были в состоянии вообще идти/лететь или ползти).
Но не дай бог кто-то попытается найти и открыть вход в лабораторию. Что будет в этом случае — не известно. По крайней мере редкие смельчаки пропадали и о их судьбе можно было только гадать.
Присутствие  в доме постороннего Бен  почувствовал, когда был в лаборатории. Включил монитор, отслеживая перемещения гостя.
Оставалось лишь удивиться тому, как дар старших братьев вытаскивать Бена везде и всюду передался по наследству и племяннице.
Ворон мысленно выругался. Зная эту особу, Морриган понимал, что уж коль она пришла, то не уйдет, пока не опустошит весь бар Джонсона или пока не добьется своего. Бар после последнего набега Бен прикрыл — нечего было спаивать племянницу. Хватало брата-наркомана, так что хотелось бы обойтись еще без племянницы-алкоголики.
На что была еще способна Ада — выяснять не хотелось. Вообще Морриган любил племянницу. Как никак — первая крошка в их семье, с которой ему приходилось возиться, расплачиваясь с братьями за то, как они возились с ним, когда он родился. Все-таки разница в 300 лет - это разница в три веков.
Малышка выросла, обрела новые формы, почти что новое лицо. Она была его Галатеей. Так  разве мог он не любит то, что создал своими же руками. Но скульптура имела свой характер и свои взгляды на то, как жить. С трудом, но Бен с этим смирился, как и смирился с тем, что раз за разом приходилось вновь поправлять формы, лицо, возвращая им совершенство и убирая  следы «веселой» жизни самовольной племянницы.
От сногсшибательного амбре защипало глаза. Пришлось прикрыть нос рукой, гася чихательный рефлекс.
- Ты сменила парфюм или провела вечер в обществе помойных крыс? - на всякий случай уточнил Бен, заходя в комнату и раскрывая окна.
В общем, Бен не был против зажатой в руке девчонки сигареты, если бы сигарета была не зажженная, а вампиресса не валялась в кровати. Но все это в одно и то же время — было как-то слишком.
Подошел, вытащил сигарету из ухоженных рук, затушил, параллельно пытаясь понять, с какой целью на этот раз пожаловал племянница.
- Кажется, я говорил, что тебе как минимум три месяца надо воздержаться от алкоголя и табака. Хочешь опять под нож?
Он опустился в кресло, разглядывая точеную фигуру в розовом. Наряд вызвал неприятные ассоциации. Длинное платье, открытые плечи, шуршащие юбки — все это было так знакомо.. Вот только если по молодости Бен был не против сходить на бал, чтобы посмотреть на смеющихся прелестниц, то теперь на подобные светские мероприятия его трудно было бы затащить.
- Надеюсь, твой визит не означает, что мне куда-то сейчас надо идти в смокинге и с удавкой на шее?

Преимущество племянницы было в том, что она могла говорить и говорить, не требуя от него ответа... Так что по сути не надо было даже делать лишних движений, напрягая свой артикуляционный аппарата. И это Бена вполне устраивало.
Ну да.. бар перепрятал. И если в чем-то Морриган мог пойти на уступки, но только не в этом деле. Так что вопить, требовать можно было долго, но девушка знала — спиртное не получит. Хотя это был уникальный шанс попрактиковаться в актерском мастерстве, тестируя мимические возможности обновленного лица. И надо сказать в этом, Бен даже мог помочь. Он внимательно наблюдал за появлением новых сладочек, морщинок в процессе разговора, подмечая то, что обычный бы человек и не заметил.
Но пока результат был не испорчен разгульной жизнью. Так что каких-то существенных отклонений Бен не видел.
- Сногсшибательно ты воняешь, - не размениваясь на сантиметры заявил вампир. - А  вот выглядишь ты...
Он чуть подался вперед, чтобы еще раз посмотреть на родную мордашку.
- Нахрена столько косметики? - в общем, вопрос был скорее всего риторическим, потому что ответа на него Бен не ждал.
- Я даже не хочу знать, как ты выглядела утром без этой штукатурки.
Приступ головной боли не удивил. Из-за замедленного обмена веществ вампиры пьянеют медленно, а когда это происходит, организм оказывается настолько забит, что так просто с подобными симптомами не справишься. Признаки гипоксии наблюдаются в 80 из 100 случаев. К счастью, к необратимым изменениям это не ведет, но вот неудобства доставляет.
Наверное, надо было бы посочувствовать девочке, вот только Джонсон лишь усмехнулся.
- Надеюсь, оно того хоть стоило.
Он не спешил к кровати, чтобы помочь племяннице подняться. Он просто сидел и наблюдал, получая удовольствие от этого привычного процесса.
Конечно, она могла просто так наведаться к своему дядюшке.. Вот только Ада была дочерью своей семьи, а значит за любым «просто так» что-то да скрывалось.
- И что на этот раз подразумевает твое «просто»? Как-то я слабо представляю, чтобы ты потащилась в другую часть города, чтобы... - по сравнению с Адой с фантазией у ученого было хуже, -  чтобы продемонстрировать мне свой новый наряд и новые духи?
Бен вообще был равнодушен к театру и к другим формам искусства. Актеры играли смерть. Некоторым даже удавалось заставлять зрителей плакать. А вот Ворона такие сцены оставляли равнодушными...И не потому, что помнил, что все это — лишь игра, а потому что передать смерть нельзя, все попытки — лишь пародия... А над пародией принято смеяться. Правда, Морриган был воспитанным вампирам, поэтому предпочитал просто молчать, потом старался игнорировать такие поставки, а потом вообще перестал ходить в театр. С картинами — такая же история. Редким мастерам удавалось передать всю безобразную красоту мертво госущества или человека, находящегося при смерти.
- Умираешь? Печально. Что же с тобой делать-то? - он задумчиво посмотрел на ребенка. Да, перед ним была женщина с шикарным телом, но он слишком часто видел ее обнаженной, да и по его меркам она все-таки еще была ребенком — ребенком его брата.
- Если сделать дефибрилляцию — так твоя прическа испортится, для массажа сердца — придется разорвать твое платье, а если сделать тебе искусственное дыхание, - чуть наклонился к племяннице, вдохнул аромат, отодвинулся обратно, - то потом приводить в чувства придется меня..
- Ну так что — прическа или платье? - на полном серьезе спросил он, положив руку на макушку племянницы и медленно перебирая ее волосы.
- У меня сейчас голова треснет от боли как переспелый арбуз!
Пальцы замерли.. Все-таки шутки-шутками, а запускать такое не стоило. А с учетом выпитого девчонкой — ничего хорошего все это не сулило.Так что пришлось встать, а потом вновь сесть. Потому что выбраться из окружения розового платья не представлялось возможным.
Не будь перед ним племянница, Бен просто бы прошелся по всем этим воздушным материям, оставляя на них отпечаток своей лыжни.
Но это была племянница. Дорогая племянница! Почти даже близкий человек! А у них в семье правило: морду бей — костюм не трогай!
Бочком, по стеночке Ворон преодолел свою комнату. Вскоре вернулся, держа в руке таблетку и стакан. И зря Ада надеялась на спиртное. В стакане была обычная вода.
Сам пересел на кровать. Та была большой, а это значит, что возможность стать заложником платья Мисс Джонсон, как это случилось в кресле, тут была минимальной.
- Не хочу повторяться, но тебе бы пора остепениться.
Вид женщины, судорожно запивающей таблетку водой, чтобы справься с похмельной болью, вызывал жалость.
- Да и отец волнуется.. А ему вредно волноваться больше положенного. Сама же знаешь!
О том, что Уильям Джонсон порой балуется наркотиками, знали многие, но о том, что бывает, когда баловство переходит рамки, знали только близкие, которые всячески прикрывали патриарха рода.
- Кстати, он недавно приходил...Говорил о тебе. И о том, что желает внуков...

