Признаться честно, такого поворота событий Ада совсем не ожидала. Все те несколько часов, что оборотень провел в ее доме он вел себя так хорошо и спокойно, что она и забыла, о том что он субъект крайне нервный и темпераментный. Да и потом Брайс набросился на нее так быстро и внезапно, что шанса отразить атаку у нее просто не было. Какие-то несколько секунд и она уже на полу в луже горячей воды и горе осколков от разбитых склянок с духами и прочей дрянью, которой была забита здесь каждая полочка.
- Это ты меня спрашиваешь какого черта!? Это я тебя должна спрашивать какого черта! - Прошипела сквозь зубы женщина, пытаясь хотя бы присесть. Сделать это было не так-то просто, так как бархатная юбка промокла насквозь и стала неприподъемно - тяжелой, а к тому же еще и липла к ногам - Изверг! - зло бросила в сторону Брайса мадам, но тут замолчала, решив не продолжать гневную тираду дрогнувшим от боли голосом.
Мисс Джонсон была женщиной импульсивной и очень разной, порой настолько, что сама удивлялась каким же образом в ней уживаются все ее несовместимые черты характера. Тогда в подвалах КГБ, когда он пытался задушить ее металлической цепью, все было совсем по другому. Тогда она почти ничего не чувствовала, потому что в крови бурлил адреналин, такой же какой случается, когда играешь в Русскую рулетку [а мадам в нее порой играла]. Там она была незнакомка, таинственная гостья, загадочная спасительница, а он загнанный в клетку зверь. Теперь же было просто больно, мокро и жалостливо. И никаких тебе готических камней подвала, цепей и высоких идей, а ее развороченная к чертям ванная, залитая горячей водой, мокрое платье и почему-то болевшая рука.
Брайс между тем кажется тоже понял, что перегнул палку. По-крайней мере он пошел выключать воду, вернее выдирать из стены электронику, что к удивлению худо бедно, но сработало. Пар в комнате стоял такой, что видимость была как из кабины самолета во время грозы, однако силуэт тигровой "филейной части" был по прежнему в противоположном конце не самой маленькой ванной и добивать свою новоиспеченную хозяйку он вроде бы не собирался. Уже хоть что-то хорошее.
Наверное любая вменяемая женщина на ее месте стала бы кричать, звать на помощь или по крайней мере сыпать в сторону Брайса гордые гневные обвинения. Но мадам логичные поступки совершала крайне редко [если она их вообще когда-либо совершала], поэтому вместо того чтобы делать хоть что-то вменяемое, она продолжала сидеть на полу, оценивая масштабы трагедии. Конечно, сотрясения мозга ей не грозило, да и Брайс не столько ударил, сколько уронил на кафельный пол, усыпанный чертовыми осколками, парочка из которых прочно впились в кожу. В планы оборотня это скорее всего не входило, ибо он их явно не видел, да и вообще действовал импульсивно. Вот только лучше от этого объяснения ей ни стало, а скорее наоборот, как то еще жалостливее. Не так все должно было быть, совсем не так... Она ведь не плохой начальник, и в делах человек очень серьезный, строгий и решительный, а показывать ему все прелести своего многогранного характера она не собиралась. Хотя например Билли или тот же Лесли их отлично знали, вот только почему-то с ними было как-то по другому и это "почему-то" начинало все больше и больше смущать. Какого собственно черта ее это так волнует?
А между тем Брайс наконец закончил воевать с системой водоснабжения и снова переключил на нее свое внимание.
- Кто тебя купает? - Спросил. И ведь нагло то как спросил то, гад.
- Прислуга... - Как-то грустно отозвалась мадам, наконец с большим трудом поднимаясь с пола - Ну что ты на меня так уставился то? Между прочим это ты сломал ванную, а не я!
С этими словами женщина направилась в комнату, жадно вдыхая свежий прохладный воздух. Не обращая внимания на мокрое платье, уселась в кресло и подняв трубку внутреннего телефона набрала номер соединявший с комнатой Амоса, дворецкого, дабы тот прислал кого-нибудь убрать бардак в ванной, а заодно и вызывал мастера на следующее утро.
