Леголас предсказуемо не верил словам своего дяди. Слишком ожидаемо. Но между тем, и Трандуил, вслух признаваясь кому-то еще, кроме Иримэ, не задавался целью, чтоб ему верили. Теперь все это было напрасно и казалось слишком пустым и ненужным. Она была мертва, а в будущем не было видно ничего, кроме цепей рабства, сковывающих руки. Однако неверие племянника и его ответ трогали до самой глубины души, касаясь сердца и холодом отзываясь во взгляде, которым сопровождал Трандуил движения юного эльфа. Будто холодный порыв ветра, что несет с собой мрачные вести, и от которого хотелось укрыться у теплого очага. Эльф знал, он всегда знал, что ему не поверят. Ведь кто он такой, и кем была она, его Иримэ. Прекрасная, она несла собой свет, надежду, доброту, и была женой уважаемого эльфа, в то время, как Трандуилу была отпущена всего лишь роль шута, над которым потешались не только в родной общине, а еще и в паре соседних. Но лишь она одна понимала его, и только она видела всегда в нем то, что было не разглядеть остальным.
Он никогда ничего не желал от Иримэ, не ожидал, зная, что она принадлежит другому, позволяя себе лишь любоваться ей, всякий раз, как в первый, боясь спугнуть хрупкое волшебство ее присутствия. Но вместе с тем, он всегда знал, что его тихие чувства, о которых нельзя было говорить вслух, были взаимны и также приносили страдания и ей. А еще, он видел, что она боится. Чувствовал страх, с которым прекрасная эльфийка встречала его и как усиливался, когда она провожла его, оглядываясь на своего мужа.
Мысли об ушедших днях темным покрывалом накрывали эльфа, заставляя стремиться туда, чего уже не вернуть, и вспоминать о том, что было так важно для него. Трандуил хотел найти этому место в грядущем, думы о котором пару часов назад занимали его, казавшись чем-то близким и совершенным. Все путалось, сплетаясь в один клубок напряжения, для которого была необходима тишина. Одиночество. То, что было сейчас недоступно, но так страстно желалось. И как хотелось вновь ощутить короткое и нежное прикосновение возлюбленной, как хотелось услышать ее мягкий поющий голос, что обычно терялся в тишине. Но у Трандуила не было такой роскоши, как тишина и спокойствие. А слабость была непозволительна.
Он смотрел на родственника, что сидел у стены напротив, и видел ярость во взгляде Леголаса. Его вера в других была поразительна и, возможно, при других обстоятельствах вызывала бы восхищение.
- Девочка взорвала пещеры. И привела вампиров, - абсолютно спокойно отозвался эльф. Слова, что рушили веру, произносить было приятно. Выражения лиц собратьев, искаженные гневом, вызывали теплый отклик удовлетворения в душе Трандуила. Их реакция забавляла. Он холодно и остраненно наблюдал за тем, как поднимаются другие остроухие, безмятежно слушал их обвинения в свою сторону, в которых было больше правды, чем им самим казалось. И инстинктивно скорее, нежели от желания защититься, эльф поднялся, когда несколько собратьев двинулись в его сторону. Гордо возвышаясь теперь над ними, он смотрел на всех надменно, как прежде, а от ударившего его камня даже не уклонился, хоть и видел этот жест в свою сторону.
Тонкая полоса неуверенной капли крови, что на пути своем словно бы сомневалась, "идти" ли ей дальше, расчертила лицо эльфа, спускаясь от лба, по виску и щеке.
Эльф был готов к этому, как и к более худшему. С самого того дня, как Трандуил решился на помощь вампирам был готов, ведь кара за предательство не могла не настигнуть его. А смерть от рук других эльфов отчего-то, вдруг, показалась еще и избавлением от гнетущих душу боли потери и скорби. Безмолвная улыбка застыла на губах Трандуила, когда он на мгновение прикрыл веки. Но тут же все стихло, а когда он открыл глаза, увидел, что его племянник вступился за него. Глупый мальчишка, что даже не знает, что и правда защищает предателя и того с чьей помощью были найдены несколько укрытий их собратьев. Недоумение и ярость бессилия застыли во взгляде остроухого, когда Леголас обратился к нему. Юный эльф просил простить себя и остальных. Совсем также, как это когда-то делала его мать. Она всегда находила слова, чтоб оправдать действия других, и ей неизменно хотелось верить.
- Не нужно, - он сухо улыбнулся, ложа руку на плечо племяннику. Ему было это не нужно ранее и не было нужно сейчас. Все было слишком привычно, чтоб требовать от кого-то слова поддержки или же тянуть руки в пустоту понимания.
"Она очень любила..." - вторили мысли словам племянника, теряясь в сознании, что по-прежнему пылало гневом, досадой и пульсирующей болью. Он зацепился взглядом за лицо юного эльфа, сквозь темноту помещения стараясь разглядеть что-то еще, чем было доступно. Одним движением неслышного порыва ветра, он отступил назад прерывая тактильный контакт, небрежно скользя ладонью с плеча племянника куда-то по воздуху. Будто бы стряхивая невидимую взгляду пыль, будто бы освобождаясь и застывая в таком положении, все еще силясь увидеть в глазах Леголаса нечто родное, что было в нем от Иримэ.
- Она должна была уйти, Леголас. Должна, - голос его прозвучал осевшим, почти неслышным, - Если бы я был рядом, я не позволил бы ей остаться, - Трандуил отвел взгляд в сторону, на мгновение смыкая веки, - Применил бы силу, на руках бы вытащил из дома, если бы потребовалось, но не оставил бы там.
Эльф замолчал. Резко оборвал звук голоса и поток мыслей, посчитав, что говорит слишком много и не тому, с кем стоило делиться своими переживаниями. Леголас не поверил в его слова несколько минут назад, и он вряд ли поймет что-то теперь. Никто не в силах был понять, каково это любить не свою женщину.
- Работорговцы не станут договариваться. Не станут слушать. Им нужно одно - деньги. Для них, мы - деньги, не более, - Трандуил выдохнул, тыльной стороной руки утирая кровь с лица, - Лайли спаслась. Эта маленькая проныра не могла не уйти. И если ваша вера в нее оправдается, она приведет помощь, - он намеренно не стал говорить всего о том, какой помощи и от кого стоит ждать. Да и сомнения тяжкой грозовой тучей сковывали хрупкий луч надежды. Маленькая эльфийка была не так проста, и кое в чем похожа на самого Трандуила. Поэтому, он сомневался. Он сам бы не стал возвращаться для помощи тем, кого ненавидел с отчаянностью смертника, скорее бы умолчал о произошедшем на поляне и придумал другую историю.
- Я никогда не сдамся, - для чего-то продолжил эльф, обращаясь к племяннику, - Я никогда не расстанусь с жизнью добровольно, но если все же придется, я дорого возьму за нее, - с горечью на языке, и уверенностью во взгляде говорил Трандуил, снова касаясь плеча Леголаса. Эти слова были не важны, но нужны именно сейчас, именно здесь, и для того, кому предстоит жить, чтоб однажды Трандуил смог сам запросить с него "плату" за то, что он тоже был повинен в смерти Иримэ.
Отредактировано Трандуил (02.04.2015 11:48:03)