Что Бен понимал в современных женщинах?
Да ничего. Он, приверженец жесткой логики, не мог постичь тех созданий, которые на всю эту логику плевали. Зачем при стесненных средствах покупать одежду от брендового стилиста, когда рядом такие же шмотки в десять раз дешевле.
Зачем идти на пластику, а потому все сделанное — качественно сделанное — замазывать тоннами косметики. Зачем идти в спортзал, а затем нажираться на ночь, получая  в 10 раз больше калорий, чем было потрачено. Это и многое другое Бен понять не мог. Как и не мог в данный момент понять: нахрена Ада явилась к нему в этом розовом безобразии.
В какой-то мере Ворону нравилось это время, когда ушли из повседневного обихода все эти пачки, пышные юбки, утянутые лифы, с которыми он так и не научился обращаться. Пока другие вампиры его возраста обхаживали дам, учились не путаться в юбках и крючках, он составлял анатомический атлас, разбирался с лекарственными травами и занимался алхимией.
Он понимал тела: мужчин и женщин, он знал основы психологии и благодаря способности мог просчитать многое. Но понять — до конца понять женщин так и не смог. Может поэтому они особо и не задерживались в его жизни.
Гуманная Ада.. это было что-то новенькое и это новенькое не относилось к ее пиар-компании. Поэтому Бен предпочел не рисковать. Тем более в то, что племянница приехала на другой конец города только ради чудесных таблеток от мигрени, он не особо верил. Так что любой ее гуманизм вполне мог быть авансом за что-то другое.
Однако эта мысль не вызывала негатива. Все это было вполне логично и объяснимо. Ведь даже если вы звоните друзьям, вы преследуете свои эгоистичные цели: узнать последние новости/сплети, поделиться своими событиями чтобы вызвать зависть или восторг, а может и получить долю сочувствия. На этом строятся отношения.
Однако вполне возможно, что гуманизм Ады имел более далеко идущие планы. Как ни крути, а частично ее карьера зависела от него. Привыкшая брать от жизни лишь самое лучшее, она отказывалась ложиться под нож других хирургов, которые успешно выполняли такие же операции с другими пациентками в его клинике. Но Морриган был уверен — это вопрос времени. Надо будет — согласится на что угодно, лишь бы вновь блистать и быть совершенством.

Перспектива получить еще один сверток Ворона не радовало.
- Спасибо, - поблагодарил он. - Мне вполне хватило одного кричащего свертка 150 лет назад, - отозвался он.
Был, правда, еще один сверток в виде младшей дочери Уила. К счастью, та оказывалась в особняке Морригана не так часто, так что особо не надоедала своими криками своему дядюшке.
- Успокоить? - переспросил Ворон. Он иногда не улавливал мысли Ады. Завести разговор и увести его в сторону — обычная практика. Медикаментозное успокаивание тоже имело место быть. НО создавалось ощущение, что племянница намекала на что-то совершенно другое.
- Да ничего особенного он не говорил. Просто спрашивал, когда ты и я порадуем его внуками.
Бен замолчал, припоминая разговор. Да, именно такой и была формулировка Патриарха.
- Если честно, я не понял, о чем он. Вроде бы  репродуктивную систему мы с тобой не трогали. Или я что-то не знаю и ты ходила к кому-то на стороне? - вполне обычный вопрос лечащего врача. Возможно, доля ревности в нем и была, но ничего из ряда вон выходящего. Многие пациенты, недовольные диагнозами, пытаются найти тех лекарей, кто их утешит. И, что самое интересное, находят. Но лишь затем, чтобы потом придти к тому, что сразу сказал, что будет и чем это грозит. Поэтому Бен не врал своим пациентам. Себе дороже, особенно если учесть всевозможные иски, которые порой готовы недовольные обрушить за медицинское заведение.
Но в данном случае все можно было объяснить. Бен не занимался женскими проблемами, так что ревность скорее имела иной характер: почему его пациент (а по совместительству еще и племянница) не посоветовалась с ним при выборе специалиста.
- Сам себе он может нарожать только новых братьев и сестер для тебя, - медленно, как неразумному, объяснил Ворон. - И думаю, в этом ему моя помощь не потребуется. Ты мне лучше расскажи, с чего вдруг он обо всем этом спрашивает меня, чтобы я в следующей раз знал, что отвечать. А не то несколько неловкая ситуация получается.
Он проследил за действиями Ады, за полетом ее туфель. Одно хорошо — воздушное безобразие вслед за хозяйкой проследовало на стул, полностью закрыв собой данный предмет интерьера.
Вопрос про волков заставил в тупик. Матерых волков Бен знал многих, но после ситуации в ЦИЭМе конфликт назревал именно с Цепешами. И это несмотря на то, что почти что в течение всей своей жизни именно с этим родом Ворону приходилось общаться тесно.  Волки интересовали исследователя, но именно как подопытные, иначе вряд ли бы он заманил в лаборатории Кайла.
- Я не знаком так близко с этим матерым волком, чтобы утверждать, какие чувства в нем вызываю я..  Да и вряд ли этот прихвостень Лабиенов опустится до общения с простым исследователем.
Бен не лез в политику, по крайней мере официально. Но у него были вопросы к патриарху Цепешей относительно службы безопасности научного учреждения. Вот только вряд ли светлую головку Ады стоило забивать такими вещами.
- А с чего это, миледи, интересуется такими подробностями.. моей личной жизни? - перевел все в шутку Ворон.