- Штаны то хоть одень, Ирод. - Вздохнула мадам, глядя на Брайса, который вышел в комнату вслед за ней в полотенце.
Ну и что теперь делать? Душ явно нужен им обоим, потому что Брайс после такого купания стал еще грязнее чем был, а она промокла с ног до головы. Конечно, санузлов в доме было предостаточно. встречались даже такие где краны откручивались совершенно привычным образом...  да и не в них дело. Она не настолько сука. чтобы устраивать скандал по поводу потопа и пары разбитых склянок, тем более они оба "отличились". Только ситуация повернулась каким-то уж совсем неформатным образом... да еще и чертовы осколки давали о себе знать [руку она на всякий случай спрятала за спину, на тот случай если Брайсу бы пришло в голову обратить на нее внимание. Одно дело получать синяки во время какой-нибудь веселенькой драки, к тому моменту когда до них будет дело - само пройдет, и совсем другое застрявшие в запястье стекляшки... Хотя мадам с несвойственной ее годам наивностью вообще всегда надеялась на то что "само пройдет". Самое главное переключить сознание на что-нибудь постороннее и сделать вид что все прекрасно, ибо еще разреветься как пятилетняя ей только не хватало, и без того стыдно.]
Дотянувшись до бутылки с коньяком она сделала несколько глотков прямо из горлышка и уставилась на Брайса, который по прежнему стоял у двери в ванную, очевидно ожидая своей участи. Ведь это там в КГБ она была ему никто, "одна из них", а теперь он был в ее доме, в ее спальне и вообще между прочим в ее полотенце.
- Ты что правда поверил что я решила сварить из тебя суп? - Усмехнулась Ада, стараясь вернуть голосу прежние нотки сарказма - Я может конечно и дура, но не настолько же... - Она сделала небольшую паузу, однако потом все же добавила немного обиженным тоном - И вообще, я между прочим не специально! А ты должен был спасать положение, а не пытаться проломить мне череп...
Как-то глупо прозвучало, она вообще должна его отчитать, а не оправдываться. Это он повел себя как гад и нахал и вообще...какого черта? Слишком уж часто она задает себе этот вопрос в последние пару часов. Неужели после их ссоры с Альбером она настолько спятила от одиночества, что готова как сучка в горячке бросится на первого встречного мужика? Или дело тут ни в Альбере и не в одиночестве? Нет, должно быть в них, в ком же еще? Не в этом же нахале, который вместо того чтобы извиняться стоит и смотрит на нее со своей наглой улыбочкой мерзавца. Быть не может! И вообще если ей взбредет в голову она может уволить его в любой момент, это же он на нее работает а не она на него! И у нее жених есть, почти...
Успокоив себя подобными мыслями, она вновь приложилась к бутылке коньяка и нервно оглядела столик в поисках пачки сигарет. А еще и закурить одной рукой придется, а то мало ли что... вдруг он потенциальный садист? Ножечки то ему явно понравились, или животные инстинкты взыграют при виде крови или что еще хуже ему придет в голову здравомыслящая идея исправить положение и тогда ей придется в очередной раз "терять марку", а она и так уже мокрая, с размазанным макияжем и прической а-ля ободранная кошка.

Сказать что ей было больно, это ничего не сказать, ей было чертовски больно и сознание мадам не потеряла разве что из-за шока и той расторопности с которой Брайс предпринимал свои действия, она даже не успела ничего возразить в тот момент, когда мужчина снимал с нее платье и усаживал ее в ванную прямо в корсете и кружевных панталончиках, все усилия и концентрация воли были направлены на то, чтобы держать себя в руках и не разреветься как девочка.
"Вот ведь, гад!" - Обиженно думала про себя мадам, в то время как тигр возился с застежками и откручивал краны - "Бессердечный гад...хотя бы воду открыл...и на том спасибо"
То что "помыть сиськи" как изволил выразиться Тигр, она и правда не в состоянии, подтверждать она не стала. Вот еще! Станет она ему признаваться в подобных слабостях! Да и потом справиться с ванной она могла, хоть и не самым лучшим образом.  И вообще она женщина самостоятельная и самодостаточная...почти.