Вообще-то у Бена были предположения, откуда дует ветер, раз патриарх рода Джонсонов решил завести разговор о внуках не с кем-то, а именно со своим братцем. Вот только хотелось услышать об этом от самой Ады. Но белобрысая бестия невинно хлопала глазками, морщила мордашку, что впору было подумать, что все дело в том, что Уил сошел с ума на фоне желания стать дедушкой. Но дело было не только в братце. В последнее время и Элизабет как-то стала странно смотреть на Бена, будто он что-то ей должен. Быть в долгу долго Ворон не любил. Но тут трудно было понять, чем же надо расплачиваться, а главное — за что?
Отношения с женой патриарха у Бена были сложные, противоречивые. Исследователь не мог понять, что мешало Элизабет давно сдать мужа в клинику, чтобы того зашили и закодировали так, чтобы напрочь отбить тягу к наркотикам. Но женщина упрямо настаивала на праве муженька самому решать данный вопрос, чем вызывала приступ негодования у Морригана младшего.
Идею о том, что Уил пытался как-то повлиять на жизнь дочери через брата Ворон сразу откинул. Ну кто послушает старого холостяка, который советует кому-то обзавестись семьей? Только, наверное, сумасшедшей. Ада, конечно, тоже была без царя в голове, но не до такой степени, чтобы внять подобным советам.
- Да, вопросик, конечно интересный, - Бен поднялся, приблизился к туалетному столику и достал оттуда газету недельной давности. - А еще интересно, откуда растут ноги вот у этого материала.
Он протянул газету племяннице. Местный еженедельник. Торговля, политика, немного желтизны и немного официоза. Первая часть куплена местной верхушкой, что очень удобно, если надо узнать, в какую сторону дует ветер. Вторая часть — развлекаловка, для того, чтобы газету покупали те, кто может себе это позволить. Неплохая политика для СМИ, которой удалось продержаться на фоне электронной прессы.
И вот на развороте, большая фотография звезды мировой величины,  жительницы Алмазного Берега, а по совместительству еще и племянницы Бена. Традиционные вопросы, двусмысленные ответы — все в рамках жанра. Вот только выводы «журналиста»  были несколько неожиданны. Акула пера  писал о том, что молодая певица не спешит обзаводиться семей из-за своих тесных и очень близких отношений со своим дядей, «отношений, выходящих за рамки приличия».
Бен редко просматривает данный раздел и на этот бы раз не обратил на него внимания, если бы не его секретарь.
- Мне конечно, глубоко наплевать, что ты там кому говоришь, и какие выводы этот «кто-то» делает, но еще раз повторяю, меня хотя бы в курс дела поставь, чтобы я знал, что говорить, когда вдруг до меня решит добраться эти зубастые пираньи.
Вспоминая предыдущий разговор в братом, который как раз состоялся после выхода материала, Бен понимает, что его молчание и попытка уйти от разговора Уилом могли восприняться лишь как подтверждение всех этих слухов. А если вдруг окажется, что Ада беременна, то Бен как честный вампир старой закалки, вынужден будет на ней жениться. И видимо эту почву прощупывал Уил, которому явно была не по душе перспектива, что его дочь, которой в перспективе уготована выгодная партия, останется матерью-одиночкой.
Перспектива возможной (пусть и фиктивной) женитьбы  не воспринималась ни негативно, ни позитивно... По идее, ведь ничего бы не изменится, ну кроме кричащего свертка, который успешно можно будет отдать нянькам.
Конечно, можно будет, конечно, замутить все эти анализы на выяснение отцовства. Но смысл? Новая кровь роду нужна была. А вокруг Ады крутятся многие интересные образцы. Если даже отбросить тех, кто рассматривает ее как возможность приблизиться к власти рода, если отбросить тех, кто просто слепо влюблен в ее певческие таланты, то парочка приличных вампиров все-таки наберется. И  с ними вполне можно было бы  разыграть и более успешную партию и не обязательно с представителями рода Джонсонов. Есть и множество других интересных вампиров, которые могли бы увеличить капитал певицы.
- Если вдруг решишь забыть о контрацепции, то постарайся, чтобы будущий папаша был чистокровный и не идиот, - в продолжение собственных мыслей сказал Бен. Сделал небольшую паузу, раздумывая над критериями, и все-так поправился. - Хотя последнее не обязательно. Всегда можно будет сказать, что ребенок — в дедушку.
Известия о переменах заставили настроиться. Кто знает, может все уже свершилось и Ада наконец-то станет матерью или все-таки женой.
Но продолжение не настраивало на счастливые мысли. Политика и Уил....
Ситуация на самом деле была хреновой. Особенно после того, как исчез Родри. ЧП в ЦИЭме могут использовать для того, чтобы спихнуть Джонсонов с политической арены. И сейчас надо было правильно использовать возможности, чтобы не просто устоять, но и упрочить свое положение. Вот только сможет ли все это сделать сам Уил, потеряв поддержку своего наставника?
Близкое положение Ады не напрягало.. а вот легкое прикосновение к лицу заставило чуть изогнуть бровь. Это было что-то новенькое.
- Род Цепешей достаточно большой, - чуть улыбнулся. - Кого конкретно ты имеешь в виду? Патра, его сыновей, его внуков, детей любовниц, чистокровных, дампиров.
- Ада, мне 500 лет, я не могу упомнить все споры с этими псевдовампирами, которые полжизни единственное, что умели — так это убивать. А теперь притворяются покорными собачками при дядюшке Лабиене.
Он усмехнулся. Не надо быть ясновидящим, чтобы чувствовать грядущие перемены. Они готовились долго. Наверное, с того самого момента, когда были достигнуты мировые соглашения и создана Корпорация. Сфера деятельности была разграничена, но всех ли это устраивало. Каждый род возился в своем углу, продумывая варианты, как подогнуть под себя других.
А сейчас, чертов вирус, как раз  хороший повод для того, чтобы даже без объявления войны разбить Джонсонов.
- Если что-то интересует,  не виляй. А заодно скажи, с какой стати ты заинтересовалась этим родом? Рассматриваешь кого-то из них в качестве жениха? Только учти, что у тебя после них родятся волчата. Хотя.. ты же всегда мечтала о домашнем животном.
Он вновь попытался перевести все в шутку. Вот только та ли эта ситуация, чтоьы шутить?
Перехватил руку Ады, развернул ее и усадил в кресло. Подмял юбки, обходя спинку, и наклонился к ушку племянницы, рукой придавив ее к креслу и не давая подняться.
- А теперь давай подробно и без утайки, куда ты опять собираешься сунуть свою дурную головушку?