- Умею! - Ответила она на последние слова Брайса, когда тот уже забирался в душевую кабинку, тоскливо посмотрев на то как быстро разбегаются по воде ярко-красные круги ее собственной крови.
Ни то чтобы мадам было впервой сидеть в окровавленной ванной, но обычно это было делом ее собственных рук и следствием меланхоличного настроения, а вовсе не результатом нелепого падения на пол. Да еще и Брайс оказался куда более паршивым "доктором", чем она ожидала, мало того что сначала чуть не убил, так потом еще и покалечил из лучших побуждений. Жестокий мир, жестокие сердца...определенно.
Естественно о шампуне и геле для душа не могло быть и речи. Минут пять мадам пыталась смыть с себя кровь, что было не самым то простым занятием, учитывая что чем больше усилий она прилагала, тем больше вода в ванной приобретала алый оттенок. В конце концов вампиресса решила что "и так сойдет" и выбравшись на холодный кафель, накинула на плечи черный махровый халат, мужской, предназначенный для гостей. Руку она обернула махровым полотенцем, чтобы вновь не перепачкаться кровью и забравшись на подоконник принялась размышлять над тем, что делать дальше.
Она совсем не ожидала, что их первая встреча закончится вот так, она конечно хотела устроить для нового гостя запоминающееся шоу, но ей там изначально отводилась совсем другая роль. Как ей с ним теперь вообще разговаривать? Отругать за наглость? Но по сути, ничего слишком уж неправильного он не сделал, пытался спасти положение как мог, даже вон кранной в ванной открыл. Но с другой стороны, слишком уж быстро он адаптировался к новым условиям жизни. Всего какая-то пара часов в ее доме, а он уже ведет себя как хозяин, отдает приказы и вообще позволяет себе очень откровенно намекать на ее слабости. Подобным образом себя здесь вели только ее любовники, чаще всего прожигатели жизни и ее денег, с сомнительным прошлым и бесконечно наглыми самодовольными улыбками. Но кажется она эту роль оборотню еще не отводила, да и по идее не собиралась...по крайней мере час назад она была в этом целиком и полностью уверена.
-Ну что, впечатлен новыми условиями труда? - Вздохнула женщина, когда шум воды в душевой кабинке стих и Брайс вновь мог слышать ее слова. В голосе мадам звучал тот сарказм, с которым она говорила всякий раз, когда смеялась над самой собой.
А делать этой сейчас ей было просто необходимо, потому что иначе она вспомнит о том, что продолжает истекать кровью да и выглядит далеко не самым притягательным образом. Без привычного макияжа она казалось куда более уставшей, мертвенно бледной и вообще порядком походила на покойницу. Бедного Жюли хватит инфаркт когда он увидит, что произошло с его любимой "девочкой".
- Не собиралась я устраивать такой концерт, но раз уж так получилось, то вот тебе вторая сторона великой и ужасной наследницы патриарха, приятно познакомиться. - Она скривила губы в ухмылке, надеясь что ее саркастичные высказывания в собственный адрес хоть как-то смягчат дискомфорт ситуации. Тем более помощь Брайса ей была по прежнему нужна, так как тащиться в таком виде через весь дом, рискуя потерять сознание от кровопотери, ой как не хотелось. А придется, по крайней мере если в звере не проснуться человеческие чувства  и он наконец не перестанет играть в гордого и оскорбленного и окажет ей первую помощь.
- А ты я смотрю решил посоревноваться с Билли по количеству попыток загнать драгоценную хозяйку в гроб? - Поинтересовалась Ада по прежнему сидя на подоконнике, а затем уже почти без усмешки добавила - Мне между прочим больно...очень...
Как говорится если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе. На ее жестокий юмор Тигр реагировал не менее жестокими "шуточками", так что придется пойти другим путем и давить на жалость. А это мисс Джонсон умела делать ничуть не хуже. В конце концов, после всего произошедшего о первом впечатлении можно не переживать, какое бы оно там ни было, эту встречу оборотень вряд ли сможет забыть, да и она сама тоже.

Пока Брайс выбирался из душа, одевал халат и приводил себя в человеческий вид, мадам по прежнему сидела на окне, раздумывая о происходящем. Еще пару минут назад она злилась, в ее крови кипела обида, но вдруг неожиданно исчезла, сменившись привычным ощущением пустоты.
"Дура, какая же ты дура, Джонсон" - Мысленно сказала она себе, глядя как кровь стекает по руке гранатовыми каплями.
Оборотень присел рядом, взял ее за руку, оглядел рану, посмотрел вопросительно. Он ожидал указаний к дальнейшим действиям и ведь был прав. Это ее дом, ее ванная, ее правила, ее жизнь. Он лишь согласился служить охранником и его коллеги сейчас скорее всего сидят в одной из комнат для прислуги и смотрят футбольный матч. А она просто идиотка, которая так соскучилась по своему Альберу, что готова кинуться на шею первому попавшемуся мужику, который знает ее не больше шести часов (и то если считать вместе со встречей в подвалах клуба) и ничего ей по сути не должен.
Сколько раз она обещала себе, что не будет повторять ошибок прошлого, научится тому ледяному хладнокровию, достойному дочери патриарха и наследницы рода.  Что станет наслаждаться одиночеством, а не сходить от него с ума, утопая в жалости к себе. Ведь у нее есть все: деньги, имя, власть... есть и всегда было, да только сердцу ведь не прикажешь, сердцу хочется простого женского счастья, нежности и любви. А быть может и не сердцу вовсе, а раненному самолюбию? Не даром у нее никогда ничего не выходит, и все самые прекрасные порывы ее души обрываются самым трагичным образом, не успев толком начаться. А она совсем не хочет погубить Брайса своей очередной бессмысленной игрой.
- Чего я хочу? - Сказала наконец мисс Джонсон прерывая свое слишком уж затянувшееся молчание - Ты правда уверен, что хочешь это знать?
Ее голосу вновь вернулся прежний саркастично-издевательский тон, только смеялась она не над оборотнем, а над собой. Спрыгнув с подоконника мисс Джонсон подошла к небольшому шкафчику и достала оттуда автомобильную аптечку, не долго думая изъяла из нее бутылочку со средством для дезинфекции и разом вылила почти все содержимое на раненную руку. Было больно, очень, намного больнее чем когда оборотень выдергивал осколки из ее руки. Слезы полились из глаз сами собой, однако мадам, вместо того чтобы подчиниться физиологии рассмеялась, громко, пугающе, как смеются совершенно отчаявшиеся люди.  Если бы рядом находился кто-то вроде Билли или Жюли, то их бы подобное поведение хозяйки ни сколько не смутило, внезапные перемены настроения у мисс Джонсон, унаследовавшей отцовские гены, случались не редко, ровно как и полные эмоциональные коллапсы. Однако Брайс такую сцену [по крайней мере в исполнении Ады] видел впервые.
- К черту... - Хрипло произнесла мадам, тяжело облокачиваясь на раковину, стараясь сконцентрировать свое внимание на белой фаянсовой поверхности - Все к черту...
Она встряхнула мокрыми волосами и посмотрела на себя в зеркало. И чего она хотела? Давно ведь уже не принцесса и не девочка, чтобы играть в обиженного ребенка. Невинность хороша в шестнадцать лет, но никак не в сто пятьдесят, пусть на лице эти годы и не видно, но прошлого ведь не вычеркнешь.
Отдышавшись она оглядела ванную в поисках сигарет, но те как на зло остались в спальне. Женщина разочарованно вздохнула и вновь опустившись на подоконник возле Брайса, устало прислонившись лбом к холодному стеклу окна.
- Не ввязывайся ты в это дело...не надо... - Сказала она севшим голосом, очевидно обращаясь к оборотню, хотя и не смотрела в его сторону. - Не надо.
Она криво усмехнулась и принялась разрисовывать стекло кровавыми разводами, словно задумавшись о чем-то своем. Теперь она вновь напоминала ту Аду Джонсон, которую Брайс видел впервые в темноте своей камеры, вот только на ней не было тяжелых украшений и строгого черного костюма, а глаза покраснели от слез, да и другую "сторону медали" он теперь видел.