Ада была очаровательна в своей показной наивности и невинности. По сути Бену было горячо плевать, что там себе напридумывали журналюги и какое мнение складывалось о нем лично у жителей Алмазного берега. Он уже пережил этап, когда его называли и зоофилом, и некрофилом и тп.-филом. Менялась лишь первая часть слова. Причем словарный запас Морригана был намного шире, чем лексикон журналистов, поэтому он мог себе позволить засыпать их еще вариантами сексуальных девиации, о которых те на тот момент даже и не слышали. Зато у них появилась возможность ознакомиться со словарем, чтобы хотя бы все это правильно написать в своих материалах. Насколько все сказанное самим Морриганом соответствовало истине, никто так и не узнал. Сам же Бен должен был признать, что сознание во всех «грехах» иногда бывало проще, чем опровержение разных слухов. К счастью, Ада те времена не застала, иначе бы узнала о своем любимом дядюшке много интересного.
Но вот в возможном инцесте он «обвинялся» впервые.
Он окинул взглядом племянницу, о которой знал буквально все: и где у нее родинки на груди, и какие точки наиболее чувствительны, а где в результате операций чувствительность снижена. На ее теле не так много мест, к которым он ни разу не прикасался. Так что на вопрос о том, рассматривал ли он эту женщину в качестве сексуального объекта, можно было бы ответить, что нет. Такие мысли даже в голову не приходили. Тем более что с подобным подходом к пациентам ( а Ада именно ею частично и была), он бы вообще не мог выполнять свои обязанности.
Да и возраст, как ни крути: уже все , что можно, испробовано в таких количествах, что гормоны перестают бурно реагировать на подобные ситуации. И были в этом свои прелести, так как, разменяв вторую сотню лет, начинаешь думать правильной головой.
- Не  понимаю, они что — не могли более привлекательную кандидатуру для твоих возможных любовников подобрать, - позиция пишущей братии иногда была не понятна. Ведь им же нужны будут еще материалы, чтобы подогревать интерес читательской аудитории к своим публикациям. А с учетом занятости доктора Джонсона, вряд ли они так просто добьются с ним встречи.. Хотя, о чем это он — когда подобная проблема останавливала журналюг.

"Общественность". Хотел бы он, чтобы эта общественность еще сказала, где взять время на реализацию всех их домыслов...Потому что с учетом нынешней ситуации и текущей загруженности проще был бы поднять вопрос об импотенции Беннета, чем о его сексуальных развлечений с племянницей.
Информацию о том, что кандидат имеется, воспринял с удивлением.
- И кто он?  Или я должен, как твой истинный родственник, узнать обо всем самым последним?
Он действительно переживал за свою племянницу. Слишком сумасбродной она была. Конечно, не  дура, но при известном умении обвести ее вокруг пальца можно было с легкостью. А Бен знавал  мошенников, которые оттачивали свое мастерство в течение веков. А тут такая завидная кандидатура. Чуть постараться — и не только можно получить доступ деньги к роду, но и при известном умении занять место патриарха. Все-таки вампиры хоть и живут долго, но и они не вечны, а место преемника Патриарха все еще вакантно.
Вопрос о стравливание двух родов заставил напрячься. Бен развернул кресло, чтобы Ада вновь оказалась к нему лицом.
- При известном желании и правильном подходе стравить можно кого угодно. Вот только зачем это?
Он отошел и опустился в соседнее кресло. Вопросы племянницы ему не нравились. Все это время она, увлеченная своими песенками, в политику не лезла. С чего вдруг такой интерес именно сейчас? Свела более близкое знакомство с кем-то из противоположных родов и решила, что достаточно выросла, чтобы заниматься «взрослыми» делами.
Ничего хорошего из этого не могло выйти.
- Цепеши и Лабиены сейчас ведут себя как неразлучные друзья. С учетом военной обстановки ничего удивительного в этом нет. Лабиенам нужно живое мясо. Цепеши — идеальный для этого вариант. Грех подобным не воспользоваться. Но если Цепеши не закрепят свое положение, то рано или поздно Лабиены откажутся от их услуг. В конце концов роль мяса может выполнить кто угодно. Цепеши более зависимы от Лабиенов. Им нужны и связи, и деньги, чтобы продолжить разрабатывать системы безопасности и оружие. В общем, как и нам, - Бен пожал плечами. В этом аспекте Джонсоны не намного отличались от рода вампиро-оборотней. Но был во всем этом один маленький нюанс. Чтобы работало оружие, его надо создавать снова и снова: патроны не вечны - рано или поздно они заканчиваются.
Сфера деятельности Джонсонов была несколько иной. Созданные организмы были самостоятельными. Мало того, некоторые из них были в состоянии породить себе подобных. Множество проектов было засекречено и заморожено. Выпусти все это на улицах — и мир бы погрузился в хаос. Вот только о том, что на самом деле скрывает ЦИЭМ, не стоило знать никому.  И лишь миролюбие Джонсонов становилось гарантом того, что все это не покинет пределы лабораторий. Но если роду будет угрожать опасность, то все может случиться.
- Цепеши будут плясать под дудку Лабиенов, вылизывая им задницу и стелясь перед ними, чтобы доказать свою значимость и сгладить свои просчеты. Прошло достаточно времени, а все их поиски того, кто устроил ЧП в ЦИЭМе ни к чему не привели. Их "совершенная" система безопасности позволила проникнуть в здание тому, кого там не должно быть. Эта же система выпустила тех, кто должен быть в карантине. Все, во что были вложены деньги, оказалось неэффективным.
Попытка Цепешей заняться научными изысканиями пусть и в сфере безопасности и оружия были смешны.
- Волк никогда не обретет крылья Воронов и не оторвется от земли. Стравливать Паука и Волка не надо. Рано или поздно Волк потеряет терпение и сделает то, что только еще сильнее его запутает в сетях Паука. И тогда его съедят. Так что лучше просто ждать, наблюдать и запоминать.
Это была установка. Бен действительно не хотел, чтобы племянница влезала туда, где ей делать нечего и  где было крайне опасно. Ее могли не трогать, как дочь патриарха, далекую от политики. Но раз притронувшись к этому высокопоставленному «дерьму», ты оказываешься измазан в нем до конца своей жизни, которая из-за этого может заметно сократиться.