Действия оборотня возымели свое дело, ни сказать чтобы мадам окончательно пришла в себя в общепринятом смысле этого слова, однако меланхолия, бывшая в ее взгляде несколько минут назад сменилась теми гневными искорками, по которым можно было без труда сказать что она - истинная дочь своего отца. Она умела быть жертвой, помня святую истину о том, что в слабости женщины есть сила ее. Однако слабая женщина и слабости сильной женщины понятия очень разные и совсем не совместимые.
- Нет, это ты меня послушай...внимательно... - Ее все еще искаженному болью голосу вернулись прежние стальные, хрипловатые нотки. - Быть может я сумасшедшая, быть может я грешница, но не тебе меня судить и не тебе указывать как мне подобает вести себя в моем доме. А это не просто мой дом, это дом стоящий на земле, которой управляет Корпорация, одним из основателей которой является мой отец и все что ты видишь перед собой принадлежит мне по праву крови. - Она усмехнулась, облизывая окровавленные губы - Я умею быть доброй, я умею быть щедрой, я умею прощать, вот только пользоваться этой добротой я никому не позволю. Этот дом не твоя звериная стая, здесь нет претендентов на роль вожака, потому что эта роль принадлежит мне. И уважать сей факт первая и главная из твоих обязанностей... - Вампиресса оскалила клыки, проводя длинным ногтем по щеке мужчины - И в твоих интересах запомнить это раз и навсегда, потому что войти в этот дом не так уж и трудно, вот только покинуть его несравнимо сложнее. И не пытаюсь тебя запугать, я просто констатирую факты, потому что я не потерплю неуважения к себе или кому-либо из тех, кто проживает под моим покровительством. Comprendre?
Она не любила упоминать об этой части "контракта", однако Брайс не оставлял ей выбора. Да, она проявила слабость, однако то что видел оборотень было лишь сотой частью того, что порой происходило внутри этих стен. Мисс Джонсон не когда не была требовательна к знаниям и навыкам тех, кому давала свое покровительство. Даже медведя можно научить кататься на велосипеде, если очень постараться. Люди совершают ошибки и оплошности, но все это мелочи, по сравнению с тем на что способен тот кто предан. Преданность - единственное качество, которого она ожидала от тех, кто ее окружает. Преданность и та любовь, которую испытывает солдат к сидящему в белом шатре императору, бросаясь в смертельную битву. Именно эти чувства связывали всех тех, кто проживал под этой крышей.
- Я не стану возражать, если тебе по душе куда более простая работа. - Добавила мадам уже спокойным тоном, что весьма своеобразно сочетался с разбитой губой и перепачканным кровью халатом - В этом доме найдется множество дел, которые придутся тебе по душе. Билли посвятит тебя во все нюансы завтра утром.- Она криво усмехнулась - Видишь, я играю по твоим правилам, раз мои тебе не по нраву, однако и моему терпению есть предел. Но я искренне надеюсь, что нам мне не придется рассказывать о нем подробнее.
Вот так, намного лучше, у нее получилось взять себя в руки. Быть может она просто выпила лишнего этим вечером, а быть может пора заканчивать эксперименты с одиночеством. Этим же вечером она прикажет Жюли заказывать самолет в Новый Орлеан, она не любительница идти на примирение первой, но здоровье и спокойствие порой дороже гордости.
- Ну чего сидишь? - Без прежней жесткости обратилась она к оборотню, словно мысль о Новом Орлеане и гордом мальчишке, разбившем ей сердце, вновь вернули ей хорошее настроение - Пойдем, покажу тебе твою комнату. С нормальным душем и единственным нарушителем покоя в виде телевизора. А к моим странностям тебе придется привыкнуть, хочешь или нет, из песни слов не вычеркнешь, а уж из такой как моя подавно.
Мисс Джонсон оперлась на дверной косяк в ожидании дальнейших действий оборотня. Она не читала его мыслей, однако и без того догадывалась о чем он мог думать. А ведь она его предупреждала и не раз. И почему люди никогда не верят откровенностям? Стоит сказать кому-либо что ты страдаешь нервными расстройствами, как от тебя непременно станут ожидать логичных поступков с титаническим спокойствием. Загадочная штука - чужая душа.

Ее  жесткие слова подействовали на оборотня куда эффектнее, чем дамские штучки. Собственно как и всегда, стоит пообещать отрезать кому-нибудь голову, как окружающие становятся невероятно любезными и сговорчивыми существами. Мадам только усмехнулась. Сколько бы не голосили люди о свободе и независимости, а уважать и ценить станут лишь тех у кого есть власть и кто эту власть умеет демонстрировать. С одной стороны мисс Джонсон была не против подобного расклада дел, ибо власть была тем, что имелось у нее в достатке с самого рождения, однако порой это утомляло и невероятно огорчало. Хоть ей и было известно, что окружающие едва ли могли ценить ее без громкой фамилии, состояния нажитого папенькой и умения наводить страх на окружающих, последнее правда было ее собственной заслугой.
Женщина вздохнула, оглядывая себя в зеркало. Как и всегда, когда очередной "спектакль" был окончен она чувствовала себя невероятно усталой, разочарованной и собственные действия, что были такими логичными пару минут назад, тут же становились глупыми. Мадам всегда завидовала тем, кто способен сохранить чувства в душе даже в те моменты, когда основное действо уже завершено. Ей для того чтобы чувствовать хоть что-то кроме усталости и раздражения, нужна была бесконечная пьеса и роль, автором и исполнителем которой она сама же и являлась.
- Не плохо ты меня разукрасил. - Констатировала вампиресса, бросая последний взгляд в зеркало перед тем как выйти в коридор - Не смотришь телевизор? Ну и правильно, ничего хорошего там не расскажут, никто не любит слушать про заслуги других, а вот в грехах покопаться, совсем другое дело. Не люблю смотреть плохое! Кстати, ты ведь получается и о моей карьере тоже ничего не знаешь?
Ада вопросительно посмотрела на оборотня. А ведь он и правда скорее всего даже не подозревал о том, что его новая хозяйка была не только наследницей известного рода, но еще и весьма скандальной певицей. Правда пела мадам Джонсон не так хорошо как убивала, но впрочем, какая разница?
- Если ты заметил, то утром вокруг того кафе, возле которого ты меня увидел, была суматоха. Ты еще тогда весьма кстати побыстрее направился к машине. Так вот это и есть те самые любители "волшебного ящика", фанаты и поклонники... - Она поморщилась - С одной стороны, жить не могу без этих людей, а с другой боюсь до потери пульса, потому что единственное чего они хотят это разорвать на кусочки. Такая неэлегантная смерть.
Ада остановилась возле одной из фотографий, коими были украшены почти все стены коридоров и холлов. Фото было сделано на одном из ее концертов, на нем мисс Джонсон с невероятно драматичным макияжем, в не менее драматичной позе восседала на красном кресле на фоне импровизированного готического замка. Она отлично помнила то шоу, оно было весьма эффектным, невероятно затратным и даже можно сказать вполне успешным, особенно если бы она хоть раз появилась на сцене трезвой. Но трезвой мадам вообще бывала довольно редко и в такие моменты ей не хотелось ровным счетом ничего, не говоря уже о возможности творить и развлекать публику.
- И это представь себе тоже я. - Усмехнулась вампиресса, когда Брайс принялся разглядывать предлагаемую ему фотографию - Не переживай. Еще успеешь наслушаться, да и насмотреться тоже.
Не желая задерживаться в коридоре слишком долго, она направилась к лестнице, ведущей на первый этаж, где располагались комнаты свиты, а так же опочивальни для гостей. Едва они вошли в небольшую, но вполне просто и со вкусом обставленную спальню, как Тигр задал очередной вопрос, на этот раз об убийстве.
- Что я при этом чувствую? - Во взгляде женщины вновь промелькнули едва заметные искорки разочарования - Если бы я знала, что я чувствую, то не устраивала бы таких шоу, свидетелем которого ты был пять минут назад. В моменты убийства ты настоящий... если можешь забрать чужую жизнь, значит настоящий, значит ты существуешь... Увидев смерть во плоти, вспоминаешь что еще не совсем мертв, раз не лежишь с размазанными по полу мозгами. Можно ли назвать это чувствами я не знаю. Сказать что меня мучает совесть, тоже не могу. Я была рождена для того, чтобы убивать, это естественно, а что естественно не может быть греховно.