Иногда Бен не понимал женщин. Их эмоции слишком быстро менялись, чтобы по каким-то иным признакам, не влезая им в голову (что, в принципе, Ворон, не будучи телепатом, не умел делать), определить: где они врут, где играют, а где говорят правду.
Вот как теперь расценивать эту фразу «самый подходящий — это ты»?
Тряхнул головой.
-Не дай бог тебе такого жениха, - он вполне критично подходил к себе. Прекрасно знал, что он замечательный ученый, великолепный врач, ужасный брат и хреновый муж. На данный момент все именно так.
Быть может пару сотен лет назад все было иначе. НО тогда и ситуация была другая, да и вампиры были иными.
Бенет, не замечая, что делает, провернул кольцо на безымянном пальце.
Но все это осталось в прошлом. И сейчас вся его жизнь — в науке. Потому что в ней — сила его рода. И именно ради нее он в свое время покинул семью, чтобы сейчас максимально принести пользу. Вампиры не вечны, их век тоже ограничен, а это значит, что многое надо успеть. Хотя в последнее время Джонсону казалось, что он ходит по кругу. Он знает о болячках всех живых существ все. Сначала, накопив достаточно знаний, чтобы почти что с первого взгляда определять болезнь, он был рад своему новому умению. Но потом понял, что это проклятие. Помочь всем нельзя, так что к чему знать больше, чем положено? Пришлось учиться закрываться от болячек, заболеваний, от особенностей поведения, в котором читалось, насколько лживы те или иные слова.
- Ты с таким женихом в первый же день полезешь на стенку и в первую же неделю отправишься на сторону. И это при том, если он будет не ревнивым.  В противном случае через 10 дней твой труп будут по частям откапывать во дворе твоего особняка, - полусерьезно, полушутя ответил Бен. Он действительно считал, что племяшка заслуживает  большего, чем ученый червь.
«Знаю... Кто же это?»
Он потер переносицу, перебирая в памяти всех своих знакомых, откидывая сначала тех, с кем Ада не была знакома, но потом вновь возвращая их. Ведь если он не знал о факте их знакомства, это еще не значило, что знакомства не было.
Несмотря на желание узнать имя, Джонсон предпочел оставить этот вопрос, предоставив племяннице самой выбрать время, когда та соизволит познакомить его с женихом.
Вот только не понравился Бену голос Ады. Чуть нахмурился, пытаясь понять причину такой перемены. Видно, что-то не так было с тем кавалером, раз девушка так терялась — что само по себе было удивительным.
"Неужели кто-то смог устоять перед ее чарами?" Судя по бледному лицу — так оно и было, что лишь больше подогрело интерес Бена к возможному кандидату на роль зятя Патриарха.
Морриган говорил о родах и отношениях, сначала даже не замечая пальца Ады на щеке и ее отстраненного взгляда. Когда-то давно, когда девочка еще была крошкой и легко умещалась на его коленях, она так делала, если ее мучил какой-то вопрос. Видимо, привычка осталась, несмотря на то, что по росту крошка давно уже догнала своего дядю.
Он знал, что Ада его любит — по своему, своей привычной любовью племянницы. Он был не просто ее родственником и не просто врачом. Он был другом, который мог дать совет, не читая нотаций в той жесткой форме, в которую их любил облачать Уил.
И этот друг сейчас видел, что с девчонкой что-то творится.
- Что-то не ладно в датском королевстве?  - спросил он, приподнимая ее подбородок.
На ответе не настаивал. Надо будет — сама все расскажет.
Но судя по всему головка племянницы была забита не амурными делами.
Отец.. Как бы она не пыталась показать себя самостоятельной, как бы ни ругалась с Уилом, о нем она все-таки беспокоилась.
- Но отчего тогда так нервничает отец? Он считает твою тактику недейственной?
Что здесь ответить? Ждать, наблюдать - все это хорошо. Но выполняя эти действия, надо сделать все, чтобы род не потерял то, что имеет.
- У нас многое вложено в ЦИЭМ. Очень многое. И сейчас все зависит от того, как поведет себя Корпорация. Голос Уила пока в меньшинстве. Остальные не определились с позицией. Но если кто-то захочет подорвать наше влияние и уничтожить  наш род — то сейчас самое время.
Поднял, называется, настроение племяшке.
- Ладно тебе, выше нос, - щелкнул ее по указанной части. - У нас еще есть козырь в рукаве.
Он встал, отошел к столу и налил себе стакан воды. Глотнул, еще раз прокручивая в голове ситуацию и анализируя ее.
- Но на всякий случай я бы тебе порекомендовал нанять телохранителя...