Вампиресса прищурилась и присев на кресло с любопытством посмотрела на своего собеседника. Ей нравилось. что их беседа вновь сошла на филосовский лад, а оттого то напряжение, что было в их разговоре в ванной практически исчезло и она снова чувствовала себя "в своей тарелке". Если конечно не считать перепачканного кровью халата.
- А что чувствуешь ты? - решила она все же задать встречный вопрос.
Его мысли были для мисс Джонсон не меньшей загадкой, чем для него ее собственные. В конце-концов, за все то время что Брайс пробыл в ее доме, говорила по большей части она.

Вкус победы оказался горьким. Для тех, кто сейчас праздновал на пепелище вампирского особняка, для тех, кто сейчас оплакивал мертвых - погибших от рук кровососов и погибших по ее, Сигин, вине. Лесной дух-хранитель отказался подчиниться ее воле, не купился на ее дары. Нуэ предполагала, что такое возможно, - слишком много боли вытерпел этот лес, слишком много гнева накопил он за время соседства с Рейли, чтобы она смогла совладать с такой безумной злобой. Но не думала Сигин, что вырвавшимся из-под ее контроля духам будет мало крови, уже пролитой сегодня, - даже в последний момент она надеялась направить эту бушующую силу на одних только вампиров. Но этого лесу оказалось мало.
Нуэ не могла оценить разрушения, которые сама же и нанесла. Она не видела ничего - только кровавые всполохи в непроглядной черноте. Один за одним - как эхо от ударов сердца, как отзвуки битвы, как шепот лесных духов. Последних Сигин чувствовала сейчас отчетливо. У них был собственный пир - на своем, незримом плане. И допивая остатки жизни из мертвых тел, проглатывая предсмертные хрипы корчившихся на земле недобитков, они предвкушали еще. Они знали, что это не конец.
В какой-то момент Сигин и сама решила, будто присоединилась к ним - настолько сильно было это чувство единения, когда она ощущала тонкий мир духов так же остро, как свой. Но нет - боль, шум крови в ушах, холод, онемение в членах такое, что ломило кости, напомнили ей, что она еще жива. Напомнили, что если она хочет таковой остаться, то пора уходить.

Нуэ поднялась. Неловко - пронзительно острая боль внизу живота, как будто кто-то запустил в него руку и зажал кишки в кулаке, не дала ей толком разогнуться. Сигин сделала первые шаги в темноте, выставив перед собой руки. Она едва не оступилась, когда крутнулся под ногой кривой корень, выдранный из земли, но тут же коснулась кончиками пальцев сухой, растрескавшейся коры и ухватилась, вцепилась непослушными руками за спасительную опору. Сигин тяжело привалилась к стволу, провела ладонью вдоль свежей борозды, оставленной не то хлестким ударом, не то ее магией. Нуэ помнила, что всего несколько минут назад та же кора под ее ладонью была теплой, и чувствовалось, что где-то под этим панцирем, в глубине ствола, течет жизнь. Сейчас дерево было мертво, и тот, кто обитал в нем, питал силой и хранил, теперь его покинул.
Сигин осторожно коснулась щеки, затем скулы. Кожу стягивала запекшаяся пленка крови. Нуэ попыталась протереть глаза, и тут же ноющая боль, до того засевшая в уголках глаз, усилилась, резанула, ввинчиваясь вглубь черепной коробки. Жрица отдернула руку, с ужасом осознавая, что сотворила с собой. Или духи сотворили с ней - но, так или иначе, это ее жадность и ее поспешность стали первопричиной.

- Ольхе? - Окликнула свою подручную Сигин и прислушалась.
Она слышала редкие выстрелы, возгласы, треск горящего дерева - но все это поодаль, а рядом же не было никого. Это было странно - и страшно. В таком состоянии она могла лишь гадать, где сейчас ее помощница и что с ней стало.
- Ольхе, ты слышишь меня? - Жрица вопросила уже громче, и сейчас в ее голосе прозвенело отчаяние.
И впервые за многие десятилетия она растерялась. И испугалась по-настоящему - темноты, неизвестности и собственной беспомощности.