Отчасти Бен понимал  Аду. Но лишь отчасти. Одно дело, когда ты решаешь, чем хочешь заниматься в течение своей жизни: это твое решение и реализация желаний зависит лишь от тебя. Но в сфере, где речь идет о чувствах, участвуют, как правило, двое героев. И за действия второго первый не может отвечать. Иначе бы не было столько трагедий, драм и просто разбитых судеб.
- Быть может причина в том, что у этих «всех» за плечами приличный опыт. Да и со стороны оно все-таки виднее, - ответил на вопрос Ады Ворон.
В редких случаях люди, а уж тем более вампиры, могли пронести любовь через всю свою жизнь. Привычка — вот что держало многие семьи. Был ли брак по расчету или по любви, все это вытесняло просто нежелание перемен. На фоне быстротечной людской жизни именно эта стабильность ценилась. И ради нее закрывались глаза на измены, на внебрачных детей.
А любовь не приносит ничего, кроме страданий. С ней и измены переживаются острее, да и розовые очки спадают быстро  и тогда для того, чтобы удержаться, нужно что-то более основательное, чем просто смазливая внешность и влюбленность.
Возможно Бен действительно был несколько старомоден...
- Ты знаешь меня лучше всех, но с чего ты взял, что такой муж будет мне в тягость? Может, я только такого и хочу!
Он улыбнулся.. Представить Аду и какого-то ученого вроде него самого было крайне сложно...
- А ты не подумала, что это  не он, а ты ему будешь в тягость? - без задней мысли спросил Морриган. - У него исследования, отчеты, встречи, презентации. А тут ты.. требующая внимания.
Он слушал Аду, понимая, какая же она на самом  деле еще ребенок. Наверное, действительно, раньше дети росли быстрее, хоть и редко выходили за пределы родового гнезда. Сколько Аде — 150 лет.. В этом возрасте он чуть не стал патриархом рода, а у нее любовь в голове.
- Если он вампир или дампир, то это вполне естественно для молодого мужчины. Отношения могут подождать, а дела нет.
Ада путалась в формулировках, говорила несколько несвязно, что не было на нее похоже.
- Ты утверждаешь, что он тебя не любит, при этом ревнуешь к науке и, судя по всему, так и не призналась ему? - уточнил на всякий случай Ворон. - Солнышко, ты не заболела? Ты всегда знала, как оповестить всех о своих желаниях и чувствах. Неужели струсила?
Да, он подначивал ее. В конце концов к чему все эти страдания, когда можно было прямо поговорить с тем молодым вампиром и выяснить, есть ли вообще надежда на взаимное существование. Подобные недоговоренности Ворон не любил, предпочитая сразу расставлять все точки над I, даже если они были не приятны. За это некоторые избегали встреч с ним.
Переход к теме личной жизни Мориигана был столь резок, что Джонсон на какое-то мгновение замер..
Личная жизнь — кажется, вполне естественный вопрос. Проблема заключалась лишь в том, что не было у Бена никакой личной жизни.
Дома он только спал несколько часов, чтобы потом вновь исчезнуть в скрытой в фундаменте этого здания лаборатории. И даже в клуб он ходил не ради развлечения, а чтобы отобрать там из последних партий рабов, пригодных для дальнейших исследований.
- Женщины, - он взлохматил волосы, потер переносицы. - Мне хватает женщин в клинике. Вполне.
Конечно, в ЦИЭМе тоже были сотрудницы. Его секретарь, личный помощник — все они носили юбку. Наверное. Когда не были на работе. Потому что в секциях нет делений ни на мужчин и женщин, ни на людей, дампиров и оборотней. Все деление — по знаниям, по уровням доступа, по специализации. Все остальное — мелочь, на которую не стоило отвлекаться.
- Если хочешь показать свою самостоятельность, не втягивай меня в эти вопросы, - посоветовал Бен, когда Ада вернулась к вопросу о замужестве. - Отстаивай сама свое право. С музыкой же получилось. А Уил.. Уил... Уил...поругается, пошвыряет вещи и успокоится. Ну максимум — лишит тебя наследства — делов-то.
За каждые поступки надо уметь отвечать. Ничего не дается просто так. И если Ада собралась в вопросе личного счастья идти до конца, то надо быть готовой чем-то пожертвовать.  В общем, девушку нельзя назвать бедной. Так что и без той части наследства Морриганов, которое перешло Уиллу после смерти отца, вполне можно было прожить.
- А ты найми одного, но толкового. А этих мальчиков на побегушках, оформленных в виде горы мышц, отправь.. паркет тебе драить. Больше толку будет.
- А… Ты ревнив?
« Да что за день-то сегодня?»
Бен проследил взглядом, как вскочила племянница, как чуть заметно дрожали ее пальцы, вытаскивающие сигарету...
Картина складывалась медленно. Бен всячески старался элементы мозаики прикрепить на те места, где им быть не положено, отвергая ту мысль, которая возникла в голове.
«Это бред! Она же ребенок»
К сожалению, он знал, что Ада — уже не ребенок.
И все-таки он упрямо пытался выгнать всю эту глупость из головы.
Ученый.. влюбленный в науку.. Единственное, что не сходилось, так это по части любви. Бен любил Аду. Не как женщину, конечно, но как племянницу, как свое творение. Под другим углом он ее не рассматривал.
Но сейчас, соединив воедино все попытки Ады завести разговор  нем, Ворон понял, про какую любовь говорила девушка.
Поставил стакан. Подошел к окну, приблизившись к Аде настолько близко, что ее плечо уперлось ему в грудь.
Правой рукой перехватил ее ладонь, держащую сигарету.
Левой развернул подбородок к себе. От этого движения тело девушки оказалось прижато к нему, насколько вообще это могли позволить пышные юбки. Рука застыла на тонкой шее.
- Не слишком ли много вопросов на сегодня?  Любой мужчина — собственник и я — не исключение.
Он не говорил, а шептал, не давил на племянницу. Просто отвечал на вопрос, мягко глядя ей в глаза.
Собственники бывают разные: кто-то понимает, что женщина  - не вещь, и оставляет ей право выбора. Кто-то ставит свое клеймо, зорко оберегая свое сокровище. Одни просто закрывают глаза, другие испытывают гордость, делясь с другими своей половинкой. Всех нельзя гнать под одну гребенку. Мужчины бывают разные. Как и женщины.
Несколько секунд длился контакт, который надо было разорвать.
Он сделал шаг назад, мягко забирая у племянницы сигарету.
- Прошу, не кури в моей комнате....

Наверное, упрямство — это еще одна их родовая черта. Идти вперед, до победного, достигая своих целей и поставленных задач. Без этого не было бы тех открытий, которые совершил данный род в разных отраслях.
Вот только упрямство Ады было не просто самоцелью, а результатом того, чего он не замечал. Хотя данная формулировка несколько неточная.
Конечно, он видел, как она на него смотрит, как ловит каждое его слово и порой предупреждает каждое желание. Он принимал это как должное. Как благодарность, как обычную родственную привязанность.
Она ревновала. Но к кому? К тем женщинам, с которыми он вел дела, к тем дамам, которые являлись его пациентами. Да, он видел их обнаженными, от трогал их груди и ягодицы, гладил их животы, но лишь потому, что сам им их создавал. К чему тратить дни в спортзалах, когда все   желаемое можно приобрести в его клинике? И не нужны никакие реабилитационные периоды. Все быстро, безболезненно и дорого. Он не оперировал, а лишь давал рекомендации хирургам из своей команды. Он не лечил, но мог помочь советом тем, кому удавалось записаться на прием в его клинику. Благодарность бывала многоликой. И взгляды Ады он относил к одной из ее разновидностей, благосклонно принимая и неосознанно поддерживая.
Наверное, зря. Можно было бы говорить о переносе образа отца на образ желаемого мужчины, можно было бы глубоко уходить в психоанализ, но сейчас все это было лишним. Да и поздно уже.
Ему не надо было прикладывать руку к ее шее, ему не надо было следить за ее кровотоком. Лишь только он подошел слишком быстро, все стало ясно. Слишком ясно.И учащенный пульс, и эти легкие движения. Будь Ада девушкой, испытывавшей невнимание со стороны мужского населения, можно было бы объяснить все это. Но его племянницей такой не была. Она меняла кавалеров, как перчатки, долгое воздержание — не для нее. Нет, он не следил за своей родственницей. Просто по незаметным для других, но не для него, сигналам, по особому запаху, который исходит от удовлетворенных женщин, он знал, когда она была ЖЕНЩИНой.
Он не понимал такой образ жизни, но не осуждал, хотя советы, как родственник и лечащий врач, не забывал давать.
Быть может проблема была в том, что в жизни певицы все слишком быстро менялось, и лишь он оставался неизменным. Гадать можно было долго, ведь женское сердце — загадка.

Информация получена и ее надо было переработать, чтобы найти правильный ответ. Надо было как можно скорее разорвать контакт, чтобы новая порция данных не захлестнула его. Но чем дольше он стоял, прижавшись к ее спине, тем отчетливее всплывали картины прошлого: первая операция и разговор, предшествующий ей, тихие семейные посиделки, на которых из всей семьи — только они вдвоем. Крупицы знаний складывались, соединялись, являя взору общую картину, как развивались чувства этой крошки.
Он был слепцом, отрезав себя от всего, что не касалось науки. Он надеялся, что никакой цветок извне не попадет в его темную пещеру. Хорошие манеры, жизнерадостность, коммуникативность — все это, столь ценимое женщинами, было похоронено в далеком прошлом, чтобы не допустить тех ошибок, которые были совершены тогда.. И пусть меняются века, морали и принципы, вампиры остаются неизменными — они лишь приспосабливается под мир людей, но все равно продолжают оставаться монстрами, готовыми убивать всех без разбора.
Да, Бен не был высокого мнения о своей расе.

Ему нужно было время, чтобы обдумать, чтобы принять решение. Как себя вести. Вот только времени ему не дали.
Теплые объятия, бьющееся под корсетом сердце. Руки, будто налились свинцом. Он не должен был этого делать — так говорила логика, но все-таки поднял их и обнял Аду в ответ.
Ее глаза ждали ответа, вот только ответа не было.
Теперь он знал, и эти знания уже сейчас перечеркивали все то, что их связывало. Теперь не могло быть так, как прежде. Надо было заново строить отношения: как дяди и племянницы или как женщины и...
Ивонна давно говорила, что ему пора было завести женщину. НО он не мог. Кто-то в его жизни появлялся, и он принимал это как данность, при этом не особо расстраиваясь, когда этот «кто-то», так и не дождавшись с его стороны активности, исчезал.
Он был мужчиной, и ему иногда тоже нужна была разрядка. И когда работа не спасала, а спиртное лишь усугубляло ситуацию, он ехал в клуб или чаще всего вызывал кого-нибудь к себе на дом. Никаких привязанность, никакой дополнительной ответственности. Он к этому привык. И Бен не был уверен, что он хочет что-то менять. Особенно сейчас, когда род опять оказывался в нестабильном положении и его аналитические способности подсказывали, что все это лишь начало.
Терять друзей, мужчин — это одно. Мужчины воины, их смерть естественна и привычна. НО когда умирают молодые женщины — это всегда тяжело.
Он смотрел в глаза Ады, а видел свою прошлую жизнь. Прошлое накладывалось на настоящее, создавая возможные картины будущего. И в этом будущем будет лучше, если он останется один.
-И где же сейчас твоя собственность?
Мог бы он назвать Малику своей собственностью. Нет. Она была равной ему, его подругой, его возлюбленной, его женой. Женщина, которая ждала его почти тридцать лет ради нескольких лет безоблачного счастья. Стоило ли оно того? Он был счастлив, но была ли счастлива Малика, вынужденная покинуть дом и свою одинокую мать, его няню, которая успела потерять и мужа, и своих сыновей.
Ивонна его простила. НО простил ли он сам себя за то, что не смог уберечь ни любимую, ни ребенка.
- Там, откуда не возвращаются.
Он прижал голову Ады к собственной груди — лишь бы не смотреть ей больше в глаза. Он давно уже старался не вспоминать прошлое не потому, что забыл, а потому что понимал — уже ничего не изменишь. Он научился общаться с Ивонной не как с матерью своей жены — единственной женщиной, которая знала, что он был женат, так как сам Бен предпочел даже свою семью не ставить об этом в известность  — а как со своей няней, экономкой — той, кто сейчас приглядывает за домом, хотя сама уже перешагнула 8-мивековой рубеж.
Он мягко отстранил Аду, поворачиваясь к ней спиной и направляясь к скрытой в стене панели. Сенсор сканировал отпечаток пальца и открыл бар.
Он редко пил, никогда не напивался. Но сегодня захотелось забыться, хотя понимал, что это невозможно. Плеснул себе  в бокал виски, одним глотком опустошил его, все еще не решаясь повернуться к племяннице.

Виски — не выход. Он это прекрасно знал. Обжигающая жидкость согревало горло, легким холодком пробегала по венам, чтобы через какое-то мгновение согреть и их. Иллюзия тепла, иллюзия вседозволенности, иллюзия забвения. На самом деле не было ни первого, ни второго, ни третья. Был лишь вкус — слабый аромат старого напитка. Хотя кого он обманывает?  В этой комнате лишь он — антиквариат. Адаптация к новому времени в сфере медицины проходила легко и незаметно. Быть может причина в том, что он сам был всегда на шаг впереди самого времени. Но во всем остальном... Он не был, он чувствовал себя старым, особенно когда рядом  было такое юное создание, как Ада.
Он сжал стакана. Толстое стекло хрустнуло и крупными осколками полетело на пол. Мягкий ковер заглушил удар и предупредил стеклянный взрыв.
Тонкие порезы заживали быстро, оставляя на руке лишь маленькие капельки крови, которые даже не успели вытечь из ранки настолько, чтобы образовать ручеек.
Надо было что-то сказать. Вот только что? Надо было хотя бы просто повернуться к племяннице, а не смотреть на стену перед собой.
К счастью, Ада избавила его от необходимости первым начинать разговор. И уже за одно это он был ей благодарен.
Она говорила о нем. В третьем лице, но это уже ничего не меняло. Конечно, он знал, как его называют за глаза, и вполне спокойно к этому относился. Он добился вершин в медицине и науке и мог позволить себе не беспокоиться о сплетнях завистников. А все остальное было такой ерундой, на которую не стоило обращать внимания.
ОН был «предателем», когда сбежал из дома; он был «трусом», когда предпочитал в ходе войны отступать, а не идти в бой, обрекая на смерть своих сородичей; он был «извращенцем», когда допускал при осмотре пациентов такое, о чем врачи тех времен и не догадывались. Но все это не имело значения, потому что он знал, что был прав. И знал, что лучше рискнуть, чем потом винить себя за то, что не было сделано.
Он не считал себя богом, хотя в лаборатории и создавал живых существ.  Он понимал, что не может быть лучшим во всем. Он слишком критично подходил к себе, поэтому не мог сказать, что он — надежный.
Он ни во что не ставил свою жизнь. И дорогА она ему была постольку, поскольку она мгла принести пользу роду.
- Ты не знаешь его, - говорить о себе в третьем лице было легче.  Он старался не смотреть в глаза Ады, скользил по ее шуршащим юбкам, не поднимая взгляд выше пояса. - Он действительно сумасшедший. Эгоистичен, самонадеян, жесток.
Ворон не врал и понимал, что именно таким многие его видят. Отчасти так оно и было.
- Он убивал и убивает даже сейчас, когда везде царит мир. Женщин. Детей.
Сколько их — рабов — находится в его лаборатории. Сколько из них умрут в муках, прежде чем он найдет лекарство, создаст препарат в угоду заказчиков.
- Он о себе-то не может позаботиться, не то что о ком-то еще.
Вновь воспоминания полной захватили сердце, заставляя то сжиматься. Поднес кулак ко рту, откашлялся.
- Своей бы дочери я сказал, что от такого человека стоит держаться подальше. Он одиночка, - впервые он поднял на нее глаза. - Скрытен и расчетлив. И он может быть опасен.
Он был опасен и для Ады. Ведь это он подал идею того, что ей нужна операция. И не потому, что процедура действительно была необходима, а просто потому, что она была идеальной.. подопытной, а ему надо было испробовать новую технику. На чистокровной!
Это уже потом все было отработано, выверено и больше походило на какой-то производственный процесс, чем на творческую операцию. Но вначале.. Вначале был риск. Он воспользовался моментом, когда матери Ады не было в городе, когда Уил плавал в наркотической реальности, и сделал то, что хотел. Он прекрасно понимал последствия: девочка не умрет, максимум — будет обезображена, но все это можно было исправить потом, проведя новую, уже стандартную процедуру. К счастью, этого не потребовалось.
- И он не тот, кто будет терпеть все это безобразие — он махнул головой на пышные шуршащие юбки, из-за которых в комнате становилось совершенно тесно, - у себя дома.
Ворон попытался улыбнуться, только вышла улыбка вымученной и отрешенной.

На миг ему показалось, что он все-таки ошибся. Что все это просто розыгрыш или, что скорее всего, разговор шел о другом вампире.
Но нет.  В очередной раз приходилось признавать, что он не ошибся.
«Не мог ошибиться!»
Ошибки в последнее время были редки. Но как хотелось, чтобы сегодня было исключение из этих правил.

Бен видел слезы — мокрые дорожки, прокладываемые по щекам. Когда-то он мог легко коснуться их губами, поцелуями снимая боль. Тогда Ада была крохой... Потом поцелуи сменялись  прикосновениями, затем — просто вытянутой рукой с бумажной салфеткой. Нет, не менялось отношение. Просто девочка росла.
Но сейчас Бен понял, что даже платок не может ей протянуть. Потому что ей надо выплакаться. На расстоянии, держась на расстоянии от него.
Несколько метров. Она преодолела  их слишком быстро. Он все еще видел дорожку слез — не высохшую и блестящую в свете огней.
Упоминание про Волков вновь заставило губы растянуться.
Хотел перехватить руку, но не успел. Почему-то реакция отказала. Всегда собранный, он оказался будто под действием ее воли.. И даже не воли.. Против воли бы сработала защита.. НО разве существует защита от женский чар? И сейчас Ада успешно использовала свою способность, деморализуя Бена. Полностью.
Как часто она стояла так близко, как часто гладила его по волосам. Вот только сейчас тепло от груди спускалось ниже. Опасно ниже. Нет, серым волком сейчас был точно не он.

Даже сквозь сжатые губы он чувствовал цветочный вкус ее поцелуя.
- Ада, - он пытался сопротивляться, вырваться, подавить огонь. Но тело, долгое время облаченное в строгие рамки, лишенное тепла и элементарной разрядки, предавало.
Щека коснулась ладони, а он лишь чуть шевельнул пальцем, чтобы дотронуться до ее  волос, скользнуть по ним.
Это надо было прекратить, - так говорил разум. И Бен с ним соглашался. И не важно, что Уил чуть ли не дал согласие на кровосмешение, что тело просится наплевать на все рамки. Это было неправильно. Гормоны, депрессия, жажда новых развлечений — не важно, что заставляет Аду это делать. Он старше, он мудрее и опытнее. Он сможет это остановить и не будет, как подросток, прыгать в постель к тому, кто его поманил пальцем.. И  пусть этот «тот» так шикарно выглядит, так мило улыбается и обладает таким потрясающим телом с пьянящим ароматом. Несмотря на парфюм, Бен всегда помнил, как пахло тело Ады. В стерильной комнате с запахом антисептика, запах очищенной кожи и крови. Как сейчас...
Он уловил этот аромат, удивляясь, откуда он мог идти.
Опустил глаза.
"Стекло!"
Голова отключилась. ПО крайней мере Бен уже не о чем не думал, лишь чувствовал, как жао разлился внизу.
Аккуратно потянул язычок вниз. Это никогда не срабатывало. ОН не умел управляться с женскими платьями. Ни с теми, что были раньше, ни с теми, что сейчас. Перед ним женщины всегда раздевались сами или охотно помогали ему. Так что можно было довериться случаю, который скорее всего не позволит замку открыться...
Однако случай на этот раз был не на его стороне. Всего одно движение — замок открыт, а платье медленно сползает вниз, как красивая обертка у дорогой конфеты.

В горле пересохло. Он провел языком по губам, пожалуй, впервые оценивая это тело не как ученый и врач, а как мужчина.
Сделал шаг вперед, дотрагиваясь до бедра, очерчивая  ладонью его линию — совершенную линию.
В штанах было тесно... Чертовски тесно. Желание волной прошло по телу, оставляя после себя необходимость здесь и сейчас послать все к чертовой матери и ко всему его семейству в целом.
Резко притянул к себе, буквально подминая ее губы поцелуем, убеждаясь, что они действительно такие, какими они и хотели их сделать.
Сердце под рубашкой отбивало сумасшедший ритм, заставляя буквально задыхаться.
ОН хотел ее. Боже, именно здесь и именно сейчас он хотел эту женщину. Не племянницу, не наследницу рода Джонсонов, а именно ее — ту, кого он сам создал, кому дал это тело. Он создавал его для других мужчин.  Для десятков — сотен? Сейчас это было не важно. Разве не имел он права проверить, насколько качественным получилось созданое.
"Не имел", - отвечал врач и ученый.
"Плевать",  - отвечал вампир, самец.
Последнего было сложно обуздать. Хотелось набросить, разорвать тонкую ткань нижнего белья, чтобы добраться до единственной области, до которой он ни разу не прикасался. На этом теле не прикасался.
Чуть отстранился, нахмурился — как же мешала чертова рубашка...
Более мягко прикоснулся к шее, оставляя полосу поцелуев. Приподнял ее ножку, позволяя запрыгнуть на него. Он поддерживал ее за ягодицы, целуя то, что подвернется под губы: щеку, непослушный локон, плечо, грудь.
Под ногами хрустнуло стекло — плевать!
Приблизился к кровати и мягко опустил туда свою ношу. В штанах было чертовски тесно.. И даже плотная ткань уже не могла скрыть его желание.